Хроники пророка. 1556 год

   Дело «Отен против крыс», начавшееся в 1527 году, было окончательно отложено в 1556 году на неопределенный срок. Город  Отен в Бургундии в лице его жителей отказался взять на себя гарантии безопасности для грызунов при явке последних в суд от кошек и собак, живших в домах и на улицах города. Таким образом, борьба грызунов, населявших подземелья города,и представлявшего их интересы адвоката Варфоломея де Шассенэ, за свои права увенчалась успехом. Теперь, как бы ни возмущались горожане, крысы могли безнаказанно потреблять плоды урожая и вообще любые продукты в городе.

  Церковный суд потерпел фиаско. Это было не единственное дело,увенчанное успехом, когда животные, защищаемые в церковных судах талантливыми адвокатами, оказывались оправданными.

  В то время, когда людей допрашивали, подвергали экспериментам-пыткам и осуждали с помощью «Молота ведьм», суды над жуками, гусеницами, саранчой, мышами, крысами и другими животными считались делом обычным.

   Человек жил в мире, сочетавшем в себе нераздельно выдумку и реальность. Он верил в чудеса, колдовство, темные силы и единого бога вместе. Все реальные события преломлялись через эту призму верований у большей части людей этого времени. Лишь незначительная часть, - прагматики, часто сами не совсем отдавая себе отчет, были свободны от этого.
 
   На эту тему есть несколько блестящих анекдотов тех времен. Вор при ограблении церкви снял покрывало со статуи святой Девы. Сообщнику, который упрекнул его за это, он заявил:

   «Ее Сын достаточно богат для того, чтобы дать ей новое».
 
   Священник молил Бога оборонить его от всяческих невзгод, сыпавшихся на его голову, как из рога изобилия. Однако его заклинания не принесли плодов, и тогда он рассердился…

    Он выставил из церкви статую Христа вон со словами: «Кто не хочет мне помочь, тот не должен стоять со мной в моей церкви». 
 
    Умирающий, дабы не лишиться надежды пожить подольше, отказался принять причастие. Священнику он заявил, что его сестра, умершая совсем недавно, скончалась сразу же после того, как причастилась.

    Проповедник уже почти убедил язычника принять христианство. Тот спросил, уже одной ногой ступив в воду купели:
 
   -  А где находятся мои уже умершие отец, мать, предки и соседи?

   - Они в аду, - отвечал священник, - как и все неверные.

   - А где буду я, коль крещусь?

   - Ты отправишься на небеса, если будешь жить праведно.
 
   Тогда язычник, убрав ногу из купели, заявил:

   - Мне нечего делать там, где у меня нет родных и знакомых.

   В этих условиях научную Европу продолжал удивлять Джанбатиста дела Порта, которому в 1556 году было всего восемнадцать. Наверное, не было ни одной страны на континенте, где, если не читали, то хотя бы слышали о нем.

   К этому времени его главное сочинение «Magia naturalis»(«Натуральная магия»), которое он написал, будучи всего 15 лет от роду, уже выдержало многочисленные переиздания. Не считая вводной части, где он отдал должное магической системе Агриппы Неттесгеймского с теми же примерами, в том же порядке и с теми же толкованиями, остальные части представляли из себя вполне самостоятельный труд, раскрывавший множество «магических тайн», как результат самой обычной деятельности человека в различных областях знаний. При этом автор уверял, что он лично осуществил все описанные в книге советы.

   Первая часть, по сути, была руководством для садоводов, которые хотят покорить воображение зрителя. Здесь содержались способы изменять внешний вид и окраску плодов и цветов так, что одно и то же дерево могло по-разному цвести и приносить не похожие друг на друга плоды. Помимо этого можно было получать разнообразно окрашенные цветы в пределах одного дерева. Для этого использовались техники введения красящих веществ внутрь растений.

   Вторая часть - комплекс рецептов разнообразных фейерверков, факелов, не задуваемых ветром, чернил для тайнописи, средств для окраски волос, мази различного назначения вплоть до усыпляющего действия. Здесь, правда, наряду с реальными, были рецепты и явно фантазийного характера.

   Третья часть содержала рекомендации по алхимии. При этом автор не сулил золотых гор, а предлагал способы окраски металлов и рассказывал о химических фокусах.

   Четвертая часть описывала применение зеркал и увеличительных стекол. Она содержала схемы замечательных устройств, одним из них был lattrna magica (волшебный фонарь).

   В этом же, 1556 году состоялось уже третье издание уникального трактата Луки Горико, впервые изданного в Венеции в 1552 году. Этот труд, состоящий из шести книг-собраний гороскопов, с момента своего появления стал одной из самых популярных книг своего времени. Здесь можно было найти:

  1) гороскопы городов;
  2) гороскопы римских пап и кардиналов;
  3) гороскопы королей и принцев;
  4) гороскопы людей искусства и науки;
  5) гороскопы тех, кто погиб насильственной смертью;
  6) гороскопы карликов, исполинов, человеческих уродов.

   К каждому гороскопу прилагалась историческая справка, которая служила доказательством того, что предсказание сбылось.

  Именно это издание еще в одном из первых экземпляров было доставлено в Париж Екатерине Медичи, всегда живо  интересовавшейся последними достижениями небесной науки.
   
  Не забыв, что в свое время Горико предсказал ей замужество и корону королевы Франции, она не раз обращалась к нему за советом. Вот и в этот раз по ее приказу Лука составил гороскоп ее мужу. Звезды, по его мнению, обещали королю
долгую и счастливую жизнь и выдающееся правление….

  Действительно, ничто не проходит без участия небес….
  Комета 1556 года, которую все могли наблюдать в северном небе, знаменита отречением Карла V. Не зря в свое время г-жа Ангулемская считала кометы – королевскими вестниками.

   К этому надо добавить, что, видимо, не случайно его мать Хуана Бесноватая – королева Кастилии - родила его между двумя танцами в отхожем месте. Его выход из власти был столь же стремителен.

   16 января император отрекается от королевств Кастилии, Леона, Наварры, Гренады; отрекается от земель и островов посреди Океана – как уже открытых, так и неведомых; отрекается от звания великого магистра орденов Компостеллы, Алькантары и Калатравы; отрекается от королевств Арагона, Валенсии, Серданьи(*), Сардинии, Каталонии, Руссильогона, Майорки и Сицилии; отрекается от графства Барселоны. Спустя пять месяцев откажется и от графства Франш-Конте. Теперь верховным сюзереном всех этих земель будет его сын – Филипп II. Что касается императорского титула, если собранию выборщиков будет угодно, то он намерен передать его своему брату Фердинанду.
 
--------------------
(*)Область в Восточных Пиренеях, на территории нынешних испанских провинций Лерида и Жерона и французского департамента Восточные Пиренеи плюс к этому графство Барселона.
--------------------

   Все это проходит без всякой помпы тихо и скромно в его маленьком особняке у Лувенских ворот города Гента и совсем не походит на «великое отречение» 22 октября 1555 года во дворце, когда в присутствии всех рыцарей Золотого Руна, облаченных в темно-красные плащи, он слагает с себя звание Великого магистра Ордена в пользу сына. Отречение этим не кончается и 25 октября получает продолжение «великим плачем» в большом зале герцогов в три часа пополудни под золотистой шпалерой, изображающей историю Гедеона. Шпалера – иллюстрация «Книги Судей» (главы 6-8), где Гедеон, разбив жертвенник Ваала, избавляет Израиль от руки Мадианитян и получает предложение от израильтян стать над ними царем, но отказывается от него.

    Она становится фоном, освящающем отречение императора от престола. Он одет во все черное, на нем нет никаких украшений, кроме цепи ордена Золотого Руна. Ему только пятьдесят пять – он ровесник века и у него седая борода. Все видят, что из-за подагры ему трудно ходить. Поэтому он одной рукой опирается на трость, а другой на плечо Вильгельма Нассауского, принца Оранского – своего пажа.

    С трудом, доковыляв до добалдахина, Карл V говорит о том,что сделал за время своего првления: о войнах, путешествиях и завоеваниях, а также о своей усталости и немощи, что заставляет его передать Фландрию и судьбу святой веры в этой стране в руки своего сына. Потом просит прощения за то зло, которое он мог совершить, исходя из лучших побуждений. Собравшиеся рыдают…. Плачет император….

   - Это слезы не по власти, которую с себя слагаю.
   - Это слезы прощания с людьми и страной, в которой родился….
 
   Потом император официально облекает Филиппа полномочиями верховного правителя Нидерландов. Филипп II (1527-1598) в ответ берет слово, но говорит не он, а епископ Арраский, особо доверенное лицо, -  король «нем».

    Он не знает ни французского, ни фламандского. С момента триумфального въезда принца Филиппа Испанского в 1549 году в Антверпен прошло уже почти семь лет, но принц так и не удосужился изучить языки своих подданных. Теперь уже все, утерев слезы, с нетерпением  ждут формального завершения церемонии….

    28 августа Карл оставляет Гент и отправляется в порт провинции Зеландия – Флиссенген. Отсюда две эскадры - испанская и фламандская - сопровождают его к берегам Испании. Здесь его ждет монастырь Святого Юста в Эстремадуре, где он будет дожидаться своего последнего часа….
 
    Теперь Джанпьетро Каррафа – природный инквизитор, наконец, заполучил долгожданную лицензию на полную свободу действий. Он стал папой под именем Павла IV (1476-1559) в конце мая 1555 года. Конечно, Караффа был «достоин» стать папой раньше, сразу же после смерти  Павла III  10 ноября 1549 года. Джанпьетро родился в Неаполе. Его послужной список не вызывал никаких сомнений – это была карьера, добытая неусыпным служением господу.           В 1504-1524 - епископ Кьети. В 1520 году – один из составителей буллы против Мартина Лютера.

    В сорок восемь лет, отчаявшись получить кардинальскую шапку традиционным способом, стал одним из основателей ордена театинцев - очередного монашеского ордена. Помимо Караффы в организации «Оратории божественной любви» - это другое название ордена, участвовали гуманист Садоле и Гаэтан Тиенский. Последнему орден и обязан своим названием.

    Эта организация с 1524 года быстро распространилась по всей Италии. Свою задачу она видела в воспитательной работе с представителями духовенства, а затем и в подготовке церковной реформы с тем, чтобы сделать претензии Лютера беспочвенными. В конечном итоге орден превратился в конгрегацию театинцев. Со своей миссией она справлялась так успешно, что ее ряды надолго стали тем надежным источником, из которого папство черпало кадры епископов и кардиналов, преданных идеям Тридентского собора.

   Впрочем, это не принесло ему быстрого успеха. Поэтому только в 1536 году, став архиепископом Неаполя, он, наконец, получил кардинальскую шапку. А чего только стоила одна его борьба с Микеланджело за нравственность католицизма на стене Сикстинской капеллы, плюс к этому служение на посту главы римской инквизиции, которое заслуживало только всяческих похвал, да и возраст уважаемого прелата был подходящий  - семьдесят три года.  Но не тут-то было….

