В пятницу мне позвонил председатель гаражного кооператива и попросил завтра в субботу утром в восемь часов подойти к остаткам наших гаражей.
Эти гаражи строили одновременно с многоэтажными домами. Город выделил землю под дома рядом с железнодорожной веткой. Проектировщики отступили от железной дороги, сколько положено по СНИПам, и образовался пустырь между железкой и жилой застройкой, который привлек внимание жильцов первых построенных хрущевок как место под гаражи. Был организован гаражный кооператив, похожий на тот, что изобразил Рязанов в своем кинофильме «Гараж», но здесь в хрущевках жили в основном рабочие и инженеры, ученых не было. Народ в кооперативе был дружный, все понимали друг друга. С городом согласовали устав кооператива и подписали договор об аренде земли на 20 лет.
На собрании решили построить две линии гаражей. Первая была обращена к жилому массиву и состояла из стандартных железных гаражей, покрашенных в приятный для глаза цвет. Вторая линия была обращена к железнодорожной ветке, там разрешалось строить не только железные гаражи, но и из других материалов. Практически во всех гаражах владельцы делали погреба для хранения овощей, солений, варений. На второй линии у некоторых гаражи стали чуть ли не второй квартирой, где можно спрятаться от сварливой жены и тещи, с друзьями посидеть. Женщины почти не заходили в эти гаражи. Как-то так сложилось, что гаражный кооператив был чем-то вроде мужского клуба, куда женщинам вход воспрещен. Некоторые сделали мастерские в своих гаражах. Все делились друг с другом запчастями. В общем, жили нормальной жизнью.
Казалось бы, 20 лет – большой срок, но они быстро пролетели, и настало время подумать о пролонгации договора на землю. Когда председатель кооператива пошел с такой просьбой по инстанциям, ему просто отказали. Оказывается, железнодорожная ветка шла ниоткуда в никуда. Город обратился с запросом к железной дороге, там ответили, что у них эта ветка не числится на балансе, а какому-то принадлежит заводу, уже давно не существующему. В общем, решением исполкома ветка была демонтирована, и возник лакомый кусочек для строительства жилого массива, но мешали гаражи, поэтому в пролонгации договора на землю было отказано и выдано предписание убрать гаражи и освободить занимаемую ими территорию.
Началась тяжба. Город провел конкурс, выигранный какой-то строительной организацией. Руководство там было умное, они в газетах и листовках расписали, что на месте гаражей появятся детский садик, школа, поликлиника и даже торговый центр. Таким рекламным трюком они настроили в свою пользу женскую часть населения, ведь никакая женщина не променяет школу, садик и поликлинику на коробку, в которой муж скрывается по выходным. В конце концов, хозяева гаражей смирились и стали, кто мог, перевозить свои гаражи на другое, выделенное городом место. Многие только поснимали двери и забрали наиболее ценное имущество, а большей частью всё побросали.
По зову председателя, я явился в субботу к восьми часам, чтобы произвести осмотр брошенных гаражей, перед тем как отдать их под снос. Были на месте все члены правления, куда входил и я. Мы разделились по два человека и пошли проверять, не забыл ли кто освободить свой гараж от машины или мотоцикла. Ничего не осталось, ведь тяжба давно шла, было несколько предписаний, раз пять переносились сроки, и вот настал последний срок, когда мы произвели осмотр и доложили председателю, что в гаражах транспорта нет.
Представитель застройщика попросил председателя подписать бумагу, что в гаражах, принадлежащих кооперативу такому-то, ценных вещей нет и что разрешается произвести снос. Председатель насчет сноса вычеркнул со словами:
– Я не даю разрешения на снос, дают другие инстанции, а то, что в гаражах нет ценных вещей, удостоверяю.
Поставил подпись и печать.
Уже пригнали технику: краны, бульдозеры, самосвалы. Мы думали, что сразу примутся крушить, но нет. Представитель застройщика направился к автобусу, откуда вышли довольно крепкие ребята, разделились, как мы, попарно и тоже пошли по гаражам. Они заходили в каждый гараж и выносили оттуда металл, а это помятые дверки, побитые капоты, бамперы, диски, аккумуляторы, а также хранившиеся в гаражах старые газовые плиты. Все это парни выносили и складывали отдельно цветной металл и черный. Потом подъехала грузовая машина, и два человека стали грузить металл.
