Рисовать я начал с пелёнок.
Сперва расписывал сами пелёнки, затем перешёл на другие материалы: стены, мебель, холст дивана… рисовать шариковой ручкой на обивке дивана было очень неудобно, но я старался. Неминуемое за этим наказание в виде стояния в углу я тоже даром не терял и рисовал на обоях в том же углу.
Первые опыты изображения людей отсылали, скорей, к сказке про колобка, только у моих антропоморфных «колобков» между ног были писюльки. Увлечение писюльками также даром не прошло: на вопрос родителей, что на моём рисунке делают голые мужчина с женщиной, мне пришлось сказать «борются». Что для пятиклассника было почти правдивым ответом, поскольку о скрытой стороне взаимоотношений полов я мог судить лишь по переснятым с журналов и игральных карт, ужасного качества, размытым фотографиям, которые старшие товарищи продавали в школе: по 15 копеек за маленькую, и 20 копеек – за чуть побольше.
Но рисовать дома и деревья в изостудии, куда меня пытались определить родители, дабы сберечь остатки мебели и интерьера, мне претило, поскольку никакие дома и даже деревья с писюльками никогда не сравнятся.
Но не писюльками одними жив этот свет и ограничивались пределы моих фантазий. В поле моего зрения попадали и другие нестандартные ракурсы и события. Жаль, что рисунок, где я изобразил себя со спины, стоящим в лифте, не сохранился. Одно дело голый натурализм, другое, когда юное дарование увидело себя с точки, невозможной в реальной жизни.
Также не безынтересен был более поздний отроческий опыт изобразить ужас от операции на носу, словно я наблюдаю за экзекуцией со стороны, а вместо меня в кресле лишь окровавленные простыни, лишь очерчивающие силуэт вырвавшегося из ремней «невидимки».
Но писюльки всё-таки владели умом больше прочих страстей, карикатур Бидструпа и графических головоломок в духе Эшера, которыми я увлекся в период беззаботного отрочества вплоть до студенческой поры. Так в период очередного сидения без работы я разразился серией набросков и пастельных рисунков на постельные темы, где главную ноту играли прекрасные женские тела: в графике, в акварели, в пастели. Карандашом, шариковой ручкой, линером…
Долгий период вялого изображения семейной жизни и влачения обывательских тягот и невзгод надолго отодвинуло многие задумки и темы. Приходилось совмещать творческий потенциал с практической стороной: самодельные годовые календари-постеры на протяжении 10 лет украшали стены сперва холостого жилища, затем женатого, а в итоге – «отцасемейского».
Но одно дело детский календарь для дочери с каким-нибудь зайкой или коровкой, другое - нереализованное желание изображать взрослых заек, коровок и кобылок.
К чему я, наконец, надеюсь вновь подойти в ближайшее время…