Записки полковника, ликвидатора аварии на чаэс-1ч

 

                Посвящаю  моим  сыновьям, внукам и правнукам…







 

     Вспомните историю  своего рода, хотя бы  за последние три-четыре  колена…
Немецкий психоаналитик Берт Хеллингер считает, что память о предках  - основа жизненного  благополучия.  Не  только денежного, но и - отношений. «Иван, родства не помнящий» не имеет жизненной опоры. Когда мы знаем, какими были наши предки, мы становимся сильнее.
     1. Нарисуйте свое фамильное дерево, пусть в виде схемы и не давайте негативных  оценок никому из  своих  родных, только положительные.
Если помните имена – напишите, если есть фотографии – еще лучше. Наклейте их.
     2. Нарисуйте свои  родовые деньги, как если бы ваш род был бы отдельной страной. Что бы вы на них  нарисовали? Как бы они выглядели? Рисуя вы закрепляете положительные послания рода и создаете новые, которые больше подходят в современных  условиях.
               
                Иван Мастыкаш,  15.03.2009г.














     Глава І. СОЛЕНОЕ ДЕТСТВО МОЕ…




     Я родился на Ивана Купала  в 1944 году, в п.г.т. Березино, Тарутинского района,Одесской области, в  родительском доме по улице Александра Матросова, 23.
Что я помню?
    - когда я сидел  "колиске", то сестра дала  молоко кипяток и я его  не удержал от температуры, уронил на бедро, обжог его  и с этим пятном хожу  всю  жизнь.
    - когда налетела советская авиация, то   мать схватила меня и  побежала  в укрытие – на огороде  были вырыты траншеи отцом для спасения семьи, то сестра Маша сказала: «мам, бросьте его», но мать не бросила…

     Немного  о моих  родителях…
     Моя бабушка  оп матери  Юринець . Мария  Томкивна 1868 года рождения  занималась сельским хозяйством и была его руководителем. Она продавала телят  и продукты сельского хозяйства жидам и  устраивала детей…
     У моей  бабушке было живых  семеро детей:  4 дочки – Агафья, Катерина(моя мать), Анна и Юля и 3 сына – Владимир, Алексей  и Иван.
Ивана и Юлю бабушка отправила в Канаду, где они  уже, наверное,  умерли, как и все остальные дети.         
     Алексей и Владимир похоронены  в Винниках, Львовской области. А также -  моя тетка Агафья и моя  бабушка.
     В 2007 году  я со своей женой  был в Винниках ( Винники рядом  с городом Львов) и проведали могилы их.
Тетка Анна похоронена в село Буштино  Тячевского района Закарпатской области. Я ей писал  письма, но ее не видел. А дети моих  дядек и теток были такие:
     У  Владимира была одна дочь Мария 1935 года рождения, у нее есть три дочери и каждая дочь имеет по двое детей.
     Дядька  Владимира  я впервые увидел в 1961 году после окончания  десяти классов школы.
     Я приехал в Винники, нашел его - он пас корову, поговорили, он предложил мне молока, но я отказался. Его дочь Мария  проживает в Винниках  по ул. Стрелецкой, 28 . У тетки Анны был сын 1935 года ( насколько я знаю  был моряком  на северном флоте торговом).  Квартиру имел в городе Тирасполь, у него  была дочь,  я  ему писал письма, но ответа не получил. Якобы  уже мер.
У тетки Анны есть дочка Мария 1938 года рождения. Когда я  ходил  в  школу – она приезжала в Березино. У Марии есть дочка и сын. Она проживает  на  станции Буштино в Закарпатье.
     У тетки Юли было много детей (Канада). Знаю, что вышла она замуж  за железнодорожника…
А дядька Иван не женился  в Канаде, потому  что имел  внебрачную  дочку, которой много помогал и  которую  убили  во время  войны. И еще знаю, что он всем высылал посылки( своим сестрам), но моя мать не получала – наверное он не знал ее адреса.
Дядька Алексей имел двоих детей – Анну и Марка, которые в молодом возрасте умерли. Я у них  был в 1961 году. Дядька Алексей хорошо меня принимал. Дети тоже. Что случилось не знаю. Знаю, что он приезжал в Березино, но я уже  к тому времени выехал из Березино. А дети его были чуть старше меня. Все похоронены  в Винниках.
     У дядьки  Алексея была кличка «портик» и он всех  своих  загружал  работой. Вечером каждому давал банку с «перьем» и заставлял  обдирать . Не обдерешь -  не пойдешь спать.
     У тетки Агафьи  было живых  двое детей -  внебрачная Оленка, которая имела троих  детей, и которая умерла в Австралии. Насчет Оленки … в 1990 году я написал ей письмо в Австралию. (писать раньше я не мог, так как служил в Советской Армии, чтоб не иметь  проблем с КГБ). Получил  ответ и мы переписывались. Знал, что Оленка  поехала  на работы в Германию. Во время войны попала в американскую зону. Возвращаться в СССР  не захотела и выехала в Австралию Вышла за украинца замуж, работала в городе Мельбурне на канатной фабрике. Во времена СССР приезжала по турпутевке во Львов и на 2 часа сбежала от своей группы и  от сотрудников КГБ  в Винники,   где повидалась  с  родителями и родственниками
     Сын ее в Австралии имеет свое хозяйство автомобильное. А дочь выиграла по лотерее пол миллиона долларов. Последнее письмо мое вернулось с Австралии назад  и на нем стоит штамп: «Возвращено в связи со смертью». На похоронах  Оленки ее муж умер  и связь не налаживалась. Это плохо, конечно.
     У Агафьи (почему-то моя мать и другие родственники Агафью называли Гася) есть сын Зенек. Проживат в городе Ужгород. Был военным – старшим прапорщиком. В 2007  году я с женой отдыхал первый раз  в Закарпатье в санатории «Синяк». Приехал сын Юра на шестидесятилетие  к (своей) маме и моей жене. И приехал Зенек с дочерью Ларисой и зятем. Был «Ключевой момент», только без  телевидения. У Зенека  Обдырко трое детей и 6 внуков.
В 1961 году я жил у Гаси несколько дней  и  один раз тогда видел Зенека. И вот за столько лет произошла встреча.
     Дед  Юринець Иван  умер в  Польше и  похоронен  на стром кладбище села Князи, но могилы невозможно  найти. Растут  большие деревья и стоит тишина.
Моя  мать родилась в 1898 году (по паспорту)  в селе Принадка, которого уже нету. Видимо сожгли во время  межусобиц  украинцев  с поляками.       
     На месте села Принадка  сейчас растут  только 50-летние сосны, но фундамент хаты нашла моя двоюродная сестра Мария, которая проживает в Винниках.
     Почему  я пишу, что «по паспорту», так как по приходу «москалей»  переселенцам  в Бессарабии начали выдавать паспорта  и люди начали прибавлять себе и детям возраст(якобы для выхода на пенсию раньше).
     Что я помню с рассказов матери? То, что она ходила в  школу украинскую. Окончила 4 класса. Что она жила 20 лет в Австро-Венгерской империи,   много  рассказывала  про первую  империалистическую войну: как пришли русские, что они шли один  возле другого   в цепи с багнетами  на изготовку  к бою; как  два солдата  австрийской армии отстали от своих и у соседа купили кабана, закололи его  и стали есть и пить, а пришли русские и их  арестовали;  как они собирали белье со вшами, брошенное русскими солдатами - видимо в лесу был санпропускник (баня) и грязное белье в кучах  оставили, а  местные жители собирали это белье, кипятили его  в больших  чанах  и использовали по назначению;  как австрийская армия, то есть  артиллерия этих  русских  молодых  ребят превратила в мясо; про отступление русских; про тяжелый труд на земле.
     Когда  мать выросла, то пошла замуж за Дембицкого  Василия, который жил в селе Дебы. Там в 2007 году двоюродная сестра была Мария из Виннков. Очень красивое село в 2 километрах  от Любычи-Короливской. Моя мать была ей крестной матерью. А дядя  Павло Обдырко (муж тети Гаси)  крестным отцом.  Павло Обдырко отец Зенека и Алены, которая уехала в Австралию. У моей матери  и Василя  было трое детей. Первая Ольга 1924 года рождения. Похорошена  в поселке Березино.   Вторая Мария 1927 года рождения похоронена в селе Михайловка  Сакского района в  Крыму  Третий сын Владимир 1930 года рождения похоронен под  Минском( 40 км., недалеко от крематория). Со временем выяснилось, что  Дембицкий Василь тяжело болен на сухоты. Когда мать спросила  зачем ты женился, ты же знал, что тяжело болен?  В ответ  услышала, что нужно после себя оставить потомство. Через  некоторое время Василий  Дембицкий  умер.
     Потом мою мать засватал Олекса Мастыкаш.  В  1935 году  у них родился мой брат Вячеслав. Мой отец 1912 года рождення был молодым и крепким. Много работал и еще  подрабатывал – покупали землю и лес. Детей не обижал: кормил и одевал.
Когда Ольга подросла и надо было ее определять, то он продал три коровы и определил ее до жидовки  учиться на модистку, то есть швею. Жидовка пару часов в день занималась швейными делами, а остальное время  Ольга убирала, стирала, готовила еду.
     После учебы  отец продал еще три коровы и купил  швейную машинку «Зингер», ножную производства Германии.   
     Когда я рос, то ни разу не слышал, что бы они сказали, что твой отец нас обижал, а только отзывались добрыми словами о нем.
В доме был достаток. На выходные отец запрягал  лошадей в телегу, загружали сельхозпродуктами и живностью и ехали на базар в город Рава-Русская, продавали, а покупали промышленные товары. Все было хорошо, но сработал пакт  Молотова –Розентропа, пришли русские. Матери говорят соседи -  «там русские солдаты пилят  ваш лес». Мать пошла в свой лес. Увидела эту картину. Спросила: кто старший?  Ей указали на капитана. Мать подошла к нему, поздоровалась и спросила: «Почему вы пилите мой лес?». Он нагло ответил: «Был ваш лес, а теперь, теперь – наш.». Ну пошло и поехало…
     СССР  начал строить укрепрайоны(УР).  В  частности  Рава-Русский укрепрайон. Местное население начали привлекать к их  строительству. В село приходили люди, которые не желали жить под так зваными «советами» и стремились перейти границу,  уйти на запад. Отец знал хорошо местность и был проводником. Но однажды его  задержали на обратном пути пограничники. Привели в комендатуру, допрос и под охраной двух  конвоиров повели в тюрьму, но он от них  сбежал.
     В конце 39-го на сороковой год начал вывозить местное население в Бессарабию под предлогом, что  села и население попадает под огонь огневых  точек укрепрайонов. Давали на сбор 24 часа  грузили в коровники и увозили. Начался хаос.  Одни убегали  к родственникам подальше, другие  -  на запад, кто как мог. Велась агитация как там хорошо  и т.д. Но я думаю, что основная причина была в том, чтобы подорвать единство западных  украинцев, лишить материального обеспечения патриотов, которые боролись против советской власти. В  Бессарабии жили бессарабские немцы. СССР  ввел  Красную  армию   в Бессарабию и ее отторг  от Румынии. Так вот  после Русско-турецкой войны, чтобы заселить завоеванные земли, начали  приглашать немцев   осваивать эти районы. Давали каждой немецкой семье 100 га плодородных чернозёмов. А болгарину, который  убивал неверного, т.е. турка и бежал в российскую империю давали 10 гектаров земли.    Немцы и местное население  строили  дома, дороги, мосты, выращивали хорошие урожаи. В общем  были хорошими, трудолюбивыми, культурными хозяевами. Вся инфраструктура и поселки до сих пор сохранили свое лицо, созданное  их ними  руками. По моим наблюдениям  за 50  лет советская власть там ничего не сделала. А только вывозила хлеб, скот, вино и бахчевые.
     Для  того, чтобы убрать немцев и другие национальности с данной местности их  начали вывозить в Казахстан, Сибирь и  Поволжье.  Кто не соглашался  - арестовывали и расстреливали, как врагов. Я лично  читал в газете «Одесская  правда» списки расстрелянных  -  был специальный вкладыш. Это ужас. Люди строили, создавали блага, дома, а тут все забрали вывезли, бросили на самовыживание. Я себе представляю  какие были жертвы...
     И вот пошли эшелоны. Первые  12 эшелонов с украинцами,  6 с поляками прибыли  в Заднестровье.  Начали заселять  в пустые дома, люди начали обживаться в степи. Переселенцы из  лесной зоны попали в степи с горячим южным климатом, но началась война. Красная армия  убегала как могла. Наступали немецкие и румынские войска. В поселке Березино, где поселили моих  родителей была четырехэтажная мельница, то советы ее взорвали. Была установка « ничего не оставлять врагу». Местных мужиков  они не успели призвать в армию. Другое -  что местные не имели военной подготовки и прятались. А бравым красноармейцам было присуще быстрее убраться подальше от немцев  и бежали на восток.
     В доме моих  родителей разместился штаб немецкой части. По рассказам  моих  это были культурные  вежливые  военные. Приведу один случай. У матери была  слепая лошадь, она паслась в огороде  и наевшись она пошла  в коморы (сарай для скотины). Немецкий часовой ночью что-то кричал, а потом  применил  оружие  и застрелил лошадь. Мать выскочила на улицу начала "репетувать", кричать, плакать. Вышли немецкие офицеры во главе с генералом.  Мать говорит: Как я буду жить с четырьмя детьми без  лошади и т.д. и т.п.  Немецкий генерал подозвал  часового, который был верзилой под два метра, а генерал  метр с шапкой и говорит  немцу-часовому нагнись, часовой нагнулся и генерал ему  двинул пару раз  по морде, чтобы успокоить мать и дал команду  лошадь в котел, а матке выделить мешок сахара.
     Немцы занимали  пол дома,  а мать с детьми  - тоже пол дома. Отца не было дома, он был в соседнем селе, которое называлось Подгорное. Учился на тракториста, так как нужно было сеять и выращивать хлеб, а хлеб нужен был, чтобы кормить армию и население.
     А еще в родительской усадьбе был колодец. То  первая механизированная колона немцев остановилась на шоссе, 50  метров от дома и немецкий майор зашел во двор, подошел к колодцу, развернул карту и что-то определял, но что  это?  Осталось загадкой по сей день. Им был приказ  идти на восток. Время ограничено  и видно что он определял, оставить, чтоб  найти после победы. Я  пацаном часто спускался в колодец, то достать ведро, которое оторвалось, воды в колодце  было 1,5-2 метра. Дно заложено  камнем песчаником, вода соленая, воду брали для полива, стирки,  для пойла  скотины  и мытья.. Чего-то подозрительного   я в колодце не увидел. Я знал, что немцы  были хорошими строителями,  усадьба была немецкой.
P.S. из  воспоминаний моей тетки Мастыкаш Иванны (Анны)  Верес по мужу.  Про моего деда и бабку, которых  я  никогда не видел (на украинском языке):
     "У тата і мами було нас семеро дітей. Перша Марія із  1908 року народження. Володя із  1910 року. Друга ще була Степанида в 12 років померла від запалення, простудилася.  Брат Олекса, твій тато , та я не знаю  з  якого  року, коли їх  вивозили на Бессарабію, то я була ще мала.    Текля з 1917 року народження, Петро із  1924 року, а мене мама мала в  44 роки( я народилася в 1931 році ), я молодша від Петра на 7 років. Мені вже  77 років ( в 2009 році ). У мене дві доньки. Перша Оля  -  в Італії. Друга живе в  місті  Володимирі-Волинському, вже  овдовіла( 3 роки як помер її чоловік). Вона має  одного сина Толю. Тато и мама   і ми діти проживали при Польщі  в селі Гута-Любицька Раво-Руського району Львівської  області. До війни в ньому проживала 71 родина. 39  з  них  було українських і 32 польських. До війни жили всі мирно, дружньо. Вношу поправку Гута –Любицька  до  1939  року -  це була територія  Польщі, Томашивський повіт, Любленського воєводства. Коли була війна 1939  року, то я  знала вірш: «В неділю рано, о сьомій годині  розділили Польщу на дві половини6 одну половину взяли славні німці, а другу -  красноармійці. Ми осталися під   рускіми. Границю зробили із  німцями за нашим селом за 2 кілометра. Було польське село Люковиця.  І між нашим селом ставили високі вишки німці.  Із наших  огородів було видно  німця із  ронетко  як німець дивиться в нашу сторону.
У нас на квартирі були російські прикордонники, які чергували на кордоні. Тато відремонтував стару хату і закінчив стару хату. В 1940  році  рускіє  начали будівництво  бетонних  дотів, тобто    почули будувати  Раво-Руський укрепрайон.
Для будівництва  укрепрайона людей привозили з  Рава-Руський, з  міста  Жовкни і всіх  районів Львівської області. Копали  глибокі траншеї , щоб  був перехід  з  одного бункера до другого  і так далі. В цей час виселили брата ( тобто мого батька і мати  і  все село  Дебы на Бессарабию, бо воно заважало. Це все було в 1940 році. Мені вже було 8 років. Я вже пастушила, все бачила. Коли всі ми жили разом: тато, мама і три брати( Володя, Олекса, Петро), сестра Текля і я. Марія сестра до війни вийшла заміж  в друге село. Володя  оженився   і до дому  взяв ганю із другого села Рудькив, то в нас було кому робити на хазяйстві, а твоя мама осталась сама із трьома дітками (Володя, Оля і  Марія), де батько їх  не знаю ( помер від  сухот  Авт.). Тато все говорили Олексі ( тобто моєму майбутньому батькові  Авт.)  «піди і допоможи» -  вона  мала добре господарство  і  землі  чимало. І так вони оженилися  і проживали в  Дебах ( так називалось село), Деколи приїзджали  до нас на Гуту-Любицьку із  дітьми. А тато наші все купляли  землю, щоб  було нас дітей обділити всіх, хоча б по 2 морги землі і лісу. Тато був господар і  працьовитий до землі, також  мали бджоли  -  меду було достатньо , ще   й людям  продавали, а зимою полотна робили -  мали  свої  верстати. А в неділю і свята ходили читали газети людям  -  вони їх  кликали. А  Радянській владі  це не подобалось і зробили куркулями Мастикашів  і  Гільчину  - двох  на село і хотіли нас вивезти на Сибір, вже зробили списки, але не встигли, бо німець виголосив війну СССР.  Ще ми всі спали, як на границі вже стріляли. І ці прикордонники, що були у нас на квартирі, то роздягнені  втіками.
     Німець швидко пройшов укрепрайон, бо вогневі точки і  траншеї  були не закінчені. Ми потім жили при німцях. Німці до нас відносились добре – здоровкались. Ми  продавжували сіяти, орати і німцям контигет  зерном здавати. Німець  хвалив українців, що ми трударі , навіть прапори розвішував  синьо-жовті, а поляків не любив, казав на них  «польська шляхта»   і  кинув таку  ненависть   між  нами і поляками. Колись у нас   в селі були поляки і жили дружньо. Женилися і заміж виходили за поляків  і так було 1944 року. Красна армія з допомогою Америки  прогнала німців до Берлину. Тоді відпустили Польщу полякам  і  зробили границю «по новому». Так рівняли місто Сокаль був до Польщі, то віддали – до Росії. А село Любичу і Гуту   і всі села в окрузі -  під  Польщу. Зробили границю в Раві-Руській. Ми всі осталися на тамтій стороні і ми прожили два  роки без  влади -  всі  українці. В той час на Волині зібралось УПА  і виганяли поляків до Польщі. Коли волинські поляки  прийшли на нашу сторону  зі злобою  до нас, нападали на наші села, грабували і вбивали священників, вчителів  і хто їм під руки попаде і  палили села, тоді наші   хлопці  збиралися в сотні, щоб оберігати сої х  українців. Наша Гута, яка була близько до польських  сіл та в ній плачьбув такий сильний чоловік Ярем(ш)ко Михайло. Він організував своїх  хлопців  із села  обороняти своє  село. Він із  братом Андрієм  мали кузню і вміли робити зброю для оборони, ще Славко Муц  допомогав. Це були страшні  часи. Кругом стрілянина  і  вогні, горіли села. Люди капали криївки  і ховалися з худобою - в лісах  скривалися . Коли вмішалася  російська влада , приїхали і  зробили мітинг -  казали, щоб люди збиралися в Любичу-Королівську  на станцію, то подадуть ешелон на виселення. Люди кінулися збиратися з  близьких  сіл на станцію.  Тоді вночі  підійшли наші хлопці і розігнали всіх.  Говорячи: - «На кого  покидаєте нас?». Тоді  вже  поляки робили  «акції»  - коло спіймають і через  Польщу вивозили. Я була у польки. Мама була  вдома, а всі  останні   втікали в ліс. То маму теж  забрали, но польські жінки вийшли і  маму випросили і відпустили, бо мама моя була баба  повітуха  -  відбирали дітей при родах і в польських  жінок і в  наших  на весь округ. Мама  були іще і лікарем, вони мали дар від Бога.. Мама лікувала зіллями, вони знали кожну зелину  - від чого  вона .Приїздили і вдень і вночі за мамою   і вони нікому не відказували. Тато з  мамою жили дружно  в праці, ніколи не сварилися. Жили, переживали разом за всіх  нас.
     Петро брат переховувався  вдома на чердаку, коли раз  він був у хаті прийшов Михайло  Яремко. І каже: «Чого ти ховаєшся  Петро?».  Петро відповідає : «Я не вмію  стріляти.»  Тоді іди  в учєбку  в  ліс  Юзвино. І тоді забрали брата Петра в учебку, а також  других   хлопців.
     Коли йшли  акції  по лісах   рускії  і поляки Петра спіймали живим і на його очах  багато повбивали українців.   Брата Петра забрали в  Томашів  на міліцію  польську.  Батькам  сказали збиратись на станцію в районі  Помнібелзац, то тато вночі кажуть -  збираємось.  І ми всі збиралися.  На підводу тлумки, корову прив’язали до воза. То було в   травні 1946 року. Поля були вже засіяні і засаджені.  Все лишали -  життя спасали. Машину- молотилку, млинок і кірат, плужки, борони і все остальне, хату і хліви залишили. Ми приїхали на станцію -  вагони вже стояли   і багато людей вже грузились, ми також.
     Тато попросив  щоб ще не відправляти і зібрався їди до Томашева  за Петром. Мама і  ми усі в плач, що поляки уб’ють тата.. Він  мав Ангела-охоронця і не боявся  і привів брата Петра до нас і ми всі разом переїхали в місто  Долину  Івано-Франківської  області. Потім нас розподілили кого куди  і ми  всі трималися в купі – 9  чоловік. І нам запропонували в село Раків і заселили нас -  дали хату, ще нову, була кінчена одна кімната, друга не кінчена, всі містились в одній. Мали хліви на корову і коня і стали  приживатись. Коли через  якийсь час приходять  увечері хлопці і  кажуть, що до цієї  хати є хазяйка із  3 дітьми, вони прийдуть жити сюди, бо вони живуть по людях, скриваються, бо їхній батько в  УПА  в  лісі   та грозили, щоб ми нікому нічого  не казали, то вони  всі прийшли і нас було 13 чоловік в одній кімнаті. Брат Володя з Анею і малою  дочкою  Даркою почав вимагати хату «із  гарантією».    Йому дали в селі Креховичах, де зараз  Дарка і проживає (Дарія  моя двоюрідна сестра  - Авт.). Нас лишилося 10  чоловік  жити. Хозяйка була дуже принципова і заборонила мамі варити на плиті, а тільки в печі . Кругом так було заведено. Або хазяйка перша розпалить піч і перша свої  чугунки ставить , а мама -  потім. І не ставили швидко сварити  їсти на сніданок.  Тато із  братом, тобто з  сином Петром ходили до людей на роботу  без снідання. А мама щодень плакали  - я бачила, а вони мені казали -  «все мали  і все лишили, а тут  плити не дає».  Дуже переймалися і зрушили своє  серце і нікому  нічого  не жалілися, тільки  все плакали  і  в лютому 1947 року померли   і ми всі осиротіли, всі  вже були дорослі , я сама  менша. Приїхала сестра  Марія із  Волині , я дуже хотіла вчитися. Два роки в Польщі було без  влади і школи. Сестра мені обіцяла. Коли привезла мене до себе, а її  вибрали головою  колгоспу -  в домі в неї  було чотири  мужчини.: швабро Микола і брат його  Андрій (глухонімий) і два сина Володя і Славко, то вона мене зробила домашньою  хазяйкою -  все робити, їсти варити, прати, корову доїти і в городі. Мені тоді було 16 років  і хліб пекла.  Вона  як піде рано  на бригаду , то прийде вечері  і розказує, що люди нічого  не хочуть здавати  в колгосп. А за свою  обіцянку  -  забула.  То я жену корови пасти, а діти їдуть до школи, а я не можу,  бо нема кому пожалітися – отак сироті жити. Сестра прийде, похвалить мене. То я ще краще стараюся. Сестру вибрали депутатом до обласної Ради, а потім до Верховної  Ради (СССР- Авт.) – їздила на сесії, то я в неї була права рука в домі.
     Потім ми з  села перебрались в місто – Володимир Волинський. Тут я заміж  вийшла за Петра в січні 1955 року. Тато потім получили  хату в Брошніві, жили з  Теклою, Петром і Михайлом.  Тато народився в 1882 році, померли в 1958 році. Мама  Катерина народилися  в 1887році, померли – в 1947 році.»

