ГЛАВА 19
Пасмурно.
Аэсцет медленно шёл к площади. Его обгоняли радостные, возбуждённые толпы людей. Дома мокрые, серые, слепые стискивали пространство и было трудно дышать сжатым твёрдым воздухом. Он почти физически ощущал его плотность. По обеим сторонам улицы появились ряды гигантских пузатых кувшинов. К каждому прислонена лестница, на лестницах воины черпали длинными ковшами пряно пахнущую тёмную жидкость, другие разливали её в деревянные чашки на залитых грязных столах, и каждый, направляющийся к площади, должен был выпить одну такую. Терпкий дурманящий запах висел над улицей. Аэсцет пробовал однажды этот напиток. Его готовили в Антариде из перебродившего картофеля с последующими добавками каких-то трав. В небольших дозах он снимал усталость, нервное напряжение, но в то же время делал людей более управляемыми, поддающимися влиянию извне, причём, отрицательному влиянию. В Атлантиде подобное питьё тоже знали, но использовали его без травяных добавок и совсем не в качестве питья: на жидкости этой работали аппараты, с помощью которых собирали урожай с полей. Ничего пить Аэсцет не собирался и продолжал с хмурым видом продвигаться к площади. Магическое воздействие уже ощущалось. Аэсцет определил, что частота магических излучений похожа на частоту блокирующих Атлантиду энергетических волн, с той разницей, что в данном случае она ещё и воздействовала конкретно на людей, разжигая в них агрессию и похоть. На Аэсцета снова наваливалась усталость, с которой он только более-менее справился системой специальных дыхательных упражнений. И вот опять…
Да, в этот раз в Антариде ему особенно тяжело. Да ещё бессонная ночь… Ной…
Ной.
Что он говорил, Ной?...
Ничего.
Яростным усилием воли Аэсцет задушил в себе усталость и нарастающее чувство неуверенности.
Ноя он больше не знает. Он знает лишь, что впереди Кристалл. И он будет разбит. Он будет разбит! И упрямая Аиас пробьётся к Абсолюту.
Дорога повела вниз. Ему уже пришлось протискиваться между людьми. Люди громко говорили, смеялись, толкали Аэсцета, не извиняясь, что обычно считалось принятым… Вскоре пройти дальше не было уже никакой возможности. Аэсцет пожалел, что отправился в дорогу так поздно. И ему пришлось применять магические приёмы. Люди раздвигались, пропуская его, а после их ряды смыкались вновь. Так он достиг площади. Так он поднялся на террасу, где они ночью стояли с Онерсом. При этом Аэсцет старался ещё и остаться незамеченным – не привлекать помощников магов, рассыпанных в толпе. И вот последняя выщербленная ступенька. Здоровенный толстяк, занявший его вчерашнее место, не оглядываясь, потиснулся, потиснул стоявших правее, и Аэсцет в освободившийся зазор между людьми. Облегчённо вздохнул. И сразу стал искать внизу, в толпе, Онерса. Нашёл. Тот тоже увидел его и радостно улыбнулся. И только потом Аэсцет посмотрел на Кристалл. Последний оказался при дневном свете серым, мутным, чуть ли не вытесанном из обычного камня. Вокруг помоста жрецы в длинных чёрных одеждах. Затем – в несколько рядов – воины. В глубине души у Аэсцета вновь шевельнулась слабая надежда, что Кристалл – больше игрушка. И тут же пропала.
Над площадью стоял гул. Висел лёгкий туман от дыхания тысяч людей. Люди были везде. Они ковром покрыли ступенчатую воронку площади. Облепили террасы, крыши домов. Стояли на карнизах, на приставных лестницах, висели на верёвках, зацепленных, привязанных за перила. Женщины привели с собой детей. Чересчур маленьких сажали на плечи.
Аэсцет не без труда – его уже сдавили с обеих сторон, - оцарапав запястье о рукоятку короткого меча, висешего на поясе, достал из кармана крестик. Сжал в кулаке. Правую руку приложил к сердцу. И вдруг нащупал в кармане какой-то маленький твёрдый предмет. «Чего такое?» - мелькнуло в голове. И он тут же забыл об этом. Покосился на толстяка . Но тот не обратил никакого внимания на его манипуляции.
Аэсцет заволновался. Прочитал про себя несколько молитв. Ладонь, сжимающую крестик, закололо – и он сразу почувствовал всех своих сотрудников, расположившихся по всей окружности площади. Он надеялся, что пришли не все. Может, кто –то заболел, у кого-то неотложные дела, кто-то – испугался, - он и их бы не стал осуждать… Нет, 338. Их 338. Конечно, пришли все.