    Вакансия, после Павла III, существовала два с половиной месяца, и  конклав был весь в раздумьях и колебаниях. В итоге, после столь длительного существования с замурованными дверями, было решено, что ее займет римлянин Джованни Мария Чокки  дель Монте (1487-1555).

    Он стал папой Юлием III 22 февраля 1550 года. Конечно, это произошло не без подсказки всеми уважаемого Игнатия Лойолы, который не забыл, кто открывал в 1545 году Тридентский собор и кто был принят до этого в 1542 году в итальянскую провинцию ордена.

     Ко всему прочему в отличие от Караффы он не был замечен в создании конкурирующих монашеских орденов, да и не был ставленником предыдущего папы, сумевшего поссориться с императором незадолго до своей смерти. Джаммария в двадцать четыре стал архиепископом Сипонто. После разгрома Рима войсками императора Карла V в 1527 году, папа Климент VII оставляет Чокки дель Монте заложником. В 1536 году так же, как и Караффа, он получает кардинальскую шапку от Павла III. При этом он моложе будущего Великого инквизитора на одиннадцать лет, что выгодно отличало дель Монте от других конкурентов на папскую тиару. В общем, это был совершенно свой человек.

     Настолько свой, что даровал иезуитам ряд привилегий….Вообще-то Диана де Пуатье рассчитывала после смерти Павла III посадить на освободившийся папский престол своего старого приятеля кардинала Жана де Лоррена. Однако ее интриги не увенчались успехом….

   Анн де Монморанси, узнав о попытках фаворитки, уведомил всех французских кардиналов, отправлявшихся на конклав, что их долг – помешать избранию кандидата Дианы. В противном случае они могут не возвращаться.Все знали коннетабля как весьма жесткого человека, который не произносит пустых слов. Естественно, что его послушались…. Во всяком случае, это удивительно совпало с усилиями Лойолы. Так был избран Чокки дель Монте.

    Вернувшись с конклава, Жан де Лоррен  умер от огорчения, а расстроенные Гизы даже заболели от великого гнева….
   
   В 1551 году Юлий III возобновил прерванные заседания Тридентского собора. Это, так называемый, 2-й период работы собора, который был весьма непродолжителен.

    Он закончился уже в 1552 году вследствие начала религиозных войн в Германии. К сожалению, 23 марта 1555 года  «неожиданно» ослабевшая рука Юлия III выпустила кормило Ватиканской лодки.

   Дорогу к престолу, заждавшемуся Караффе, перебежал папа Марцелл II -  итальянец из Монтепульчиано, Марчелло Червини. Он весьма прислушивался к мнению изуита Джованни Батисты Виолы и оказался на папском месте уже        10 апреля.

   С его помощью орден рассчитывал удержать престол за собой. Для Караффы, весьма «симпатизировавшего Лойоле», времени выжидать совсем не оставалось по естественным причинам, - ему было уже семьдесят девять, это было уже слишком…. Пришлось срочно исправлять ситуацию. Марцелл II скончался уже к 1 мая….

   Конклав пошел навстречу пожеланиям Великого инквизитора и он стал папой уже 26 мая. Чтобы Священная канцелярия продолжала работать с тем же напряжением, что и при нем, Караффа передал свои инквизиторские полномочия своей «правой руке» - аббату доминиканцу Микеле Гислиере, которого уже на следующий год сходу сделал кардиналом.

   Конечно, может быть, конклав был бы и не столь сговорчивым, если бы Лойола в 1555 году сам бы не был при смерти. В 1556 году его уже не стало.  Это событие было отмечено инквизицией сожжением сразу 12-ти обращенных евреев в Анконе. Видимо, их обращение можно было считать полным только через костер.
 
   На посту генерала ордена Лойолу сменил Яков Лайнес – один из его первых шести сподвижников, человек необыкновенной эрудиции и силы убеждения и оперативной хватки, что с успехом будет продемонстрировано им в дальнейшем. Его приходу к власти предшествовали почти мятеж и интриги у папы Диего Ленеца и Бобадильи. Тем не менее их удалось настроить на «деловой» лад и призвать к порядку.

   Орден к этому времени благодаря  высокой образованности, дисциплине и самоотверженности стал для папства чрезвычайно эффективным «инструментом», способным работать по всей Европе. Поначалу их таланты были использованы в Германии, которая, как никакая другая страна, нуждалась в грамотных «проповедниках». Все первые сподвижники Лойолы прошли через это «горнило»: Франциск Ксавье, Пьер Фабер, Диего Ленец, Альфонс Сальмерон, Никола Бабадилья и Симон Родригос. А некоторые особо отличились в этом направлении.
 
   Пьер Фабер принимал участие в Вормском коллоквиуме, потом проповедовал в Шпрейере, Майнце и Кельне, где поддержал народные выступления против архиепископа Германа фон Вида.

   Ле Жей участвовал  в подготовке реформы Регенсбургского Капитула и создании школ при университетах и семинарий на территории Южной германии. Он стал доверенным лицом епископа Аугсбургского на Тридентском соборе.

   Бобадилья работал в Нюрнберге, растолковывая прихожанам смысл религиозных текстов, участвовал в диспутах с богословами протестантами и имел задание от Ватикана подготовить реформу духовенства. Он же разъезжал по Южной Германии с публичными проповедями.

   Петр Канизий – первый немецкий иезуит, в качестве богослова принял участие в работе Тридентского собора.
 
   Франциск Ксавье тоже деятельно «чистил» духовенство Германии, а потом понес идеи Иисуса на Восток.
 
    Благодаря самоотверженной работе и руководствуясь принципом «цель оправдывает средства» орден всего за шестнадцать лет стал могущественной
религиозно-идеологической, политической и экономической силой, с которой папы вынуждены были считаться. Время монастырей для ордена еще не настало. Его члены одевались в обычную одежду или облачения других орденов. Они вели себя так, чтобы ничем не выдать своей принадлежности к ордену.

    Прошедший специальный отбор и подготовку пронырливый иезуит, с настороженным слухом, вкрадчивым голосом и льстивой улыбкой мог проскользнуть в самую узкую «щель».

   Шпионы и послушные исполнители воли папы, они любыми доступными и недоступными средствами собирали во имя Господа необходимые сведения или скрытно вершили все, что было необходимо для пользы церкви. Если можно было завоевать доверие и подчинить себе королей, министров или иных знатных, богатых или влиятельных людей, то иезуиты всячески их поощряли.

    Если этого сделать было нельзя по каким-либо причинам, то их устраняли не считаясь со средствами. Кроме этого Орден в соответствии с волей и заветами своего основателя видел главной целью незаметно превратиться в монополиста в области просвещения и воспитания масс в католических странах, дабы в будущем никто пикнуть не мог, даже не догадываясь об этом, без воли иезуитов. Уже потомки пап не считали зазорным здесь делать свою церковную карьеру. Франсиско Борджа, (1510-1572) – внук папы Александра VI, герцог Ганди в 1546 году присоединился к иезуитам. В 1555 году он стал уже генеральным комиссаром иезуитов в Испании и Португалии.

   Первый генерал ордена оставил своим последователям наследство в виде замечательных поучений «неувядающей» актуальности.

   - Будущее – дитя прошлого.

   - Прошлое изменить нельзя, но его можно подвергнуть забвению.

   - Только абсолютное повиновение – залог успеха.

   - Нужно не только хотеть так, как хочет начальник, нужно чувствовать так же, как он.

   - Подчиненный должен смотреть на старшего, как на самого Христа.

   - Подчиненный должен повиноваться старшему, как палка,которая повинуется  всякому движению, как шар из воска,который можно в любой момент видоизменять, как угодно.

   - Папе надлежит повиноваться без всяких разговоров, даже впадая в любой грех.

   - Надо совершить грех, если начальник того требует,и свершить его столько раз, сколь необходимо для результата.

   - Цель достигнута – греха нет.

   - Важен не облик, а суть, а по сему суть может принимать любое обличие.

   - Церковь сказала, что белое – это черное: другое виденье исключено.

   Идеи Лойолы по форме и смыслу каждой в отдельности, конечно, были не оригинальны. Но в комплексе они дали абсолютно новый сплав организации истинного воинства христова. Это и обеспечило в предельно короткие сроки успех и превосходство над всеми остальными, кто также был предан идеям католицизма.
 
   Конечно, у иезуитов были конкуренты….

   С одной стороны, это уже упомянутый орден театинцев, организовавшийся в 1524 году и ставший по сути «отделом кадров», откуда черпались «непорочные»  кандидатуры на должности епископов и кардиналов. Естественно, что иезуиты,
несмотря на отсутствие «идейных» разногласий с этой организацией, не могли спокойно наблюдать, как ширится влияние театинцев, но и мало что могли сделать с этой кузницей высших церковных иерархов, кроме скрытой индивидуальной вербовки в свои ряды….

   Другая духовная организация того же типа – Духовенство св. Павла – родилась в 1528  году в Милане благодаря Антонио-Марии Захарии. Его деятельность тоже была направлена против Реформации, дурного поведения и невежества лиц духовного звания. Однако Антонио-Мария и его сподвижники избегали вступать в богословские диспуты, считая, что это скорее направлено на удовлетворение тщеславия участников полемики, чем на открытие истины. Они считали своей целью развитие практики религиозных добродетелей, то, что Лютер называл «дела», без которых спасение души невозможно. Папа Павел III с момента основания братства, внимательно наблюдавший за его работой, быстро понял его перспективность и присвоил ему статус конгрегации.

    Теперь вступавшие в конгрегацию давали торжественный обет, а она сама подчинялась Святому престолу.

   В этом ряду были и варнавиты, получившие свое имя от святого Варнавы. Они в пику протестантам довели до совершенства красоту литургии. Благодаря этому они привлекли к своим службам множество верующих. В своих проповедях варнавиты разъясняли божественную сущность таинств богослужений и дабы преодолеть одичание молодежи открыли сеть средних школ. В них они старались привить подрастающему поколению интерес к богословию, внушить благочестивые чувства и научить практической добродетели.

   Именно к ним обращались, когда требовались проповедники в регионы, охваченные заразой протестантизма.
 
   Не отставали от них и капуцины, которые организовались в 1526 году по инициативе Матвея де Баски. Основатель ордена не ставил перед собой далеко идущих целей, а главным образом стремился подражать Франциску Ассизкому
и его сподвижникам, которые жили не в монастырях,а «отшельничали» в скитах. Впрочем, капуцины скоро покинули свои убежища и отправились проповедовать
благочестие и святость таинств в мир. Их пропаганда была довольно действенной. Однако по ним последовал удар с совершенно неожиданного направления. Всеми уважаемый глава ордена Бернандино Окино перешел к протестантам.

    Сначала он отправился в Женеву, за ней был Страсбург,потом Англия. Он не делал различия между лютеранами и кальвинистами, дошел до отрицания Святой Троицы….

    Жизнь наказала отступника. Он кончил свои дни в полной нищете в глуши Моравии. Для ордена это был тяжелый удар. Однако папа убедился, что гниль головы совершенно не затронула тело. Проверки  монастырей ордена показали,что тот неколебимо хранит верность католической вере и престолу.

