"Подвиги совершают не те, кто ростом велик,
а те, в ком есть отвага, широкое сердце и решимость пожертвовать собой".
(Старец Паисий Святогорец)
Дороги, дороги… Бегут они по всей земле. Ровные и с колдобинами, прямые и извилистые, узкие и широкие. Манят, зовут, увлекают в неведомые, неисследованные дали. Загадочные, таинственные. А встретятся и образуют перекрестье – перекресток. На какое-то время сойдясь в одной точке, обретя что-то общее, сближающее. И опять разбегутся в разные стороны, каждая устремляясь в только ей известном направлении.
Так и жизни человеческие, словно дороги. Текут себе рядышком, параллельно или стороной. И вдруг, будто какая-то сила бросит их навстречу друг другу. Сойдутся они, образуя перекресток – перекрестье двух судеб. Но разбежавшись в стороны, они уже не будут прежними. Каждая судьба понесет в себе частичку другой, с которой успела сродниться там, на перекрестке.
***
– Игорешка, айда в магазин за газировкой! – Никита пересчитал монеты на запачканной пылью ладони.
Знойный день клонился к вечеру. Испепеляющий солнечный диск раскаленной сковородкой медленно катился к Шубинскому бору. Игорек приоткрыл калитку:
– Сейчас, у мамки спрошу.
– Маленький, что ли, – прищурился Никита, – у мамки спрашивать? В десять лет уже не спрашивают.
– Это тебе десять, а мне восемь.
– Да ладно, – примирительно протянул Никита, – иди, спрашивай.
– Может, Настю позовем?
– Да я уже спрашивал. Она не пойдет. К ним вчера гости приехали.
Улица в несколько домов быстро закончилась. Справа от дороги Яковлев лес упирался в серовато-голубую гладь пруда. В некогда большом пруду вода убывала с каждым годом, пока не исчезла совсем. Несколько лет назад пруд промерз до самого дна, и весной на его поверхность всплыла издохшая рыба. Чайки, прилетевшие с Ангарского берега, оглашали окрестность громким криком, устраивали между собой потасовки из-за легкой добычи. А потом пруд исчез на три года. Старожилы гадали, в чем причина? Может, пересохли родники, питавшие пруд ключевой водой? Или это угольный разрез, подошедший вплотную к селу, перерезал водяную жилу?
А нынче после многоснежной зимы, когда с косогоров стекали ручейками целые реки, талая вода наполнила берега, и пруд предстал в своей былой красоте. Ивы, соскучившись по влаге, клонили к воде свои распущенные косы. Кто-то из взрослых запустил ведро живой рыбы. А ребятня с восторгом обживала берега водоема, мечтая, как опять будут весной и осенью опускаться на водную гладь дикие уточки-чирки и яркие, в праздничном оперении гуси-турпаны. А может, как случилось однажды, прилетит настоящий лебедь! Будет величаво и гордо бороздить поверхность пруда, вызывая восторг и восхищение даже у бывалых и много чего видевших на своем веку сибирских стариков.
Слева на пригорке сиротливо стоял старый деревянный храм. Его окна-глазницы были наглухо заколочены грубым сосновым горбылем. Никита хитро сощурился:
– А ты знаешь, кто там живет? – Кивнул он головой в сторону храма.
Игорек пожал плечами, размышляя про себя: кто может жить в заброшенной церкви?
– Эх, ты! Балда малолетняя! Там Бог живет! – Никита слегка шлепнул Игоря по затылку.
– Сам ты балда! Бог там не может жить. Видишь, все заколочено. Бога я на иконе видел.
– Вспомнил! Настя говорила, что там, где церковь, даже разрушенная, всегда живет только не Бог, а ангел.
– А ангел – это Бог?
– Не знаю… надо у Насти спросить. Она мне Бога на крестике показывала. А у меня крестика нет…
– И у меня нет. Мамка говорила, что меня надо покрестить…
Никита с Игорем – двоюродные братья и закадычные друзья. Они шли вдоль берега, сшибая на ходу желтые головки череды. Потом присели на корточки, окуная руки в прохладную ласковую воду. «Где-то там, по дну ползают улитки… Вот бы посмотреть. Хоть одним глазком!» – Игорек зажмурился от солнечных бликов, играющих на водной глади.
– Искупаться бы, – Никита мечтательно закатил глаза.
– Ага! Мамка заругает.
– Да не дрейфь! Не будем мы купаться. Только если… на плоту прокатимся? Это же не купание?
Лицо Игоря приобрело озадаченный вид. Плот – это не купание. За это не должны «заругать». Никита понял его молчание, как знак согласия и запрыгнул на причаленный неподалеку плотик. Игорек заколебался, но искушение увидеть улиток взяло верх. Он неуверенно шагнул на качающийся плот, и Никита оттолкнулся от берега.
Поначалу все шло хорошо. Никита пытался грести ладошкой, а Игорь, стоя на коленях, во все глаза глядел в толщу воды. Но ничего, кроме мути, которую они подняли, разглядеть не удавалось. Вдруг, в воде что-то блеснуло.
– Вижу!
– Где? – Никита присел рядом с Игорем.
В следующую секунду плотик наклонился, и дети соскользнули в воду. Волна, образовавшаяся при этом, оттолкнула плот в сторону. Игорек сразу скрылся под водой. Никита вынырнул, отчаянно молотя по воде руками и ногами, попытался схватить брата за рубашку, которая виднелась сквозь воду, но почувствовал, что выбивается из сил, стал медленно карабкаться к берегу. Выбравшись на берег, Никита оглянулся. Голова Игоря то показывалась, то снова уходила под воду.
– Держись! Я сейчас! – Крикнул Никита брату и, что есть мочи, побежал к дому бабы Шуры.
