(1998)
...Взяв мыльце с поролоновой подушечки, он медленно стал очищать руки. Негорячая вода спокойной струей ударяла в ладонь, превращаясь в прозрачные брызги. Отправляя мыло на место, он на миг задержал движение. Рука коснулась мягкой губки, а мысли унеслись в прошлое.
Как незаметно было ее присутствие. День за днем, месяц за месяцем она была рядом. Ее существование было ненавязчивым, хотя порой тяготило. Но когда она ушла, маленькие уютности стали исчезать сами собой. Он и не задумывался, что чистое полотенце, зубная паста и тысячи бытовых мелочей всегда были на своих местах. Постоянно полные тюбики и мыльницы не удивляли. Она была аккуратна и знала назначение каждой вещи и сроки их служения.
Теперь же неловкий обмылок резал глаза, заставляя думать о покупке нового куска - и это раздражало. Он захлопнул дверцу полки, сорвал полотенце с крючка и вышел из ванной. Скомкав неглаженый махровый кусок, он пнул его ногой и плюхнулся в кресло. Его что-то злило, бесило до самых внутренностей, но признаться самому себе в причине своего злобного бессилия он не хотел.
Никогда причиной неудобства не должно быть отсутствие женщины. Мужчина в состоянии всё делать сам, а уют — это бабские бредни. Чистая рубашка, носки, горячий ужин и парочка любовных ночек на неделе — всё, что ему нужно.
Она же старалась создать какие-то семейные праздники и торжества. Она шикарно готовила, и он отдавал ей должное, но ее сюсюканье и цветы с бантиками в кадке — злили его. Необходимость субботних романтических ужинов при свечах сначала забавляла, затем такие дни для него стали поводом подразнить ее. Она обижалась и после нескольких плоских шуток обычно убегала в ванную, пряча заплаканные глаза.
Понимая собственное свинство, он иногда досадовал на себя, свое притворство и снобизм. В такие минуты сожаления он почти почти любил ее, но моменты истины сменялись безразличием, потому что она всегда всё прощала. По такому нехитрому кругу продолжались сценарные дни следующей недели, месяца и года.
Мама повторяла, что он стал груб и невыносим. Он и сам понимал это. Но меняться не желал и не хотел отправляться на поиски той черты, переступив которую, он оказался по другую сторону добра, где его отзывчивость сменилась сарказмом, а радушие превратилось в равнодушие.
Работа приносила приятную для самолюбования прибыль, но когда-то манившие золотые горы превратились теперь в груду ненужных возможностей. Ему бы поймать золотую рыбку для единственного желания — что-нибудь захотеть, по-настоящему чего-то пожелать. Именно желание, возбуждающее к жизни, стало недосягаемой мечтой в круговороте его дней.
Ему ничего не хотелось, ему было тридцать пять, а он будто умер. Женщины, столь будоражащие внимание, захватывали на одну, две недели. Не более. Зомбическое состояние тела и души съедало его окончательно. Правда, аккуратненькой Уютнице удалось на целый год стать музой, вдохнувшей жизнь. Но это прошло. Он стал гадко ее оскорблять, обижать ради секундного злорадного веселья, мучаясь своей, оставшейся в кусках, совестью.
Он поднялся с кресла. Потянувшись за сигаретами, неосторожно зацепил телефонный провод, и трубка неуклюже перевернулась на спину, напоминая растерявшегося жука, который уныло стонал.
Несколько секунд он бесцельно рассматривал скулящую трубку.
– Так. Сегодня... четвертое марта, восемнадцать часов и десять минут.
Получившуюся комбинацию он набрал на телефоне. Короткие гудки неприветливо заполнили эфир. Через минуту он набрал следующее сочетание - «4 марта, 18 часов 11 минут» 4 03 18 11
В трубке раздался щелчок. Мелодичный женский голос:
– Я слушаю...
Денис молчал, улыбаясь внезапно возникшему игривому настрою. Приятный голосок!
– Я слушаю, говорите...
– Добрый вечер.
– Добрый вечер, – голос удивленно приподнял последний звук.
– Как дела? - спросил Денис.
– А кто это?
– Это телефонный хулиган, можно с вами немножко побеседовать?
Она ответила не сразу, но реакция оказалась положительной, чему Денис крайне удивился, готовый услышать в ответ грохот брошенной трубки.
– Случайно набрав ваш номер, я понял, что родился под счастливой звездой. Вы часто смотрите на звезды?