     1 января 2010 года я позвонил к моей тетке Верес Анне  в город Владимир-Волынский, поздравил  ее с Новым годом, спросил как моего  деда по отчеству. Она сказала  Тимкович, а имени отца моей матери она не знает. 

     Из воспоминаний моего троюродного брата Мастыкаша Богдна Ивановича со Славуты (на укр.):
«Кульмінацією  став початок  1942 року. Однієї  літньої  ночі під ранок  в селі виникло дві пожежі – горіли хати, які належали українцям  Пізуну і  Комісарчуку. На одному кінці села  батька і двох  синів повісили, а хату підпалили, а на другому – батькові і двум синам  сокирою розрубали голови і хату теж  підпалили. Хто це зробив ніхто не знав. Але селом пішла чутка, що це зробили поляки – до вечора  жодної  польської   сім’ї  не залишилося, всі втекли в села, де жили лише поляки, утворилася невидима нейтральна полоса між українськими і польськими поселеннями, з’являтися  у  цій полосі було небезпечно -  стріляли і вбивали,  а стріляли, як правило, з польської  сторони…
     Пройшов деякий час і поляки стали нападати на українські села, палили їх  і всіх, кого знаходили, вбивали, запахло не тільки димом, але і  кров’ю.  Виникло питання що робити ? Адже німці на ці події  не реагували.  У нас в селі був коваль  Андрій  Яремко, а  в нього брат Михайло, який служив в польській армії  капралом. Коли німці розгромили польське військо  він приїхав  до свого  брата  Андрія з  жінкою  Мариною, сином Мироном і дочкою Катрусею. Весною 1940  року його призвали до червоної  армії, він закінчив курси і став офіцером. Служив у лісі біля села Гребенова. В перші дні війни потрапив у полон, але із  Замостя  втік і повернувся до нашого села.
Він організував загін самооборони, який  захищав село і людей від  німців (поляків)  та різного роду банд. На трьох  блокпостах  цілодобово чергували по 2 чоловіки, а загін постійно знаходився в школі і підтримував із  постами телефонний зв'язок.  Всі дороги в лісі  між нашим селом і польськими селами були заміновані. Польські банди декілька разів намагалися напасти на село, але завжди  були биті   і село залишалося захищеним, ніхто не загинув.
А сусідні села Павлище і Велика воля були повністю  спалені і багато людей загинуло.
     Не один раз  ми вибігали вночі зі своїх  хат і дивились на далеку заграву і  то на півночі, то на півдні чули стрілянину -  це різні банди нападали на українськи села, палили їх, грабували і  вбивали людей. Треба відмітити, що українці ні на кого   не нападали, а лише оборонялися. Адже не можна було навіть працювати в полі без  озброєної  охорони. Одного разу мій батько орав поле і після закінчення роботи поїхав не полем, а через  ліс, там його зловили поляки, забрали коня, воза, плуга і в лісі  під Андріївкою  заставили викопати собі могилу   і там вбили його  тільки за те, що він  українець!
Кому потрібна була ця ворожнеча? Напевно тим, хто хотів посваріти українців із поляками. Така різня продовжувалась  майже до закінчення війни, а в травні 1945 року кордон перенесли за вісім кілометрів на схід від села і наше село  знову опинилося в Польщі.
У червні 1946 року нас переселили в Україну.»

     В  беседах с людьми,  которые это пережили, она обвиняют советские  разведывательные органы.
               