   Одновременно и старые, давно существовавшие ордена испытали дыхание живительного ветра подвижнического примера, войдя в пору истинного обновления, которое и стало одной из причин того, что в романских странах католицизм устоял. Тридентский собор, начавшийся с поиска компромиссов с реформаторами, продолжился подтверждением духа живой веры, той самой веры, которая определялась не столько учеными книгами и папскими буллами, сколь утверждалась повседневной практикой жизни.
   
   Начало 1556 года во Франции сложилось на редкость удачно. Коннетабль в самом конце предыдущего года, несмотря на все противодействие Дианы де Пуатье и Гизов, умудрился убедить короля в необходимости заключить мир с Испанией. Результатом этого оказалось подписанное 20 декабря 1555 года в Восселе перемирие.
   
   Договор оставлял за Францией все ее завоевания – три епископства, Саввою, Пьемонт, Монферат, крепости в Тоскане и Пармском герцогстве. В этом виде договор стал такой оглушительной победой Генриха II, что вряд ли именно болезнь была истинной причиной отречения от престола и заключения самого себя в монастырь Святого Юста в конец расстроенного Карла V. Франция ликовала. Вся страна пела, танцевала, украшала дома цветами, водила хороводы и, конечно, выпила немало вина. 

   Исключение из всеобщего ликования составляли только «охотница» и Гизы, весьма недовольные тем, что окончание войны, с одной стороны, пришлось на их поражения у Теруана и Эдена, а с другой стороны ослабляло их влияние и отстраняло от руководства страной, что в свою очередь лишало их славы и выгод. Эта компания решила добиться разрыва подписанного в Восселе договора.

   На следующий день прямо с утра Диана решила приступить к делу. И тут она совершила ошибку, превратив свидание в свару. Она разругала договор, назвала Генриха трусом и так часто поминала военные успехи и таланты Гизов, что король, который возглавлял армию, обиделся и рассердился.

   В заключение, когда она категоричным тоном заявила: «Немедленно дайте приказ о возобновлении военных действий!», - король побледнел и тихо, но очень твердо ответствовал, что для подобных советов у него есть другие люди….

   Герцогиня потеряла над собой контроль. Король – ее воспитанник никогда не позволял себе разговаривать с ней подобным образом. Высоко вскинув голову, она бросила:

    - Коли так, то вы теперь не скоро меня увидите!

   И удалилась, громыхнув дверью….

   Король сначала расстроился, но потом он сообразил, что подобная выходка Дианы ему на руку. Теперь он свободен….

   Он надел любимую  бархатную шапочку и, покинув свои покои, отправился к некой придворной даме из свиты супруги, на которую несколькими днями раньше он «положил свой глаз». Это была очаровательная Николь де Савиньи.

   Войдя к красавице, король по-военному, не смущаясь, он уже приобрел некоторый опыт, тут же изложил ей причину своего визита.
   
   Николь, ни сном ни духом не предполагавшая такого случая, сначала растерялась и принялась лепетать что-то типа:

    - Ваше величество, я и предположить не могла…, возможно ли, что я и Ваше Величество….

   Но, заметив, что король не только снял шапочку, но и продолжает раздеваться, она поняла, что тот не настроен на пустую болтовню, и без лишних слов сама разоблачилась.

   Одной рукой, обняв ее за тонкую талию, он другой быстро произвел «опись» сокровищ и решительно подвел ее к высокой кровати под балдахином. Здесь король очень мило помог Николь одолеть страх перед подъемом в кровать, а потом смело запрыгнул туда и сам в уже подготовленные объятья…. Монарх обладал прекрасной физической подготовкой и как истый спортсмен, обладавший стабильностью результатов, не смог отказать себе в удовольствии несколько раз повторить первоначальное достижение….

   Через несколько часов, оставив партнершу разомлевшей от «свалившегося» на нее счастья и оплодотворенной, монарх отправился к обеду. В последствии Николь де Савиньи в положенные сроки родила красивого мальчика….
   
   Бастарда назвали Анри де Сен-Реми, король не признал его…

   На следующий день Диана, которая уже была в курсе похождений подопечного, явилась к королю и без особых усилий вернула себе его привязанность. Король, как и всегда было до этого, извинился первым за «горячность»…. Роман продолжения не получил.

   Вообще-то это была не первая попытка Генриха избавиться от столь плотной опеки. Конечно, эти попытки проходили не безучастия и других персонажей, заинтересованных в их успешности.
 
   Начнем с того, что в 1548 году Диана де Пуатье получила владения и титул герцогини де Валентинуа. Теперь она подписывалась: «Диана де Пуатье, герцогиня де Валентинуа, графиня д,Альбон, г-жа де Сен-Валье».
 
   Из-за всех этих поощрений  связь Генриха и Дианы приобретала статус официальной. Все говорили о ней откровенно. Кроме того, почести, положенные королеве,оказывались и фаворитке. Дело доходило до конфуза….

  При торжественном въезде короля и королевы в Лион в сопровождении Дианы и двора город украшала монограмма G-D, которая уже произвела фурор на коронации.
При представлении местная знать, чтобы засвидетельствовать свое почтение, сначала проходила перед фавориткой, и уже потом перед королевой. Диана постоянно торчала около короля.

   И, наконец, день завершился очередным унижением для королевы….

   Молодая, полуобнаженная и весьма привлекательная девица с распущенными волосами в костюме Дианы-охотницы и цветах герцогини: туника из черной и белой ткани, венец в виде полумесяца на голове, лук и  колчан со стрелами за плечами, - приветствовала короля. За собой она тащила на веревочке деревянного льва, который соответствовал городу Лиону, отдававшемуся государю. Конечно, потом нашлись толкователи,которые расшифровывали эту сцену совершенно иным образом. «Охотница» - это герцогиня, которая водит короля на поводке своей надушенной ручкой, как захочет.

   Королева постоянно была в положении. После десяти лет бесплодия, она теперь каждый год рожала по принцу.

   В совершенстве освоив «способ Френеля», король избрал беременность супруги как верное и наиболее естественное средство для удаления ее со всех официальных церемоний, где место королевы занимала герцогиня. Королева постоянно была в тени ожидании «счастливого события», а король с фавориткой могли жить и развлекаться в свое удовольствие.

 Как только становилось ясным «состояние» королевы, визиты супруга к ней прекращались под предлогом бережного отношения к случившемуся дару. Более того, король обычно, ужиная в компании королевы и фаворитки, спешил скорее остаться в обществе последней без супруги. Он отправлял ее к себе под предлогом внимания и заботы:

   - Мадам, на вас нет лица, вы должно быть устали. Не смею вас задерживать в Нашем обществе. Вам надо отдыхать.

   Можно представить себе, в каком состоянии королева возвращалась в свои покои….

   За ней следом в спальню фаворитки в сопровождении ближайших друзей отправлялась и чета любовников. Здесь обсуждались государственные дела, тексты посланий и договоров, принимались налоги и далеко идущие решения.

    В этой компании король настолько расслаблялся и вел себя столь непринужденно, что мог, например, восхищаться при всех округлыми прелестями Дианы, прикасаясь и демонстрируя их коннетаблю и мажордому. Диану не столь смущали эти ласки при посторонних, сколь льстили и приводили в состояние взволнованной гордости за свои достоинства.

   Часто подобное общение не ограничивалось только этими развлечениями. У этой пары существовал еще и обычай ломать кровати, находясь далеко не в одиночестве.
 
  На эту тему существует парочка анекдотов….

  Однажды король, находясь, как обычно, в спальне Дианы де Пуатье в привычной компании друзей, довел себя непосредственным общением и играми с «охотницей» до такого состояния, что, как истинный спортсмен, был неодолимо охвачен огнем желания разить без промаха. Он увлек прелестницу на поле Морфея, чтобы тут же продемонстрировать упражнения с копьем, которое бьет точно в цель.

   Хорошо воспитанные друзья, не лишенные любопытства, сделали вид, что не понимают спортивных устремлений монарха, и отошли к камину, оживленно беседуя на тему истинных рыцарских поединков. Из темного угла, где в это время расположились наша пара, раздавались разнообразные звуки «ристалища». Вне всяких сомнений никто к ним не «прислушивался»….

   Монарх в полном праве предаться спортивным упражнениям где и когда ему будет угодно…. 
      
    Внезапно раздался треск и ужасный грохот. Ложемент не устоял под столь энергичными спортивными усилиями. Все бросились туда….

    Диана, до последнего «державшая» мишень, оказалась на полу. Ее едва нашли ощупью среди покрывал и обломков. Краснеющую и несколько смущенную, ее вывели ближе к свету.

    Беспорядок в ее одежде естественно объяснялся случившейся катастрофой. Король сам выпутался из мрака обломков и складок балдахина. Что касается его облачения, то оно  свидетельствовало о значительных спортивных усилиях, и лишь поэтому в этот момент было лишено соответствующего величия….

  Диана, вовсе не страдавшая от лицемерия и не лишенная чувства юмора, догадалась рассмеяться…. Тогда вся компания с удовольствием к ней присоединились. Спальню герцогини еще не раз в этот вечер сотрясал хохот собравшихся, стоило кому-нибудь случайно бросить взгляд на место катастрофы.

   Эта история, забавлявшая весь двор, дошла и до ушей королевы. Она, безусловно, была расстроена. В который раз она задавала себе вопрос: какими средствами эта дама, которая старше ее на двадцать лет, удерживает короля?... Она-то считала себя не менее красивой и привлекательной, да еще более  услужливой и податливой на всякие «спортивные» забавы. Она решила внимательнее использовать смотровое отверстие в своем кабинете….

   Тщательное наблюдение выявило неизвестные ей приемы. Их не было в ее арсенале. Она опечалилась тем, что муж никогда не пускается с ней в эксперименты по освоению «неизвестного». Однако страстная, безумно влюбленная в короля и всегда страшащаяся потерять его навсегда из-за какого-нибудь неосторожного жеста раздражения или упрека, в надежде все же выведать секрет обаяния герцогини, она принуждала вести себя с той, как с подругой. Но эти отношения не спасали ее от огорчений….

   Другой подобный случай зафиксирован 1 октября 1549 года. В этот вечер монарх, как ему казалось незаметно от всех, уже один раз засвидетельствовал своей даме полное уважение. Она, уже было совсем, собралась расстаться с королем ради объятий Морфея…, но напоследок, поднявшись, решила сказать ему несколько «напутственных» слов.
 
    Для этого Диана  прошла с Генрихом за кровать, стоявшую довольно далеко от стены. Тут молодец решил еще раз подтвердить свой первый успех. Тогда, опершись о спинку  ложа, они «сделали» вид, что «оживленно» беседуют. «Беседа» по характеру случилась столь энергичной к удовольствию присутствовавших, что опора не выдержала, и пара рухнула вместе с ложем, которое окончательно рассыпалось от столь динамичного воздействия. Поднявшись, герцогиня нисколько не смутившись заявила:

   - Государь, я уже который раз предупреждала Ваше Величество, что в «диалоге» надо соблюдать меру усилий дабы не разрушить его основу….