К этому времени подошло много бывших хозяев гаражей. Стояли смотрели. Я заметил соседа по лестничной площадке. Он не так давно переехал к нам. Говорили, что у него была шикарная квартира в самом престижном районе города, а он поменял ее на однокомнатку в хрущевке с гаражом. Матвей Макарович был значительно старше меня, вежливый такой, всегда здоровался, но ни с кем дружбы не заводил, ни к кому в гости не ходил, к себе не приглашал. Сейчас он стоял в сторонке, наблюдая. Во время проверки я заходил в его гараж и увидел коробки с пачками электродов, но не таких, как в магазинах, а каких-то самодельных, на вид. Рядом лежали несколько бухточек, я сперва подумал: провода. Присмотрелся: это не провода, а тонкие трубки, заполненные каким-то белым порошком.. Когда строители вынесли эти коробки с электродами и забросили в машину с металлоломом, Матвей Макарович развернулся и ушел.
Наблюдая, как строители выносят из гаражей металл, мы думали, что затем они бульдозером будут сразу сравнивать, но нет. Застройщик оказался экономный. Прибыл кран, начал снимать перекрытия и грузить их на машину, а та подъезжала к другому крану, который укладывал перекрытия на дорогу.
– Что вы такое делаете? – спросил председатель представителя застройщика.
– Сегодня или завтра начнем копать котлован под фундамент, и чтобы не размесить всю дорогу, решили укрепить ее перекрытиями, снятыми с гаражей.
Это всем понравилось. Мы между собой посетовали, что сами не догадались сдать металлолом, а строители, гляди-ка, даже дорогу выстилают нашим имуществом.
Я пошел домой. Вспомнил, что сегодня не завтракал, и решил зайти в кафе, поскольку мои домашние все уехали, а мне самому готовить не очень хотелось. В кафе увидел Матвея Макаровича за чашкой кофе. Спросил, можно ли подсесть, тот кивнул. Официантка взяла у меня заказ.
– Жалко гараж? – спросил я соседа.
– Нет. Жалко не гараж, а то, что в нем было.
– Я заглядывал в ваш гараж, там лежали электроды и трубки какие-то.
– Да, да, именно это жалко.
– Почему же вы не забрали ценное?
– Да впрочем, оно уже никому не надо, сейчас другие ценности.
Мне показалось, ему хочется поделиться, поговорить. Он продолжил:
– Мы строили коммунизм и экономили под лозунгом: экономика должна быть экономной. При этом доходило до абсурда и даже, думаю, до самого настоящего вредительства, – он посмотрел на меня. – Не пугайтесь этого слова: вредительство. Да, было время, когда вредителями и врагами народа обзывали понапрасну, но позже бывало настоящее вредительство, которое прикрывалось соцобязательствами и встречным планом. Может быть, вы не знаете, что такое встречный план? В советское время у нас был Госплан, который планировал пятилетку и просчитывал наперед, какие отрасли развивать, какие разрабатывать ресурсы, сколько надо выпустить тракторов, самолетов и так далее, с учетом возможностей отдельных заводов и всего государства. Но понимаете, какое дело, при этом, как я уже и сказал, доходило до абсурда и даже до вредительства.
К примеру, в государстве планировалось выплавить столько-то металла, сколько-то добыть руды и распределить по заводам с учетом их проектных мощностей, установочных заданий на выпуск и трудовых ресурсов. Представьте себе, что после того как все планы утверждены и согласованы, вдруг на каком-то заводе проводится митинг, на трибуну выползает полупьяненький слесарь и читает по бумажке, написанной секретарем парткома: «Мы, рабочие, решили сверх плана выпустить…»
Для меня, как инженера, ученого, это звучало как оскорбление.
Например, на турбинном заводе решили сверх плана выпустить гидротурбину, а ресурсы на нее в этом году не запланированы.Ничего, возьмем с паровой, которая не вошла в обязательство. Сделано, но для гидротурбины нужна плотина, а ее еще не построили…. А вот для паровой уже построили корпус, изготовили генератор, котел, а под электроэнергию этой турбины построен алюминиевый завод, а под алюминий – авиационный….В результате: нет электроэнергии, нет алюминия, нет самолетов- результат одного обязательства-вредительства.
