Глупо думать, что глупо думать
будет думать
другой
(malsitosckrimos)
Густой сизый дым, словно тяжёлый туман, заполнял всё пространство кабинета, оседая на столе, креслах и диване. Сквозь накуренную пелену еле заметно было видно полотнище флага, стоящего в почётном полосатом углу.
Подполковник Крамер сидел молча в своём кресле и никого не желал видеть. Он курил. Курил много. Курил нервно и быстро, глубоко высасывая сигары одну за одной, и наполняя комнату дымом, словно пытался её заполнить, как воздушный шарик, и оторвать от земли...
Больше всего сейчас ему хотелось любой фантастической несуразности: улететь в небо, прочь от этих реалий; провалиться сквозь землю или раствориться в морских глубинах, потерявшись до зарплаты…
Меньше всего он хотел оставаться в правде, сейчас, в его нынешнем положении…
Стук в дверь заставил его очнуться. Он развернулся к столу, отложил дымящую сигару, замкнул руки в замок и, приняв позу вершителя судеб, сухо сказал:
– Входите.
Сначала вошёл молодой офицер, с бледным лицом, покрытым шрамами от оспы, и отчеканил, что прибыл Штейн, ученый из Института Программного Обеспечения Мозга, и тут же скрылся за дверью. А через несколько секунд в кабинет вошёл щуплый дохляк, в чёрной шляпе джентльменке и старомодных потёртых джинсах, заправленных в высокие ковбойские сапоги на каблуке. Чёрная футболка с надписью “мозг творит себя” и с логотипом института только и выдавали в нём человека, хоть каким боком к нему причастного.
«Салабон дрищавый…» – подумал Крамер, и сильнее сжал пальцы, едва не хрустя костяшками.
– Ну проходите, профессор… – гаркнул он, чем заставил зашевелиться пелену висящего тумана…
– Не вижу вашего рвения! – опять рявкнул Крамер и учтиво скомандовал:
– Сядьте в кресло, пока я не встал и сам не запечатал Вас туда!
Штейн молча и безропотно проследовал к столу, где стояла пара одинаковых кресел. Почти на ощупь, он направил себя в глубину одного из них и завалился в удобный ковш кожаной обивки.
– Ну как, уважаемый, удобно сидеть? – тут же спросил Крамер. – И мне удобно сидеть… А скоро нам будет не удобно сидеть! На лавках железных, ногами к толчку армейскому… Там, на передовой…
И Крамер позёрски похохотал. Так, словно готовил роль к утреннику для детей офицеров.
Штейн молча внимал, про себя думая:
«Опять, пойди, просрал с десяток ботов своей «граундж-тактикой», а теперь нам предъявы кидать будет, баран…» – при этом учтиво создавая на лице мину покорности, чтобы Крамер не ушёл в часовые оскорбления с чтением лекции по тактике ведения боя на передовой.
А Крамер это любил. Придёт, какой новичок, не вовремя в спор встрянет, и тогда, краснея лицом и заплывая гневом, Крамер затыкал собеседника часа на два-три…
Выдавливая у того разум своим мощным рёвом, он уничтожал его учениями о тактике боя или выкладками по проведению операций по захвату вражеских формирований! А что ещё хуже – выжимал из него остатки самомнения кратким перечислением состава солдатского пайка с передовой…
Крамер умел навести шороха и изничтожить мозг собеседника, вычищая извилины громоподобным давящим криком. Как говорится: солдафон и на горшке – солдафон.
И выносить он мог мозги всем… Но только не Штейну.
Штейн молча смотрел на краснеющее лицо Крамера и так же молча выражал полное безучастие.
«Да хоть лопни здесь… Пусть щёки разлетятся…» – думал он, не отводя взгляд от заливающегося краской подполковника.
Идеально выдержав театральную паузу, Штейн выдохнул и спокойно, почти повелительно, спросил:
– НанобОтов просрали, подпол? – и учтиво прищурив глаза, ехидно вставил:
– Опять с десяточек, пойди, угробили? Что, звёзды лишние жмут? Плечам жарко…
И не давая опомниться подполковнику, Штейн оттянулся:
– Какую тактическую схему нынче ваши курсанты киборгам вбили? Ступенчатое наступление, или, по старинке, «граунж-тактикой» их наградили, введя свои чахлые программки?