    Присутствовавшие стояли в отдалении с «непромокаемым» видом. А когда участники беседы привели себя в относительный порядок, то они сделали понимающие лица, словно говоря, чего только не бывает при решении таких «сложных задач», и удалились….

   Неизвестно кому больше сочувствовал народ - бедной королеве, которая была низведена до роли «несушки», или, - наоборот, восхищался столь откровенными отношениями короля и фаворитки. Тем не менее, на эту тему слагались забавные куплеты.
               
                Как-то вечером в Блуа
                Раз Диана завлекла
                На охоту короля.
                Возраст – не помеха.
                Ох, Катрин, Катрин, чудная утеха!
          
                Клич в погоне разорвал
                Тишину ночную.
                На постели был привал
                С боевым успехом.
                Ох, Катрин, Катрин, чудная утеха!
      
   Кстати, как только королева Катрин разрешалась от бремени, так у нее отнимали младенца, чтобы представить королю и Диане.

   Если королева была «несушкой», то герцогиня присвоила себе статус воспитателя королевских детей. Уход за ними, образование и воспитание осуществлялось под ее руководством.
 
   Каждого ребенка отдавали г-дам д, Юмьер - ее родственникам, которых фаворитки назначила гувернерами королевских детей. Вообще-то опыт этих людей по уходу и воспитанию детей был уникален. У г-жи д,Юмьер было 18 своих детей.Поэтому понятно, почему Диана так полагалась на их мнение.

    Когда принцы достигали определенного возраста, в котором начинают учить хорошим манерам, их отправляли ко двору,где уже сама Диана преподавала им «тонкое» обхождение.

   Она считалась знатоком этого искусства.
   Установки общественного поведения высоких особ, принятые тогда были просто «замечательные».

   Первое: принцам рекомендовалось во время прогулок средь толпы придворных или иных собраний оттопыривать губы, издавая нечто вроде свиста.

   Второе: покачиваться при ходьбе, подражая итальянцам,и далеко отставлять левой рукой трость в сторону для придания величественности своему облику.

   Третье: желая оказать кому-нибудь честь, надо было одну ногу ставить на другую, стоя почти как аист, с внимательным видом.

   Четвертое: необходимо напускать на себя томный вид, для чего глаза должны были быть полузакрыты, а губы выпячены, как для поцелуя.

   Пятое: для приветствия надо сгибать лишь правое колено с плавным поворотом корпуса. Впрочем, это приходилось делать,  главным образом  только для короля.
   
    К этому добавлялось то, что шляпу нужно снимать правой рукой и держать в опущенной левой. Правую руку с перчатками надо прижимать к животу. Приветствие при встрече с мужчиной одного ранга осуществляется объятием за плечи, а если он более высокого положения, то объятия – уже за корпус, и тем ниже, чем выше статус…. Женщин же во всех вариантах и рангах целуют в губы….

   В общем, герцогиня прекрасно знала все эти «изысканные» манеры, и что в каком случае надо употреблять принцам для поддержания своего статуса при дворе. Она передавала свои глубокие и обширные знания этого предмета в восприимчивые детские головы для дальнейшего употребления.
 
   Королеве оставалось улыбаться, делать вид, что все прекрасно, и разыгрывать сцены теплой дружбы с фавориткой, хотя унижений и огорчений на ее долю вполне хватало. Чего только стоила ее коронация в Сен-Дени. Рядом с монархиней на помосте в соборе стояла герцогиня, одетая точно так же, как и она: горностаевый жакет, парадное платье старинного покроя.

   Непосвященный не смог бы сказать, кто из них - истинная королева? Ко всему прочему здесь случился и казус символического характера. Корона оказалась слишком тяжела для Екатерины.

   Одна из дочерей герцогини, находившаяся здесь же для услуг, взяла ее у королевы и положила на подушку к ногам Дианы.

   Екатерина мило улыбнулась, как будто так  все и должно было быть. Казалось, ничто не могло вывести ее из безоблачного состояния тихой и ровной «радости»….
   
   Но не надо думать, что королева не давала сдачи. Как-то вечером она, доведенная до крайности предельно «тактичными» выходками герцогини, устроилась с книгой у себя в спальне, чтобы за чтением несколько отвлечься от прозы своего униженного состояния. Герцогиня без доклада неожиданно вошла к ней и, увидев книгу, спросила:

   - Что вы читаете, мадам?

   - Я читаю историю нашего королевства, - отвечала Екатерина с самой любезной улыбкой, и, сделав паузу, добавила:

    - …И прихожу к печальному выводу, что во все времена у нас королевскими делами заправляли только шлюхи!...

   Продолжением «трений» между фавориткой и королевой было  откровенное соперничество их сторонников.

   Естественными сторонниками Дианы было семейство Гизов. Оно стало домом для ее дочерей. А благодаря ее покровительству семейство сумело приобрести весьма значительное влияние, которое в конечном итоге в отдаленном будущем могло создать угрозу для трона.

   Однако фаворитка помышляла лишь о том, как преумножить богатства семьи, куда были выданы замуж две ее дочери. Не зря «добрые» люди говорили, что если женщине, имея в виду Диану, удалось пробраться в королевскую постель, то «друзья» превратят ее в источник, который будет фонтанировать золотом…

   Безусловно, при дворе было множество недовольных, которые наблюдали за тем, как золотой  ливень проливается мимо них.
 
   Тем более, что растущее влияние Гизов в правительстве стало особенно раздражать коннетабля де Монморанси, который был  близок королю. Король очень почитал этого сурового воина, который без всякой позы, так щедро делился с ним своими знаниями не только по руководству войсками, но и вообще весьма обширным опытом государственного мужа.

   Он позволял коннетаблю, который, по сути, стоял у истоков его возмужания еще в правление покойного короля, удивительную фамильярность, вплоть до мытья ног в его присутствии.

   Конечно, это порождало бешеную зависть Гизов и постоянную ночную «работу» прекрасной «охотницы»  над подрывом влияния коннетабля. Благодаря этим усилиям она добилась назначения одного из Гизов - кардинала Шарля де Лоррена – главой тайного совета короля.

  В конечном итоге соперничество, подогреваемое Дианой де Пуатье, превратилось в открытую вражду и подлинную ненависть.

   Попытка фаворитки посадить на папский престол своего человека как известно закончилась крахом. Претендент кардинал Жан де Лоррен – другой Гиз от расстройства умер. Тогда «охотница» в качестве компенсации сделала Шарля де Гиза самым могущественным прелатом Франции. Он был одновременно епископом Реймса, Лиона, Нарбона, Валанса, Альби, Ажена, Люсона, Нанта ….

    В общем, Анн де Монморанси был напуган и решил,попробовать разлучить Генриха II и Диану. Для этого надо было подыскать королю более молодую и не уступающую в красоте фаворитке любовницу….

    При французском дворе с 1548 года жила восьмилетняя королева Шотландии Мария Стюарт. Она была обручена с наследником престола Франциском и дожидалась своего брачного возраста под присмотром своей гувернантки леди Флеминг. Эта очень красивая девочка усваивала азы науки и иностранные языки под руководством этой  молодой и нисколько не уступающей ей в красоте молодой вдовицы. Кстати гувернантка сама была королевского происхождения – она была внебрачной дочерью короля Джеймса IV. Эти рыжевато-белокурые волосы, большие зеленые глаза и волнующие формы уже давно останавливали на себе мужские взгляды.

    Екатерина Медичи прекрасно знала эту молодую леди и не раз обсуждала с ней проблемы образования детей. Маленький дофин Франциск был несколько младше своей невесты, которую обожал, и полностью был под ее влиянием. Из-за этого, если она хотела сохранить влияние на сына, ей надо было контактировать с гувернанткой, которая, в общем, производила приятное впечатление, если не считать некоторой излишней самоуверенности, которой по мнению королевы отличались вообще все шотландцы.

   Поэтому, когда коннетабль без всякого смущения поделился своими планами с Екатериной. Она одобрила его замысел, тем более, что сама оставалась в стороне, да и возможный скандал не мог расстроить по достижении необходимого возраста свадьбу ее сына с наследницей Шотландского трона. Идея подсунуть новую женщину в постель к мужу даже показалась ей забавной….

    Выбор леди Флеминг на роль кандидатки на соискание внимания короля представлялся весьма удачным. Возможный скандал унижал Лотарингский дом из-за
существующего родства соискательницы с Гизами, которым она приходилась племянницей. Это как бы служило компенсацией за тот престиж, который
дом получал, выдавая другую свою племянницу - королеву Шотландии Марию Стюарт за наследника Французского трона. Это же задевало и Диану де Пуатье, которая в свою очередь приходилась Гизам родственницей, не говоря уж о том, что «охотнице» придется потесниться на королевском ложе.
   
   Случай не заставил себя долго ждать. Диана,большая любительница сумасшедших скачек,умудрилась, несмотря на весь свой опыт наездницы, очень кстати серьезно упасть с лошади. В связи с этим оказалась не в кровати короля, а в своей постели в замке Ане. Генрих сначала торчал около своей милой, но она действительно чувствовала себя плохо и отправила государя к супруге.

   В тот же день Екатерина затащила мужа, лишенного надзора бдительной «охотницы», на детскую половину, где король и сам был не прочь побывать. Он легко и непринужденно общался с детьми и они отвечали ему взаимностью. Королева, абсолютно владевшая инициативой, с большой легкостью с помощью небольшого маскарадного бала свела короля с очаровательной гувернанткой….

   Уже вечером Генрих II пришел к красивой шотландке продолжить беседу о воспитании детей и показал той, что такие беседы требуют от участников особенно тесного контакта.

   При этом любезный король несколько раз проделал с ней веселые «прогулки», которые народ называет: «проход расщелин»….
    
   Шотландка, весьма ограниченная в подобном «внимании», была приятно удивлена подобной галантностью.
 
   - Приходите чаще, - сказала леди королю, когда тот стал собираться.

   Свежие и пышные формы настолько пленили короля, что он обещал заходить каждый вечер. Конечно, Генрих, находившийся в отсутствии Дианы в простое, с удовольствием воспользовался возможностью совершать «прогулки» с существом на двадцать лет моложе его «охотницы».

   Свидания происходили целую неделю. Любовники встречались ночами под покровительством «доброго» коннетабля и коварной Медичи.

   Однако у Дианы и  Гизов при дворе были осведомители. Поэтому, как ни старались королева и коннетабль сохранить как можно  дольше в тайне интрижку короля, их все же постигла неудача. Тут же Диана была поставлена в известность. Бледная как смерть «охотница» вскочила в экипаж и немедленно отправилась в Сен-Жермен. Она решила застать изменника прямо у дверей гувернантки.

   Король в 2 часа ночи на подгибающихся ногах вышел от прелестницы в сопровождении неразлучного коннетабля.