Ладно. Всё хорошо. У него есть особая молитва. Он получил её в своей иерархии, перед самым началом блокировки Земли. Они предчувствовали, а он нет… «Эта молитва – прямое обращение за помощью к Абсолюту. Но это только на крайний случай. И сначала к нему должны обратиться жрецы». Техника простая. Аиас пробивается к Абсолюту, а он читает молитву и получает помощь от него… И они уничтожают Кристалл…
«Господи, о чём это я? – выдержка покидала Аэсцета. – Но ведь не может быть других вариантов! Ведь Кристалл должен быть разбит! Ведь немыслимо, чтоб от этого невзрачного мутного камушка погибла великая держава! Только нужно прочитать молитву, и всё будет нормально. Всё будет нормально. Сейчас, сейчас… Я её прочитаю».
Но он медлил читать.
Площадь шевелилась… Туман от дыхания тысяч людей сгущалась в сыром воздухе. Толстяк справа, отчаянно жестикулируя, что-то увлечённо доказывал соседу – высохшему старику с блестящими маслянистыми глазками.
Он медлил читать. Но медлить больше нельзя.
Один из магов – Верховный – поднялся на помост, остановился перед Кристаллом и поднял вверх руки. За ним подняли руки и остальные маги.
На площади, как по команде, установилась мёртвая тишина.
«Соир неис сэло!»
Все замерли, затаили дыхание…
Ничего не произошло.
- Жители Антариды!
Голос Верховного мага, усиленный с помощью особых технических устройств, разнёсся по всей площади.
«Соир неис сэло!»
- Жители Антариды! Наступил час, которого мы все ждали столько лет. Наступил час, когда к нам спускается из Великого Всеобъемлющего Космоса Великий Единый Бог. Он мог спуститься только к нам, а не в Атлантиду, страну, которая живёт уже давно не по Божественному плану Всеобъемлющей Любви и никогда за своё долгое существование не знала, что такое Бог и что такое Любовь.
«Соир неис сэло! Соир неис сэло!»
Молитва птицей металась в груди Аэсцета… Он посмотрел вниз, на побелевшее лицо Онерса. Он один смотрел не на площадь, а на него.
- Но мы, жители Антариды, - продолжал маг, - знаем, что такое Бог и что такое Всеобъемлющая Любовь. И знали это всегда! И лишь Атлантида, держава, называющая себя страной любви и богов, мешала нам и не давала нам жить по законам Космоса. Поэтому не Атлантида, страна, отрёкшаяся от Бога, а мы, страна, призывающая бога, являемся истинной страной любви и богов. Мы – истинная Атлантида!
«Что он говорит? – билось в голове Аэсцета. – Что он говорит? Какая Атлантида? Соир неис сэло! Соир наис сэло!»
- Так призовём Великого Единого Бога! Поднимите вверх руки, любимые мои!
Лес рук поднялся над площадью. Толстяк справа от Аэсцета так поспешно вздёрнул свои, что едва не сбил его с ног.
- Повторяйте все: приди! приди! приди!
Кристалл вдруг вспыхнул и высветился изнутри красным огнём.
- Приди! – зарокотала площадь. – Приди! Приди!
Воронка ладоней с кровавым угольком на дне колыхалась, высасывала силы и волю Аэсцета.
«Всё. Неужели – всё? Неужели не удалось… Неужели это конец… конец… Конец!»
Он выдернул руки из-под плаща и выбросил их перед собой. Вся воля его сконцентрировалась в одном устремлении и белая молния вылетела из кончиков его пальцев и ударила в Кристалл. И тут же десятки новых молний взвились с разных концов площади – это вступили в бой его сотрудники. Кристалл ярко полыхнул и ответная волна энергии оглушила, швырнула Аэсцета на стоящих рядом людей. Ладонь отнялась от боли. Началась давка.
- Приди! Приди! Приди!
Толстяк, которого Аэсцет сшиб при падении, хватал его волосатыми длинными руками гориллы и храпел с налившимися кровью глазами:
- Ты на Бога, да?... На Бога?
Аэсцет ударом ноги сбросил его с террасы и снова вскочил.
- Приди! Приди! Приди!
Рёв оглушал. Рёв бил ушам.
- Приди! Приди! Приди!
Кристалл распухал, рос, набухал кровью…
Аэсцет рубил по нему вновь и вновь, но слабеющие белые молнии уже не долетали до середины площади.
Вот он вырос уже до невероятных размеров и вдруг – лопнул мириадами сверкающих красных лучей.