В то время все принимали соцобязательства, я тоже принимал и ежегодно писал одну и ту же фразу: обязуюсь выполнять обязательства согласно штатному расписанию и занимаемой должности. За это меня на парткоме неоднократно пропесочивали, дескать, я не понимаю всей важности момента, чтобы настроить не только себя, но и подчиненных на выполнение и перевыполнение. Вот таким образом мы жили тогда.
– Мне очень интересно, что же было ценного в тех электродах и трубках, заполненных каким-то порошком?
– Хорошо, Сережа, я расскажу. Школу, институт и аспирантуру я закончил на одном дыхании, до доктора дошел, семьей не обзавелся, в науку больше уходил, работал завлабом в НИИ. Однажды меня вызывает замдиректора. Захожу к нему в кабинет, он указывает мне на стул за приставным столиком, подает мне бланк телеграммы, а там сверху красным напечатано: «Правительственная телеграмма». Читаю: «Командировать – моя фамилия, имя, отчество – в Министерство энергетического машиностроения…» И подпись: замминистра. Я взглянул на своего начальника, он – на меня:
– Ты какую работу делаешь для этого министерства?
– Да никакую.
– А по какому вопросу тебя вызывают?
– Понятия не имею, это ж не наше министерство.
– Да, не наше. И что, у тебя никаких работ нет по энергетике?
– Да, нет и не было.
Он взял трубку, я обратил внимание, что телефон без цифр для набора номера. Назвал фамилию какую-то, очевидно, телефонистка соединила, он обратился по имени-отчеству:
– Слушай, что такое? В Министерстве энергетического машиностроения вызывают моего сотрудника, не сообщив мне, по какому вопросу. Что это такое? Нашими сотрудниками распоряжаются!
– Хорошо, сейчас выясню, – расслышал я ответ, громко было слышно.
Начальник положил трубку, поинтересовался, какие у меня работы сейчас по плану в лаборатории и что я планирую еще. Раздался звонок, он поднял трубку, выслушал, сказал:
– Хорошо.
Взял у меня телеграмму, которую я держал в руках, написал: «Оформить командировку».
– Давай езжай, оттуда позвонишь, в чем дело.
Я приехал в Москву, добрался до министерства, зашел в приемную замминистра, помощник отметил мне командировку, дал бронь на гостиницу, а также билет на ВДНХ, сказав:
– По этому билету можно вдвоем пройти, так что если кого желаете пригласить с собой – пожалуйста. И к десяти часам завтра – на второй этаж в конференц-зал.
Ровно в десять часов вошел в конференц-зал замминистра. Среднего роста, лысоватый, в очках мужчина. Он обратился к присутствующим:
– Наши аналитики проанализировали последние ваши научные публикации, и поэтому вы оказались здесь по специальному приглашению. Есть работа для вас. В следующем году, как вы знаете, в марте месяце состоится съезд партии. Центральный комитет начинает готовиться. На съезде будут подниматься вопросы об экономии ресурсов, в том числе трудовых. Мы пригласили вас, чтобы вы выдвинули свои предложения, которые войдут в директивы съезда. Для примера могу сказать вот что. Сейчас строится Экибастузский энергетический комплекс. Там будет установлено 40 блоков по 500 мегаватт, они будут работать на экибастузском угле. Уголь – до 50 процентов зольности. В нашей промышленности нет оборудования, какое этот уголь превращало бы в пыль при малых затратах. Применялись молотковые мельницы, расход металла в них на одну тонну приготовления угольной пыли доходит до полукилограмма. Причем металл высоколегированный, хромо-никелевый сплав, и он не вернется в народное хозяйство металлоломом, а вылетит в трубу и рассеется по казахстанской степи, где осядет на травку, которую кушают овечки, их зубки от металла стачиваются, портятся.
По постановлению ЦК и Совета министров выделена валюта на то, чтобы закупить лицензию на производство углеразмольного оборудования с расходом металла на тонну угольной пыли до 70 грамм. Сами можете прикинуть, что это значит, если один блок рассчитан на 300 тонн угля, а на тонну сейчас уходит полкилограмма, вот и считайте, 40 блоков. Целый металлургический комбинат должен работать только на эту станцию. Если вам удастся синтезировать материалы с расходом 3-5 граммов, это будет величайшим достижением! До вас доведут требования по экономии мазута, газа, воды, древесины и прочее. Нам нужны ваши головы, ваши мозги, ваша энергия. Партия надеется на вас! – с таким напутствием выступил замминистра, пожелал успеха и заметил: – Мы вас пригласили на добровольных началах. Кто не желает – пожалуйста. Кто останется, сразу предупреждаю, будут некоторые временные ограничения, а именно: вам придется дать расписку о неразглашении того, что вам станет известно. Также будет ограничен на какое-то время выезд за границу.