   Герцогиня резко отдернула скрывавшую ее портьеру. Монарх и коннетабль были настолько удивлены ее неожиданным появлением, что остолбенели и не смогли скрыть смущения. 

   На эту тему существует множество рассказов. На самом деле по словам девушки королевы, которую та каждый вечер посылала караулить Генриха, все обстояло следующим образом.

   Вне себя от ярости, но, пытаясь владеть собой, чтобы не потерять лица, слегка хромающая и бледная от боли и злости, Диана бросилась к ним.

   - Государь! – Кто подговорил Ваше Величество совершить такую подлость?
 
   - Вы нанесли такое оскорбление вашей супруге и сыну, жениху девушки, вверенной попечению этой неустойчивой леди,а также господам де Гизам, вашим преданным слугам.

   - Я совершенно ничего не говорю о себе, чьи «бескорыстные» расположение и нежную «дружбу» Вы не раз испытали….

   Король уже овладел собой….
   - Мадам, Мы ценим вашу «самоотверженную» заботу о благополучии королевства, но не понимаем, чем вечерние разговоры с воспитателем наших детей могут повредить, а тем более нанести оскорбление всем, перечисленным вами господам?...

   Поняв, что король замкнулся и начинает злиться, герцогиня переключилась на коннетабля.

   - Удивительно, что человек, для которого так много было сделано господами  Гизами и мною, так проявил свою благодарность, провоцируя Его Величество на веселые «прогулки». А мы-то всегда так вас поддерживали в глазах его величества….
   
   И, наконец, полностью потеряв над собой контроль,она набросилась на короля с градом оскорблений на повышенных тонах, где «распутник» было самым ласковым. Ее гневный голос разбудил многих из слуг, что скрывались за дверьми различных кладовок. Тем не менее, им хватило ума не показываться….

   Король и коннетабль пытались как-нибудь урезонить ее и хотя бы чуть успокоить, дабы она не кричала так, что можно было разбудить и мертвеца.

   Коннетаблю она заявила, что с подлым сводником она не только не будет разговаривать, но тому вообще лучше не появляться в ее присутствии. На это он напомнил герцогине, что та не вела подобных речей, когда посещала его «фривольный» замок….
   
   Что до короля, то ему герцогиня ответствовала:

   - С Вами, государь, я говорю столь смело по причине заботы о чести Вашего Величества и чести дома Гизов. В противном случае Вы сами вряд ли будете считать меня преданной и верной служанкой, стоящей на страже интересов Франции.

   Тут король сообразил, что помимо Дианы, если скандал выйдет вовне, ему придется иметь дело и семейством Гизов, а то и другими королевскими домами. Тут он весьма настойчиво обратился к Диане с просьбой ни в коем случае не рассказывать этому семейству о невинной вечерней беседе с гувернанткой
юной шотландской королевы.

   Таким образом, герцогиня снова оказалась на «высоте» горизонтального положения в королевской спальне.

   Естественно, что в сложившейся ситуации Екатерина была как бы ни при чем и выглядела столь же пострадавшей стороной как и герцогиня. Однако этого нельзя было сказать о Монморанси.

   Все были против него, и он чуть не оказался в опале….
Во всяком случае, оба, и Екатерина, и Монморанси поняли, что их усилия были совершенно напрасными. Ничто и никто не могли встать между Генрихом и Дианой и, конечно, нечего было думать, что какой-то рыжей шотландке с крутыми формами это будет по силам.

   Правда, сама шотландка так не думала. Леди Флеминг с гордым видом расхаживала по дворцу, преисполненная важности своего положения. Оно оказалось действительно интересным. Шотландка забеременела. Всем желающим она в восторге рассказывала о том, что сделала все возможное, чтобы понести от короля и, слава богу, что это произошло….

   Этот дар короля она считает за величайшую честь и счастье.
 
   Подобные неуместные речи, конечно, дошли до ушей «семейного треугольника».

   Коварная Диана, которая прекрасно знала, кто сводил короля с шотландкой, не смогла отказать себе в удовольствии по-свойски затеять на эту тему участливый разговор с королевой.

   - Ваше Величество, Вы слышали, что леди Флеминг скоро станет матерью. У этой дуры - длинный язык. Вам, известно, что это ребенок короля?

   - Увы, герцогиня, это событие вряд ли доставит радость кому-нибудь из нас. Очень жаль, что гувернантка наших детей не умеет держать язык за зубами. Не знаю, что думает король, но надо избавить двор от ее присутствия.

   Королева тоже не была лишена лукавства.

   - Может быть, король любит леди Флеминг и не захочет удалить ее от двора.
   Диана на секунду потеряла над собой контроль.

   - Он больше не хочет держать ее при дворе.

   Екатерина, поняв, что герцогиня попалась, опустила глаза,боясь, что они своим радостным блеском выдадут, сколь велика ее ненависть к сопернице.

   - Я вижу, что для вас, мадам, чтение сокровенных мыслей Его Величества также естественно, как и постижение потребностей его тела.

   Королева поняла, что она зря позволила себе поддаться чувству мести.
   Лицо Дианы стало еще бледнее, но она ничем не выдала своего гнева.
 
   - Как известно Вашему Величеству, вся моя жизнь посвящена служению королю, Вам и вашим детям. Именно это и объясняет нежное отношение Его Величества к своей преданной служанке.

   Екатерина сразу вспомнила, что каждой улыбке, которую дарил ей муж, она обязана этой женщине.

   - Вы правы, мадам, леди Флеминг – слишком разговорчива. Я позабочусь, чтобы эта разнузданная вдовушка незамедлительно покинула Наш двор.

   - Вот и прекрасно, - наградила Диана Екатерину  улыбкой, словно она была королевой, а та только провинившейся фрейлиной. И тут же дала указание:

   - Пусть она ни в чем не испытывает недостатка. Нельзя забывать, какого ребенка она носит….

   Екатерине не оставалось ничего, кроме как «проглотить» покровительственную выходку фаворитки.

   Объединившись, этим двум женщинам не составило особого труда удалить от французского двора слишком болтливую красотку.

   Леди Флеминг отправилась на родину с довольно крупным мальчишкой, который беспрестанно орал у нее на коленях, словно кричал, что именно болтовня отправила
их в Шотландию. Однако плач ребенка для леди был приятнейшей музыкой, навевавшей самые дорогие воспоминания.
 
   Конечно, тогда вряд ли кто мог предполагать, что этот горластый мальчишка, получивший имя Анри д,Ангулем,впоследствии станет великим приором (*) Франции.

---------------------
(*)Приор – настоятель католического монастыря или должностное лицо в духовно-рыцарских орденах на ступень ниже великого магистра.
---------------------

   
   Эта история доставила массу удовольствия всем придворным. Кто только не высказывался на эту тему. Король стал героем,осмелившимся наставить «рога»   г-же де Валентинуа. Народ сложил на эту тему куплеты.

                Конь Диану  уронил.
                Наш король в простое стыл….
                Но не промах парень слыл,
                Он шотландку завалил.
                За разделкой тростника
                Короля с шотландочкой
                На «газоне» засекла
                Дивная Дианочка.   
                Месяц вышел из тумана,
                Перевернутый совсем
                Он вершил чело богини
                То-то счастье было всем… 
 
    Безусловно, герцогиня делала вид, что это ее не задевает. Чтобы показать всем, как легко она относится к этому шотландскому приключению Его величества, она стала везде таскать с собой внебрачную дочь короля от его пьемонтского приключения. Надо сказать, что королеве это вовсе не доставляло удовольствия. К этому времени девочка из славного ребенка превратилась уже в очаровательную девушку.
 
   Она больше походила на своего отца, чем все дети Екатерины, взятые вместе. Побочную дочь короля звали Диана Французская, и это еще больше раздражало королеву. Эти две Дианы демонстрировали всем подавляющее превосходство над королевой….

    После отъезда рыжей шотландки, король, желая изгнать из памяти герцогини это приключение, постарался доказать той,что между ними ничего не изменилось. Для этого он мужественно попытался блеснуть по этому случаю больше, чем обычно, и, конечно, просто перетрудился так, что по утрам его стала мучить отдышка. Герцогиня была растрогана его самоотверженностью и весьма снисходительна. Движимая вполне понятными чувствами она старалась дать Генриху возможность как следует отсыпаться и отдыхать до самого позднего утреннего часа.
         
   Очевидно, что при подобном утомлении короля его ночные визиты к Екатерине были невозможны. Той оставалось только не смыкать глаз на своем наблюдательном посту. С радостью она увидела, что природа не позволила королю осуществить свои намерения….

   Таким образом, интрига, затеянная коннетаблем и королевой,не только не ослабила связь между Дианой и Генрихом, а наоборот усилила влияние герцогини на короля. Теперь она мечтала с помощью чего-нибудь масштабного изгладить из памяти людей такой унизительный для нее эпизод с леди Флеминг. А что может быть масштабнее войны? При этом она сразу убивала двух зайцев. Во-первых, когда проливают свою кровь сразу тысячи людей, то им становится не до смакования приключений августейших особ. Во-вторых, получал удовлетворение воинственный дух Гизов, который страдал от вынужденного бездействия в условиях мира.

   Случай не заставил себя долго ждать. Протестантские князья Германии, мягко говоря, «не ладившие» с Карлом V, в 1552 году попросили у Генриха II денег в обмен на признание за ним права на три лотарингских епископства – Мец, Тур и Верден. Король для поддержания своего права отправил армию для контроля за этими территориями и автоматически оказался в состоянии войны с императором, который и думать не мог ни о каких иных правах, кроме собственных.

   Французам, как будто до этого они мало пролили крови, пришлось снова сражаться. Правда, незначительные стычки около лотарингских городов не очень устраивали жаждущую славы Диану. Сменив назначенных коннетаблем военачальников, на людей из своего круга, она жаждала масштабных сражений для утверждения их авторитета и, соответственно, укрепления собственного могущества и влияния.

   Она «ненавязчиво» посоветовала королю начать военную компанию, для обеспечения «естественных» границ королевства. После этого она вполне логично взяла на себя организацию армии, ее личный состав и кадровую политику, оснащение, снабжение боеприпасами и даже руководство операциями. Эта война стала ее войной.

   Конечно, Генрих II возглавил войска. На время своего отсутствия он решил доверить регентство королеве. Могла возникнуть ситуация, когда Екатерина обрела бы нежелательный для фаворитки вес и влияние. Дабы этого не случилось, «охотница» добилась совместного регентства королевы и хранителя печатей королевства Бертрана, в чьей дружбе она была абсолютно уверена. Таким образом, хотя формально Генрих передал государственные дела жене,
Диана по-прежнему «царствовала» через доверенное лицо.
      
    Надо сказать, что и формальное регентство у флорентийки не задалось по объективной причине. Она серьезно заболела. Болезнь настигла ее через два месяца после начала боевых действий. Медичи, обосновавшаяся в Шампани в замке
Жуэнвиль, слегла, и ее самочувствие настолько ухудшилось, что возникли опасения за ее жизнь. Наверно, она бы и умерла,если бы не одна женщина, которая как только узнала о критическом состоянии Екатерины, тут же примчалась к ее изголовью. Этой женщиной была Диана де Пуатье.