 
     Продолжаю  писать о своем детстве…

     Насколько себя помню - вся жизнь с самого детства была в работе, чтобы выжить. Мать не работала, так как негде  было работать. Советская власть не помогала материально, как детям, чьи отцы воевали в рядах Красной армии, так и остальным детям.
     Отца   с фронта с  Австрии привезли раненными две медсестры, мать его  выхаживала.
     ( Чтоб  узнать  о боевом пути моего отца   я написал письмо в архив Минобороны России   в декабре 2009 года. А вот уже  2010 год  ответа  до  сих  пор  нет)
     Мать  выходила отца и он устроился стрелочником на станцию  Березино. Начальник станции поставил  задачу с пустых  цистерн  доставать остатки горючего( на дне цистерны после слива оставалось немного бензина). Отец  залез   в  цистерну  железной дороги(была жара, цистерна  нагрелась, полно газа  и начал черпать горючее, ему стало плохо и он упал в цистерне, а его  напарник закрыл цистерну люком и пошел  доложил  начальнику станции( напарником был тоже переселенец по фамилии Муц). Были приняты меры -  отца достали  и отправили в железнодорожную  больницу станции Бессарабская на юге Молдавии. Это приблизительно  25 км.  на север  от станции Березино. В 1946 году мой отец умер. Я помню, что я держусь за мать, а мать плачет, много людей, с вагона выгрузили гроб с отцом. В ста метрах от станции Березино  есть немецкое кладбище и там его  похоронили. И началась тяжелая,  голодная и  холодная  жизнь (моя)… 
Старшая  сестра Ольга устроилась в Турутинский маслозавод с Березино  на телеге возить молоко  в село Тарутино.  Один раз  сломалось колесо на телеге  и она вовремя не привезла молоко на завод и ее обвинили в симулянстве и  срыве  поставок, чуть не посадили. Сестра Маша  устроилась работать учеником бухгалтера в Загозерно.
     Заготзерно представляло собой комплекс  хранилищ возле   железной дороги, в который  свозилось зерно со всего  района на телегах, машинах. Там его  грузли в вагоны и отправляли  в  крупные города России.    Во времена С.Н. Хрущева  была проведена полнейшая реконструкция: был построен  9-ти этажный   элеватор и другие сооружения. Когда я ходил  в 9-й  класс нас повели на  экскурсию  на комбинат хлебопродуктов (так  он стал называться). Меня удивил двухэтажный большой дом -  там установили  дизеля «Шкода»(ЧССР), которые  крутили электрогенераторы.   
В центре поселка Березино стоял 4-й отдельный артиллерийский полк 4-й Кишиневской армии, то у них  была  электростанция. Я туда ходил. Черное внутри здание от сажи. Стоял паровой котел,  а вернее часть паровоза в который 10  солдат черных, черными лопатами бросали уголь в топку, крутилось колесо, длинный паз  крутил колесо динамомашины, она вырабатывала электроэнергию. И с помощью  этой динамомашины  освещалась эта  воинская часть.   
     Дом в котором мы жили освещался с помощью керосиновых  ламп. Моя задача была : взять бидон  стеклянный 5 литров( он был обтянут лозой и ручка с лозы, пойти за 3 километра, купить керосина -  всегда была большая  очередь, принести домой , заправить лампы, почистить стекла и фитили,  подготовиться к ночи.
Брат Володя ходил в школу -  6 километров в Тарутино, так как  в Березино было 4 класса, а брат Славик ходил в начальные классы. Другой обязанностью было обеспечение питьевой водой. У нас был колодец, но в колодце была соленая вода. Для питья и  приготовления пищи была не пригодна. Ее    применяли для полива и для скота, а также для технических  нужд( мытья посуды  и т.д)
     У матери было коромысло (на концах  проволока с крючками) цепляла два ведра и шла в центр  -   там были немецкие колонки. В ручную  с помощью  рычага накачивали воду в ведра, потом на плечи и несла домой. Когда я подрос, то носил воду сам. Сначала по четверти ведра. потом по полведра, а  со временем – по два ведра.
     Третьей основной моей задачей  была  покупка хлеба. А это была большая проблема. Дают мне три рубля и вперед. Первым делом  я  шел на  ж/д вокзал. Там ходила курса ( так называли пассажирский поезд  - штук семь вагоном, который курсировал со станции Арциз до ст. Бессарабская через  Березино. Так со станции Бессарабская привозили 2 деревянных  ящика буханок. Помню ящики были оббиты оцинкованным железом. Пока начальник был, который знал  моего отца, то хлеб мне давали. Когда начальство поменялось, то хлеб мне уже не давали. Постоял на станции  и не получив хлеба я шел в Заготзерно.Там давали хлеб  своим работникам, дальше шел  в другой конец поселка -  там было 2 магазина ( 1-2 отделения)  совхоза «Березино», становился в очередь, доходил до весов, просил продать хлеба буханку, то меня брали за шиворот и выбрасывали с магазина. На душе было очень горько и обидно. Оставалась последняя надежда приобрести хлеба в воинской части. Процесс был такой : нужно было пролезть через  забор, чтобы не поймала охрана и патрули ( на территории в/ч выл магазин в одноэтажном доме, который обеспечивал  хлебом и продуктами  семьи офицеров и сверхсрочно служащих. Ставал в очередь -  тут меня никто не выбрасывал   с магазина и хлеб давали.
Опишу  два случая из  моего  детства  с хлебом:
   1. дали мне 3 рубля, это стоимость буханки черного хлеба. Я прошу хлеба, а черного  не было -  привезли белый ( был какой-то праздник),  продавец отрезал четвертушку и  я пошел  домой, пока шел, то мякоть съел, принес  одну корку, то меня старшая сестра Ольга лупила как «Сидорову козу»;
   2. когда перелез  через  забор, то меня схватили патрули  и привели к дежурному по полку. Он провел со мной поучительную беседу  и чтобы не повадно было лазить в воинскую часть посадили на гаупвахту(военная тюрьма), в  одиночную  камеру и я там просидел  целый день, на ночь выпустили.
     Мать держала корову. Косить сено на зиму можно  было только возле ж/д  дороги. Матери за поселком выделили учвасток. Косил брат Володя сено. Привозили сено на арбе с помощью двух  волов(быков кастрированных). Они были  послушные, не агрессивные как быки.  На них  одевалось ярмо и они тащили тяжелые грузы на большие расстояния. Если я говорил им га-га-га -  они поворачивали на лево, а если – гайс-гайс – то поворачивали на право.   
     Утром меня мать поднимала рано, сама моя мать поднималась еще раньше( когда  было еще темно), вставала на колени и молилась( перед кроватью было два образа).
Потом шла в хлев доила корову и меня отправляла гнать корову до вакаря(пастуха). Процесс был такой:  в 6 часов (утра) вакарь начинал  стрелять(бить) батюгом.
     Батюг  - это большой кнут сплетенный из кожи, возле палки он 3 сантиметра  толщиной  и длиной 2 метра, толщина его  (постепенно) уменьшалась и  в конце была как шнурок ботинка. Стрельба указывала, что он гонит череду коров и люди должны привести  свою  корову в череду.  В обед  вакарь пригонял череду коров к  железной дороге. Мать брала  ведро с водой  поила корову, потом доила ее.
Когда я шел в шкоду мать ложила две бутылки емкостью  по 1 литру  с молоком  и я до школы должен был занести его  офицерам  в квартиры  -  это мне было тяжело, т.к. бутылки литровые были с толстого  стекла, тяжелые. И еще одна мука - сдавать государству бесплатно  100, а можеи и 200 литров молока-  точно  не помню.  Пришел со школы, мать принесла молоко, процедила и наливает три литра молока. Ведро заявязывает марлей и я беру это ведро и тащу 3,5 км.  на приемный  пункт. Там берут анализ  на жирность  и меряют сколько я при нес молока. Отмечают в нашей книжке и  у   себя, т.е. учет ведут. Я никак не мог понять почему я им ношу бесплатно  молоко, но мне пацану было тяжело носить молоко в ведре -  ведро муляло по ногам. Я так мечтал о банке – допустим 5 литров и более коротком пути до приемного пункта, но не было  ни одного, ни другого. Но время шло…
     Старшая сестра Ольга    вышла замуж  за  солдата  Зелинского. Когда он  уволился, то устроился в милицию   и его отправили в дальнее село  участковым. Ольга родила дочь Люсю. Он хотел забрать свою  семью   в село, но Ольга отказалась и они  разошлись.
     Другая  старшая сестра Маша( она была моложе Ольги на 3 года) вышла   замуж  за старшего  лейтенанта  Матюхина с полка, что дислоцировался в поселке Березино, и родила дочь Свету, которая живет в Крыму.
Старший брат Володя поступился в железнодорожный техникум  в г. Черновцы  и учился на машиниста  паровоза.  Другой брат Вячеслав  уехал в город Горловку на шахты Донбасса. Один случай опишу про брата Володю.
     Когда  немцы  покидали поселок Березино, то в куполе церкви поставили пулеметы и «уложили» около ста красноармейцев, а также весь поселок и прилегающая местность была усеяна (после их  отсупления – Ред.)  снарядами и минами, которые не разорвались. Видимо на заводах  делали брак. Я сам это видел и  смотрел чем занималась молодежь… Как-то брат Володя пас корову. Он был  вооружен -  был  с карабином. Нашел снаряд, насобирал дров, положил снаряд на дрова и поджег. Дрова сгорели, а снаряд не взорвался, он решил  его отбросить карабином и произошел  взрыв, он был весь в крови. Мать погрузила его  на телегу и отвезла в военный госпиталь -  упросила спасти сына. Они согласились при условии, что она отвезет на телеге выписанных солдат на станцию. Мать согласилась и отвезла. Брату Володе была оказана медпомощь, оформили его  как раненого  красноармейца. Потом его  отправили в тыл, в Днепропетровск. После войны он прибыл  красноармейцем с соответствующими  документами. На домашнем совете решили документы уничтожить, что  и сделали, но потом когда наступила оттепель и прошло много времени пожалели о сделанном.
     Когда фронт подошел вплотную к поселку Березино, то по шоссе взад и вперед  ходила артиллерийская установка «Фердинанд». То брат Слава увидел двух  красноармейцев у нас на огороде. Они у него  спросили – Кукуруза  посажена  на огороде до шоссе?
     Получив положительный ответ сказали  - иди  домой, а сами пошли кукурузой и бросили связку гранат и вывели «Фердинанда»  из строя.
     Сто убитых  красноармейцев (после отступления немцев  - Ред.)  вывезли на кладбище напротив ж/д вокзала и похоронили в братской могиле.  Демонтировав  памятник  румынским солдатам -  поставили его советским.               
     И еще про брата Славика…
     Он должен был  утром гнать корову пасти. Сказал, что будет спать в стодоле №1(амбар, куда свозили снопы пшеницы  и там молотили вручную. Так Славик пригласил  друга спать на сене, а друг курил…
     Видимо закурил и от небрежного поведения с окурком  начался пожар. Все постройки были покрыты камышом.  Я сплю,  слышу крик , глянул  в окно  - горит амбар,  много людей ведрами носят воду с колодца -  пытаются потушить. Я вышел во двор  и аж страшно  стало! Спасать амбар  уже было бесполезно. Начали лить воду на крышу дома, чтобы дом не сгорел.     И это было правильным решением -  хоть крыша над  головой осталась. В амбаре сгорела 2-летня корова, которая на днях  должна была отелиться. Я никак не могу понять -  было темно, а брат с другом уже пасли корову и пожар наблюдали с горы, т.е.  с возвышенности.
     Сестра Маша с Матюхиным занимала вторую половину дома. Света была маленькая. И один раз  меня оставили ее нянчить. На столе стояла сиреневая сахарница и там был сахар. Я его ел и мне было сладко и хорошо.
     Я, мама, Ольга и Люся жили в первой половине дома. Махюхин  с ульев повыкачивал   мед, а пчелам ничего не оставил  на зиму(отец  мой держал пчел). Я помню, что я крутил  медогонку.  Ульи вынесли на чердак, пчелы с году  поздыхали. Мать сказала, чтобы Матюхины высеялись, а сама ушла и мне наказала никому не давать ключи от доима до ее прихода.
     Я  на улице играл  в футбол с хлопцами. Мяч был  тряпочным. Пришел в обед  Матюхин. Где ключи? Я сказал, что  у  меня. Давай! Я говорю, что мать наказала никому не давать. Он взял меня за шиворот, забрал  ключи, открыл дом и избил  до  полусмерти. Со временем они (т.е. Матюхины) получили квартиру от Заготзерно  и там жили. У них  родилась дочь -  Лида. Я  редко, но заходил -  проведывать своих  племянниц.  Матюхин поехал в Крым, купил  татарскую   хату в селе Михайловка, Сакского района, Крымской области. Перед отъездом  я пришел к ним. У них  был велик( велосипед – Ред.) женский
     Я попросил, чтобы мне его подарили, но мне отказали. Они уехали в Крым и была большая разлука -  более 10 лет. Вот так и жили. Сестра Ольга поручила мне нянчить Люсю, а сама устроилась швеёй в швейную мастерскую. А мать: то с плахтой – траву жать у железной дороги, то - в огороде.  А поиграть  с хлопцами очень хотелось. Во дворе была небольшая деревянная бочка – видимо после рыбы кильки -  я туда Люсю в бочку и как раз она ей  подходила. Люся в ней стояла, потом ходила в ней по кругу,  а когда уставала, то садилась на дно, в то дерьмо, что она произвела, а  я зная, что она никуда не уползет  - играл  в футбол. Наигравшись – брал  ведро с колодца, набирал  воды и лил ее  бочку -  закалял ее. Она росла  крепкой, закалённой девкой. А до моих водніх  процедур -  все время болела коклюшем. Закончила в Березино 10  классов. Поступила в Одессе в пединститут на физкультурный факультет. Я (когда приехал –Ред.) с Германии (ГДР)   проведал  ее  в  общежитии. Её направили в Херсонскую  область, Гениченский район, село Новогригорьевка на работу в школу. Она там вышла замуж  за Алешу из  этого  села и там  «осела»  на всю жизнь.
     Старшая сестра Оля  начала жить  в гражданском браке с Доценом  Николаем из  села Струзены. Привела его в дом. На нашей улице была организация  Заготскот.  В эту организацию со всего  района, т.е. с колхозов и совхозов привозили скот. Также принимали скот у частных  лиц. Этот скот грузили в вагоны (скотовозы), специально  оборудованные для скота. Также Грузили сено, зерно( в зависимости от вида скота) и везли в Москву, Ленинград, Ереван и т.д. Но иногда нанимали погонщиков и в Одессу через  Молдову гнали своим ходом. Сожитель сестры был приемщиком скота,  начал пить  и однажды мать услышала, что он говорит. Мол я отравлю старуху, а что делать с Иваном?  (После чего – ред.) мать приняла решение, чтобы  они  начали строить себе дом. Выделила половину двора, половину огорода, стодолу №2 (большой сарай) -  разбирайте  и с этого  камня и самана( саман – это строительный материал: чернозем копается, обливается водой, добавляют солому, полову, солома -  как бы  связывающий чернозем и формы  накладывают  и топчут форму -  вытаскивают и получается как кирпич ( высыхает и получается строительный материал). Наняли людей  -  построили домик: комната, кухня, ганок(коридор, пристройка) и сарай.  Завезли  угля  и  начали  там  жить.  Ольга родила от него  двух  сыновей - Виктора и Анатолия. Они жили отдельно, а я с мамой отдельно. Когда держали корову, то гной я выкидывал   с сарая. А летом надо готовиться к зиме. Особенно была проблема с топливом, чтобы отопить хоть одну комнату и приготовить пищу. Ходили с мамкой в брошенные немецкие сады( там росла акация), то нарубаем ее, связываем и где толстые концы  -  маме подаю на плечи и себе погрузил, и волочим -  полтора километра и во двор. Дома рубали, складывали берегли на растопку. Потом во дворе рассыпал  полову по земле и раскидывал  навоз  сверху -  так 10-15 сантиметров, потом босыми ногами топтал  его -  получался слой навоза 5 см. – он высыхал и я брал лопату и резал его  на куски : 40 на 25 см. и складывал в домик, чтоб он хорошо высох, когда он высыхал, то заносил в помещение для хранения. Зимой он , т.е. кизяк горел. Но теплоотдачи с него  было  мало. Еще осенью, когда начинали убирать кукурузу и в качанах  машинами привозили в Березино на комбинат хлебопродуктов, то мать ходила к директору комбината с просьбой  выписать 1.5-2  тонны качаныння кукурузы. Платила за пустые качаны   с условием, что я в зимние каникулы отработаю 10 дней  на комбинате  по просушке зерна. Да приходилось сушить зерно. Это такая машина    размером  с  КРАз : горячий воздух  нагревался с помощью  угля, за этим следил  машинист  и  за  электрикой, а я  совком  в  10 кг.  загружал  зерно в лоток. И так  с утра до вечера( без  обеда). Зерном карманы набить не мог, т.к. на проходной проверяли. В сталинские времена проверяли а КПП, проверяли карманы и если находили зерно, то работников сажали в тюрьму, а детей отправляли в детские дома.  В 1946-1947 годах   в Бессарабии был голод. Умерло более 1 000 000 человек. Люди делали преступления, чтобы забрали в тюрьму, но многих  не брали  -  сами подохнут…
     В сарае стояли жернова. При  неимении хлеба  мать  давала немного зерна и я его молол на   муку и мать пекла пляцки, т.е. коржи. Жернова представляли собой  прямоугольный брус  с липы( 1,20 на 60 см.), внутри был вставлен круглый камень - в центре с металлическим штырем, на штырь ставили другой камень на деревянную  прокладку. В центре камня верхнего  была дырка -  туда я бросал зерно, которое брал  в ладонь, а другой рукой крутил верхний камень, зерно  попадало между камнями и за счет вращения камня зерно превращалось в муку.
     Много  раз   ночью  ходили в поле -  воровали с совхозных  полей кукурузу, а также -  на товарные фермы – за силосом. Когда проходила уборка урожая и везли его  в Заготзерно, то я догонял машину и  консервной банкой  брал зерно, засыпал себе за пазуху и приносил   домой -  это был праздник.    
     Я и мать ходили на шоссе, по которому везли зерно. Машины были не укрыты брезентами и  на  выбоинах рассыпалось зерно. Мы его  собирали и кормили курей. Когда я был совсем маленьким, то Славик , брат мой,  взял меня пасти корову  за железной дорогой и  далее на возвышенности. То запомнил, что возвышенность была засыпана снарядами минами.
     Подростки  только этим и занимались, что  их  подрывали.  Подростки не знали, что такое  лагеря и базы отдыха. Родители пахали за даром в колхозах и совхозах  и т.п.
Меня также соблазняли боеприпасы. Однажды за воинской частью, т.е. за забором я нашел  снаряд, взял его и загнал  с  помощью   камня в землю.  Нашел что-то на вид пробойника, приложил   к  капсюлью. Дальше не помню. Очнулся -  рука вся в крови, хорошо, что голова была целая. Я не понимал, что будет сила отдачи на гильзу.
     Второй случай. Возле шоссе  я нашел  гранату, но я не знал что это и хотел уже ее разбирать, но рядом шел офицер, то он ее забрал.
     Третий случай. С речки ребята вытащили 120-миллиметровую мину. Я с товарищем привязали ее за хвостовик и потащили  до окопов артиллерийских( военные недавно  вырыли окопы под  артиллерийские орудия и рядом командный пункт. Я с напарником опустили мину на дно (окопа) - 2 метра, вырыли нишу, неделю из  немецкого  сада таскали дрова, загрузили нишу дровами, на дрова положили мину, потом прикатили каток (он собой представлял ракушечник - 1 метр в длину и 60  см. в высоту с ребрами ),сбросили его  на дно, прикрыли нашу нишу и подожгли, а сами побежали в другой окоп и стали ждать. И вдруг произошел  взрыв, земля задрожала и грунт начал нас засыпать, мы  страшно  испугались выбрались с окопа и побежали домой. Навстречу нам бежали люди с поселка. Спросили там никто не остался? Я сказал, что нет.  С тех  пор  я перестал  заниматься боеприпасами.
     В школу  я ходил с тряпичной сумкой за 3 км. от дома. Пару тетрадей, чернильница, ручка и один карандаш. Учителями были жены офицеров. Классы были большие и учеников было много. Печное отопление. Печи были круглые, обтянутые металлом листовым. Ученики делились на две категории. Дети военных  были хорошо одеты, у них  были книги и портфели. А другие сироты -  сплошная нищета. Первой категории  я завидовал – они имели деньги и ходили в школьный буфет и т.д.
Возле школы через  шоссе стоял огромный собор, он не работал, то на большую перемену дети бегали туда играть в копейки. Игра заключалась в том, что берешь 5 коп. и бьешь о цоколь, монета летит и падает на землю. Другой напарник тоже бьет и если монета упала рядом и пальцами можно достать  другую, то ты выиграл. Вторая игра была «Зоска». Она представляла кусочек овечьей шкуры размером в 5 копеечную монету. К ней пришивалась пуговица со свинца. Шерсть расчесывали веером и парни сгибали ногу и били Зоску вверх. Кто бил больше раз, тот и выигрывал.
     Третья игра -  это стрельба  с самопалов. Это чудо делали так: с древесины вырезали пистолет, сверху крепили металлическую  трубку с меди, один конец трубки глушили путем изгиба и закрепляли на деревянный пистолет с помощью  проволоки. В трубке делали написьником дырку для поджигания.  В трубку через  ствол  набивали серу от спичек  и забивали бумагой. Потом закладывали кусочки олова и опять забивали бумагой. Один  стрелял, а другой подносил  горящую  спичку в отверстие   в трубке. Сера вспыхивала и происходил выстрел. У подростков это был шик. Но не все имели самопалы. В школу нужно было явиться на 8 часов. Вся школа выстраивалась по классам на плацу. Был деревянный помост. Поднимали флаг и начиналась физзарядка под руководством учителя физкультуры. Им был бывший сверхсрочник, которого  выгнали  с армии. И так я в этой школе проучился 3 класса.
     Помню  один случай. Пришли мы в школу, нам учительница говорит. Умер наш вождь и учитель Сталин, укори отменяются. Я выскочил со школы  и на крыльцо, а оно было высокое и кричу: «Ура, уроков не  будет, умер  Сталин!»  А  на крыльце стоял учитель физкультуры, он меня так ударил, что я слетел  с  крыльца  и две недели мать меня отхаживала.
Второй случай был у нас дома. Мать держала небольшую дворняжку. Я ей слепил  из  самана домик и очень  его любил. Он мне отвечал  взаимностью. Он был на цепи возле своего домика. Роль собаки была такова: если кто приходил, то она лаяла. По ночам приходили воры, взламывали замки и воровали, то курей, то кукурузу. Особенно  этим занимались молдаване. Мать  держала в сенях  вилы. Если собака залаяла ночью, то мать зажигала фонарь «Летучая мышь» на керосине, брала виллы и я вооружался и мы выходили во двор. Непрошенные гости убегали. Как-то моя мать взяла квартирантов - семью. Он был солидный мужчина,  устроился заготовителем, занимался вином и продуктами. Его звали дядя Саша. Так он привел собаку черную. Натянул по земле 10-ку проволоку, собаку на цепь и она бегала по всей длине проволоки туда и обратно. Он привозил вино. Ночью часть вина сливал нам в сарай. А я носил с колодца ему воду и он заливал ее в бочки, а утром  - увозил  в торговую сеть. Так было и с мясопродуктами и т.д.  И вот однажды их черная собака по кличке Шайтан наелась мяса и лежит в теньке, в стороне кастрюля, что он не доел. Я решил взять эту кастрюлю с недоедками и отнести своему шарику. Когда я нагнулся, взял кастрюлю и стал выпрямляться -  на меня напал  Шайтан  и кусает меня за локоть. Я бросаю кастрюлю и правой рукой отрываю его  морду  с левой руки. Он бросается и кусает меня за локоть  правой руки и я попадаю в  поселковую больницу возле Заготзерно. Мать мне приносила спаленную  шерсть от Шайтана и засыпала раны. Врач все удивлялся, что мне повезло -  раны были в 2 миллиметрах  от вен и что я чудом остался жив. Пролежал больше недели. И я решил казнить за это Шайтана. В это время хозяин дядя Саша сбежал, так как кто-то ему сказал, что его должны арестовать. Жена сробрала вещички и уехала в неизвестном направлении. Настал день казни. Беру Шайтана и веду в сарай. Затягиваю цепь между досок и за бревно стойла и привязал. Потом беру виллы и колю его. А он жирный и живой. Топором отрубил  ноги, потихоньку  я его кончил  и закопал в огороде.
     Второе счастье – у них  был огромный, откормленный кот. И вот однажды я увидел, что этот кот украл  маленького кролика моего, убежал  на огород  и сожрал его. А я выращивал кроликов. Где жил дядя Саша комнаты были пустые и мать открыла двери, чтобы они проветривались.  Я захожу туда, а  кот сидит на печке. Я его  беру и начинаю  душить. ОН задними лапами хотел  мне лицо поцарапать. Я начал его душить на вытянутых  руках. Чувствую – он потяжелел, перестал сопротивляться. Я подумал, что он готов. Бросил его на пол и пошел  взял лопату, выкопал яму, чтобы его зарыть. Прихожу домой, а кот живой и готовится к прыжку на меня, глаза как у хищника,  я быстро отскочил в сторону и схватил коромысло. Кот в двери и убежал и больше не появлялся.  Так мы лишились того  наследства,  что нам оставил  квартирант дядя Саша. С тех  пор я больше никого не убивал  за свою  жизнь. Не трогай  меня -  я никогда не трону.
 