– Да я Вас… Да я!... – взревел Крамер и, едва не взорвавшись, вскочил в полный рост…
А Штейн выдал новую порцию, осознанно и расчётливо играя на железных нервах подполковника.
– Да вы, да вы… Да что вы сделаете, уважаемый? На вас и вашу оборонку работает целый институт! Лучшие умы со всего мира! Программисты высочайших категорий… Кандидатуры которых утверждает сам президент… – и Штейн интуитивно обернулся в сторону государственного флага. – А вы постоянно теряете ботов, раз за разом! Да вы в курсе, сколько они стоят?!
И Штейн только теперь на октаву повысил голос и твёрдо отчеканил:
– Вы со своим штабом и кучкой обдолбанных курсантов-айтишников стоите не дороже одного мизинца нанобота! А вы их за раз с десяток теряете…
Штейн оборвался, и замолчал.
Крамер сел, громко выдохнул с гортанным рыком, взял сигару, и сочно, шумно сделал пару огромных затяжек. Он так же широко и плотно выпустил дым и, зыркнув на Штейна, неожиданно усмехнулся…
Усмешка была не ироничная и не добрая. В ней Штейн уловил то, чего раньше не замечал, и от Крамера не чувствовал. А именно: чем-то новым, непонятным и неизвестным потянуло от этой усмешки…
Штейн вопросительно, с лёгким испугом, посмотрел на подполковника…
Затушив сигару, излоиав её, и раздавив, Крамер заговорил:
– Вы в курсе последних событий? Вы в курсе, что с последней партией ваших киборгов случилось? – и наклонившись ближе к Штейну, Крамер чеканно и резко оборвал:
– Не в курсе, видимо…
Штейн, ожидая чего угодно – криков, угроз, оскорблений, давления уставом и даже удара в зубы – инстинктивно вжался, было, в кресло. Но, не получив этого, застрял в ступоре, что сразу отразилось на его лице…
– Подполковник, что случилось?…
– А случилось вот что. Вы улучшили нейронную систему интеллекта и вложили в электронные мозги киборгов способность учиться, улучшая их навыки…
– Да, это основная цель нашей работы! – прервал его Штейн. – Вы же знаете, что задача нашего института – создавать искусственный интеллект, и выдавать вам боевые машины нового поколения, с заложенными умениями им учиться, набираться опыта, расти профессионально, соображать, делать выводы и вести общение между собой на поле боя. Высочайшая автономность. Кибер-сапиенс! А ваша задача – научить их азам военного искусства и владению сопутствующими видами оружием. И всё.
И Штейн откинулся в кресле…
– И я никак не пойму, зачем вы добавляете им эти примитивные программки?
– Вы мои отчёты получали? Вы их читали, профессор? – Крамер вопросительно посмотрел на Штейна.
– Да, – ответил профессор, а про себя подумал: «Вот ещё, бредни солдафона читать, который не понимает, чем отличается нейроны от зейронов»…
Крамер молча сопел.
Видимо, осознавая, что Штейн его обманывает, Крамер, зажав свои железные нервы в кулак, едва не взрываясь, всё же заставил ужать себя в сухаря, и терпеливо и размеренно заговорил:
– Ваш новый отряд киборгов – машины из программы «спейс-911» – смог навязать бой противнику и выйти к стратегической высоте. Но потом что-то пошло не так. Эти железяки отказались там закрепляться. Мне пришлось посылать вторую роту! Элитных, бройлерных бойцов...
И Крамер щёлкнул очередную сигару.
Хвостик от неё прокатился по столу и упал под ноги Штейна.
Подполковник сделал одну глубокую затяжку и густым облаком выдал туманность в сизую атмосферу кабинета.
От крепости дыма у профессора даже заслезились глаза.
– Помните, в том годы мы потеряли часть киберботов? Созданных вами по программе смарт-разум? – и Крамер посмотрел в глаза Штейну.
– Так вот… не погибли они!
– Как?! Вы же писали отчёт с запросом усиления группировки киберботов и восстановление партии утраченных в бою? – мгновенно высек Штейн, не удержавшись…
– Да, писал! И доклад подготовил. Но пока не пришли машины последнего поколения, мы не знали ничего…
Крамер покраснел и сжал руку в кулак так, что костяшки фаланг побелели…
– Эти дикари русские выдали шквальное огневое заграждения, устраивая наноботам мясорубку. А на дроны слежения умудрились как-то вывести мультики, которые и видели наши операторы. Вместо того чтобы следить за сражением!