   Она не только возглавила борьбу за жизнь королевы, но и сама принялась с великой нежностью и самоотверженностью круглосуточно ухаживать за больной.
Позже говорили, что в ее поступке не было ничего достойного восхищения. Ее поведение было продиктовано только прагматическими соображениями. Эта непривлекательная королева была нужна ей для сохранения своего собственного исключительного положения при монархе. В случае смерти королевы Генриху могли найти молодую и красивую жену. Недостатка в претендентках на подобную роль не существовало как внутри королевства, так и при европейских дворах. Очевидно, что в этом случае она могла оказаться за пределами галантных интересов монарха. Так это или иначе,но именно забота фаворитки вернула флорентийку к жизни.

   Екатерина выздоровела….

   Как только это стало очевидным, герцогиня с удвоенной энергией принялась за «свои» военные дела. Нужны были деньги, боеприпасы, подкрепления и вообще все то,без чего невозможно успешное ведение боевых действий.При этом она держалась весьма скромно, и все вопросы решала от имени короля. Впрочем, это никого не обманывало…

   Вскоре организационная работа фаворитки, умноженная на военное счастье Франсуа де Лорена, а проще говоря, совместные  усилия ее и  Гиза дали свои плоды. Карл V, осаждавший два с лишним месяца Мец с армией в 60000 человек, 1 января 1553 года был вынужден снять осаду города, даже не предприняв
попытки штурма. Его потери составили 30000 человек:20000 убитыми и 10000 ранеными. У стен города было брошено множество боеприпасов, оснащения и часть артиллерии.

   Уже в феврале Франсуа де Гизу стараниями Дианы был устроен триумфальный прием при дворе. Естественно, что герцогиня разделила его радость. При виде ее больше никто «сочувственно» не улыбался. Гувернантско-шотландская история канула в лету. Герцогиня поднялась на вершину своей славы и мощи.

   Королева попыталась взять реванш у гецогини, заимев свою собственную войну. Договорившись с коннетаблем,она направила войска в Италию, чтобы вырвать Флоренцию из вражеских рук. Однако войска были разгромлены под Марчано, Сиена пала. Екатерине пришлось терпеть иронические соболезнования герцогини. От этого ее переполняла такая ненависть к фаворитке, что она всерьез собиралась воспользоваться смесью едких кислот и услугами Жака Савойского, герцога де Немур. Он должен был как бы в шутку плеснуть эту гадость в лицо нестареющей красотки,которой к этому времени было уже пятьдесят восемь.
 
   Так она надеялась раз и навсегда разделаться с соперницей.Но ей не пришлось этим воспользоваться. Гизы внезапно потерпели такие поражения у Теруана и Эдена, что фаворитка сразу утратила свою всегдашнюю красоту
и привлекательность.
 
    Однако, несмотря на поражения, Диана и ее друзья Гизы         
не теряли надежды и продолжали руководить военными действиями, ожидая от этого славы и выгод. В это время коннетабль Монморанси вел тайные переговоры с императором.

   Уставший и больной Карл V, сломленный своими недавними поражениями, быстро согласился на перемирие, результатом которого и случилось замечательное королевское приключение с Николь де Савиньи.
 
    Пытаясь загладить свой проступок перед фавориткой,Генрих II готов идти навстречу любым ее пожеланиям, как ребенок, выполняющий указания своей матери. В силу того,что перемирие с императором  было причиной размолвки любовников, уже в октябре 1556 года оно было нарушено.

   Снова начались боевые действия. Королевство оказалось на краю гибели, что станет очевидным лишь впоследствии….

   А пока никто, даже астрологи  не предполагали столь тягостных
последствий для Франции….
    
    В 1556 году Мишель Нострадамус – один из самых известных людей королевства. Эту известность ему принесло ему его ремесло астролога. Популярность не нагрянула вдруг. Это был плод упорной работы.

    И десять лет назад имя Нострадамуса было на слуху благодаря его удачной деятельности эскулапа. Но, осев в Салоне, он постепенно отходит от медицины в сторону косметического бизнеса, который оказался куда более доходным делом.
В условиях все разрастающейся семьи это было весьма не лишним. Деньги дали некий досуг, который в свою очередь позволил посвятить себя оккультизму.

   Достопочтенные граждане Салона, так благосклонно принявшие Мишеля в свою среду, были бы весьма насторожены, окажись они на верхнем этаже его дома на улице Пуассонье. Помимо традиционного оборудования косметической лаборатории, где присутствовали колбы, реторты, змеевики, ступки, тигели и тому подобное, что уже само по себе в те времена наводило на определенные мысли о возможных колдовских занятиях хозяина, здесь присутствовали явно запретные предметы: астролябии, магические жезлы, волшебные зеркала, треножник и медная чаша, подобные тем, что использовали с незапамятных времен прорицатели.

   Еще в больший ужас они бы пришли, если бы увидели, как ночами за плотно закрытыми ставнями средь всего перечисленного антуража при свете множества свечей, уважаемый гражданин, сверяясь с эфемеридами, строит очередной заказной гороскоп или же, усевшись на медный треножник, одурманенный испарениями благовоний, пристально вглядывается в пламя свечи. В этом экстатическом состоянии его посещают отчетливые видения «будущего», которыми он, наконец, решается поделиться со своими соотечественниками.

   Наконец после долгих колебаний в 1550 году он публикует свой
первый альманах с пророчествами. Помимо гороскопа он содержал двенадцать четверостиший – катренов, общее число которых – двенадцать соответствовало количеству месяцев в году. Коммерческий успех и популярность последовали незамедлительно. Это подвигло Нострадамуса продолжить это предприятие. С этого времени ежегодно вплоть до самой смерти он публиковал очередной выпуск альманаха. Оглушительный успех опередил доносы.

   Слава нового пророка вызвала поток посетителей со всей Франции, желавших получить совет прославленного мудреца.Среди них оказался и молодой человек по имени Жан-Эме де Шавиньи. Он остался жить в доме Нострадамуса, став
его учеником и секретарем. Шавиньи стал редактором пророчеств Нострадамуса, его главным биографом и защитником.

   Именно с ним первым Мишель поделился своим честолюбивым замыслом написать книгу пророчеств о будущем человечества вплоть до конца времен. Это произведение он собирался назвать «Центурии» и организовать ее в десять томов по сто катренов в каждом. Таким образом, книгу должна была составить тысяча пророчеств, написанных на странной смеси шести языков: французского, латинского, итальянского, древнееврейского, арабского и древнегреческого.

   Работа над «Центуриями» была начата в ночь на Страстную Пятницу 1554 года. А уже в начале 1555 года Масе Боном лионский издатель опубликовал  первые три центурии и часть четвертой . Автор спешил. Вопрос приоритета и в те времена играл существенную роль. Некоторые из пророчеств должны были осуществиться в ближайшее время. Сочинение открывается Предисловием, посвященным сыну Нострадамуса Сезару, который пребывал еще в совершенно неосмысленном состоянии по причине своего недавнего появления на свет. Текст содержит признания с описанием техники прорицания, а также предсказания будущего в прозе вплоть до 3797 года.

   Уникальный замысел начал претворяться в жизнь. С тех пор комментаторы, начиная с Шавиньи, потеряв покой и сон, не переставая, ломают головы, пытаясь проникнуть в суть предсказаний. Конечно, не все четверостишья являются такими загадками, часто некоторые из них просто образные описания процесса прорицания или философские высказывания.Именно так начинаются катрены первой центурии.

Ц1 к1
Ночь, - один в потайном кабинете….
Отправился в путь на треногом коне….
Трепещет слабое пламя свечи,
И в судьбы столетий бросает лучи….

Ц1 к2
В центре жезл мага в руке,
Всадника ноги в воде,
Божественный дух за спиной,
И глас его водит дрожащей рукой….

Однако эти картинки тут же сменяются совсем иными видениями. Причем такого рода представления в те времена если у кого-нибудь и возникали, то его вряд ли считали
за человека здравого ума, не говоря уж тем более о попытке письменного выражения подобных взглядов.

Ц1 к3
Падают царские троны.
Их рушит людской ураган.
Республика вовсе не лучше короны.
Белых и красных жестокий обман.


    Успех первого издания был ошеломляющим и превзошел популярность альманаха. Впрочем, общество восприняло «Центурии» неоднозначно. Катрены, написанные на смеси языков, содержали в себе невероятно сложные загадки и ребусы. Эти туманные шифрованные стихи для крестьян,когда только некоторые из них едва могли читать, были просто дьявольской тарабарщиной. Что же касается образованной публики, то отношение к пророческим виршам эскулапа было было неоднозначным. Поэты, вообще, не считали эти «безумные» писания стихами. Они были сбиты с толку и раздражены. Исключение составлял разве что Пьер де Ронсар (1524-1585), который пришел в полнейший восторг от произведения Нострадамуса. Философы тоже разделились. Одни превозносили пророка до небес, другие считали произведение профанацией.
         
   Высший свет и двор также не обладали единым мнением.Однако все, кому эрудиция и интеллект позволяли,с интересом читали пророчества, пытаясь проникнуть в их суть с тем, чтобы определиться со временем их осуществления. Те же, кому это было не по силам, строили свое отношение к этим странным виршам по «партийной» принадлежности. Другими словами, одни были за королеву, другие - за фаворитку.

   Соответственно жена короля - королева, Екатерина Медичи, которая сама отдавала должное оккультизму с помощью братьев Руджери , была покорена откровениями пророка и считала его за гения, став одной из самых преданных его поклонниц.

   В противоположность Медичи, фаворитка – жена не жена,не коронованная королева, Диана де Пуатье, весьма прохладно отнеслась к пророчествам эскулапа. Она вообще считала, что лекарь в роли поэта и пророка может вызывать только смех. Это представлялось ей столь же забавным, как благоухающая и поющая клистирная трубка.

   Так или иначе, но в силу того, что одно из пророчеств было достаточно явным так, что его смогли понять даже люди,далекие от науки звезд, провидец был замечен.

   Оно непосредственно касалось короля. Автор нашумевшего произведения был незамедлительно приглашен ко двору для разъяснений опасного редсказания, «создававшего» угрозу Генриху II и соответственно будущему фаворитки, самой Екатерины и ее детей, тем более, что его пророчество совпадало не только с предупреждениями братьев Руджери.

Ц1 к35
Глаз за решеткой златой
Выбит палкой простой.
В турнире лев старый  насмерть сброшен с коня.
Крепка оказалась у льва молодого броня.

   Легендарный Лука Горико, к чьим советам всегда прислушивалась Екатерина Медичи, 5 февраля 1556 года отправил Генриху II письмо, извещая его о смертельной опасности, которая грозит ему в случае продолжения его участия
в турнирах. Так что совершенно очевидно, что приоритет предупреждения короля был не у Луки. Такое серьезное письмо,конечно, было написано на латыни, к которой у короля было стойкое отвращение. Поэтому его секретарь,  Клодт де Лебепин перевел его для монарха на французский.
 