     Глава ІІ. КРОЛИКИ
               
     Мать принесла  крольчиху, она принесла 12 маленьких  и пошло-поехало. Моя задача была кормить и поить их. С водой было просто, а  кормить была проблема. То ходил два километра от дома, где росли акации. Ломал  ветки и общипывал листья в мешок. Ногой топтал листья в мешке, чтобы больше влезло. Мешок на спину и домой. Три раза дашь им, они сожрут и мешок пустой. Начинай все сначала -  и так каждый день.
     Я кроликов полюбил. Это спокойные, добрые животные, но прожорливые. Употреблять их в пищу из-за этого  я не хотел. Пришлось от них  отказаться. Чтобы  детям не ходить за 5 км. в школу, то открыли школу в 50  метрах  от нашего дома-  1-4 класс. Я проучился в ней только четвертый класс. Какая  это была благодать, что рядом школа. После года учебы возле дома  пришлось идти в 5-й класс в ту школу, что далеко и где я учился раньше.
Как-то встретил  сестру Олю, она ехала в Тарутино, это райцентр, в шести километрах от нас. Она сказала мне, что едет получать метрику(свидетельство о рождении). Я спросил ее: «А у меня есть?» Ответ – нету, ты родился во время войны.  Я  ее попросил, чтобы она выписала на меня метрику, в ЗАГСе она сказала «от фонаря», что я родился 12 августа 1944 года, так ей и выписали ( на самом деле я родился 11 июля – Ред.).   
     Еще у меня была обязанность раз  в неделю  мазать полы (полы были глиняные). Процесс заключался в следующем. Брал глину. Разводил  ее водой до жидкого состояния, добавлял   конского навоза, перемешивал, потом тряпку брал, макал  в эту жидкость и мазал тонким слоем.  Но зимой не мазал, т.к. эта смесь в холоде не высыхала.
     Также на мне лежала уборка двора. А двор был большой и мусора хватало. Летом пас коз  и еще я был  строитель. Мать просила в  хлеву отгородить четверть территории для курей. Делал саман и отгородил. Потом строил туалет, сарай для коз. Когда были козы -  я их  кормил и доил. Потом строил летнюю кухню, потом заборы деревянные, потом полы, потом штукатурные работы. Ну в общем работа и работа… иногда мне это надоедало и я уходил из дому: то на пару дней, то на неделю. Спал в скирдах  соломы в поле, то  в землянках. Питался подножным кормом.  Или друзья приносили. С друзьями ходили в Молдавию на выходные, шли по шпалам – 25 км. до станции Бессарабская и оттуда – в село Романовка ( там был базар), крали банку консервы ( бычки в томате), покупали хлеб, поели и своим ходом домой. В Молдавии один раз  сели в товарный поезд на площадку и втихаря колесили по Молдавии. Еле добрались потом домой.      
В шестом классе меня забрала мать со школы и мы поехали в Тарутино в церковь. Ольга, моя сестра, крестила свою дочь Люсю.  Приехали, зашли, мать заплатила 100 рублей, чтоб меня окрестили.  Люсю вытащили с одеяла и поп прочитал  молитву и опустил  ее в чашу с водой, она пищала  как …
Стою  и думаю я как меня этот поп будет опускать в эту чашу -  ведь  я большой, но все было очень просто -  он взял воду из  этой чаши и побрызгал  на меня   и  сделал крестики водой на лбу, руках и груди -  вот так я стал крещеным и христианином. Мне понравилось как попы зарабатывают на хлеб -  две минуты и 100 руб.  Для меня это были большие деньги и  я подумал: может пойти учиться на попа?
     Наверное в классе 6-7 нас начали муштровать военной подготовкой…
     Военную подготовку  вел тот же учитель физкультуры (кусок). Каждому выделяли винтовку Мосина, которая в 2 раза больше школьника  и гоняли по плацу по кругу… То в атаку, то коли штыком противника и т.д. Я начал  сваливать с военной подготовки, особенно  в мае, на речку Когильник. Так этот учитель пожаловался в райвоенкомат и приехал  майор и  стал меня воспитывать, что надо учиться защищать свою  любимую  Родину. Я сказал ему « что мой отец воевал», а я сын фронтовика хожу раздетый, у меня даже нет пальто  и хожу полуголодный каждый день и о  Родине я пока не думаю. Я думаю  о куске хлеба. А насчет защиты родного отечества -  придет время, когда подрасту, то стану  её защитником, а сейчас бегать  с ружьем у меня нет сил. В школе, а вернее  в учительской начался переполох  после беседы с майором. Одни учителя смотрели на меня как на врага, другие -  с жалостью. Но преобладали те, что ко мне стали предвзято относиться и я бросил школу.  Не посещал десять дней. На одиннадцатый пришла  преподаватель  химии, она стала классным  руководителем -  Полина Абрамовна Вайсман. Дома накричала на мать, взяла меня за руку  и повела в школу. По дороге поскользнулась, упала  - дело было после дождя и наказала мне ходить в школу.  У Полины  Абрамовны супруг  был заведующим поселковой больницы. Она была маленькая по росту и молодая.
И где-то через  25 лет я решил  ее разыскать и поблагодарить за то, что она вернула меня в школу. В горсправке города Одессы я нашел ее -  она жила  в одесских  Черёмушках. Взяв подарки и букет роз на привозе  я в форме майора явился к своей спасительнице. Встреча была потрясающей  -  она преподавала в Одесе в школе.  Начала слепнуть, ослепла, решила покончить жизнь, напилась какой-то химии,   но ее откачали. Муж был  ведущим хирургом  в городе  Одессе. Мы гуляли по одесским  Черемушкам и вспоминали,   нам было хорошо.
На следующий день  она пригласила меня с супругой в гости, накрыла стол  и мы  сидели все вспоминали.  У нее остались хорошие воспоминания о людях  в Березино. Потом еще были хорошие встречи.
     Но пришло время  и я  был в отпуске – ехал через  Одессу в Березино. Поехал к своей классной руководительнице, открыла дверь чужая женщина, я  сказал, что хочу  увидеть Полину Абрамовну… Ответ: «Они уехали в США».
     Учился я не плохо. Любил гуманитарные науки.  Не любил математику , т.к.  у меня  не было книг.  Окончив  7 классов я решил  с другом Шамгуловым Женей ( друг не имел отца,  но имел отчима -  старшину  батареи в четвертом отдельном армейской  артиллерийском полку, мать его  была продавщица в буфете, отчим был фронтовик и хороший ворюга, жили они богато  и  я часто приходил к ним и иногда они меня угощали), взяв документы, поступать  в рыбоперерабатывающее училище  в город  Аккерман( теперь называется Белгород-Днестровский).  У нас документы  не приняли и мы остались жить в этом городе. Возле ж/д вокзала  был летний театр, то спали под сценой на земле.  Днем ходили на базар чтобы что-то перекусить, а потом в крепость. Крепость  на меня произвела внушительное впечатление. Мы купались в днестровском лимане. Когда деньги истощились -  приехали домой.
     Пришлось идти  в восьмой класс. И мне повезло. Приехал новый   директор школы -  Струтин. Якобы до нас был начальником тюрьмы или колонии.  И его  сын попал к нас в класс.  Другой приехал   с Кировоградской области -  Захаров Борис Алексеевич( сын совхоза «Березино»). При Николай Сергеевиче Хрущеве  поселок Березино ожил. Начали  строить огромный  перерабатывающий  хлебокомбинат с уклоном на кукурузу.  Начали возвращаться  с  Сибири вывезенные советской властью  раскулаченные  молдаване, гагаузы, болгары и  другие.  Пошло стремительно  развиваться индивидуальное строительство. На земельном участке моих  родителей начали строить три дома  как частный сектор. Землю у матери забрали, т.е. ее 50% .  Построили в поселке современную  электростанцию  в два этажа(оборудование чехословацкое). Нас туда водили на экскурсию  классом. Впечатления  впечатляющие.
     Подвели высоковольтную  линию с Дубоcсарской ГЭС ( МССР), расширяли железнодорожные пути, строили современную  двухэтажную  школу, заложили центральный  парк. Построили кирпичный заводик и дом культуры ( основа была немецкая  церковь), клуб офицеров, клуб хлебокомбината, начали открываться магазины, построили хлебопекарню, заасфальтировали дорогу Бородино-Березино- Тарутино.  Обучение стало пятидневным, а шестой день   у нас была  производственная практика: в субботу мы собирали парты для новой школы  и летом наш класс поехал за заработанные деньги в  город Тирасполь (МССР ). Посмотрели  город. Поселили нас в школе на полу. Постелили на  пол матрасы и одеяла и так  весь класс спал. На какой-то улице на постаменте стоял танк. Нам хлопцам было интересно  посмотреть танк. Танк был подорван на мине и в днище было отверстие.      
Я  с товарищем залезли через  это отверстие в танк. В нем  встать не было места. Его молдаване использовали как туалет, в дань воинам-освободителям Красной армии.
После завтрака  на речку Днестр и купались. В 9-й класс мы пошли в новую  школу. На 2-м этаже был наш  класс и я  сидел  на предпоследней парте с Верой Сериковой, а на последней- мой друг  Вася Келеш.
     Вася Келеш вернулся с семьей из  Сибири и мы подружились. Вера Серекова  была очень аккуратная: выглаженное коричневое платье, белый передник, ухоженная и накормленная, хорошо училась.         
     Учителя были разные и по характерам  и по требовательности –  90% жены офицеров.
     Летом 1960  года нас тоже  за заработанные  деньги повезли  в город-герой Одессу. Поселили в какой-то школе. Пищу принимали в столовой  возле Потемкинской лестнице  слева в двухэтажном доме. Кажется она называлась «Столова моряков». Через  улицу -  порт. Были на судоремонтном заводе. Видел  китобойную  флотилию, подводные лодки ВМФ СССР.  Были в картинной галерее, в музее западного  и восточного  искусства, смотрели лебединое озеро в оперном, купались на Аркадии и в Лузановке. Посетили музей Военно-морского  флота. Большое впечатление  на меня произвел Археологический музей, особенно  мумии фараонов и и  фараонш  египетских. В общем Одесса мама нам открыла глаза и мы уже начали влюбляться. Начали собираться классом на вечеринки  с водкой и шампанским, чтобы не знали учителя и родители. Для этого  нужны деньги. Мы их зарабатывали на ж/д станции разгрузкой вагонов.
 Расскажу об одном. Вагон кульман 60 тонн  с дустом, т.е. отравой. Нас 10  человек с лопатами, разгружали все как в тумане, без  индивидуальных средств защиты органов и кожи -  я пришел домой со станции весь белый в дусте. Стал у колодца ведрами воду и его  смывать. И за эту работу мне дали 10  рублей и их  мы сдали в общак на гульку.
     Лето пролетело быстро и мы пошли в 10-й класс. Как помню  мать купила за 10  рублей  костюм хлопчатобумажный и в нем проходил, сам стирал  его.  На ноги надевал  спортивные тапочки(каждое утро ткань на тапочках  натирал  мелом).  Приходил пораньше, чтобы списать то, что не сделал дома. Еще хочу описать некоторые эпизоды из  детства и начала юности.
     На окраине поселка Берпезино текла речка называлась Когильник.   Она начиналась в горах Корды и впадала в Черное море. Мне от дому до реки было 800 метров. Весной река бушевала,  воды  было много - видимо снега таяли в горах. Я каждый день ходил на речку с ватагой ребят – купались и играли. За речкой был сад, то часто ходил собирал  шелковицу, ели зеленые груши, абрикосы. Также на хребтах  тоже были сады -  где-то километров пять друг от друга. Там были колодцы большие  в  диаметре и корыта из известняка.     Тут поили скот.
     В самую жару тут под деревьями прятался скот и люди.  Там росли грецкие  орехи огромные и я собирал еще с зеленой кожурой орехи и нес домой.
     Поселок Березино расположился в долине между  двух  хребтов и речка Когильник  текла посередине. Дома немецкие в основном из  самана (земля с соломой), фундаменты и заборы и колодцы выложены из  камня-песчаника, крыши в основном  -  из черепицы( черепица очень прочная и разнообразная, на каждой черепице фамилия на немецком языке изготовителя). Моим родителям дали дом под камышом (камыш сгнил и потом имели проблемы). В центре была железнодорожная станция – вокзал, своя электростанция, водонапорная башня (вода нужна была  для паровозов),  весовая для вагонов (т.е.  продукцию  отправляли  во все крупные города СССР), хлебокомбинат, базар, штабы, офицерские столовые и предприятия быта. В больших  (многоэтажных- ред.)   домах  жили офицеры и их  семьи. Черз  дорогу, т.е. шоссе был парк  - это центр. Так парк и несколько улиц заняли солдаты. За жилыми улицами солдат располагалась военная техника: пушки, гаубицы и тягачи  польского  производства, а двумя километрами выше находились артиллерийские склады. Так вот на территории войсковых  частей стоял насыпанный холм или курган -  высотой  в пятиэтажный  дом. Возле него  был стадион. С другой стороны военные построили солдатскую  столовую. Я интересовался откуда на ровной местности такой большой курган. Мне объяснили, что во время войны с турками  было сражение и погибло много  войска. Трупы сложили и возили землю, с досок делали вентиляционные трубы. Я когда был малым, то помню - приезжали концерты ( 4 грузовые машины борта опускали  и сооружали сцену и давали концерты, то солдаты садились на этот курган и смотрели, также -  и местная шантрапа и я.  Также  в темноте  показывали фильмы.   В парке сделали плац и там муштровали солдат. Приехал военный начальник и дал команду  в кургане  сделать тир  для офицеров. Сказано – сделано. Солдаты работали днем  и ночью. Вывозили студобекерами  землю и кости и пошел  трупный запах, а рядом  -  столовая. Офицеры там стреляли, а мы дети забирали там  пули. Через  некоторое время из-за трупного запаха курган им пришлось убрать.  Я выше говорил, что  в центре поселка был штаб  или штабы и туда через  два часа ходил караул, т.е. смена часовых  и у знамени тоже. И случилось так, что пришла  в штаб смена,, а нет ни часового, ни знамени. Переполох. Офицеры заходили в каждый двор, лазили везде  -  искали  знамя. По тем законам военную  часть должны были расформировать, а виновных  и руководство   отдать под военный трибунал, а там расстрел.  Я лично  видел автомобиль-джип американский  с двумя огромными немецкими овчарками. Поиски ничего  не давали.  Поговаривали, что часовой был  американский шпион – он украл  знамя, с Турции прилетел самолет и его  забрал.  А на самом деле дело было так: солдата «достали» и заступив  в караул  он решил  начальству «насолить». Заступив на пост он сорвал   с древка знаямя, положил под гимнастерку( дело было ночью) и прихватив автомат пошел  на шоссе( там ехала грузовая машина(гражданская), он догнал  ее и лег  в кузов,  проехав 30 км.  увидел село , сошел и забрался в крайней хате на чердак (там было сено) и лег спать.
     А в доме жили дед и  бабушка. Бабушка полезла на чердак и увидела солдата. Согдат ей сказал, что если она кому-то скажет, что  он тут, то он их   убъет и спалит дом. Она ему носила воду и еду тайком от деда. Но прошло время и солдат решил  покинуть свое лежбище. Под  вечер солдат  спустился по лестнице и пошел к дороге. Дед увидел и спросил  у бабы – она ему все рассказала. Дед к председателю села. Тот позвонил -  приехали военные  и окружили солдата. Он отстреливался -  пока  были патроны,  потом его застрелили.
На стадион мы часто ходили, смотрели футбол, а когда он был пустой, то сами играли. Иногда меня  подзывали солдаты, давали деньги и  посылали за водкой. Я шел в магазин, брал  водку и отдавал  им. На стадионе  запускали воздушный шар – гондолу  с корзиной   на тросе – видимо это была воздушная артиллерийская разведка.  В корзину садилось несколько офицеров и поднимались под облака.
Однажды шел  на речку и увидел  большую пузатую  змею. Позвал друзей и начали бить по животу палками. И поняли, что  в туловище что-то есть. Начали ударами палки передвигать к голове змии – пасть открывается и выпрыгивает лягушка -  и поскакала лягушка в реку.
     Опишу как я летал  на самолете.  Мой друг  поступил  учиться в город  Килия, что на  Дунае в мореходку, то есть учился на старшего  матроса.  Его мать ( тетя Шура) предложила поехать туда, проведать друга и отвезти передачу. В Тарутино, 6 км.  от Березино( Тарутино наш  районный центр)  в  аэропорту  я сел на самолет(кукурузник его  называли в народе) и долетел  до города Болград, а оттуда на Измаил. В Измаиле сел на катер и по Дунаю -  вниз до Кили. И я пацаном плыл и смотрел на противоположный берег -  там была Румыния.  Это было первое большое моё путешествие и видимо не последнее…
     В десятом классе я потерял  еще одного  своего  друга - Сашу Бахчиванжи. Его выгнали со  школы. Он расшатал  стул и зауч грохнулась во время урока «украинської мови».
     Но вот сданы экзамены! Я первый в семье  закончил  среднюю школу и получил  среднее образование. На выпускной мать мне купила черные  брюки, белую  рубашку и первые туфли. И вот торжество в актовом зале, на втором этаже  буквой  «П» накрыты столы.  На это торжество я пришел  с матерью и вот называют мою  фамилию -   я иду к директору и он мне  вручает аттестат зрелости и свидетельство столяра третьего  разряда. Играет военный оркестр и я вижу, что ко мне повышенное внимание. И тетки ( т.е. родители моих  соучениц) спрашивали чей это парень? Я был  красив,  высок и строен ( столяра 3 разряда получил только я  Вася Келеш со всего  класса. 
     Стал вопрос – что делать, куда поступать и т.д.
     И наш дружный класс разбежался  кто куда. Только в 2001 году  Вера Серикова, с которой я сидел за одной партой, организовала встречу нашего класса после 40 лет…
Мы не могли узнать друг друга. И вот я пишу  эти строки, а ведь через  4 месяца исполнится 50  лет, как мы закончили школу. Некоторых  уже нет. Вот жизнь.

     Глава ІІІ. ПРОЩАЙ МАМА. ПРОЩАЙ ОТЧИЙ ДОМ.