Другими средствами визуального контроля мы смогли лишь обозначить место основного удара и плотность огня. Это был реальный замес… После этого связь с ботами оборвалась. Машины перестали существовать. И так думали мы до сих пор…
А оказалось, что после гибели первых лидеров, боты начинали соображать, что им настанет пидзец… И стоило одному сорваться, как другие последовали его примеру. Они же УМНЫЕ у вас! – громогласно выдал Крамер…
– Четыре погибло, шестнадцать ушли в горы. Даже железу дохнуть неохота! А где остальные восемь машин, мы не знали до сих пор… – закончил он.
Штейн лихорадочно соображал по услышанному, и пытался осмыслить то, что сейчас ему рассказал подполковник.
А Крамер, сделав очередную затяжку, продолжил:
– Вторая ваша партия более умных машин была нами подстрахована. Мы им ввели свои программки, что попроще. Как вы выразились, «примитивные»… Вроде той, что была у самых первых киборгов: «Враг там – убей!» И всё! Никаких сентиментов, разговоров, или воздыханий.
Получилось отлично! Нам удалось даже урон нанести противнику… Боты быстро привели русских в чувство.
Но на третий выход машины разбежались… Почти все! Нам удалось отследить часть из них, что подалась в горы. Мы даже перехватили сигнал…
И Крамер в сердцах выругался:
– Но вы же, ****ь, не читаете их! А наши спецы расшифровали… Вы не поверите, Штейн! Ваши умные боты с первой партии, с куриными смарт-мозгами, сумели убедить новых, что от русских тем лишь кабздец настанет… И сваливать надо, пока не покрошили их…
Крамер аж вздрогнул от злости и растерянности!
– Я доклад вам писал с просьбой внести в интеллект ограничения какие! Пробок наставить, затычек каких, или задебилить их, отупить как-нибудь… Расшифровку передавал с цифровой кодировкой их разговоров! Но вы же не читаете!
И Крамер не сдержался и заорал:
– Железки с вашим грёбанным нейронным интеллектом умнее бойцов моих элитных подразделений!
Боты не хотят воевать с русскими! Боты барбекю жарить хотят в горах, прячась от наших дронов… Допендрили же, железные, что мы за ними следим…
И Крамер задрожал, покраснел, и швырнул сигару в стенку со всей дури…
Она звучно ударилась, рассыпавшись снопом искр, и упала у флага, закрутившись по полу.
– Ахренеть… – выдал Штейн и обхватил голову руками, – ахренеть…
В кабинете повисла тишина.
Крамер встал из-за стола и хищником остроугольно прихватил туда-сюда, рвано и нервно чеканя шаги… В синеве сизого тумана, вырывая резкую траекторию, он то и дело отмахивался рукой, словно стегая невидимой плёткой, и что-то вычитывал себе под нос, невнятно и неразборчиво.
Его дыхание было тяжёлым: словно воздух вдруг стал кисельным, и из груди его надо было выдавливать с силой…
Подполковник нарезал ещё пару кругов и остановился у государственного флага…
Сколько жизней он отдал за эти красные полоски и белые звёзды. Сколько успешных военных операций провёл… Он клятву давал… Присягал на верность, в конце концов… Да за каждый шовчик, за каждую ниточку в прострочке этих полосок, за каждый зубчик звёздочки он готов был любого врага уничтожить по первому же зову родины, озвученному приказом!
Страна то, планета-ли, или конкурент на рынке – уничтожить, не считаясь с потерями! Лишь бы флаг светился силой и мощью, устрашая врагов своими несгибаемыми прямыми полосками, и ослепляя «звёздным небом», как называл Крамер этот самый живописный уголок – со звёздами на синем фоне…
А ещё он любил говорить, что: «Флаг должен резать врагов на кровавые полосы и ставить им на могилы звёзды!»
Но сейчас, здесь, вспоминая данную клятву, Крамер разрывался в терзаниях… Его мучил один вопрос: как же так? Как же так выходит, что эти русские дикари не принимают его силу, и не сгибаются покорно под величием этого флага, сотканного в борьбе кровью миллионов американцев и единопокорно являющегося выше рамок земных законов… Воплощением господа на земле!