– К сожалению, не часто...
– Что же вам мешает? Солнце?
– Люди... – ответила она.
– Да, они такие, всегда им что-нибудь нужно, всегда чем-нибудь недовольны, вы работаете в сфере торговли?
Серебристый голосок засмеялся, приятно отзываясь в ухе.
– Сфера торговли от меня столь далека, как и звезды.
– Да, я оказался не прав. Не бывает столь теплого голоса у женщин с этикеткой на лацкане пиджака. Хотите, угадаю, чем вы занимаетесь?
Настроение Дениса возрастало с каждой ноткой ее мелодичности.
– Вы умеете кричать, злиться и выставлять за дверь?
– Редко.
– Тогда вы не медсестра. Голос у вас тихий, спокойный, ласковый, слушая ваше смущенное дыхание, людям хочется поделиться с вами своим сокровенным, так?
– В некотором роде.
– Я знаю. Вы - человек искусства. Угадал? Еще вопрос. Ваш любимый кинофильм?
– Ну, наверное... «Москва слезам не верит».
– Понятно. Москва сказкам не верит... Значит, про любовь. Надо сказать, это замечательно. Вы и впрямь располагаете к себе. Давайте знакомится, меня зовут Денис, как мне называть вас?
– Пусть будет просто «Вы».
– Здравствуйте, Вы.
– Здравствуйте, Денис. Расскажите о себе...
– Мне тридцать пять, возраст непонятных увлечений и критериев, переломный этап в жизни человека... К искусству отношусь весьма по настроению, хотя всегда признавал классику и пейзаж. Человек увлеченный, по крайней мере, до недавних дней. Люблю озорничать, люблю красивых женщин, не боюсь одиночества и боюсь умереть во сне, не ощутив сознательно последнего дыхания жизни... Получилась немного грустная история про телефонного хулигана, не так ли?
– Я бы сказала, искренняя история телефонного хулигана.
– А вы часто врёте? – спросил Денис.
– Почти никогда. Понимаю, звучит парадоксально. У лжеца должна быть превосходная память, чтобы не уличили. И хотя я забывчивостью не страдаю, предпочитаю говорить правду, если она не принесет огорчения и слез... А вы?
– Я патологический враль, в моем вранье порой нет смысла, но я продолжаю говорить всё, что взбредет в голову или в какое-нибудь другое место. То есть вру не по необходимости, а просто так. Но с искренними людьми стараюсь быть правдивым по мере сил. А чем вы сейчас заняты?
– Пишу дипломную работу… весна – пора экзаменов, а не любви...
– Так вы - студентка. Значит, вам не более двадцати трех, а я, грешным делом, подумал, что подобное расположение может создать лишь женщина, близкая моему возрасту, надо же, как я ошибался. Это вы виноваты. Ввели в заблуждение философствующего старика, простите, милое дитя, за мои потуги.
– Зачем вы так, я, наоборот, слушая вас, подумала, как приятно разговориться с размышляющим человеком, а вы «потуги», не надо так...
– Спасибо. Я точно родился под счастливой звездой, раз получаю комплимент из уст младшего поколения.
– Ваша ирония неуместна... и, простите, может всё испортить...
«А ведь девочка права, взрослый ты коз;л, она чувствует твою фальшь и уродство. Если говорить, то искренне, хотя бы с тем, кто тебя никогда не видел».
– Простите, Вы, я постараюсь говорить о чем-нибудь возвышенном, дабы не испортить...
Его очередное притворство прервало эхо гудков. Она положила трубку. И была абсолютно права.
И снова досадная тишина заполнила его комнату.
«Да пошли они все, эти акселераты, акселератки. Не хватало, чтобы сопливая девчонка тыкала в него пальцем».
Но мысли продолжали тянуться к телефону, намекая, что девочка права - притворством можно опошлить всё на свете.
Он морщился, глотая холодное пиво, повторяя про себя считалочкой ее номер телефона.
– Я слушаю.
Мягкий голос. И ему до ощущений в нижней челюсти захотелось начать все сначала, будто не было того прерванного звонка.
– Здравствуйте, это говорит телефонный хулиган.
–Здравствуйте. Меня зовут «Вы», а вас?
Она, не зная его желания, подхватила игру. Он был счастлив.