Но я вернусь обратно в лето 1961 года.  Я решил ехать в город Здолбунов Ровенской области. Там старший брат Володя  преподавал  в Железнодорожном  училище. Он все время пел, что меня пристроит. Мать уговаривала, чтобы я поступал  тут, поближе к дому. Но я решил окончательно  ехать к брату.  Мать дала на билет и 100 рублей зашила мне в трусы. Наложила  в чемодан яиц и я поехал. Приехал в Одессу стал в очередь купить билет до Казатина. Чемодан  поставил  сбоку,  а сетку с едой держу в руке и  поставил  сетку на чемодан. Через  пару минут  сетка опустилась , смотрю  - чемодана нет. Стоят молодые люди, а мой чемодан за ними. Я начал  шуметь, что позову милицию. Они «поперли»  на меня, но поняли, что я буду кричать, и что очередь (люди) меня поддерживает, что может (для них - Ред.)  плохо закончиться. Положили чемодан на место. 
Так начались мои  юношеские университеты. Приехал в Козятин, билет до Шепетовки и перед Шепетовкой я увидел впервые настоящий лес и  первые березы. В Шепетовке  - памятник Островскому, писателю. И вечером я  добрался до города Здолбунова. Нашел улицу Ясную, нашел  дом, в котором почему-то были темные окна, хотя во всех соседних  домах  горел свет. Дом был одноэтажный  на две семьи. Притащил чемодан  на крыльцо. Стал и прислушался. И услышал, что  за  дверью кто-то говорит. Начал стучать долго и упорно.  Наконец отозвался брат. Я представился. Открылась дверь и вот я у брата.  Поужинали. Понял, что жена Ала прячется от правосудия.  Она была заведующей районного универмага и при ревизии  обнаружили 80 тис. рублей  недостачи. Это (на тот момент были –Ред) очень большие деньги. Брат уже не работал  в Железнодорожном училище, а  работал  в железнодорожном депо -  мастером автоматного цеха( в Железнодорожное училище принимали   с 8-го класса.  Пошли в депо. Он мне показал свой цех  и предложил  учиться на токаря по металлу.    Это по 8 часов стоять за станком и работать. Мол девять месяцев будешь учеником, а потом присвоят специальность токаря. Я от этого  отказался. Через  некоторое время  он, т.е.  брат, предлагает мне поехать во Львов поступать в ж/д училище. Дал  адреса в  предместье  города Львова  -   в городе Винныки -  родственников. Мол там живут наши  по матери  два дядька и одна тетка, которых  я никогда не видел, но знал, что есть. Брат посадил меня в кабину паровоза и я поехал на запад. В кабине был машинист и его  помощник и они по  очереди бросали совковой лопатой в топку котла уголек. Посмотрел и удивился - в космос спутники запускают, а тут рабский труд. Один бросает уголек, а другой смотрит за колеёй и за знаками и приборами. Я попросил лопату и им помогал.  Приехав во Львов  я нашел  ж/д  училище. Сдал  документы в приемную  комиссию  на специальность дежурного  по вокзалу или станции.  Поехал в город  Винники. В Винниках  первый   раз  увидел своих  родных  тётю  и двух  дядей и двоюродных братьев и сестер.   Остановился у тети Гаси( меня кормили  и даже иногда наливали).  Перед  первым сентября я поехал во Львов  в ж/д училище -  там меня спросил  видимо отставной КГБист: «А почему ты приехал сюда поступать  -  у вас там тоже есть такое училище?» На мой же вопрос: «Зачислили ли меня на учебу?» Ответ был таков : «На первую очередь -  нет, может быть на вторую с 1-го  ноября». Я забрал  документы и на вокзал.  Там переночевал, дождался знакомую  бригаду и в паровоз,  и приехал  в Здолбунов.  Брата жену арестовали и она находилась в Ровенской тюрьме. Я туда ездил  -  возил передачи ей. Брат давал  деньги, говорил, что купить и т.д. Знакомился с городом Ровно. В Ровно   я сдал документы в  Ровенское техническое училище №4  на специальность  мастера отделочных  работ.  На приемной  комиссии  директор училища зачитал  с моей характеристики  со школы цитату: «За хорошие успехи в учебе и в труде был направлен и поощрен путевкой в город- герой Одессу. Вся комиссия  проголосовала, чтобы меня приняли на учебу. Меня поставили старостой в группе 30  человек. А жил я у брата в Здолбунове.
Чуть свет я дизелем еду в Ровно. Отсидел пары,  еду на ж/д вокзал,  жду дизеля  обратно. Очень хотелось кушать. Приезжал в Здолбунов, готовил борщ и все стало так невыносимо. Однажды находясь в Ровно  на привокзальной площади (в скверике  стоял памятник Сталину)   я сижу учу техническую  математику и механику по конспекту.  Вижу в скверик заехал кран  и грузовая  машина, стали демонтировать этого  идола, а он здоровый, во весь рост… Сбросили  его  на землю. С кузова подняли другой  памятник -  мужчину  с  девчонкой  в   одной руке. А в другой  -  знамя. Эту скульптуру установили на постамент, а идола обмотали тросом, подняли. бросили в  кузов и увезли.  Так что  я был свидетелем истории.
Вскоре был суд над  супругой брата Володи в Ровно. Суд начался вечером. Я там присутствовал  и понял что означает  советский суд.  Свидетели (т.е. продавцы) по очереди давали показания, что подсудимая тройным одеколоном мыла руки. Следствие  так и не установило  куда делась огромная сумма. А все по мелочам. Брат в перерыве говорит: тут недалеко  идет ж/д дорога на Здолбунов иди домой и все прячь,риговор может быть с конфискацией имущества. Я в темноте  по шпалам  пришел  в Здолбунов, потом  -  домой. Там было пару ковров – отнес соседям. Меховой овчинный  полушубок и пару его  костюмов – к брату  на работу  и т.д.
Утром появился брат Володя удрученный, сказал, что Алле дали 10  лет.  Потом как выяснилось -  товары приходили по одной цене, потом уценялись  -  была другая цена, а ревизию делали по первой цене.  Якобы ей прокурор районный это  организовал.  Брат  удручен, позор, двое детей, он заочно  учился в московском институте  Железнодорожного  транспорта.  Приближается зима, нужно купить пальто, у меня   половина денег есть, прошу  - добавь! Он – нет. Я выпишу (тебе - Ред.)  ж/д шинель, она стоил 35 руб., по 5 руб.  с меня будут удерживать  с зарплаты. Получилось, что я одел шинель в 17  лет, а снял - в 45. Я понял  по разговорам с братом, что он  собирается уехать в Минск. Я его  попросил, чтобы он меня пристроил  в общежитии. Якобы он  встречался с директором училища и этот вопрос решил  положительно.  Мне дали место в общаге на 2-м этаже на ул. Чапаева . Это было прекрасно.  Питание было организовано так: на улице Замковой была столовая для слепых  и там питалось наше общежитие.  Стипендия у меня была  - 17 рублей, а  нужно было 17 руб. 60 коп.  занести в столовую, сдать в бухгалтерию  и получить 30 шт.  талонов на завтрак, 30 – на обед и 30  - на ужин. Так я питался два года.  В 1962 году брат Славик  нашел  меня в столовой и говорит, что надо ехать в Здолбунов, там мама.
Я не видел маму пол года, то это был праздник.  Она еще раз  приезжала в Здолбунов -  на мою  свадьбу и больше не приезжала.  В основном   я ездил к ним в Березино. Раз в неделю  ходил в баню (возле  центрального рынка), то там парился и мылся два года. Нагрузка в учебе была большая, но успевал  ходить на футбол летом, зимой – на каток.
Соученики на советские праздники приглашали к себе в село. Первая поездка в Славутский район  в село К. в семью  Марчуков.  Показывали советские доты и место в  лесу, где были окружены бендеровцы.  Они упорно  сопротивлялись, то советы  подвезли минометы и всех  уничтожили. Также пригласил  меня Шевчук Володя в Червоноармейский район,  в какой хутор названия не помню – какая нищета. Спали на соломе и соломой укрывались. У него  была одна мать.  Когда шли по хутору, то повстречались с двумя девчонками. Они «привітали»  нас. Я скал  Здравствуйте! То за спиной услышал, что  «це москаль приїхав». Оказывается, что там все мужское население было уничтожено  советами. Кто мог носить оружие -  все сопротивлялись советской власти.   
У меня был друг  Юра  Католь -  с Волыни. Он был высокий и стройный  как я.  И мы с ним два года  в свободное время «вышивал»6 то на танцы  в  водный  иститут, то в пединститут, то в дом офицеров, то в дом строителей. Если шли, то одинаково. Он меня тоже пригласил поехать к нему домой. Я согласился - поехали  в город Луцк. С Луцка в райцентр  - Рожище. А потом в село. Картина жуткая… Очень низкий уровень  жизни людей украинского Полесья. 
Приходилось все время подрабатывать. Научились штукатурить  и я Юрой Католь на пару подрабатывали. Несколько раз  писал Юре Каталь на адрес матери и уже потерялись на 48  лет. Учась на втором курсе ко мне пришло письмо из  города  Владимир-Волынска Волынской области. Смысл письма вкратце такой: Здравствуй! Я твоя тетя Мария Вовк (Мастыкаш), я делегат 19 и 20 съезда КПСС, я депутат Верховного Совета СССР. Приезжай в гости».
О Боже! Где ты была раньше?... когда мы ходили голодные и холодные?
Решил на зимние каникулы в  январе 1963 года ехать. Приехал на ж/д вокзал рано утром. Пошел искать улицу Шевченко, ____. Нашел.  Стоит особняк. Заходить не стал. В  6  утра все в доме спят. Погулял на свежем воздухе. После 7  часов зашел  во двор. Пахло домашней колбасой. Видимо коптили колбасу, т.к.  200 – литровая  бочка для этой цели была перевернута. Позвонил. Открыл дверь двоюродный  брат Володя  Вовк. Через  некоторое время пред  завтраком начали здоровкаться(здороваться- ред.) и знакомиться. Подошел муж Марии Вовк с немым братом.  При мне он( последний - ред.)  уехал  в Днепропетровск к  сыну  и умер там.  Сын в Днепропетровске инженером, где выпускали ракеты. Я взял адрес и писал ему, н ответа не получил.
Потом брат Володя(он был директором  школы  в   городе  Владимир-Волынске представил  свою  красивую  жену, которая преподавала в школе ( она умерла), и двух  детей -  мальчика и девочку тоже представила другая тетя Анна Мастикаш( Верес -  по мужу). Она в доме своей сестры  была служанка. Спросил – а где тетя Мария?  Сказали, что она в больнице -  скоро пойдем ее проведаем. Сходили, проведали, потом  ее привезли домой.  Я не терял время – ходил  знакомился со старинным городом. Был в городе земляной вал  огромный -  крепость.Я звабрался на него  и увидел в нем в середине жилые  постройки, когда спустился к ним, то прочитал  на вывеске, что  это туберкулезная больница. Пришлось срочно покинуть эту «крепость».
Побывал я также проездом в городе Нововолынск, увидел издалека  угольные шахты, а также  в селе  на берегу Нового Буга  увидел на границе Польшу.
 Погостили, т.е. пообедали у родственника, далекого… Пили самогон и я так и не понял, что за родственники. При беседе с братом он мне предложил, что купит рубашку мне. Мне было стыдно и я сказал, что может не надо. И на этом его  помощь закончилась. Тетка увидела. Что я хожу в черной ж/д   шинели и   предложила мне пальто своего  мужа.  Я  чужих  и поношенных  вещей не брал  в жизни, поэтому культурно  отказался. Но в душе я верил, что она даст мне денег. Ноя ошибся. Она. т.е. тетя рассказывала, что она была головой колхоза  и  её с дочкой подловили бендеровцы и изнасиловали дочь на ее глазах  и убили.  С тех  пор она болеет сердцем.  Что когда она ездила в Москву на съезды и заседания -  ее  везде охраняла милиция. Даже в вагонах. Когда она лежала в  кремлевской больнице, то ее проведывал К. Ворошилов  и сказал, что ее дочь убили не настоящие бендеровцы, а сотрудник НКВД, переодетые в бендеровскую  форму.  Рассказала, что в Ивано-Франковской области живут  мой дядя и тетя  и их  дети - я взял адреса.  Пришло время уезжать на продолжение учебы. Только тетя Аня дала мне 10 руб. и я был счастлив этому. Но на душе остался соленый привкус  от вновь приобретенных  родственников.

Стажировка. В Ровно строили новый  Универмаг, и меня направили  к  прорабу проходить  стажировку.  Побеседовал  он со мной и  предложил мне оштукатурить несколько помещений. Он закроет на меня наряд и за проделанную  работу  я получу  деньги. А я мечтал поехать в Крым, проведать свою  сестру Машу, поэтому мне нужны были деньги. Я вкалывал зимой как папа Карло и получил 120 руб., положил их   в сберкассу на свой расчетный счет  -  первый в моей жизни.
Весна пролетела быстро. Начались экзамены. После них  нам вручили, в том числе и мне Свидетельство -  мастер отделочных  работ. Выпускной был в той столовой, что мы в ней питались. 
И (после учебы -ред)  все начали «расползаться»  кто куда.
Я сняв деньги рванул на юга. В Одессе купил билет на пароход  до Евпатории за 4,70руб. – это места на палубе. Там были скамейки  под открытым небом. 
Пароход  отплывал  вечером, а в Евпаторию  приплывал  утром. В начале плаванья было  хорошо. Но ночью -  это ужас. Пронизывающий ветер и большая волна. Пришлось спуститься и на лестнице продолжить свой путь до Крыма.    С Евпатории до города Саки ехал автобусом и пошел  пешком в село  Михайловка к сестре. Нашел дом. Вечером пришла сестра, была рада. Она сказала, что за столько лет ты с нашей родни первый приехал. И что я молодец.
Погостив у сестры отплыл  в Одессу, приехал к матери в  родной дом и снова уехал в город Ровно -  немножко поработать, т.к.  скоро заберут в армию. А повестки на призыв в армию нам вручили еще на выпускном. Работать пошел   в строительное управление №24  штукатуром в бригаду. В бригаде все были мне знакомы, т.к.  со мной учились и были такие же как я.  Не знаком был  лишь  бригадир. Жил в общаге, недалеко от центрального парка им. Тараса Григорьевича Шевченко. Там я проводил свое время, были танцы, летний театр и концертный зал и т.д. и т.п.  Мои соученики женились. Мои соученицы по училищу  мне не нравились, хотя многие очень хотели и настаивали на встречах  и т.д.
Сестра в Крыму мне предлагала невесту-соседку. Мать там  - берегла для меня тоже. Но только после  беседы и  знакомства  я их  всех  отвергал. Хотелось чего-то чистого, светлого, милого  и т.д. И за 20  дней до призывом в армию я  с другом Юриком Котоль пошел в кооперативный техникум на танцы. На танцах  осмотревшись я увидел  молодую, еще зеленую, которая мне понравилась впервые  в жизни девушку. Она была смазливая, в  белом нейлоновом в синий горошек платье. Я пригласил на вальс. И мы познакомились,  начали  встречаться. Я/ пригласил  ее в свое общежитие, она пришла. Я сказал, что меня заберут в армию. Сказал, что она мне нравится. Я бы хотел, чтобы она меня ждала, и после армии я бы на ней женился.  Спросил: «Ты меня ждать будешь?»  - Буду  -  ответила.  А поцеловать тебя можно?  Она ответила: «Можно!». Я страстно  ее целовал и мне с ней было хорошо и приятно. А звали эту девушку Галя. В будущем, сыновья Юра и Олег, она стала вашей заботливой и  доброй мамой.
Но вот вручили окончательную  повестку  - 26 ноября 1963 года  -  в армию. Предварительно  собрали нас в Горвоенкомате города Ровно. Построили и с  оркестром и школьниками младших  классов  повели  в концертный зал. Там школьница вручила мне книжку, рассказали нам о великих «подвигах» советской армии. А на следующий день -  прибыть в город Здолбунов. Это в центре, на сборный пункт. В  Здолбунов  м поехали вместе с Галей. Она решила меня  провести, а оказалось, что она  тоже со Здолбунова и тоже  жила в  центре. Мы попрощались   и  я  пошел  в неизвестное «пекло»  в  другую  жизнь, где  с элементарными правами человека не считались. Военкоматовские «работники» сформировали команды, меня отправили  постричься  в гражданскую парикмахерскую  на лисо, так как я молодой боец и должен был, отлично ( как сказал  майор) выглядеть. Постригся. Вернулся на пункт сбора.               
               
         
 ГЛАВА IV.

 ЖИЗНЬ,ЕСЛИ МОЛОДОСТЬ В ШЕНЕЛЕ, А ЮНОСТЬ ПОДПОЯСАНА   
 РЕМНЕМ.               