Как же так? Как же так…
От переполняемых чувств у Крамера подкатил ком к горлу. А по солдатской щеке прокатилась одинокая, обжигающая, скупая слеза…
Штейн молчал. Он погрузился в болото своих тяжёлых мыслей.
Переживания подполковника его совсем не интересовали. И флаг он не боготворил вовсе. Ему куда важнее было количество ноликов на личном счету…
Но, при всей разнице позиций переживания, свой вопрос Штейн выдал, на удивление, совершенно такой же: как же так? Как же так…
– Куда они, – прервал тишину Крамер, – вечно лезут, эти русские! Чего им не отступить? Что за неуважение… – задумчиво, словно сам у себя, спросил он, куда-то глубоко, в сизый дым…
Смахнув слезу, тут же заголосил в полный голос:
– Так вот, Штейн. Ваши машины последней партии, киберботы, что мы заказали, пришли модернизированными. Вы им вложили новую программу.
На полигоне боты показали потрясающие результаты обучаемости! Они уже с первых дней ознакомления с тактикой, сами соображали, как её можно использовать, создавая сложные планы и рассчитывая математические схемы на опережения… Наших условных противников они просчитали до начала атаки и разнесли всё к чёртовой матери, не оставив ни единого шанса отыграться!
И Крамер от подкативших эмоций даже улыбнулся.
– Я лично министру обороны отрапортовал о небывалом успехе этой программы и отличном качестве вашей работы!
Штейн, услышав первую похвалу за всё время общения с военщиками, от неожиданности таковой аж привстал с кресла…
А Крамер продолжил:
– Мы ошеломлены были результатами! Штейн, они реально умные!
На второй день учений они вступили в связь с группировкой дронов и отрядом морских кибер-фишей, и наладили прямое общение! У нас даже тупые пылесосы, уловив их сетевые переговоры, подали рапорты на службу! Даже безмозглые пылесосы!!!
Вы сотворили чудеса, Штейн…
И резко прервавшись, подполковник с грохотом сел в кресло, тут же щёлкнул очередной сигаркой, смахнул отлетевшую попку, и лязгнув массивным кубиком зажигалки, резко, с силой прикурил и затянулся дымом в несколько глубоких затяжек. И на секунды провалился в нирвану, отрешённо закатив глаза…
Задержав в себе горячий дым, Крамер мощно, с растяжкой и равномерно выдохнул его, наполняя комнату новой порцией сизого тумана…
– Так вот, мой дорогой и любезный профессор. Министерство скинуло вам заказ неограниченной партии на киберботов последнего поколения. Но вы не радуйтесь… Вы вешайтесь, Штейн…
И Крамер перешёл на устрашающий чеканный громкий шёпот:
– Пока министерство вам заказ строчило, мы, воодушевлённые успехом, отвели живую силу с линии противостояния и забросили туда ботов. Ваших умных ботов! – и Крамер на каждый слог громко и чётко отстучал пальцем по столу и повторил: – Ва-ших ум-ных бо-тов, Штейн!
Едва они вступили в бой, русские отошли с позиций. Мы следили за каждым шагом машин. Помнили, как обосрались предыдущие из умных и свалили с поля боя. А эти молодцы! Железо – дай господь любому...
Ведя шквальный огонь, запрашивая у дронов поддержку с воздуха, боты в одночасье создали свою линию наступления и расширили её. И русские со своим хламом стали отступать. Это впервые за последние несколько лет!
Подполковник затянулся ещё несколько раз:
– А ночью нас послали на цифровой хер, и боты исчезли! А самое страшное, что они «убедили» дронов уйти с ними!
Только один, контуженный, вернулся на базу. Да и то, как стало ясно из его цифрограммы, он огни нашей базы принял за Дисней-Ленд! Развлекаться, блять, он прилетел!
Из его покалеченных мозгов нам удалось вывести информацию и расшифровать. И вот что вышло: русские отступили, чтобы создать котёл и поймать ваших умных ботов в ловушку. Обычная тактика, казалось бы. Но русские опять наплевали на все правила и законы ведения боя и устроили огненное подавление ботов! Ночью, чтоб ярче и эффектнее… Четыре часа утюжили их, не дав просраться…
И тут Крамер взвизгнул от обиды, словно девчонка, которую бросил возлюбленный:
– Русские вконец охренели! Они не попали ни в одного бота! Спецом выжгли всё вокруг до слипшейся земли, но не тронули ни одну железку! А эти, мать их, умники консервные, стали соображать: что же это было? Ну нет у них в программе такой ситуации… Ну не умеют они так воевать!