Игорек смотрел сквозь муть огромными синими глазами, опускаясь все ниже и ниже, пока коленки не коснулись ила. Потом он на какую-то долю секунды увидел умершего три года назад отца. «Папка…» – даже не подумалось, а эхом отозвалось в угасающем сознании. Над водой поднимались и лопались пузырьки воздуха… А в темной глянцевой глади пруда отражалось заброшенное здание Никольского храма.
***
Людмила устало крутила руль, объезжая знакомые ямы и выбоины грунтовки. Свекровь на соседнем сиденье теребила вопросами, не давая сосредоточиться. Утром, уезжая из дома, Люда попросила мужа присмотреть за сыном. Олег молча кивнул. Как бы хотелось ей поговорить с мужем, как раньше, когда они подолгу разговаривали вечерами, мечтая о будущем, о детях. Но Олег молчал уже много лет. После инсульта речь не восстановилась. Случилось это вскоре после сельского схода, который проходил в здании церкви. Это здание много лет использовали под клуб. Сход получился жарким. Спорили из-за покосов и пастбищ и еще из-за чего-то. Кричали все, но громче всех Олег. Он так распалился, что не стеснялся в выражениях. Женщины охали и сокрушенно качали головами: «И это в храме то!»
Речь после удара не восстановилась. Олег мог выговаривать лишь несколько матерных слов. Этот феномен врачам известен, но объяснить его даже светила от медицины не могут. Есть лишь предположение, что сквернословие в человеческом сознании проходит по другим, не свойственным естественной человеческой речи каналам.
Послеполуденный знойный воздух мелко дрожал у самого горизонта в конце затяжного подъема. Люда вспомнила, как Данилка прильнул к ней перед отъездом:
– Мама, мороженное купишь?
– Как же я его довезу в такую жару?
– Ну, тогда йогурт?
Она взъерошила макушку сына:
– Видно будет. Если будешь папу слушаться.
Домашняя, мягкая характером и женственная Люда всегда мечтала о детях, о большой и дружной семье. Но годы бежали чередой, а детей Бог все не давал. Данилка появился в семья, как будто всегда здесь и был. Всю свою накопленную за долгое время материнскую любовь и нежность Люда отдавала своему приемному сыну.
***
Машина свернула с главной дороги и въехала в село. Остался позади старый храм и Яковлев лес. На берегу пруда копошилась ребятня. Свекровь, пристально вглядываясь в даль, покачала головой:
– И что эти варнаки там делают? Почему за ними никто не смотрит? Это же минутное дело. Ведь утонула однажды в пруду Галя Могутнова, всего десять лет ей было. В свой день рождения пошла с подружками купаться… Хоть и плавала, говорят, хорошо…
Людмила слышала эту историю. Люди в селе до сих пор вспоминают, что видел гибель Гали дед Федоров, который неподалеку на коне пас стадо коров. Но в воду, хоть и на лошади был, не полез. И деревенские тогда много судачили – одни осуждая, а другие оправдывая такой поступок старика.
– Давай, заедем к нам на чай. Ты ведь с утра голодная.
Люда очень устала и торопилась домой, но отказаться от предложения свекрови не смогла.
Дом бабы Шуры стоял в нескольких десятках метров от пруда. Едва сели за стол, как с улицы раздался крик:
– Помогите! Помогите! Игорь тонет!
К калитке во весь дух мчался перепачканный прудовой грязью мокрый и испуганный Никита. Люда не раздумывая сорвалась со своего места и, на ходу сбрасывая туфли, крикнула свекрови:
– Зовите на помощь! Я не умею плавать!
Как она преодолела расстояние от дома до берега, Людмила почти не помнит. На поверхности пруда то показывалась, то пропадала из виду светлая головенка. На какое-то время образ сына Данилки и тонущего Игоря в сознании Люды слились воедино. Когда Люда с разбега ворвалась в воду, Игоря уже не было видно, только в одном месте из воды поднимались мелкие пузырьки воздуха… Вслепую нащупала худенькое тельце и подняла над водой. А сдвинуться с места не смогла – вязкое илистое дно уходило из-под ног, засасывая на глубину.
– Давай сюда!
Обернулась – к ней тянули руки свекровь и соседка, которую та успела позвать на помощь. Передала ребенка им, потом сама с трудом выбралась на берег. Игорек не дышал, лицо было синюшно-фиолетовым. Совместными усилиями пытались привести его в чувство, вылить воду из легких, но ничего не получалось. И когда надежды на спасение уже почти не осталось, изо рта ребенка пошла вода, и он сделал первый вдох…
***
– Ну, что, ныряльщик? В рубашке родился?
Доктор прикладывал металлический кружок к груди и спине Игоря, слушая его дыхание.
– Нина, – обратился доктор к молоденькой медсестре, – сегодня еще нужно поставить капельницу, за температурой обязательно следите, – и обращаясь к Игорю, – что, моряк? Воду прошел? Осталось огонь и медные трубы?
– А мама где?
– Да вот она, в коридоре сидит. Нина, позовите нашему ныряльщику маму.
В палату вошла миловидная полная женщина с заплаканными глазами. Игорь взял за руку, присевшую на край кровати мать:
– Мамочка, не плачь. Я же уже живой. Мне надо обязательно узнать… Узнать, где Боженька живет. Мне это очень надо…
Послесловие.
Несколько дней спустя в районной газете появилась фотография двух улыбающихся женщин и маленькая заметка о вручении им грамот «За спасение утопающих».
Дороги Людмилы и Игорька разошлись и побежали каждая в своем направлении. Но ни он, ни она никогда не забудут того, что случились с ними тогда, на том судьбоносном перекрестке….
(Картинка из интернета)