Ночью нашу команду разбудили, построили, сделали перекличку под руководством майора и пошли на ж/д вокзал  города Здолбунов. Утром сошли на  вокзале станции Новоград-Волынский Житомирской области. Привели в танковый  полк 30-й танковой дивизии. После бани нам выдали военное обмундирование. Оно отличалось от рядового  состава  Советской армии, который служил на территории СССР. Нам дали яловые сапоги вместо кирзовых  и  кожаные ремни вместо пластмассовых.  Старшина сказал, что так одевают тех, кто будет служить за границей. Команда состояла из  20  юношей. По десять человет ежедневно  заступали в наряд  по столовой. Мы смеялись, что идем  на дискотеку, т.е.  на мытье посуды. В этой столовой на довольствии  стояло более  тысячи военнослужащих. В течении месяца никто не провел  ни одного занятия с нами. Один день -  на кухне, второй  -  рабоат с лопатой на дотах укрепрайона  Новоград-Волынск - Белокоровичи. Через  месяц нас повезли в Брест (Белоруссию). Спустя три часа пришел  пассажирский поезд  Москва – Вюнсдорф.  Затолкали нас в купейный вагон, а купе одно на 20  человек  и так  мы ехали через  всю  Польшу. Не ехали, а  мучились. Этот поезд  был забит новобранцами от  Москвы до Бреста. Наконец приехали в немецкий город Франкфурт на Одере. На с на станции построили в колоны и пешкомо повели через  город в казармы. Местное население вышло на балконы и смотрели на эту процессию. А процессия выглядела так как  в советских  фильмах  о войне показывали  как вели    немецких  военнопленных.  Объявили, что подами теплушки и опять «процессия» двинулась на станцию. Загрузили в товарные вагоны и повезли. Везли долго. Привезли в Кинезбрюдские  бараки. Якобы полигон, где генерал  Паульс  тренировал  своих  танкистов. Через  некоторое время меня вызвали к начальству и сказали , что за мной приехал капитан, который  меня  забирает. С полигона приехали в город Дрезден, а потом на станцию. Что меня удивило, что на станции нет  людей в ожидании поезда. 10-20  минут до прихода поезда прибывают пассажиры, обилечиваются и уезжают. Мой капитан ушел  в Митропу ( ресторан), а я болтался то на вокзале, то на привокзальной площади. Немцы праздновали Рождество Христове. Через  пол часа  до прихода нашего поезда пришел  капитан  и мы поехали в Карл- Макс Штадт. Местность очень красивая -  я такой красоты не видел. Эту местность назыали Саксонской Швейцарией. По приезду пошли в военную  советскую  комендатуру. Там сказали, что тут я буду служить. Что представляла собой  тогда  комендатура. Она находилась в центре города в 100 метрах  от главного  полицейского  здания. Комендатура -  четырехэтажное прямоугольное здание, серого цвета. В этом здании кабинет коменданта и другие кабинеты на 1-м этаже. В подвальном помещении - камеры для арестованных. На втором  -  размещались  службы комендатуры. На третьем -  столовые и склады. А на четвертом этаже  -  казарма, кладовки и т.д. На территории были гаражи и котельная. Котельную отапливал  наряд, т.е. дневальные. Комендант – полковник, зам-  тоже полковник, 10  капитанов (они ходили старшими патруля  по ресторанам, барам и гаштетам, т.к. советским военнослужащим ходить туда было запрещено. Офицеры жили в домах  рядом с комендатурой. Личного состава был  взвод  сержантов и солдат. Меня зачислили в штат комендатуры пулеметчиком. День начинался с марш-броска. В 6:00  сажали в грузовой ГАЗ с полной выкладкой. В вещевом мешке песок, на мне автомат и пулемет.  Вывозили за город, выгрузили -  тут старт. Через  шесть километров финиш. Взводный уезжал вперед, а мы бежали на время. По последнему засчитывалось  время. В наряд по охране ходил со штык-ножом  по территории комендатуры и обязан  был  топить котельню  углем – брикеты Рекорд. Первый раз  пошел и чувствую, что кто-то за мной  следит. Как потом выяснилось  -  это полицейский все время наблюдал  за комендатурой. Наступил  Новый  (1964 год). Жены офицеров накрыли нам праздничный обед ( или ужин.)
Опишу  один случай: командир взвода договорился с директором немецкой школы, чтоыб мы позанимались в спортзале школы. Выдали нам спортивные резиновые тапочки и пошли. Огромный спортзал, школьники в красивых  костюмах  занимаются на спортивных  снарядах, красиво выполняют спортивные  упражнения. Пришли мы, сняли  сапоги, одели тапочки, от кальсон  завязки висят, на турнике никто задницу поднять не может, чтобы сделать  подьем с переворотом. Немцы и немочки -  смеются с нас. Командир взвода сам подошел к снаряду, сделал  пять раз  подъем с переворотом и увел  нас. Больше мы в школу не ходили.
Но самый хороший день  был вторник, т.е. банный день. Я получил  первое денежное довольствие -  17 марок  и   сказали, чтобы я  купил себе плавки. Купил,  сажают  нас  в машину и везут в городской музей. Там сняли военное обмундирование, одели плавки и заходим в огромное помещение, где  бассейн. Там принимали  душ  и в бассейн. А в  бассейне плавают молодые девушки -  немки, в  красивых  купальниках, а мне пошел  20-й год.  С трамплина  прыгаю  в бассейн и охладжаю  свой пыл.  Плаваю  с немками,  трогаю  под  водой их, а они смеются и мне хорошо. Не успел  я  хорошо обжиться в комендатуре, как приходит приказ  о сокращении штатов. ПАрикомендатуре остается одно  отделение -  9  человек. Меня переводят служить в военный гарнизон, а точнее в химический батальон  на должность лаборанта. АЛ-4( автомобильная лаборатория) радиометрической и химической лаборатории.  Старшина дает  матрацовку  и наволочку к подушке, вывел  из  здания казармы и говорит: «Видишь вон там свинарник?» Говорю – вижу. Там  солома. Бери ее и делай себе матрац и подушку. Кормили плохо. Хлеб  был  с кукурузой и горохом. Давали мало, а за добавкой хлеба было стыдно  идти. В машине шасси ЗИЛ-164, где в кунге была лаборатория АЛ-4  находился тревожный чемодан  старшего  лейтенанта Зилинского начальника лаборатории. Я иногда открывал  и отрезал маленький кусочек сала и балдел.  Также в казарме была стационарная лаборатория и там я  проводил время.      
Каждый вечер со стационарной лаборатории уносил свинцовый домик, т.к. подвижная лаборатория  должна быть в боевой готовности. Свинцовый домик был очень тяжелым и я его таскал  на плечах. Солдаты срочной службы тогда служили 3 года. Некоторые имели медали за перекрытие и установку Берлинской стены. Солдаты, которые  прослужили 2,5 года  не могли спать -  они все курили и курили.
Да, насчет курения… Я не курил. И однажды на вечерней проверке старшина делал перекличку и меня спрашивает: «Мастикаш, сигареты или сахар?» Я ответил: «Сахар!» В то время на месяц военнослужащим давали 16  пачек сигарет – «Охотничьи» (это сигареты советского  производства, самого  плохого качества) и говорили, что в них  добавляли  какое-то вещество – чтоб не стоял, а кто не курил  - около 1 кг.  сахара (рафинада). После моего  ответа ко мне подошли дембеля и сказали: «В следующий раз  когда старшина будет спрашивать сигареты или сахар – говори сигареты, а  сахара мы тебе в три раза больше дадим. Да, им не хватало сигарет, а в магазинах  сигареты были очень дорогие. Через  некоторое время на перекличке старшина спросил меня: «Сигареты или сахар?». Я ответил : «Сигареты!» Что уже закурил? – спросил старшина. Я ответил: «Да закурил».
Когда выехали на зимние зборы, то начальник лаборатории мне ставил  задачу -  очищать спирт. Видимо, чтобы не  пили спирт   в  лаборатории  к нему добавляли керосин, то я  занимался его перегонкой и очисткой и носил очищенный спирт в штабной автобус, где по вечерам собиралось начальство -  оно играло в преферанс, где было накурено и они там пили этот спирт.  его  даже в рот не брал.   А не летних  химических  сборах  меня припахали по полной программе:  в прицепе была электростанция и ящик с химическими веществами -  называли их  «укисы». Вытащили с прицепа этот ящик, с ящика -  свинцовый шар. И начальник с  водителем сняли пол шара и сами хода. А мне говорит начальник: «Бери крючок и бери им укис и кинь в ствол пушки ( пушка, самолет, автомобиль и т.д.) были учебные). Этот укис оказывается излучал  радиацию. А химики-разведчики потом учились определять степень зараженности техники, местности, воды и продуктов.
Также заставляли рассыпать радиоактивную  пыль на местности -  это  контейнеры стальные, стограммовые, запаянные  фольгой, а внутри радиоактивная пыль -  типа зубного порошка.
От фашистской Германии остались отравляющие вещества, которые  немцы не успели уничтожить, то наши использовали их в  учебных  целях…
И вот летом, в жаркую  погоду мне начальник сказал  одеть ОЗК(общевойсковой защитный комплект) и противогаз. Прошел  я камеру окуривания на исправность противогаза
Дали немецкий боеприпас с изопропиловым эфиром метилфосфиловой кислоты (отравляющее вещество – «ОВ») под кодовым названием «Зарин»(нервно- паралитическое действие). Начал я откручивать гайку, а боеприпас нагрелся на солнце и по мере откручивания брызнула жидкость и мне стало плохо. Этим ОВ  я должен был облить пушки и другую  технику, а также на почву -  типа могилок. Я крикнул водителю: «Леша, мне плохо…»  Начальник и водитель стояли в 50  метрах  с подветренной стороны, я упал, подъехала скорая помощь, т.е. санитарный уазик и меня отвезли в госпиталь (кажется, если мне не отказывает память, то госпиталь находился в деревне Шмаркау. Пришел  подполковник токсиколог, спросил с чем я занимался  и какое ОВ? Я все рассказал и сказал мне , что я не поразился (отравился) ОВ, а получил тепловой или солнечный удар, но все-таки врач решил себя застраховать и дал команду дать мне укол  антидота.   
Подкрепился  я в госпитале и решил, что мне нужно бежать с этой должности. Прорабатывал  все варианты, а выход  один  - поступать в военное училище. Написал рапорт и меня с (еще – ред.) одним товарищем из  Ростова на Дону  - с рядовым Ласточка Игорем повезли в Дрезден  в штаб  первой танковой армии  в политотдел армии на комиссию. Комиссию  (я –ред.) успешно прошел и меня отвезли во Франкфурт на Одере, посадили в поезд и прибыл в Брест. В Бресте  в банке получил 15 руб., дал телеграмму брату Володе, что еду  таким-то поездом на Москву через  Минск (брат жил в то время в городе Минск). На станции Минск  встретились с братом и его женой. Хотел попросить денег  у брата, но совесть не позволила. Думал, что он сам даст, но поезд начал отправляться, порощались и я уехал в столицу СССР. В Москве поехал в центр ( у Кремля вспомнил, что в 1962 году, когда я учился в  Ровно мне пришло письмо с города Владимира-Волынска, который в Волынской области.  Писала тетка, моего  отца  родная тетка, что она депутат Верховного совета СССР, что она делегат 19 и 20  съезда КПСС и пригласила в гости , и  к которой я ездил и встретили тогда они меня не плохо: кормили и поили, она тогда мне рассказала, что лежала в кремлевской больнице с заболеванием сердца после того, как ее дочь  на ее глазах изнасиловали и убили бендеровцы  в то время, когда она была председателем колхоза на Волыни. Что  ее проведывал в больнице сам К. Ворошилов и он сказал ей, что ее дочь убили не националисты, а люди посланные Кремлем, что было отправлено  1500 отрядов  под видом бендеровцев в Западную Украину, которые убивали местное население, женщин, детей, сжигали дома и т.д. Я не мог понять  - такая «тетка» у меня была, а я ходил раздетый и голодный и она пальцем не пошевелила,  чтоб  хоть морально помочь. С теткой жила ее младшая сестра Ивана ( была  у нее служанкой). Мне надо уезжать на учебу. Одел ж/д шенель(она черного  цвета), попрощался  и только Ивана мне всунула 10 руб. Ни тетка-депутат, ни ее сын Владимир( он был в городе Директором школы) не дали не копейки.  С  обидой  в сердце  я тогда уехал.   И еще мне тетка-депутат говорила, что у меня на Ивано-Франковщине есть родной дядька и другие родственники и дала адреса. После  прогулки я поехал на Повелецкий вокзал, сел в поезд «Москва-Саратов», ехал я голодный, пожалел,  что  потратил деньги на  телеграмму брату в Минск. В поезде  вспоминал, как в Дрездене, когда прошел комиссию привез  в Дрезденскую  картинную  галерею. Сам смысля, а я с другом пошли по залам  смотреть шедевры. И мы долго  ходили и любовались, когда обошли все  -  вышли, а старшего  нет. Увидели кафе, взяли бутылку водки, зашли в кафе, это дело «обмыли», нашли старшего, он был тоже  по шф(под шефе), поехали на вокзал, сели в двухэтажный вагон( таких  я не видел) и поехали в часть в город Карл-Марксштадт в свою часть – тогда я впервые пил немецкую водку и впервые  за 7 месяцев ( моего пребывания- Ред.) в  Германии.
И вот вечером  приехал в город Саратов, пошел   на Волгу. Думаю, купался в Эльбе, надо и в Волге смыть дорожную пыль и поплавать. Так и сделал. Приехал   в училище, сдал документы, меня поставили на продовольственное  довольствие. Жить стало веселее. Стал  готовиться к экзаменам. Сдал их  без  проблем – на первый курс набирали 300 курсантов. Таких  как я ( в форме) было человек 5. Т.е. (тех –Ред.), кто служил  в армии. Мне уже было 20  лет.
(Я был – ред.)  в форме с медалью  «Служил в Группе  Советских  войск в Германии». А остальная масса поступающих  были ребята, что только что закончили школу. Они на меня смотрели  с завистью  - как  на вожака. Я брал у них  книги, садился на катер, переплывал  Волгу, там были хорошие пляжи (напротив Саратова на другом берегу был город Энгельс), я брал  одежду гражданскую у бывшего школьника,  его  одевал в свою, чтобы не иметь проблем с патрулями и не попасть в гарнизонную  гауптвахту. Также узнал, что если я даже не поступлю  учиться, то уже буду служить в СССР, в Германию уже не отправляют_ именя это устраивало на 100%.  И вот 1 сентября 1964 года. Зачитали приказ о зачислении меня курсантом  и присвоили воинское  звание младшего сержанта  на должность командира отделения курсантов. На учебу ходили строем – я впереди, а сзади  меня  отделение. Учебные корпуса были хорошие: светлые и теплые. В казарме спали по 100 человек. На этаже сплошные кровати в два яруса.  В столовой кормили очень хорошо -  столик на 4 человека, официанты и повара  - гражданские люди.  Я за год  поправился на 12 кг. Стал весить 80 килограмм. Преподаватели – часть военные: полковники и подполковники, а часть  - гражданские.  Лаборантки  - девушки, которые хотели выйти замуж  за будущих  офицеров. С благодарностью вспоминаю преподавателей  -  полковника Апрелева, подполковников  Левшина, Невегеря, Иноземцева, Марченко. Учеба давалась легко. Самое тяжелое  - это кроссы.  Каждое утро 3 км. А по воскресеньям  -  лыжи 10 км.  А  на лыжи поднимались на Лысую  гору. А туда подняться, то 10  потов выступит. А еще на лыжах  бежать 10  км. А я никогда на лыжах  не стоял и их не любил. Не сдашь кроссы -  не пойдешь в увольнение, не поедешь  на 2 недели  на  зимние каникулы. А как хотелось домой  проведать мать и мою девушку Галю. Приходилось правдами и неправдами бежать эти 10  км.  на лыжах. Часто  получал  письма от Гали в Германии и в Саратове.  Писала, что ждет меня, как договорились до армии. На зимние каникулы я ездил  на родину к маме, а на летние -  ездил к Гале, а потом на родину. А ехал так: до Харькова  - за свой проездной. А дальше так : товарищ, который ехал до Бердичева, через  окно  отдавал свой  билет мне  - и я заходил в вагон и на третью  полку. Так я добирался до Гали. Первый раз, как я ехал  до Галочки, ее родителей не было  -  они уехали в Польшу, то принимали меня  - ее дедушка  и бабушка Наташа. Дед Евстафий все  меня расспрашивал, наливал самогонки и все слушал и в конце сказал, что у него  был сын ( тоже Иван),  который  ушел на фронт и уже 1965 год , а  о нем ни слуху, ни духу. Во все инстанции писали письма, разыскивали Ивана, но ответы были отрицательные ( а сын  Иван , как потом оказалось,  жил рядом с дедом Евстафием -  во Львовской области в селе Сапошин и после смерти деда Евстафия  в Здолбунов   к нему домой, но отца уже не застал).
Дед Евстафий, когда  я его  первый раз  увидел, был настоящий казак, имел красивые усы и хорошо  выглядел. Бабушка Наташа  -  простая украинка. Простодушная, якобы была нянькой у царского офицера.
(На трупах -  ред.  как название)