   Выслушав предупреждение, король, который не мог представить себя вне подобных мероприятий, заявил, что трусость гораздо хуже гибели в честном поединке, и он не намерен обсуждать бредни выжившего из ума старика. Луке к этому времени было уже восемьдесят.

   Вообще-то тяжелые ранения и смертельные случаи на турнирах в те времена не были редкостью. Такие ситуации находили свое отражение в работах художников. В частности, Лукас Кранах (*)в своей гравюре «Турнир» в 1509 году, когда Нострадамусу было всего шесть лет от роду и у него и в мыслях не было заниматься предсказаниями, изобразил подобную сцену.
 
------------------------
*)Кранах Лукас Старший (1472-1553) - немецкий живописец и график, прославившийся своими гравюрами на бытовые темы и на библейские сюжеты. Он оставил обширное наследие, где рыцарские сюжеты составляют немалую долю.
------------------------

   Вечером 15 августа 1556 года Мишель Нострадамус в сопровождении своего сына Цезаря прибыл в Париж. Дорога заняла всего лишь около месяца. Королева позаботилась о свежих лошадях на всех подставах с тем, чтобы путешествие по возможности было менее продолжительным. На следующее утро в сопровождении коннетабля Анн де Монморанси он отправился на аудиенцию к королю и королеве, находившимся в резиденции Сен-Жермен-ан-Лайе рядом с городом.

    Здесь собрался весь королевский двор, чтобы взглянуть на прославленного победителя мора и автора столь странной и нашумевшей книги. Не сочли возможным проигнорировать это событие даже Диана де Пуатье и Гизы, хотя их отношение к пророчествам было известно.

    Мало кто из французов удостаивался подобной чести, а уж о евреях, недавно принявших христианство, и вовсе не приходится говорить. Нострадамуса провели через толпу разряженных, благоухающих различными пудрами, духов тогда не знали, придворных. Последнее было весьма не лишним, чтобы перебить естественные запахи, гулявшие по дворцу в тех условиях «соблюдения» гигиены, которые были приняты широкой публикой. Со всех сторон на прорицателя сыпались вопросы. Проходивший мимо, Нострадамус, учтиво раскланиваясь и сохраняя на лице благожелательную полуулыбку даже в случае явно провокационных реплик,хранил молчание.

   Наконец его подвели к королевской чете. Екатерина Медичи весьма тепло и восторженно встретила пророка, чего нельзя было сказать о Генрихе II. Он не выказал особого интереса к личности Нострадамуса и довольно холодно выслушал
тактичные толкования последнего своих собственных писаний. Как только пророк закончил свою осторожную речь,король тут же удалился, оставив гостя на королеву. Екатерина Медичи провела несколько часов в увлекательной беседе с пророком, обсуждая с ним аспекты астрологических расчетов и использования их для проникновения в будущее.

   Началу этого разговора пытались помешать Диана Пуатье и Генрих де Гиз. Нострадамус прекрасно знал истинное отношение к себе и к своей книге этих людей. Этому он даже посвятил один своих катренов (Ц4к57) в четвертой, еще не оконченной центурии. Здесь показывался возможный вариант развития событий, если Генрих II внемлет предупреждению (Ц1к35) и избежит смертельной опасности.

Ц4к57

Невежда-завистник согрет королевским приветом,
Прозренье науки ославил наветом.
Жена же его, не жена легко соблазнилась советом,
И будет пророк под запретом.

   Очевидно, - эти строки гласят, что «запрет», видимо, не последнее следствие, которое может ожидать пророка.

    Поэтому, когда самоуверенная фаворитка с иронией пожелала узнать о своей судьбе, Мишель со всем почтением ответствовал, что ее удел предопределен свыше, сделав акцент на последнем, и не ему разглашать решения, принимаемые в этой канцелярии.

   Герцогиня была уязвлена намеком на ее положение при короле, но с непроницаемым видом заявила, что и она может быть также «проницательна»…. Нострадамусу стало ясно, что в ее лице он имеет, по меньшей мере, стойкую неприязнь, если не сказать хуже….

   Тут герцог де Гиз решил поддержать родственницу и предложил пророку что-нибудь сказать о том, что его ждет впереди. Откуда ему было знать, а тем более понять, что Нострадамус уже ответил на этот вопрос в третьей центурии (Ц3к55).
   
Ц3к55
 
В год, когда король окривел,
Раскол при дворе и в державе созрел.
Великий человек из Блуа выбрал для друга смертный удел.
- Снова в стране раздор и раздел.

   В это время вряд ли кто-нибудь вообще мог догадываться
о каком короле идет речь, да и окривеет он только через три года, хотя разногласий по религиозным мотивам вполне хватало.
   
   Безусловно, никто не мог представить себе нынешнего младенца Эдуарда Анжуйского в 1588 через тридцать два года в качестве короля Генриха III – «великий человек из Блуа», и убицы «друга» - Генриха Гиза, когда сам Нострадамус уже 22 года будет пребывать в «лучшем мире» в то время, как в стране на всем этом временном отрезке будет продолжаться период религиозных войн большей или меньшей интенсивности.

   Даже не надо было пытаться объяснить все это герцогу Гизу. Лучше всего было перевести ответ в плоскость шутки, граничащей с истиной. Поэтому Мишель, выполняя пожелание герцога, облек свое устное предсказание в форму игры слов на созвучии «шарма» и «шрама». Он заявил, что новый «шрам» Его Высочество получит еще не скоро, но в отличие от уже имеющегося и придающего ему определенный «шарм» - новый будет настолько эффектным, что не позволит
лотарингским дроздам напиться из королевской реки.

   Все прекрасно знали, что дрозды входят в герб семьи Гизов, да и  наличие шрама «чуть ниже…» правого плеча герцога не было такой уж тайной для многих при дворе. Поэтому общество, воспитанное на тонких намеках, оценило как игру слов, так и шутку, построенную на этом. Слова пророка вызвали смех мужчин и смущенные улыбки женщин, некоторые из которых не только слышали, но и прекрасно знали местоположение этого шрама, сообщающего шарм его владельцу. В целом же никто ничего не понял, в том числе и сам герцог, который смеялся вместе со всеми, удивляясь, откуда только что приехавший Нострадамус может знать о его шраме…   
         
   Диана и герцог были вынуждены бесславно отступить,оставив попытки помешать беседе королевы с пророком,выставив последнего в невыгодном свете. Своими неординарными ответами, лишенными ученой заумности, кажущимися достаточно простыми и обличенными в форму доброжелательной почтительности Мишель обезоружил своих противников и лишил их желания продолжать пикирование. Все это произвело на вдумчивую Екатерину глубокое и прочное впечатление, тем более, что это были и ее враги.

   Королева поселила Нострадамуса в Париже, в прекрасном дворце архиепископа Санса. Это было тем более кстати, что у него разыгралась подагра. Сюда король, так холодно отнесшийся к пророку, прислал ему бархатный кошелек, в котором лежало 100 крон, а очарованная им королева от себя добавила еще 30 крон. Вознаграждение обидело Мишеля. Ведь одна дорога из дома до Парижа обошлась ему в 100 крон, а предстоял еще путь назад.

   Однако - это все равно был успех. А финансовые дела скоро превзошли все ожидания, когда к нему во дворец толпами хлынули придворные, щедро платившие за гороскопы и советы модного предсказателя. Здесь о нем начали складывать легенды, правдивость которых на совести рассказчиков. Одна из подобных историй повествует о ясновидении Нострадамуса, близкого к волшебству.

    Так это или иначе, каждый может судить об этом сам, познакомившись со всеми обстоятельствами этой истории.

    Во время проживания  пророка в архиепископском дворце в одну из ночей его покой был потревожен громким стуком в дверь. В те времена в Париже не принято было ночью открывать двери на первый же стук, тем более что уже продолжительное время с разных направлений доносились какие-то крики. Со стороны Орлеанских ворот крики уже прекратились. В этот момент из-за двери детский голос воззвал к помощи провидца. Это оказался юный паж знатного семейства Бомо, который с помощью своих людей безуспешно искал на окрестных улицах еще с дневного времени потерявшуюся любимую охотничью собаку господина.

   Сбивчивый рассказ и рыдания мальчика прервал спокойный голос из-за двери: «Юноша, тебе не о чем тревожиться. Ступай по Орлеанской дороге и там навстречу себе ты увидишь человека, ведущего на поводке твою собаку!».

   Молодой человек бросился на Орлеанскую дорогу, где, как и было обещано, он увидел одного из трех своих слуг, которые помогали ему искать собаку и вот уже несколько часов сотрясали округу своими воплями. Тот уже вел на поводке сбежавшего пса обратно.

   После того, как эта история, всячески приукрашенная и обросшая подробностями, разлетелась по столице, репутация Нострадамуса взлетела на невиданный уровень, а популярность достигла невиданных масштабов. Подробности повествовали о том, что, стоящий со своей стороны двери, провидец совершенно отчетливо при свете свечи увидел в чаше со святой водой при входе отражение человека с факелом, ведущего по Орлеанской дороге искомого пса. Этими сведениями пророк и поделился с юношей. Благодаря этому «волшебству» совершенно незнакомые ему люди раскланивались с ним, а то, завидев его, еще издалека снимали шляпу.
   
    Конечно, главным лицом, заинтересованным в откровениях Провидца, была Екатерина Медичи, которая увезла его в королевский замок в Блуа, где он встретился со всеми ее детьми.

   Ему были заказаны их гороскопы, что принесло неплохие деньги. В свою очередь мать была довольна результатами: все ее сыновья станут королями. Однако Нострадамус чувствовал себя довольно неуютно. Он ведь уже сделал письменные пророчества,сулившие всем королевским детям трагическую судьбу.   


213
Ц1к10

Гроб со змеей спрятан в железную клеть.
Семь царских детей здесь уже упокоила смерть.
Из ада их предкам с тоскою на это глядеть,
И будет удел их лишь муки терпеть.
 
   Конечно, королева читала это пророчество, но вряд ли ассоциировала его с собой и своими детьми. Пророк не мог, рассказать этой восторженной женщине, так много для него уже сделавшей, и сделающей еще больше, что в его сознании
ее символом становится змея, пожирающая сама себя, и которая уйдет из этого мира только в 1589 году, похоронив всех своих детей.

   В самом деле….

1.Франциск II (1543-1560): Франциск умер за шесть недель до восемнадцатилетия, не оставив потомства.

Предсказание 6 из Альманаха за 1556 год :

На троне лишь год, не успев повзрослеть,
В семнадцать бездетным сумел умереть.
Жене же лишь «скромность» дано потерять.
Мамашей шотландке вовсе не стать. 

   Пророк не забыл и его жену Марию Стюарт (1542-1587). Ей он тоже посвятил катрен.

Ц1к86

Она надругалась над верой.
Проигран яростный бой.
Несет ее конь через реку нагой.
В итоге ответит за все головой.