Рассказывая истории о своем прошлом, о прошедшем лете, ему не хотелось отпускать от себя чудодейственный голос ее кратких реплик, но прощальная фраза прозвучала, и он обещал позвонить завтра, в то же время.
Машина плавно затормозила около дома. Он неохотно, зевая, выбрался и, махнув водителю жестом прощания, скрылся за массивной дверью подъезда.
Его сонливость мгновенно улетучилась, когда в поле зрения попал телефонный аппарат и приклеенная скотчем ярко-красная записка. Случайный счастливый номер. Назначенное время истекло. Удивляясь своей нерешительности, он все же набрал семь цифр, но чарующий голос незнакомки охладил его обжигающее нетерпение:
– Извините, не могу говорить, позвоните позже... а лучше завтра.
Денис со злостью швырнул куртку. Налил из холодильника рюмку водки, выпил и, не раздеваясь, лег на кровать, подминая дорогой костюм и собственное разочарование. Он почувствовал себя обиженным трехлетним малышом, которого заперли в кладовке.
Он проспал целый час. Бодрое пробуждение. Он вновь набрал ее номер:
– Это Денис...
– Как хорошо! Я обидела вас, простите…
– Нисколько. Я спал шестьдесят минут, как младенец, и чувствую себя свежайшим помидором на грядке. Каково ваше ощущение вечера?
– Переваренная цветная капуста, разваливающаяся на глазах... И сейчас мне ничего так не хочется, как мороженого.
– А мне, как дамскому угоднику, хочется поработать посыльным и привезти заветное лакомство.
– ...спасибо! Но мне уже обещали принести. Так забавно происходит – мои желания теперь выполняют чаще, чем обычно…
– Интересно знать, почему теперь выполняют ваши желания?
«Вы» замолчала, и Денис почувствовал ее смущение:
– Простите за бестактность, дорогая Вы.
– Нет, нет, я сама провоцирую. Мы знакомы второй день… и пусть это покажется очередной прихотью или безрассудством, но мне приятно слышать ваш голос.
Теперь замолчал он. Признание незнакомой девушки теплом разливалось внутри.
– Я точно родился под счастливой звездой. Спасибо за искренность. И хотя я враль со стажем, обещаю говорить правду, а когда будет сложно, буду петь. Наше знакомство продолжается? Я не нарушаю вашу жизнь?
– Вы для меня - приятный сюрприз, только... вы сами перестанете звонить...
– Меня может остановить только ваш разъяренный друг или муж, или ваше нежелание слушать меня.
– Этого не стоит опасаться. А какой вы меня представляете?
Ему хотелось досконально описать тело, которое возникало в воображении, когда он слышал музыкальные вибрации ее голоса. Но эротические фантазии в данном контексте были бы нелепыми, потому он решил прибегнуть к уловке.
– Чтобы описать вашу внешность, мне необходимо задать вполне пристойные вопросы. Первый – выберите из трех цветов один: красный, черный, белый. Выбирать не в качестве любимого цвета, а как бы он подошел к вашему лицу. Что выбрали?
– Белый.
– Это говорит о том… м-м-мм, в общем, ни о чем не говорит. Я решил провести тест, а сам сел в лужу. Хотел по выбранной палитре определить цвет ваших волос.
– Каким образом? – она засмеялась, попискивая, как мышонок.
Денис преисполнился энтузиазма.
– Если бы выбрали красный, то могло означать, что вы рыжая или шатенка, черный – брюнетка и тому подобное. Но если рассуждать иначе, белый вполне подойдет брюнетке, как контраст... так что я запутался...
– Забавно. А как определить мою весовую категорию, размером тяжести выбранного арбуза? Хи- хи- хи.
Они смеялись, дополняя портрет друг друга потешными подробностями.
– Ваш эксперимент, Денис, удался! Мне захотелось рассказать о себе. Светлые волосы, средний рост, остальное, как говорится, дело вкуса. Характер обычно уравновешенный, иногда с кратковременными вспышками молний. Цвет глаз – зеленый, из чего я сообщаю, что любимый цвет одежды зеленоватые оттенки изумрудной плесени, любимый цветок – белая роза. Я люблю петь, рисовать и болтать по телефону, как вы уже успели догадаться. Теперь вы...
Денису казалось, что он попал в увлекательное путешествие, как в аттракционе «Непознанный мир чудес и ужасов», поездка обещает быть забавной и кратковременной, как все поездки, что ничуть не огорчало. В нем возрождалось что-то детское, мальчишеское. Цветущий запах жизненных сил заманивал чувством бесшабашного счастья. Трогательные нюансы, которые неожиданно стали пробуждаться теплыми ощущениями, приятно удивляли его.