Еще хочу рассказать о военно-химическом училище, в котором я учился. Это (было – ред.) единственное  училище такого  профиля на территории СССР. 
Оно готовило (химические - ред) кадры для всех  родов  войск СССР,   а также для дружественных  стран.  Весь  упор   в учебе делался на изучение отравляющих  вещест (ОВ) табельных, стран НАТО  и США, и защиту от них, т.е. от ОВ.
На последнем курсе -  ядерное оружие, бактериальное оружие,  прогнозирование потер и защита. А в общем все (вместе –ред) взятое называлось защита от оружия массового поражения (ОМП).
(Если –ред) взять допустим танкиста или любого  специалиста  -  у них  узкий профиль в подготовке кадров и в боевой подготовки, а  ОМП  и защита от него  касались всех. И  я, когда стал офицером, то только   занимался  защитой от ОМП.
Училище стояло на территории кладбища и когда начали строить  новую казарм и плац и рыли землю, то стоял трупный смрад.  Я лично  читал  на траурной ленте надпись  -  гимназистке такой-то от гимназисток таких-то. 
У нас был майор Гусев ( наш  командир роты), то курсанты нашли памятник умершего  и  похороненному тут на территории училища и притащили его  и поставили его  пред входом  в казарму. На памятнике было написано «генерал-майор Гусев  и  т.д.»
Наш командир роты  каждый  день приходил на подъем в 5 ч.50 мин., то внутреннему наряду (в той день- ред) досталось на всю катушку.
В  Саратове ( в то время - ред.)  строили мост через  Волгу. Якобы самый длинный в Европе.  В увольнении  я видел как на баржах  привозили огромные пролеты, а  множество  людей   стояло на берегу наблюдало  и восхищалось. Когда построили, то нас выставили в оцепление, курсант от курсанта стоял на мосту на расстоянии десяти метров. Стоял и я,  должен был приехать  Председатель (Совета -  ред.) министров СССР  -  Косыгин  на открытие моста, но я его не видел.
На выходные в училище проходили раз  в неделю  танцы. Они проходили в бывшей церкви. Утвари церковной не было.  Сделали с паркета и танцульки под  музыку. Девочкам вход  был свободный.
В увольнение ходил часто, так как хотелось уйти с училища и посмотреть на гражданских. По прибытию  с увольнения, а это было в 22часа 00мин.  прибывал   к дежурному по училищу и докладывал, он брал  мое увольнительное, принюхивался и делал отметку в журнале.  В 1964 году глубокой осенью  мой взвод  посадили в машину и повезли  через  химический  полигон, где испытывали  химическое оружие.  В поселке Шиханы был центр по разработке и испытанию  химического оружия,  в общем – научный центр. Позже я узнал, что п. Шеханы называли фабрикой смерти.  Приехали в поселок Рыбное(оно на берегу Волги). Так что на  расстоянии  3 км.  было  разрешено  строительство летнего  лагеря училища. Мы жили в палатках, спали в    шапках  -  было холодно.
Я имел   строительное образование, был у начальника лагеря прорабом. Делал разметку зданий. А курсанты  рыли лопатами  траншеи под фундамент и заливали фундаменты. Работали как рабы  -   с утра до вечера и  без  выходных.  Чтобы куда-то пойти и мысли не было.  Приходили  в палатку , падали и засыпали, но прошел месяц и приехала смена и мы уехали на учебу. На советские праздники  -  7 ноября и  1 мая -  нас мучили  месяц муштровкой. Ходили в город. Там   строили  «в коробки»   и вперед. Ходили и ходили, чтобы 1 раз  на праздник пройти  в центре города  перед первыми лицами области. Как возвращались в училище, то проходили мимо   заводов, то девки открывали окна и нам махали руками и визжали.
Также ходили в  караул по гарнизону и охраняли в селе Разбойщина склады училища ,т.к.  в  случае войны училище разворачивало химические бригады и части.  Так вот в этом последнем карауле многие  стрелялись -  не выдерживали.
На втором курсе осенью послали два взвода картофель копать  под  Чапаевск.  Получилось, что первый взвод копал  картошку, а мы ( т.е. второй взвод)  ездили   в город Чапаевск на птицефабрику работать.  То я на  фабрике  в конце дня брал  курей, крутил их  и засовывал   в сапоги ( на пару сапог приходилось шесть курей), сапоги связывал  веревкой и через  плечо. Строил взвод и, подходя к КПП давал команду «Взвод» -  взвод  переходил на строевой шаг. Это очень нравилось сторожам  и нам без  досмотра открывали ворота. Я  сажал курсантов  в машину и ехали в полевой лагерь. Варили картошку, яйца и курей  и подкармливали 1-й взвод, что копал  картошку в мокрой земле.
Однажды осенью меня вызвали в штаб и поставили задачу -  взять людей со взвода, отправиться в порт, принять 400 призывников на корабль и  доставить их  в город  Вольск  в училище тыла. Я не понимал, что разве нет офицеров? И на меня грузят…
Прибыв в порт увидел  корабль белоснежный, по бокам которого  колесо-лопасти, как в кино «Волга-Волга». Приняли призывников, поужинали с водочкой, которую  забрали  у  призывников. Мои  курсанты ( 2 человека) подрались. Я переживал, т.к. один выпрыгнул  в иллюминатор, а внизу колесо-лопасти, ну думаю конец Финогенову, но на мое счастье он уцепился за швартовочное бревно  и в окно  залез  этажом ниже. Я там его  нашел и обрадовался( жив – значит все будет хорошо).
Однажды перед  зимними каникулами меня мои подчиненные сагитировали  ехать через  Москву. Курсант Финогенов был  москвичом, отец  какой-то начальник. И Олег Романенко  - с Мурманска, отец его   начальник КГБ города Мурманска и я. Трое прибыли в Москву и начались похождения. Я понял, что мне надо покинуть их, так как они не знали границ поведения. Когда мы возвращались с московских  Черемушек  утром в троллейбусе, Олег  Романенко  девке задрал  юбку  и сняв трусы хотел  трахнуть. Я решил  покинуть эту компашку, так как за них  есть кому заступиться, а крайним буду я как их  командир, и я уехал на Одессу.
Мои друзья по училищу были Саша Клюев, Олег Романенко, Славик Король и Жена Финогенов. На последнем курсе была стажировка в войсках. Нас повел  полковник Михайлов ( в училище преподавал историю КПСС) ехали через  Москву, он нас возил по историческим местам и музеям  в Москве, потом мы поехали в Прибалтийский военный округ, а точнее  я должен был  проходить стажировку в городе Черняховск, в мотострелковом полку при химическом взводе. Это территория восточной Пруссии, а ныне Калининградская область. Там время провел  хорошо, был  свободным человеком, ходил в Дом офицеров на танцы. За стажировку привез  отличную  оценку -   в училище были удивлены. Я сказал, что нужно  хорошо работать!
Через  несколько месяцев приехали  с ателье  пошива военного обмундирования закройщики -  начали обмерять каждого курсанта с задачей пошить военную  офицерскую  форму. Чуть  позже  начались экзамены. По окончании  которых нам вручили дипломы по специальности аналитическая химия. Позже отправили списки курсантов, которые окончили училище, на подпись Министра обороны СССР  о присвоении воинского  звания лейтенант. Началась расслабуха, учеба  закончилась, на работы нельзя привлекать, так как уже офицеры.
Я написал письмо своей любимой девушке в Здолбунов, чтобы приехала  в Саратов, сгладила мое одиночество, принесла радость и обсудить все вопросы нашего будущего.
Галя прилетела самолетом Киев-Саратов, нашла меня и мы  поехали в центр снять гостиницу. Как  всегда  номеров свободных нет. Вышли, а у входа нам женщина предложила комнату. Такая хорошая и т.д. и т.п. Мы поехали/, завела нас в комнату, потом начли  приходить алкоголики и  алкоголички. Галя сказала, что не хочет тут оставаться ночевать и мы покинули эту обитель. Поехали на комбайный завод, который  выпускал  самолеты «Яки». Там Галя  устроилась в гостиницу. Днем мы гуляли по центру Саратова, ходили  на набережную, где  течет Волга. Нам было приятно и хорошо. Решили, что после выпуска я еду в Здолбунов и мы поженимся. Ну вот пришел  приказ  Министра обороны  о  присвоении нам звания  лейтенант. Нас одели в офицерскую  форму. Было три формы. Первая – для сухопутных  сил, вторая -  для военно-воздушных  сил  и  третья -  для  военно-морских  сил.  Построили, зачитали приказ, поздравили нас, вручили документы -  удостоверение личности офицеров (паспортов у нас военных  не было), предписание, куда прибыть для прохождения дальнейшей службы, первую офицерскую  зарплату и матрасовку  с шинелями  (повседневную и парадную) и всю военную  амуницию. Хотели сделать альбом с фотографиями  на память своего    второго  взвода, но особисты не разрешили, т.к. не положено. Выпускного  не делали, забрали свои манатки, кто ехал на Украину, и двинулись на вокзал ж/д. В метрах  150  от вокзала  зашли в ресторан( впервые в жизни), отметили выпуск, пришли на  вокзал, а поезд уже тронулся. На ходу стали на подножки и держались за поручни. Затем проводницы открыли двери и зашли в вагоны. А что было бы, если нам не открыли двери? Страшно  вспомнить…
Приехали  Харьков, Киев и Здолбунов. Идет молодой лейтенант до своей возлюбленной, до будущей женушки  и до будущей  матери наших  детей.
Пришел на улицу Короткую, 4. Так как Галя была на работе, то меня хорошо встретили будущая теща и тесть. Вечером Галя пришла с работы, повечеряли, Ваня попросил родителей  Гали, чтоб отдали замуж  их  дочь.  Получив согласие на следующий день  пошли в ЗАГС, написали заявлении, т.к. я военнослужащий, то назначили  день  росписи на 6 августа  1967 года. Закипела робота, начали устанавливать  столы-скамейки. Приехала  моя мама с братом Володей. Шестого  августа  состоялась роспись, так как идти до ЗАГСа один квартал, то  шли пешком, расписали нас, пришли домой и отгуляли свадьбу.
Перед свадьбой Галя ездила домой  в Польшу  к  бабушке  Лене ( к тестя  маме), съездила в Варшаву (со Стаха второй женой - авт.), там купила  много красивых  вещей -  платье, фату и т.д., потому что в Союзе невозможно было ничего  красивого приобрести. А люди удивлялись одежде невесты и говорили, что это офицер (жених) привез  такую  красоту. Через  несколько дней  я, Галя и моя мама Катерина поехали в Березино Одесской области на мою  родину. Побыв (там –ред.) пару дней (мы  с Галей – ред.) приехали  в Одессу, пошли в морской порт, купили билеты до Евпатории и утром в 11 часов были в Евпатории, а там  автобусом поехали в город Саки, а дальше -  в село Михайловку, где жила моя старшая сестра Маша со своим  мужем Леонидом и дочерьми Светланой и Лидой. На следующий день  мы поехали в Новофедоровку  на море,  на пляж, где Галя впервые  покупалась в море.               
               
   Море было теплое, так как была солнечная, прекрасная погода. Ваня учил молодую жену плавать. Через  несколько дней решили сделать турне по Крыму. Поехали в Семфирополь, дальше  - в Ялту(хотели устроиться в гостиницу), но негде не было мест. Ночь провели на лавочке. Утром( в 6 часов) сели на катер и выехали на Севастополь. В Севастополе были на экскурсиях( Сапун-гора, панорама защитников Севастополя) и объездили  весь город. Вечером выехали на Саки и пришли на отдых  в дом сестры Маши. Через  10 дней взяли билет на пароход  до Одессы. Попрощались с Крымом и приехали в Одессу. На железнодорожном вокзале встретили Люсю (племянницу). Поводив Галю (жену – ред.) в Здолбунов я  поехал  в Березино, чтобы  забрать вещи  и убыть на службу в Даурию.
Первого сентября 1967 года (я – ред.) прибыл на станцию Даурию Читинской области.  Начались ( у меня- ред.)  поиски жилья, но все  было забито, спал в казарме, питался в солдатской столовой (там кормили холостяков).
В двухэтажном ДОСе нашел  заброшенную  кухню  на 2-м этаже, сделал ремонт, поставил  солдатскую  кровать. Гале выслал пропуск, чтоб она могла приехать и стал ждать жену.
На 7 ноября( день Октябрьской революции – ред.) приехала Галя, я получил продпаек, Галя осталась в нашей первой комнате-кухне   готовить праздничный ужин, а сам пошел на службу. Вечером пришел, натопили дровами печку ( стало тепло), поужинали и отдыхали. Так и жили. Я ходил каждый день на службу, а Галя искала работу. Устроилась бухгалтером в Черноозерский РабКООП (рабочий кооператив). Начались будни. Я попал  служить в Забайкальский военный округ( ЗабВО – Забудь вернуться обратно -  так мы офицеры называли его). Штаб округа находился в городе Чита. По прибытию  в  Читу, я пошел в штаб округа, в отдел кадров.  Мой направленец – подполковник посмотрел документы и сказал  мне, что согласно  приказа Минобороны я должен был проходить военную службу в Монголии, но есть должность в  Даурии – техника-дозиметриста без личного  состава( один сверхсрочник и один солдат). Я был  настроен против монгол негативно и согласился на Даурию, так как был воодушевлен  решениями партии и  правительства о развитии  Восточной Сибири.  Получил  предписание, пошел  на ж/д вокзал, взял билет до Даурии, дождался поезда, объявили по радио, что  фирменный поезд  «Даурия» подается на первый путь. Я с товарищем  захожу в купейный вагон, все в ковровых  дорожках, чисто, тепло, красиво. Утром прибыли в Даурию, вышли и удивились – ж/д вокзал  деревянный, зашли в Кулишню, т.к. захотели пить. Внешний вид  этого здания -  по окна в земле. Вход  в магазин отвалился на 10 см. От стен здания внутри полно офицеров, протягивают пол-литровые банки и говорят: Маша налей мне пива. Маша берет банку споласкивает ее в одной, второй бочке с водой и наливает пиво. Я от увиденного был в ужасе.   Что собой представляет Даурия? Маленькое село  с правой стороны от ж/д вокзала, которое идет в  сторону Китая, а с левой стороны -  казармы, жилые дома для семей офицеров.  Вокруг  голые сопки – деревьев нет.  Первое ощущение – страшно  аж  жуть. Пошел в отдел кадров 122 мотострелковой дивизии, которая располагалась в Даурии. За исключением артиллерийского полка, медсанбата и рембата -  которые  располагались на станции Харонор.
Отправили меня в химроту – для прохождения дальнейшей службы. Моих соучеников поставили командовать взводами по 30 человек и много техники, а у меня  - одна машина. Называется ПРХМ-1( полевая радиохимическая мастерская), которая представляла собой будку на шасси машины ГАЗ-51  и прицеп с электростанцией. На учениях  ко мне приходили спать командир химроты и зампотех, т.к.  в будке была печка, которая топилась дровами и углем и - было тепло, а остальные  подразделения ночевали в палатках  при 40 градусах  мороза.   
На учениях (было – ред.) холодно,  грелись  по  очереди  - вокруг  печки.               

