Как я стала балериной

       
        - Знаете как я стала балериной?.  Ведь в эту профессию никто не приходит осознанно, здесь всё решают родители. С раннего детства ты погружаешься в мир музыки и танца. Каждодневные многочасовые упражнения у станка, до седьмого пота. Постепенно эти занятия входят в привычку, так затягивают, что становятся неотъемлемой частью твоего детства. Это как ходить в школу, делать уроки - просто твоя обязанность. А настоящий восторг я испытала, когда впервые оказалась на сцене Михайловского театра. После отбора нескольких девочек ввели в спектакль "Щелкунчик". Танцуя на репетициях в кордебалете в глубине сцены под замечательную музыку Чайковского, наши детские взгляды были прикованы к солистам. Мы ловили каждое их движение, следили за техникой исполнения очередного па и внимали музыке.
   
        Так вот, после первой же репетиции, я, возбуждённая и раскрасневшаяся, ворвалась в машину к отцу и стала делиться впечатлениями. Он в ответ только улыбался. А дома я спросила его, как ему пришла в голову мысль отдать меня, свою единственную дочь, именно в балет? Отец тогда удобно уселся в своём любимом кресле и начал издалека:

        - Ты уже достаточно взрослая, думаю, поймёшь всё правильно. Я тебе рассказывал о том, что дед твой, мой отец, погиб в самом начале войны. Но не рассказывал, что пришлось пережить моей матери, твоей бабушке. Сам я был слишком мал и не помню, но, с её слов, мы чудом выжили в блокадном Ленинграде, не успев эвакуироваться. В сентябре Ленинград начали бомбить и обстреливать из дальнобойных орудий. Мама, твоя бабушка, была математиком, она верила в теорию "ничтожно малого шанса" гибели при бомбёжке, и, по сирене воздушной тревоги, мы не спускались со своего четвёртого этажа, экономя силы, которые с каждым днём таяли...Начиналась долгая зима. Быт блокадного Ленинграда становился всё тяжелее.
        Мама рассказывала, как доставала воду из проруби на Неве. Обессиленная, поднимала ведро с водой, спотыкалась, вода разливалась... Она брела к дому, обходя замёрзшие трупы. И не было никакой жалости, не было вообще никаких чувств, надо было ещё донести воду на четвёртый этаж, где укутанный в одеяльце ждал я. От холода и голода уже не плакал. Только перед своей смертью рассказала, как в ту зиму постоянно произносила про себя непослушными губами молитву Пресвятой Богородице. Она помогала отгонять ужасные мысли о голодной мучительной смерти. А ведь были случаи поедания своих младенцев...

        Отец встал, подошёл к книжной полке, достал небольшую книжечку кирпичного цвета, и повернулся со словами:
      - На днях мой знакомый из Латвии прислал "Рижский альманах", в нём была закладка и я буквально "споткнулся" об это стихотворение Игоря Трохачевского:

Ешьте меня жадно,
Ешьте резво - без ножика,
Тельце моё принимая
За постороннего ёжика.

Сознания свет не включился.
Я - сладкое мясо Вам!
Белая ночь на второе...
И хлеб - сто двадцать пять грамм.

Полгода прожил я на свете...
На улице Тракторной, вот...
Сами вы людоеды...
Блокадники - мой народ...

       И теперь, после этого рассказа, я стала понимать почему мой отец, сколько я его помню, всегда много ел с большим аппетитом. А когда женился, особенно когда узнал, что мама беременна мной, всё пытался её накормить чем-то вкусненьким, питательным. Мои родители стали грузными, а как известно, ожирение вредит здоровью. Отец до последних дней страдал одышкой и сердечной недостаточностью. А мама рано умерла. Но перед смертью взяла с отца обещание, что во имя любви к ней и к единственной дочери, он никогда не будет меня раскармливать, и, когда подросту, отдаст меня в балетную школу, чтобы я росла стройной и красивой.  Отец обещание сдержал. И я стала балериной.