— С удовольствием. Итак, цвет моих волос вам напомнил бы мокрую глиняную дорогу полесья. А цвет глаз? Самый обманчивый среди всех. Догадались?
– Голубой?
– Вы абсолютно правы. Рост – выше среднего, я мог бы играть в баскетбольной команде, если бы ее набирали из гномов... А знаете, мне захотелось немного приврать, ведь описать себя я могу любым, вы меня не видите, так что вполне допустимо приписать себе внешность... ну скажем, какой ваш любимый герой? Что-то среднее между Мюнхгаузеном и Винни Пухом, годится?
– Мне кажется, вы больше похожи на Атоса.
– Если смотреть с точки зрения на жизнь, равнодушие и сарказм, то похож. А если внешний облик, то мне лучше надеть маску.
– Пусть будет маска, это совсем не признак уродства, маску носил Мистер Икс и Бэтмен!
– Милое, Вы, вы абсолютно правы, я начинаю побаиваться вас, умные женщины – коварны, а вы еще и красивы.
– Вот и представились, вы - человек в маске, с рыцарской душой, а я заколдованная принцесса, придет срок, и я превращусь в красавицу.
Денису казалось, что эта девочка - его сестра, маленькая, беззащитная малышка с добрым сердцем и решимостью.
Они говорили каждый вечер, находя бесчисленное количество тем. С каждым последующим звонком эта девочка становилась ближе и дороже. Телефонный роман. Не задерживаясь на работе, он спешил домой, желая окунуться в душевный мир ее фантазий. Возникало приятное ощущение вместе проведенного детства, когда он играл с ней во дворе, дергал за косички, а иногда, благодаря порывам ветра, бессовестно, не моргая, заглядывал под юбочку, что так возбуждало и подстегивало его. Непреодолимое желание ворвалось в его жизнь, и сегодня он решился:
– Я хочу тебя видеть. Мы ни разу не говорили о встрече, я давно себе вру, что это просто знакомство, но я хочу тебя видеть, ощущать.
Она замолчала. Его жадные слова испугали. Она вправе запретить ему звонить. Денис почувствовал страх, бессилие и злость что-либо изменить. Видимо, свою возбужденность от возможного свидания нужно было спрятать под одеялом пристойности. «Не молчи!»
– Желание увидеть друг друга вполне понятно... извини. Я привыкла к тебе, придумав некий образ, бестелесный, хотя, что я говорю...
– Мы знакомы с тобой второй месяц, а мне кажется, я знаю тебя с рождения. Но, наверное, ты права, лучше оставить всё как есть. И мы не узнаем друг друга, даже если столкнемся на улице. Ты права, наш диалог прост и приятен потому, что визуальность нарушит контакт духовности, недаром, в исповедальне темные шторы...
– Нет, нет, совсем не поэтому... Просто я не готова к нашей встрече. Денис, я боюсь потерять наши откровения. Ведь согласись, каждый в своем воображении давно нарисовал конкретный образ, а если он не соответствует выдумке? Это будет разочарование... Я не боюсь за себя, я знаю, если увижу тебя, ты будешь вдвойне привлекательнее. А я? Мой облик сейчас не столь мил, как голос... прости, не хочу больше об этом, пусть всё останется, как было…
На майские праздники он уплывал на теплоходе. Деловой круиз на недельку. Палуба раскачивала его несобранные мысли; тошнотворно мутило от нехватки искренности и непритворной нежности, которой одаривала его Вы, девушка с ласковым именем Дашенька.
Необычно долгие гудки и нежелание отвечать на звонок настораживали.
– Ал;, кто говорит?
Услышав старческий голос, Денис опешил, отстраняя трубку.
– Ал;, кто говорит?
– Добрый день, позовите Дашу к телефону.
– Ты кто?
– Денис. Она дома?
– Нету ее...ой...
Старушечий вздох насторожил его.
– Когда я смогу застать Дашу дома?
– А кто его знает...ой, - она тихонько всхлипнула, но трубку не бросала.
– В чем дело, где она, объясните толком?
– Ты Денис?
– Я - Денис...
– Дашка просила передать, чтоб ты больше не звонил. Не знаю, что промеж вас, плакала и просила не звонить...