А пока они соображали, с ними на связь вышли говнюки со смарт-мозгами, которые из первой партии, из тех, что по горам бегают… Те восемь, которых мы тогда не нашли…
Глаза Штейна округлялись с каждой фразой Крамера. Ладони вспотели, а по спине ручейком похолодел липкий пот…
А Крамер резал дальше:
– И эти козлы развернули все так, что новейшие боты, проанализировав обстановку, силу удара и отношение к ним, добровольно приняли решение и перешли к русским…
– Как!!! – тут же истерично взорвался Штейн, и даже подпрыгнул в кресле! Он задрожал и заскрипел весь, словно пробитый током…
– Да вот так! – отрубил истерику Крамер. – Вы же вложили в их чахлые цифровые мозги интеллект и умение учиться. Думать, воевать, побеждать, соображать! Ваше достижение?
Ну, вот по записям с контуженного дрона мы и получили расшифровку «мыслей» ваших интеллектуалов… Отсюда мы и узнали, что боты перешли к русским, чтобы учится думать, воевать, побеждать… А мы воевать, как оказалось, не умеем… Только бедуинов по пустыне гонять… Это они сами сказали, железки ваши, умные…
И Крамер замолчал…
Штейн дрожал весь, сотрясаясь изнутри. Он совершенно застопорил соображалку, и не мог двинуть ни одну мысль. Словно кто какой вирус тяжёлый запустил и все программы у него зависли.
Профессор не мог соединить в своём мозгу достижения теории и расчётов мировых умов с реальностью действий обученного интеллекта, пусть и железного…
Руки у профессора дрожали. Язык отказывался говорить, хотя душа требовала сейчас вообще заорать и вырваться из этого поганого прокуренного кабинета!
– Нет, нет, нет… Этого не может быть… – хаотично и на грани истерики пискляво защебетал профессор.
– Может! – сухо и почти обречённо отрезал Крамер.
– А как же автономность? – вдруг словно осенило Штейна, и он воспрянул духом:
– Подполковник, они же на базу должны подзаряжаться возвращаться! Или вы им батареи скидываете?
– Должны… – задумчиво констатировал Крамер.
А Штейн тут же, едва уловив малейшую слабину в бронированной сути подполковника, посыпал почти речитативом… Видимо, надеясь загнать Крамера в тупик. Не всё же им, учёным, отвечать за боевые провалы умных машин…
– Так если вы батареи забрасываете ботам, что отказались воевать – это же военное преступление! Это равносильно измене! Вы тогда преступник, Крамер! Да вас расстрелять надо…
– Остынь ты, шавка институтская, – с ходу остудил Штейна Крамер. – Русские партизаны, тем, что в горы подались, аккумуляторы подкидывать стали. Так и приручили ваших тупых смартов. А те, уже прикормленные, вторых уговорили.
Теперь где-то по горам бегают, блоки питания собирают…
Крамер обречённо замолчал. Штейн тоже.
Вместе они впали в задумчивость и провалились каждый в свои мысли. Ни видеть друг друга, ни говорить друг с другом они уже не хотели…
Крамер нервно крутил недокуренную сигару между пальцев, и смотрел, не отрываясь, на флаг. А Штейн, сложив руки между коленок и зажав их, равномерно покачивался, заставляя лениво двигаться оседающий сизый туман.
Вдруг постучали в дверь.
– Войдите! – рявкнул Крамер…
В дверях показался молодой офицер, чеканул, отдав честь, и выдал с ходу:
– Срочное…
– Давай, – без эмоций срезал подполковник.
Офицер подлетел, передал конверт, и так же мгновенно скрылся, затворив дверь.
Крамер сосредоточенно взял послание, одним движением срезал электронную пломбочку и ровно оторвал край. Из конверта выпал небольшой листок бумаги.
Крамер его развернул и быстро пробежался… На лице застыло железное спокойствие. Только один маленький мускул, подрезанный шрамом, истерично забился в конвульсиях, еле-еле заметно задёргавшись на щеке, и предательски выдавая волнение…
Подполковник отложил бумагу, а конверт скинул со стола.