- О-ох! – охнула площадь. – О-ох!
Полупрозрачная исполинская фигура, оборачиваясь то мужчиной, то женщиной, затанцевала на помосте. Затем закрутилась смерчем и превратилась в огромный серебристый шар, зависшем над площадью-воронкой. И уже вокруг этой воронки новые призрачные тени – обнажённых мужчин и женщин, - вскидывая вверх руки и ноги, продолжили свой страшный хоровод.
Аэсцета хватали сразу несколько человек.
- Он! Он! Он! – заходился рядом истеричный женский голос.
И вот тут раздался треск, всё накренилось… Терраса, буквально обвешенная людьми, не выдержала тяжести – и со стоном рухнула вниз.
- А’-a, a’-a, a’-a, a’-a…
Аэсцету показалось, что перед ним мелькнуло окровавленное лицо Онерса. Высохший старик с маслянистыми глазками шевелился, перхал кровью под балкой…
А затем руки превратились в ноги. Огромный рот площади раскрылся и принял в себя оранжево-жёлто-серый поток энергии, извергнутый серебристым шаром.
Люди обезумели. Люди рвали с себя одежды. Люди стали животными. Люди визжали; и кусали, и царапали друг друга. Матери отшвыривали плачущих детей. Мужчины набрасывались на женщин и женщины набрасывались на мужчин. И давили, и затаптывали, и слипались в живые клубки, и падали с крыш, окровавленные, истерзанные, продолжая делать то, что назвали для себя – Любовью…
Аэсцет бежал с площади. Бежал как трус? Как предатель? Сметённый всем увиденным, он бежал, раскидывая в стороны тех, кто ещё недавно считались людьми. Каким-то чудом он остался цел, когда обвалилась терраса. Каким-то чудом его не затоптали. Каким-то чудом его не раздавили о стену, когда в сторону площади нажали толпы с улиц. Девушку рядом, раздавило. Она дико вскрикнула, и он услышал, как хрустят её рёбра. А он схватился за какой-то железный крюк в стене, подтянулся, и выдрался из месива тел, оставив внизу лишь свою накидку. Затем, непонятно как, забрался на карниз. Чуть не увлечённый вниз слетевшими с крыши переплетёнными телами нескольких мужчин и женщин, прошёл по нему. Спрыгнул во двор. Прошёл по карнизу второго дома и оказался в парке, полном вопящих, спаривающихся, бегающих друг за другом людей. Задыхаясь, пробежал его. Когда залезал на высокий каменный забор, сзади на него накинулась уже не молодая, совершенно голая женщина, цепляясь за его плечи, до крови укусила в шею. Он еле отодрал её от себя… Всё. Спрыгнул вниз. На маленькой безлюдной улочке тихо. И тут же пронзительный крик где-то во дворах. Кричала девочка. Толком не отдавая себе отчёта, что происходит, Аэсцет автоматически метнулся на этот крик. И вскоре увидел – двое воинов срывали одежду и тащили за собой худенькую, отчаянно сопротивляющуюся девочку лет семи.
- Оставьте её…
Вместо слов у него из горла вырвался какой-то глухой клёкот.
Один из воинов, не останавливаясь, на ходу метнул в него копьё. Аэсцет уклонился. Воин выхватил меч. Аэсцет тоже схватился за бедро, но обнаружил, что меча у него нет, вероятно, он потерял его в давке на площади.
- Беги! – выкрикнул воин, налетая на него. Аэсцет упал на землю и опять уклонился от удара, меч лишь краешком острия задел ему плечо. Перекатился кубарем, сбив воина с ног, прыгнул ему на спину и, обхватив голову, рванул её вверх и в сторону. Поднял меч и вскочил на ноги. Но второй воин решил не связываться с ним. Оставив девочку, он побежал к высокому четырёхэтажному дому. Девочка осталась сидеть на земле, и прикрывая себя лохмотьями, оставшимися от платья.
- Бежим, я тебя не трону, - выдохнул Аэсцет и подхватил девочку на руки. Из дома уже высыпали воины.
- Стой, стой! Всё равно не уйдёшь!
Аэсцет не оглядывался. Так, как он бежал, он, наверное, никогда в жизни не бегал. Дома летели по сторонам, одна улочка сменялась другой. Быстрее! Быстрее! Быстрее! И вот топот и крики за спиной стали постепенно затихать. Когда очередной петляющий переулок круто завернул за угол дома, Аэсцет с разбега перемахнул через высокий забор и очутился на пустыре. В три шага проскочил его. Снова перелез через забор. Снова пустырь. Улочка. Опять забор… Долго бежал по старому заброшенному саду. Сад кончился. Всё.