   Конечно, в это время никто не предполагал, что эти строки относятся к ней.
   После смерти своего супруга, став в качестве вдовы обузой и даже опасной персоной для Екатерины Медичи,  Мария возвращается в Шотландию. Здесь судьба кокетливой королевы сложилась не более счастливо, чем во Франции.

   В борьбе за престол она оскорбила своих подданных-католиков любовной связью с протестантом - лордом Босуэллом. Ее армия потерпела поражение в битве при Лэнгсайде. Из-за этого, даже не одевшись, она вынуждена была спешно бежать за реку Солуэй в Англию. Здесь она надеялась обрести убежище при дворе королевы Елизаветы, но стала ее пленницей. В конце концов, была обезглавлена в Фотеринге в 1587 году. К этому времени пророка не было на свете уже 21 год.

2. Елизавета (1545-1568): вышла замуж за Филиппа II Испанского, была доброй королевой, но это ей не помогло, и она умерла от родов двадцати двух лет от роду, произведя на свет мертвого ребенка.

Предсказание 2 из Альманаха за 1556 год:

Принцесса – мила и добра,
Но извергу в жены была отдана.
Исправить урода она не смогла.
Смерть вместе с плодом ее унесла.
   
3. Клавдия (1547- 1575): горбатая принцесса умерла в 27 во время родов, так и не разродившись.
      
Предсказание 4 из альманаха за 1556 год:

Ломаная ветка хочет родить.
Горбатым не будет судьба ворожить.
Мамаше и плоду не быть.
Могила все будет надежно хранить.

4. Карл IX (1550-1574): знаменит тем, что во время «охоты» хладнокровно с одного удара срубал мечом головы свиньям и мулам. Свои уникальные душевные достоинства он использовал в полной мере во время Варфоломеевской ночи (1572), расстреливая убегающих протестантов из человеколюбия, чтобы не мучились….

   Умер официально бездетным 30 мая 1574 года от удушья. За его смертью последовала и смерть его бастарда, который появился на свет в июне 1573 года.
 
Ц2к11

От сына к сыну власть перейдет,
Он через кровь известность и славу возьмет
А страх, - ведь совсем не почет.
Потомкам предъявят мучительный счет.

Предсказание 8 из Альманаха за 1556 год

Любитель охоты, вздыхатель шотландки,
Друг адмирала, любовник фламандки,
Муж австриячки и маменькин сын
Ответ за резню понесет не один.
 
5. Генрих III (1551-1589): был польским и французским королем.
В «спешке» прихватил с собой во Францию драгоценности польской короны. Бисексуал, пользовавшийся всеобщей ненавистью. Убит монахом-францисканцем по имени Клеман.

Ц1к97

Того не свершили огонь или меч.
Сон вещий не смог короля уберечь.
Монашье обличье и кроткая речь
Его под кинжал умудрились завлечь.

    Именно этот катрен описывает обстоятельства смерти короля Генриха III. Его положение к 1588 году стало до крайности шатким. Все желали его скорейшей смерти,
и она не заставила себя ждать. После убийства Генриха де Гиза король вынужден был искать приюта у Генриха Наваррского, который далеко не был ему другом.
2 августа 1589 года он принял у себя в Сен-Клоде в спальне Клемана монаха-доминиканца с письмом. Прочитав послание, он позволил молодому монаху приблизиться к себе, чтобы прошептать тому на ухо ответ. Оказавшись рядом, монах вонзил спрятанный у него в рукаве кинжал в живот Генриха. На крик умирающего короля бросилась стража. Ее обнаженные клинки монах встретил,не сопротивляясь, с распростертыми руками, как распятый Христос.

    За три дня до этого король видел вещий сон о своей кончине. В нем толпа, которой предводительствовал монах, попирала скипетр и корону Франции. Сон оказал « в руку», точнее в живот.

6. Маргарита (1553-1615): ее назвали «Маленькая Марго». Вышла замуж за Генриха Наваррского, который выгнал ее из дома из-за безудержной нимфомании. Умерла
бездетной.

Предсказание 10 из Альманаха за 1556 год

Надеялся царь: будет «малышка» королева и мать.
Она же была просто б-дь.
Совсем не хотела себя обуздать.
Пришлось королеву прогнать.

7. Геркулес (1554-1584): кровавый герцог Аласонский безуспешно волочился за «девствующей» английской королевой Елизаветой I (1533-1603), сделавшись посмешищем всей Европы. Устроил заговор с целью свержения и убийства своего брата
Генриха, но внезапно умер, от чего его мать облегченно вздохнула.
         
Предсказание 12 из Альманаха за 1556 год:

Пытался мальчишка британскую «скромность» словить,
Но только сумел он всех насмешить.
А так манила власть, - ее у брата он решил украсть.
Фигуры все двигала мать, - ему осталось лишь в ящик сыграть.

   Интересно, что ко времени написания этих строк герцогу еще не исполнилось и двух лет, а его брату не было пяти. И, если старший уже бойко лепетал, то изо рта младшего кроме агу и пузырей ничего более «членораздельного» не вылетало.
Вряд ли кто, кроме пророка мог представить себе подобное развитие событий в дальнейшем….

   Надо сказать, что вообще-то у Екатерины было не семь, а десять детей. Из них сумели выжить только уже перечисленные.

   Обстановка в государстве накалялась. Учитывая все эти обстоятельства, Нострадамусу лучше всего было быть подальше от Парижа. Тем более, что его персоной заинтересовались парижские судьи на предмет: нет ли в его провидческом даре колдовства. Конечно, эта инициатива ратуши была проявлена не без подсказки заинтересованных лиц явно не из «партии» королевы.

   Хорошо, что Екатерина тайно успела  его предупредить, чтобы он поостерегся, ибо она далеко не всесильна. В условиях надвигающейся войны, вообще, возникали различные варианты использования фигуры пророка-колдуна как для дискредитации королевы, столь увлекшейся его личностью, так и в качестве «мальчика для битья» в случае возможных военных просчетов. От  греха подальше, чтобы не дразнить инквизицию он спешно отбывает в Салон.
 
   Возвращение домой было похоже на триумфальное шествие.Нострадамус обнаружил, что стал живой легендой. Слухи о его успешных пророчествах уже распространились по всей стране. В дороге его атаковывали приглашениями влиятельные и могущественные люди. На некоторые он откликался.Это способствовало росту его популярности и порождало новые легенды.

   Одна из них повествует о посещении замка графа де Флоренвиля. Этот господин решил подшутить над пророком. Во время прогулки, в которой их сопровождал ручной волк, специально заведя речь о предвидении, хозяин со своим гостем  остановился около загончика, где лежали два поросенка – черный и белый. Надо сказать, что и волк – любимец хозяина с интересом рассматривал поросят.

   Хозяин спросил гостя: «Какого из поросят сегодня вечером подадут к столу?
   Тот ответил: « Мы будем есть черного поросенка, а белого съест волк».

   Хозяин рассмеялся и шутливо погрозил волку, который в ответ стал ласкаться словно действительно в чем-то был виноват.

   Де Флоренвиль  тайно приказал своему повару зарезать белого поросенка и вечером подать к столу. Повар выполнил указание господина, но во время приготовления блюда вынужден был срочно отлучиться с кухни. Сюда через открытую дверь забежал ручной волк и уничтожил поросенка. Вернувшись, повар
обнаружил пропажу. Боясь наказания за нерадивость, он был вынужден зарезать черного поросенка и вечером подавать его к столу. Хозяин, не зная всей этой истории, лукаво улыбнулся Нострадамусу и заявил: «Увы, мы будем есть белого поросенка и никакой волк не притрагивался к нашему ужину!». Однако гость настаивал на том,  что на столе - черный поросенок. Был вызван повар. Он, в ужасе под хохот и веселье всех присутствовавших на ужине поведал, как случилось так, что на столе оказался черный поросенок.

   В то время, как отношения между Францией и  Испанией предельно накалились и войска стягивались к границам, в таких приятных приключениях проходило возвращение пророка.
      
    Дома его вообще ждала торжественная встреча, организованная именитыми гражданами города. Вскоре к нему стали стекаться клиенты из самых уважаемых и могущественных французских семейств. На его ночные бдения теперь уже никто не обращал внимания….

   В 1556 году Френсис Дрейк уже два года как юнга на торговом корабле и успешно осваивает ремесло моряка и искусство судовождения. С детских лет его не прельщала карьера отца и житье в деревне. Псалмы и месса сразу же ввергали его в глубокий сон. А вот старого моряка-инвалида Джо, которого из жалости приютили родители, взяв в дом в качестве слуги за мизерную плату, он был готов слушать беспрестанно в любое время суток. Своими рассказами он перевернул все его представления о мире. Этот мир для Френсиса наполнился безбрежными просторами, свежими ветрами, штормами, кораблями и парусами и ,самое главное, отчаянными людьми готовыми рискнуть всем ради такой жизни и дохода.

   В четырнадцать он сбежал в Плимут. Этот порт в это время стал основной базой британских морских торговцев и пиратов. При этом отличить одних от других было весьма затруднительно. Если была возможность взять «свое» без торговли, то они и брали. Если таких условий не было,они торговали. Из этого порта на просторы Атлантики одна за другой выходили флотилии «морских псов» («sea dogs»), от которых не было житья дряхлеющему испанскому льву. Город жил морским «делом», а в огромной гавани теснились большие и малые корабли, склады ломились
от гвоздики, шелка, бразильского дерева, амбры, старых испанских вин, сахара – от всего того, чем богаты обе Индии.

   Оптом и в розницу торговали плимутские негоцианты, дольщики акционерных пиратских компаний. Пиратский промысел кормил сотни комиссионеров, факторов, мелких скупщиков, процветали и богатели кабатчики, содержатели веселых домов и притонов. Френсис сразу стал своим в этой в этой среде, где деньги были неотделимы от преступления.
 
   Мальчишка был не глуп и тут же понял, какие перспективы открываются перед ним. Поэтому он сразу же отправился в море….

    Трудолюбивый, настойчивый и расчетливый, теперь он имеет цель стать офицером, а потом и капитаном корабля…. Дрейк успешно осваивает науку о звездах для кораблевождения и пока преодолевает еще только первые ступени своего становления….
   
    В океанах рядом с англичанами плавали и французы, которые успешно с ними «конкурировали» и тоже неплохо щипали испанцев. Они ничего не хотели знать о франко-испанском перемирии. В 1556 году Франсуа Леклерк (1530-1559) атаковал Ямайку. А до этого в 1554 году он нагнал страха на испанцев в Эспаньоле  и Пуэрто-Рико, где разграбил беззащитные прибрежные поселения. Потом напал на Сантьяго-де-Куба, занял и ограбил это поселение, а на следующий год снарядил экспедицию из десяти кораблей и без труда захватил Гавану. Восемнадцать дней разбойники хозяйничали в городе, обобрав жителей до нитки. В довершение, уходя, французы сожгли город. Все эти деяния для астрологов как бы не существовали и были вне поля их зрения, которое видело только «звёзды».

http://www.proza.ru/2019/03/05/2168