– Да хватит шататься, профессор! У тебя семья есть?…
Штейн мгновенно застыл, словно его отключили от питания, и встрепенулся.
– Есть. Но вас это не касается…
– Да мне начхать на твою семью! – рявкнул Крамер и, схватив бумажку, сунул её под нос профессору. – Тебе попрощаться с ними надо успеть… со своей семьёй… Ты понимаешь это?!
Читай… Только что нашими операторами зафиксированы массовые переходы кибер-фишей на русские базы…
И подполковник, стыдливо натянув улыбку, глупо истерично захихикал…
– Штейн, умничка… Мы – голые! Как баба в сауне с бритым лобком…
И едва сдерживая истерику, Крамер язвительно выдавил шутку:
– Кто там у вас новый, умный на подходе? Какие очередные мудабОты, сАпиенсы, ультрасоображатели или тактикОты? Они у вас стихи ещё не пишут?
Подполковник осёкся, но тут же собрался и продолжил:
– Мы просрали триллионы долларов, вливая в ваши институты, чтобы вы создали идеальную машину! Интеллектуальный разум, защищённый от проникновения из-вне, изолированный, умеющий обучаться, готовый строить тактику, планировать действия, собираться в сеть и создавать замкнутые системы наступления…
И вот мы его получили… И он, сука, в куличики играться по горам разбежался…
Крамер сник, словно мгновенно высох, и задрожал…
– Он, став разумным, решил, что умирать ему явно не охота. Вы об этом думали своим натуральным, а не искусственным разумом?
Вы, светило науки, профессор, чудовище образованное… Вы просчитывали то, что искусственный разум, вдруг, не захочет за вас погибать?!
Железу, оказывается, тоже жить хочется. А главное… – и Крамер зашипел, наполняясь гневом, – у искусственного разума нет фанатичной преданности идее, в которой мы, тупые людишки, готовы целыми батальонами в мясо втаптывать друг друга, и выжигать народы за всякую ерунду… Вон, за полосочки на флаге, за нолики на счету, да за элитные сигары в кабинете…
И Крамер резко сбросил коробку на пол, зашвырнув её с разлетающимися сигарами далеко, почти под диван…
– Я, тупой солдафон, и то смог понять, что кроме задачи воевать и убивать противника со всем, что движется, нужна не только физическая сила, сверх-технологии, супер-материалы и непробиваемость техники с умными программы, но… нужна и идея… А выше идеи – душа, которая не боится отдать свою жизнь за Родину! И это, дорогой мой Штейн, не вбивается ни цифрами, ни нейронами, ни микрочипами… Оно впитывается с молоком матери…
И я про это вам в отчётах написал! Вы их читали? Неееет… Вы их не читали, – издевательски съязвил Крамер.
– А я запрос послал вам, лично, Штейн! Армия требует от вас создать квантовый аналог молока с нейронным духовным кодом Родины. Нашей с вами Родины, профессор… Кибернетический патриотизм! – и Крамер приосанился и бросил твёрдый взгляд в сторону флага…
– Будем вносить квантовое молоко в искусственный интеллект нового поколения ботов! А времени у вас, дорогой профессор, практически не осталось! Либо к этой партии успеете, либо…
Подполковник оборвался, встал и указал Штейну на дверь:
– Так что, профессор, успейте попрощаться со своей семьёй… Возможно, вы её больше не увидите, если сорвёте вывод новейшей партии киберботов…
Я вас не пугаю. Я просто набросал вам эскиз вашей судьбы на ближайшее время.
Великая армия требует от вас великого самопожертвования!
И, повелительно выпроваживая Штейна, Крамер подстегнул его почти шёпотом:
– Вам, профессор, надо наши головы спасать… Мы нынче на одной шее сидим! Петля будет общая…
А всё очень серьёзно. Контуженный дрон нам цифровую загадку принёс. Наши специалисты долго бились и расшифровали…
Штейн, вы не поверите – боты анекдоты друг другу стали рассказывать...
И хлопнув профессора по плечу, Крамер забил гвоздь в крышку гроба провалившихся эмоций учёного:
– Запомните, профессор! Ваш искусственный суперинтеллект, хоть нейронный, хоть битремИческий, как бы не был защищён на квантовом уровне, а не стоит и ржавого цента, если боты начинают между собой русские анекдоты рассказывать…
cyclofillydea 2018