Город остался позади. Тишина. Внизу ручеёк. За ручейком аккуратные сельские домишки, утопающие в цветущих фруктовых садах.
Аэсцет опустил девочку на землю и упал. Закрыл глаза. Мир перевернулся. Сердце ухало и выпрыгивало из груди. Он подумал, что если бы пробежал ещё немного, то, наверное бы, умер. Еле-еле отдышался. И тут же почувствовал, как кто-то льёт ему на лицо холодную воду. Аэсцет открыл глаза и увидел склонившуюся над ним девочку.
- Ты очнулся? Я сейчас ещё принесу.
Она вновь исчезла и через некоторое время снова появилась. Протянула ему сжатые ладошки:
- На, пей.
Он с трудом приподнялся и выпил воду из её ручонок.
- Ещё принести?
- Нет. Спасибо.
Небо расчищалось от туч. Но тут оно совсем не такое красивое и глубокое, как в Атлантиде.
Аэсцет сел. Голова кружилась. Но он немножко пришёл в себя. Перед ним, скрестив ногу на ногу, сидела девочка в изодранном зелёном платьице и доверчиво глядела на него.
- Ты, наверное, добрый маг. Мне мама с папой говорили, что в Антариде есть добрые маги. Но они появляются только тогда, когда начинает побеждать зло. Вот ты и появился, когда солдаты хотели меня убить. Победил их. Мы потом от них убежали и ты принёс меня прямо к моему дому.
Она ткнула пальцем на домики за ручьём:
- Вот там я живу.
Аэсцет опустил голову.
- Ну скажи, ты ведь добрый маг?
- Нет… Я обычный человек. У добрых магов много хороших и добрых друзей, которые всегда готовы прийти им на помощь. У меня больше нет друзей. Да и человек я не добрый. Ты как оказалась в городе?
- На бога пошла посмотреть. Он на площади должен был появиться. Вот… Но мама с папой говорят, что это плохой бог и даже не бог… Хорошие боги только в Атлантиде живут и на Венере.
- На Венере? – Аэсцет задумался. – Ты без спроса в город пошла?
- Ага, - виновато кивнула головой девочка.
- Домой одна дойдёшь?
- Дойду. А ты к нам?
- Я не пойду.
- Почему? Пойдём, мама с папой тебе обрадуются.
Аэсцет покачал головой. Оглядел себя – грязный, оборванный, забрызганный кровью…
- Нет. Я ухожу сейчас.
- На Венеру?
- Нет.
- Значит, в Атлантиду?
Аэсцет не ответил.
- Иди домой. Мама с папой тебя очень любят и тебя ждут. Иди.
- Ну ладно. А ты придёшь потом к нам в гости, когда победишь злого бога?
У Аэсцета кольнуло сердце. Он приложил руку к груди и опять, как и на площади, нащупал в кармане что-то твёрдое, круглое… Он запустил в карман руку и с удивлением вытащил оттуда маленького зелёного бегемота с испуганными глазами-бусинками.
- Ух-ты, какой… - восхищённо протянула девочка. – Это кто?
Аэсцет вспомнил последний разговор с императором. Отчаяние пережало ему горло.
«Он знал, он всё знал»…
- Это… бегемот, - выдавил он, ошеломлённо глядя на деревянную фигурку. Протянул девочке. – Он водится в Атлантиде. Его подарил мне один удивительный человек… Один добрый маг. Возьми. Он приносит счастье. Я знаю.
Девочка с радостью приняла подарок.
- Хорошенький… Бегемот. Водится в Атлантиде. Приносит счастье. Спасибо.
- Всё. Иди…
- Иди, иди! – почти закричал он.
Девочка несколько оторопела, но не испугалась.
- Ну ладно. Я тогда пошла.
Она спустилась вниз, перепрыгнула через ручей и побрела полем.
Аэсцет отвернулся. Снова посмотрел в её сторону… Золотая косичка. Зелёное платьице почти сливается с полем… И только тут Аэсцет вдруг понял, что девочка ушла.
«Господи, ведь я её наверно обидел… Да, ведь я наорал на неё»…
- Девочка! Девочка!
Та обернулась.
- Как тебя зовут?!
Но она была слишком далеко и не расслышала его вопроса. Тогда он помахал ей рукой. Она тоже помахала и поплелась дальше. Он смотрел ей вслед, пока она не достигла домов. Тогда он поднялся и ушёл подальше в заброшенный сад. Сел под старым раскидистым деревом и сидел там, пока не стало смеркаться…
Тогда он встал и пошёл к городу.