Мороз с ветром, лето короткое, зима длинная без  снега. В общем я жил: сначала  в казарме, питался при согдатской столовой - отдельно для офицеров холостяков накрывали стол – платили деньги и нас кормили.  Своей жене  выслал пропуск, чтоб ее пропустили в приграничную зону, так как до китайской границе -  7 км., а до монгольской -  6 км.
Получив от Гали письмо, что едет, начал  думать  о жилье, о котором писал  раньше.
Моя любимая супруга начала готовить кушать( начала готовить суп, а  получилась каша – мама). Был один продовольственный магазин  в жилом массиве, дом офицеров и дом быта, КЭЧ и електростанция. Химрота была прописана на довольсвии при штабе дивизии. На месяц я получал продпаек -  6 кг.  мяса, 4 кг.  рыбы, сгущенное молоко 6 банок, твердый сыр, хлеб, чай, соль, крупы и специи  -  все необходимое. Принес целый чемодан  продуктов жене. На 7 ноября в честь 50-летия советской власти жена вымочила горбушу и поджарила, сварила  крупу пшенную, с трудом достал  бутылку сухенького вина и отпраздновали «великий октябрь».
На службе не переутруждался. Служба заключалась в чем? Утром – развод, после развода шел  в автомобильный парк – несколько километров, там было два здания: одно – проходная, второе – химмастерская, тепло и уютно.  Мастер (солдат) был из  Иркутска – добросовестный солдат. Ремонтировал  и градуировал дозиметрические приборы. После я смывался  домой  - жарил  к приходу жены картошку -  целую  сковородку делил по полам заставляя кушать жену, чтоб поправилась, так как свекруха сказала что может больная, наверно сухотами, раз  такая худая. Через некоторое время пришла разнарядка учиться на младших  офицеров( лейтенатов) сверхсрочнослужащим. Мой сверхсрочник родом из Тирасполя(122 мотострелковая дивизия тоже была переброшена в Забайкалье из  Тирасполя, т.к. Китай грозился напасть на Советский Союз). Я его сагитировал  ехать учиться на младшего лейтенанта в Европу, а мы жили в Азии. После их  уезда мы переехали жить в их 2-комнатную просторную  квартиру. Проблема была с водой. Я загрузил  в ЗИЛ-157 две 250-киллограмовые бочки  с напалмом. Вывез  за пределы Даурии в Долину смерти ( По советской пропаганде якобы там расстреляли 2 тис. казаков, которые не хотели уходить в Китай с Семеновым. И ох  расстрелял, а сам ушел  в Китай с группой приближенных.  С  помощью  компрессора и шланга выдавил  напалм  с бочек. Он представлял собой густую смесь в виде холодца. Бочки от вылитого напалма отвез  в сторону и поджог, напалм тоже поджог.  Было красивое зрелище как горел  напалм в бочках  и  на  земле. Через некоторое время погрузил  бочки на машину и приехал  в автопарк.  Срезав  одно дно  на бочках  чистил их  от обгоревшего напалма и  покрасил  белой краской внутри.  Это были емкости для воды. Квартира у нас была на 2-м этаже деревянного дома из бревен. Водопровода и канализации не было. Привез  бочки на кухню на второй этаж. Воду завозил  с помощью  авторазливочной станции АРС-12У . Пока машина приезжала к дому в нижнем патрубке цистерны замерзала в вентеле вода. Водитель с помощью  паяльной лампы  разогревал вентель и вода текла в ведра, которые носили на 2-й этаж  в бочки .
Это была вода для стирки, мытья и приготовления пищи. Проблема была и с туалетом – который был на улице. Люди оправляются столб  от кала. Т.к. мороз  был 40-градусный простудились -  туалет перенесли в коридор(где раньше жили до переезда в квартиру  -  там потом была наша кладовка – мама). Пришлось выносить ведрами. Мы молодые -  все было чудесно.            
Чрез три года присвоили мне  звание старшего  лейтенанта. До этого  жена меня обрадовала - родив сыночка Юрия. До рождения сына сдавали новый 5-этажный  дом и мы получили 1-комнатную квартиру со всеми удобствами. Мне предложили новую  должность  -  капитанскую   - начальник расчетно-аналитической группы в штабе дивизии.  Суть моей работы заключалась в расчетах  потерь  живой силы  и техники при применении  протвником оружия массового  уничтожения( ядерное оружие, химическое оружие, бактериальное и  биологическое оружие). Служба не  пыльная -  на 9ч.  приходил на службу, с 13 до 14 часов -  перерыв  обеденный и до 19:00, а  иногда и больше  -  работал. Управление и штаб  дивизии   состоял  из  начальников-евреев. Все, кроме меня и командира дивизии, были евреи.
Через Даурию  проходил  пассажирский поезд «Москва-Пекин», к нему присоединялось 2 вагона( один корейский, второй – вьетнамский).
Как только советская разведка  докладывала, что китайцы могут напасть  и что они подтянули 100-тысячную армию  к границе ( к нам к Даурию), то все начальники садили  своих  жен и детей  в поезд «Пекин-Москва» и отправляли на Украину. Я предложил  своей жене в 1967 году уезжать на родину. Моя Галочка ответила, что пойдет со мной на войну в химроту медсестрой. Китайское радио  открыто передавало:
Здравствуйте, дорогие советские  друзья, временно  проживающие на китайской территории, встречайте великого Мауцзыдуна. Он на 50-летие советской  власти будет пить чай  в Чите. 
Наша пропаганда  говорила, что китайцы нарушили границу, захватили остров Доманский, погибло около 30-ти человек советских воинов.  Нас держали в напряжении, но потом все, слава Богу, наладилось. Но что запомнилось мне  -  сопки  голые, выходишь на сопку и видишь вокруг  на 10-15 км.  Скот пасется круглый год -  хозяева  выгоняют скот и он  пасется 12 месяцев подряд  так  как снега не бывает.  Коровы приходят домой попить воды, их доят и снова идут пастись. Из зверей самый крупный  был енот ( наподобие собаки).  Птицы были на озерах  и реках -  дикие утки. Я поехал в село  Красный великан, купил  себе ружье  охотничье -  немного охотился и хулиганил (стрелял в воздух). На охоту ездил  в село Тюкайкино в тайгу  за 100 км. от Даурии.
На балконе была бочка с замерзшим  мясом -  лосятиной. Рыбачил  на речках  Аннон и Аргунь. Эти  две речки  образуют великую  реку Амур. Местные жители  рассказывали, что между этими двумя речками   якобы  родился  великий монгольский полководец -  Чингисхан.  На учения выезжал часто. Зимой, когда сильный мороз, мерз  как сучка.
Когда мы с Галей поехали в город Краснокаменск для покупки вещей дня новорожденного -  там добывали уран и было московское снабжение. Люди получали большие деньги. Даже водитель зарабатывал две тысячи рублей. Я  увидел  большую  очередь, узнал, что там продают, выяснилось, что унты, но по списку.    Договорился с одним мужиком, чтоб купил мне за магарыч, т.к.  его товарища, записавшегося на очередь не было, то он взял мне унты.  И он спросил меня: «Сколько ты летеха получаешь?» Услышав, что 150руб. Он засмеялся, похлопал  меня по плечу и от моего магарыча  отказался. Носи на здоровье сказал. На ученьях  зимой  в унтах  был  командир дивизии и я.  Командиром дивизии был полковник Язов Дмитрий Тимофеевич( в  будущем стал Министром Обороны СССР). Он проводил занятие     по вождению  танка. Я не хотел  залазить в танк, т.к. я химик, но пришлось подчиниться. Сев в танк вместо водителя-механика -  завел танк и поехал, впереди траншея, я по тормозам, а инструктор, сидевший рядом, сказал – не тормози -  вперед! И так я утюжил по ротному опорному пункту и уничтожал  гусеницами противника. Летом выезжали в Огинский Бурятский национальный округ -  на сборы химиков. Там учили личный состав определять уровень  радиации на местности, степень заражения военной техники и вооружения, определять типы отравляющих  веществ противника (населенный пункт Дацан). В столицу Агинского Бурятского округа Ага ездили в столовую -  ели бурятские национальные блюда. Одно из  них  бузы очень нравилось. Посетил бурятский храм. Дети у них  не обучались в школах, а пасли скот, жили в юртах. Возле юрты – телега с бочкой с водой и загоны для скота.
Самое главное  боевое крещение с боевыми отравляющими веществами.
Мой начальник подполковник Стасюкевич  проинструктировал меня  все время быть возле командира дивизии генерал-майора Язова и иметь запасные противогазы и отвечать за безопасность командира. И вот наша артиллерия начала стрелять химическими боеприпасам начиненными отравляющими веществами( фосген). Я дал команду: «Газы!»
Дав команду «Газы!» я впервые увидел как разрываются химические боеприпасы и облако пошло на командный пункт дивизии. На переднем рубеже противник был уничтожен «Фосгеном». Мы сели в БТРы и пошли в наступление. Противник тоже применил  по нашим войскам химическое о ружие «Зорин». Но мы наступали  и 8 часов находились в противогазах, я и Язов тоже были в противогазах.
Химбатальон развернул  район санитарной обработки личного состава и техники. Сняв противогазы лица были белые, уставшие, помылись горячей водой  в полевых  условиях  и вышли на чистую половину  местности. После этого командир дивизии Язов меня  зауважал.
Вот несколько фактов из моей жизни в Даурии:
Когда родился наш  первенец  - сын  Юрий – приехали Галины родители с сыном Николаем со Здолбунова.  В Москве они купили пластмассовую  ванночку. Юра очень любил купаться. Мы очень хорошо встретили родственников. Все спали  в однокомнатной квартире, которую  получили на 5 эт. в новом доме. Все на полу, Галя – на диване, всем было хорошо.
Любил я гулять со своим первенцем. Когда одевали его  маленького  на улицу, он радовался и произносил первые  слова:  «агу, агу!» ( одевали тебя на диване, тебенравилось гулять – мама).
Когда подрос -  сына Юрия определили в садик геологов, на самом краю Даурии. Я перед тем как  идти на службу  садил его  на плечи в сильный мороз  нес его  в садик. Из садика забирала Юру мама иногда на машине с работы.  В выходные гуляли по Даурии с сыночком втроем: сначала - с  колясочкой, потом  - пешком. Было молодо, было весело жить и служить Родине.
Вспоминаю  такой случай: прибыл я на службу и наачльик штаба дивизии ставит мне задачу. Взять УАЗ  469 и ехать искать ракетный дивизион, который выехал на учения и пропала с ним связь.
Я долго  мотался по сопкам и падям Манжурии и в одной низине (паде) обнаружил  палаточный городок.  Когда подъехал ближе, то понял что я ошибся – это были геологи.  Они искали уран. Я впервые  увидел  молодых  женщин  в ватных  штанах, в валенках ,  с дозиметрическими приборами, напоминающими ДП-5  с большим зондом. Побеседовал с начальником  геологической партии и посмотрел их карты. Ничего убедительного от них  не услышав видели ли ракетный дивизион -  вернулся  в распоряжение части в Даурии.
В штабе дивизии узнал, что связь возобновилась с ракетным дивизионом -  и меня отправили отдыхать.   
Следующий случай: меня вызвали и поставили задачу -  убыть в г.Чита,  в  штаб округа.
- получить заграничные паспорта для офицеров и списки солдат. Надо было это сделать срочно. УАЗиком меня отвезли в город  Борзя. Там я  сел на  самолет  и улетел  в Читу. В Чите меня  встречала черная волга. Привезли меня в штаб округа. Иду к начальнику штаба округа и меня удивило, что в зданиях везде стояли парные автоматчики. Зашел к начальнику штаба округа, представился – он подписал  заграничные паспорта и списки. Сложив их  в  чемодан, я сел в волгу, убыл в Читинский аэропорт и улетел. В Борзе меня ждал  уазик и я выехал на монгольскую  границу ( станция Соловьевск ).
По прибытию в Соловьевск меня встретил  начальник пограничной заставы -  молодой старший лейтенант, поразив меня своей внешностью: лысый, замученный. В его  подчинении было сто солдат пограничников. Кругом -  голая степь, мороз  и несколько бараков.
Начальник погранзаставы пояснил, что в Монголии выпал  снег и идет падеж  скота, что стоит наш  военный эшелон  с сеном и кормами, но  его монголы не пропускают ввиду того, что нет заграничных паспортов. Я отдал паспорта и эшелон  с прессованным сеном и продуктами ушел  в Монголию.
Жуткие зимние ночи во время командно-штабных  учений  - выезжали в район , разворачивали палатки (большие УСТБ), устанавливали обогреватели (они собой  представляли трубу  диаметром 200мм. Снизу заварена труба и два сбоку приваренных  трубных  патрубка -  меньшего  размера. В нижний патрубок заливалась солярка, а в верхний патрубок подавался воздух. Поджигалась солярка, труба от огня становилась красной, выделяя большое количество тепла и мы по очереди стояли возле этой трубы и грелись. Также мы грелись в автолавке, покупая водку и коньяк.
Еще запомнились совещания в штабе  дивизии. Прибывали  все командиры частей  в управление дивизии и командир дивизии Язов очень грубо проводил совещания. Мне было жаль командиров полков, фронтовиков -  драл, обижал, как молодых, неопытных. О себе рассказывал, что он 13-й ребенок в семье. Окончил скоростные курсы  младших  лейтенатнов за 3 месяца и был отправлен на Волховский фронт, принял разведроту.  Личный состав роты смотрел на него  кака на молодого  сосунка  - с недоверием и презрением.
Он выбрал  человек 5, которые  плохо подчинялись ему, и доложил особистам( НКВД ), они приехали забрали пять человек, а остальные стали как шелковые -  ему стало лучше служить. 
Еще такое вспомнил:  я заступил  дежурным по штабу «Баклания» (позывной 122 мотострелковой дивизии) и принрял  телефонограмму, что командиру дивизии  Язову присвоено  воинское звание Генерал-майор, сказал об этом оперативному дежурному, он же мне говорит – ди с этой телефонограммой  в гостинцу для депутатов Верховного Совета СССР – там находится Язов.  Зайдя в холл гостиницы   я увидел большой элепсообразный стол на человек 20  накрытый( человек 10 офицеров,  остальные – женщины).
Увидев меня удивились, а я стал  докладывать: товарищ  полковник, Вам согласно  телефонограммы Кабинета Министров СССР присвоено  звание Генерал-майор. Офицеры захлопали, бабы запищали. Отдал  книгу телефонограмм, чтобы он  расписался. После чего он расписался, а я взял под козырек и  спросил разрешения на убытие для  прохождения дежурства. Язов сказал -  этому старшему лейтенанту налейте стакан  водки. Я выпил, закусил  журналом  и пошел в штаб  дивизии. Пошел в дежурку, лег на топчан и проспал  до утра -  так прошла ночь.
Меня удивляло такое -  мотострелковая дивизия, а знамя дивизии нес майор -  танкист, ассистентами был капитан с инженерного отдела и я -  второй ассистент.
Язов  проводил  часто смотровые смотры. Строили всю  дивизию  командиры.  Мы несли знамя  и  он любил  подходить, брать знамя, смотреть и к нам претензий не имел. 
Праздники управление  дивизии проводили в Доме Офицеров.  Столы накрывали  военторг и женсовет управления дивизии. Праздновали Новый год целую  ночь.
Однажды  меня вызвал Язов в кабинет. Там находился кадровик. Язов сказал, что я честный, дисциплинированный, ответственный и хороший специалист и он решил  отправить меня в ОСВГ для прохождения дальнейшей службы. И вот наступила  счастливая минута -  распрощались с Даурией, сели в купейный вагон  поезда «Пекин- Москва» и поехали в столицу. С Москвы поехали в Березино, к своей мамочке, погостили поехали в Здолбунов.
Погостив в Здолбуново дней  15 я уехал в город Брест. Сел на поезд и поехал  через  Польшу до города Франкфурт на Одере. Встретился с кадровиками. Они мне сказали, что я буду служить в третьей Общевойсковой армии в управлении 25-й танковой дивизии. Дали команду прибыть в город Магдебург, в штаб  армии.    Со штаба армии, после знакомства, поехал  на постоянное  место службы  в город  Фогельзанг и вступил в должность помошика начальника химической службы по разведке. Заменщик мой  уехал  в  Даурию, а я начал вникать в службу, знакомиться с воинскими частями.
Первая поездка была в 803-й момтострелковый пункт в населенном  пункте Дрегин( в Дрегине повесили немецких  военных, которые готовили покушение на Гитлера). Потом ездили в Шенвальде в артиллерийский полк. Он стоял  недалеко от западного Берлина и я наблюдал западный берлин, который был  отгорожен забором из  колючей проволоки. Но лучше всего  мне понравилась поездка в город Пренцлау. Там размещалось два танковых  полка( 175-й ТП и 325 Гвардейский танковый полк, а также ракетный дивизион и разведывательный батальон). Мы приехали в город Пренцлау( 99 км.  от восточного Берлина). Свои портфели  оставили в гостинице, которая размещалась в доме офицеров. Поступила команда по машинам  и поехали в центр города в гаштет. Немцы  нас  хорошо обслуживали в немецком кафе и старший гаштета предложил девочек, сидевших в дальнем углу. Посмотрели, поулыбались, попили пива, поели сосисок (очень вкусных) и поехали в гостиницу отдыхать, так как завтра на службе работать.
Проверяли ход боевой, технической, политической подготовки, обеспеченности воинской частей  техникой и боеприпасами и т.д.
В Фогильзанге  в управлении дивизии я ходил помощником оперативного  в наряд. Супруга  с сыночком Юрием  два месяца   с сыночком Юрием находилась  у родителей в Здолбуново, т.к. КГБ проверяло мою  супругу. Через  2  месяца  дали разрешение на приезд  жены с сыном ко мне в Фогильзанг. Галя с сыном приехали  в  город  Франкфурт на Одере.  Там села на поезд  и приехала в  Эберсвальде. А оттуда -  на станцию Темплин( есть такой город в Восточной Германии). Где я ее встретил и уазиком поехали в Фогельзанг.
А до Галиного приезда на выходные я ездил   в город Эберсвальде. Так как в Здолбунове  супруге дали адрес одной немки. Приехав по адресу я встретился с ней на квартире. Она была студенткой Берлинского  университета, изучала русский язык. Отдал ей передачу от знакомой со  Здолбунова. Кофе и мельхиоровые вилки и ложки.  Она мне предложила  встретиться в городе Берлин. Договорились когда встретимся и она показала мне Рейхстаг, Бранденбурские ворота, дом и бункер, где жил Гитлер, поводила по музеям. В Берлин въезд для наших офицеров ( советской армии) был запрещен. До того я был в Магдебурге, купил себе серый костюм  в клеточку, (модную- ред) шляпу с пером,  туфли белые и нарушая приказы поехал в Берлин.
У нас была двухкомнатная квартира с общей кухней.  Галя устроилась на работу. Сначала кассиром, потом собирала выручку по военным магазинам (инкассатором), а меня через  некоторое время откомандировали в населенный  пункт Белец. Там находился  групповой военный госпиталь и школа младших   санитаров.  Я там принимал  экзамены по защите от оружия массового  поражения. Командир взвода офицер-медик имел в своем подчинении 30  человек. Он должен был за 3 года сделать свой взвод  отличным и тогда шел  на повышение. Я не мог поставить плохую оценку, кроме отлично. В благодарность этому (за это –ред.)  они
меня возили в олимпийскую  деревню, где проходили Олимпийские игры в город Потсдам в парк  Сан-Суси. Посещал королевские дворцы. Однажды меня отправили старшим эшелона отвезти дембелей ( солдат, которые отслужили срочную  службу) в Магдебург. А дальше самолетом их отправляли в Союз. Я же на обратном пути должен был  привезти молодых  солдат.  Раньше в группе Советских  войск  в Германии служили русские, украинцы и белорусы. А тут на приемном пункте  мне  даю т 500 новобранцев из Средней Азии. И начальник сборного  пункта мне говорит  везти их  на электричке с 5 пересадками вокруг  Западного  Берлина. Я отказался. А он говорит -  будешь  седеть здесь неделю, пока закажем транспорт.  Я согласился. Через  неделю  загрузили в коровники и поехали. Двое суток ехали 300км.
В 25 танковой дивизии начали разворачивать химроты на базе химвзводов. Я понимал, что не пройдя роту, не побывав командиром роты -  продвижение нулевое. Я попросился у командира дивизии быть командиром роты, хотели оставить в Фогильзанге, но я снова попросился отправить в город Пренцлау так  как мне там понравилось.Стал служить в г. Пренцлау в 325 Гвардейском танковом полку командиром химической роты. На летнее зборы химиков ездили на Магдебурский полигон. Я впервые увидел  там подземные немецкие военные  заводы, залитые водой. Немцы залили их водой из речки Эльба и наши  не могли ни откачать, ни как эта вода туда поступает понять.      
 Вспомнил как в Фогельзанге получил первое дисциплинарное взыскание. Приказом командира дивизии я был назначен начальником штаба химзборов. Прибыл на Темплинский полигон. Пока личный состав мастерил  палаточный  полигон два майора начальники химических  служб полков сагитировали меня поехать на рыбалку и поехали. Пересекли речку Хафель и спустились до озер. Мне это не понравилось. Я сказал давайте перейдем на другой берег  озера:  там лес -  можно будет спрятаться. А они говорят. Мы молодой -  здесь икто с начальства не ездит. И тут наблюдаю  такую  картину: едет штук двадцать уазиков – командующий армии впереди, далее командиры дивизии и начальники служб дивизии. Передний уазик остановился и вышел  командующий армии  -  машет рукой -идите сюда.
 Командующий говорит за нарушение подводного лова рыбы в рабочее время я вам объявляю  по строгому выговору и пришел  письменный приказ. Мой начальник службы был очень недоволен моим поведением.
Я принял химроту – перед ней стояли задачи: ведение радиоционной, химической и бактериологической разведки, проведение дезактивации, дегазации и дезинфекции  техники и имущества, а также санитарная обработка личного состава.
Летом ездили на Магдебурский полигон на месяц отрабатывать поставленные  задачи, а зимой -  на две недели на Темплинский полигон.
Один раз  ездил на Эльбу на целый месяц. Пропускали  танковые экипажи по дну эльбы на другой берег. Учили форсировать водные преграды.
Были организованы экскурсии: мы с Галей ездили в Саксонию, посетили дрезденскую  картинную  галерею, музей золотых  изделий, охотничий дом немецких  королей и крепости на Эльбе. Также ездили экскурсией  в Берлин – посетили памятник советскому воину «Алеша», а мы приехали на старом, задрипаном автобусе, а подъехал  двухэтажный автобус, которого мы раньше никогда не видели – это были американцы. Начали фотографироваться  с этими военными возле памятника «Алеша», потом разобрался, что это американские военные – они были в форме, а мы  в гражданской, т.к.  нам не разрешали в военной форме. Нас фотографировал прапорщик комсомолец батальона, сотрудник КГД – стукач. Поводили по Берлину, потом привезли в телецентр, наверху был ресторан, который вращался вокруг  своей оси. Сверху мы наблюдали западный Берлин. Берлинскую  стену, которая разделяла Берлин на 2 части: восточный и западный.
Чтобы нас не дай Бог не таскала КГБ я нашел этого комсомольца и засветил пленку в  его  фотоаппарате. Один раз  мы  ездили в Берлин с женой и сыном Юрием и я хорошо запомнил, когда зашел  в гостиницу и Юра бегал  взад-вперед  удивляясь как это двери сами открывались.
Галя ездина в Вюнздорф (ставка советского командования), а также по городам северной Германии -  хотела купить шубу.
               
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