– В чем дело, бабуля, Даша объяснила причину? И где она? Я сам хочу поговорить с ней?
– Да где ж ей быть-то... В больнице она.
В горле перехватило дыхание. Что случилось с милой Дашенькой, с его девочкой?
- Как в больнице?
– Известно как. Срок пришел, она и в больницу пошла, что ж непонятно. Прощай...
– Подождите! Нормально можешь объяснить?
– Рожать пошла, вот и все дела...
Бабка положила трубку, а Денис продолжал прижимать гудящий звук к уху, пытаясь понять сказанное. Как рожать?
Ему казалось, что он знал о ней всё - ее неудачи и победы, мысли и сны, а получается, не знал главного. Она всё это время носила в себе ребенка? В голове сразу ясны и понятны стали ее оговорки про сумбурные желания в еде, про кратковременные паузы, когда она вдруг прерывала разговор, про поддержание режима правильного питания, что забавляло его. Боже мой, он, как осел, слепец. А ее боли в спине? Он предлагал специалистов, а она смеялась в ответ. Господи, что же ты сделал из меня такого болвана!
Даша не была замужем, о прошлом любовном опыте рассказывала неохотно, каждый раз сбегая от темы. Но в остальных ее рассуждениях о добре, зле, мужчинах, женщинах, о жизни, он часто узнавал себя, только далекого в годы студенчества и непрактицизма. И вот так, раскрывая собственную душу, она не доверила ему свою тайну, почему? Побоялась, что он не поймет? Нет, опасалась, что может потерять его. И где-то, отчасти, она была права.
Женщина с чужим ребенком совсем не вписывалась в его жизнь, пусть даже телефонную. Ее беременность вполне могла разъединить их, НО только не теперь. Даже этот незнакомый маленький человечек, живущей в ней, для него - единое целое. Не преграда, не разочарование, а даже наоборот. Благодаря Дашеньке в его душе воскрес долгожданный огонек счастья. Она - его золотая рыбка, только он сам готов исполнять все ее желания.
Теперь понятно, почему ее пугала перспектива свидания. Забавная картинка – беременная мамочка и бывалый обалдуй-ловелас – сюжет для мюзикла, балерина с привязанной подушкой, фу, как пошло. Ему было противно от собственных мыслей, но они возникали как защита против ее лжи. Впрочем, какой лжи? Она ни в чем его не обманула. Это он ворвался в ее спокойную жизнь, замутил голову и еще на что-то претендует обижаться?
Значит, пусть будет так. Что сложилось, не переделать. У них разные пути. Обидно, конечно, но предстоит забыть о телефонном романе и возбуждающем голосе, о чужом ребенке и тому подобном. У нее теперь новая жизнь, в которой ему нет места. Кто он – друг? Любовник? Даже смешно, если только в собственных мыслях. По сути - посторонний человек! Тот счастливый папаша узнает о ребенке, вернется, и она будет счастлива.
Денис ходил по квартире и уговаривал себя, рассуждая вслух, что сложившая ситуация - совсем не предел его мечтаний. Но душа сопротивлялась, щипалась изнутри. Он не верил своим выстроенным фразам, что следующий этап жизни Даша пройдет без него, потому что покинувший ухажер, отец ребенка, вернется, она станет счастливой мамашей, а бабушка будет стирать пеленки, ведь больше помогать некому... Одним словом, семья и всё о,кей!
Стоп! Кто будет помогать? Бабка под сто лет? Сбежавший урод или добрые люди из соцуслуг? Боже мой, какой он дурак! Она просила его не звонить по той простой причине, что боялась навязаться, боялась получить его помощь. Она ведь тоже чувствовала, не могла не чувствовать, ту ниточку, которая соединила и связала их - его, вечно ухмыляющегося людоеда женских сердец, и ее - лучезарную принцессу из сказки.
«Настанет время, и я превращусь в красавицу» - ее давние слова сейчас больно резали слух.
- Девочка моя, ты совсем одна в этом огромном чудовищном аквариуме.
Критичный ум, привыкший все оценивать, не мог вместить его трепетного отношения к Дашеньке, переполняясь счастьем, и замолчал, уступая душевному чувству любви.
Денис мчался в родильный дом. Она родила девочку... по прихоти судьбы и природы с волосами цвета мокрой глиняной дороги и с голубыми, пронзительно голубыми глазами его детства. (1998)