Глава 3 На новом месте

Зюлёв Леонтий Михайлович
  Глава 3. На новом месте
 
   Поезд неспешно вёз меня через половину России. Менялись за окном виды и одежда граждан. Неизменными оставались лишь мои мысли. Как всякий Близнец по гороскопу, я думал за двоих. Один осторожничал и предупреждал, другой очертя голову жаждал приключений - итогом стал выход на перрон областного центра на юге и последние раздумья ехать ли дальше. Интересующий меня посёлок, расположился не на магистрали, до него ещё предстояло добираться дальше. Можно вернуться. Искатель приключений победил, и я направился к кассам пригородного сообщения.
   Электричка, с шипением закрыв двери, подвывая, исчезла в знойном мареве степи. Меня встретил пустой перрон с крохотным вокзальцем в маленьком посёлке, вытянувшемся на несколько километров вдоль железной дороги. Посёлок ничего примечательного собой не представлял. Пыльные улочки с одноэтажными домишками, утопающими в пышной июньской зелени, школа, больница, дом культуры, администрация и пара предприятий печального вида, но работающих. Несколько его улиц я обошёл за день вдоль и поперёк, осмотрел достопримечательности, прикидывая, где остановиться на жительство. Мне показалось, что в посёлке живут одни пенсионеры и ребятишки. Поговорив с парой аборигенов, я понял - те, кто мог работать, здесь не задерживались. Детей привозили из города на лето, чтоб набрались силёнок и витаминов на бабушкиных дачах. Посёлок оживал в выходные, и то к концу лета, когда всё созревало в садах и на огородах. Снять жильё оказалось просто, в редком доме не пустовали комнаты. Устроиться хотелось поближе к единственному переезду на краю посёлка, лишь он представлял для меня интерес. Жить я попросился к пожилой паре крепких колоритных стариков на вид лет семидесяти. Дом их стоял на ближней к переезду улице. Дед с бабкой жили вдвоём. Единственный сын у них умер собственной смертью, как сказала старуха, на это дед заметил: своей, то своей, да мирный атом помог! Старуха провела меня в пристрой пятистенной хаты, с отдельным входом, спросив, не боюсь ли я ночевать в комнате, где жил и помер сын, упомянув недобрым словом приезжавших проверить, нет ли радиации, дозиметристов из города. Мол, чего не проверяли при живом сыне. Странное впечатление производит покинутое жилище, если за порядком в нём следят. Будто хозяин вышел прогуляться ненадолго, да забыл вернуться. Всё аккуратно расставлено и разложено на своих местах, постель заправлена чистым бельём, нигде не пылинки, вроде тебя здесь ждали. После я понял, что ждали не меня, а просто не смирились с потерей и хранили память и надежду. Я объяснил хозяевам, почему оказался здесь и чем намерен заниматься. На этот случай я придумал историю, о плохом здоровье и предписании врачей сменить климат. Родом же занятий выбрал написание книги, и почти не кривил душой потому, что имел несколько публикаций небольших фантастических рассказов в заводской многотиражке и местной газете родного городка. Самым большим успехом считалась публикация небольшой повести в сборнике "Искатель" с моей краткой биографией и плохонькой фотографией, на которой меня всё-таки узнавали. Дед покосился на номер "Искателя", представленный, как доказательство и буркнул, лучше бы ты рыбалить умел и, получив утвердительный ответ, весь аж засветился и тут же сразу помрачнел, видимо, что-то вспомнив. Я сходил на почту и в администрацию, получил временную регистрацию и возможность получать пенсию, закупил еды на вечер и вернулся к старикам. Дед сидел во дворе и вовсю перебирал рыболовные снасти, от их изобилия пришёл бы в восторг и не такой чайник, как я. Конечно, я примерно представлял, когда появится поезд, нечто вроде его расписания, на компьютере я рассчитал дома. Торчать на переезде, привлекая внимание, не имело смысла. Днём я делал вид, что пишу, читал книги сына, стариков, помогал деду ладить снасти, у него уже садилось зрение от возраста. По утрам мы с дедом ходили на речку к заповедным местам и ловили рыбу. По себе я знал - когда клёв, забываешь обо всём. Дед стал потихоньку вроде как оттаивать, но всё портило, что в порыве борьбы с крупной щукой, или язём, он просил ему помочь, окликая меня именем сына, спохватывался, мрачнел и снова замыкался в своём горе, как в раковине. К счастью, настоящих трофеев в речке водилось немного, попадались они редко.
   Ночь появления поезда приближалась.