Я подключился к этой работе, меня и впрямь заинтересовало, стал изучать тему. В самом деле, старые методы исчерпали себя. Уже много умных голов работало по теме над созданием требуемых материалов и конструкций, разных мельниц, не только таких, как молотковые, но и валковых. Меня больше занимал материал.. Мне пришлось побывать на многих станциях. Я подобрал коллектив. У нас стало что-то получаться. Мы пришли к выводу, что вполне возможно синтезировать новый материал с расходом 3-5 граммов. Но тут грянули перемены. Экибастуз отошел к Казахстану, а нам закрыли тему, прекратилось финансирование. Хотелось закончить, работа двигалась к завершению. Мы синтезировали материалы, которые не изнашивались практически. Ты их видел: электроды и трубки.
После прекращения финансирования я пытался из собственных накоплений продолжать работу, но сберкнижку мне прикрыли, как и всем, можно было снять только 500 рублей. Я продал квартиру, чтобы рассчитаться со своими коллегами, очень умными, способными, но работа остановилась. Они уехали за границу, пишут, что зарабатывают хорошо. А я поселился с вами на одной площадке. И вот то, что мы изобрели, выброшено в металлолом. Теория лежит у меня в папке. Никому это не нужно. Вот такие дела, Сережа. Строили мы коммунизм, да не достроили. Сейчас другая обстановка. Но я надеюсь на возрождение науки на Руси. Думаю, что скоро мы потребуемся.
Прошло года три или четыре после нашего разговора с соседом в кафе. Как-то раз я шел с работы, он стоял у подъезда, явно кого-то поджидая. Поздоровался и говорит:
– Сережа, не могли бы вы зайти на минутку, мне надо с вами поговорить.
Мы поднялись к нему, прошли на кухню, он поставил чайник. Я молчал, ожидая услышать, что он хочет сказать. Матвей Макарович спросил:
– Кофе или чай?
– Чай.
Он заварил чай и начал говорить:
– Понимаете, какая ситуация сложилась. Мне надо срочно уехать. Не знаю, на какой срок. Вы не возражаете, если я оставлю вам ключи, чтобы вы заглядывали сюда иногда проверить, не протекает ли вода и вообще? Видите, в шкафу документация, не хотелось бы, чтобы она промокла и пропала, сложно будет восстановить.
– Ну что ж, мне нетрудно будет приглядеть, нет проблем.
– Вот и хорошо.
– А если не секрет, куда уезжаете?
– Да секрета нет. Вы, наверно, знаете, что у нас в стране создан серьезный научный центр. Насколько он перспективен, зависит от нас. Это Сколково. Меня приглашают туда.
– Над чем будете работать? Ведь те наработки выброшены в металлолом.
– Да не совсем выброшены. Мы живем в информационный век. Век интернета. А что такое интернет? – он замолчал на минуту.
Я обратил внимание, что в его комнате, маленькой, узенькой, на столе стоит компьютер. Рядом ноутбук, планшет. Современная техника. Он продолжил:
– Я вам говорил тогда в кафе, Сережа, что у меня были помощники, смышленые, умные ребята, которые уехали за границу. Приглашали и меня, но я не уехал просто потому, что не прижился бы за границей, такой человек. Во-первых, надо сказать, что языков не знаю в должной мере, ни английского, ни немецкого, ни французского. А во-вторых, жить в чужой стране – это, знаете, совершенно другая культура, другие обычаи. И немолодой уже. Не представляю, как бы я вдруг оказался на Западе, не зная толком европейской культуры, ни литературы, ни искусства. Ведь как-то мы были оторваны от Европы, не очень-то знали зарубежную литературу, искусство, только в журнале «Иностранная литература» что-то новое читали, хотя это цензурный был журнал, печатавший то, что нужно было товарищам руководящим. Что нам давали, то мы и проглатывали. Я отказался, а вот мои коллеги молодые уехали в Америку, в Англию. Попали в лучшие лаборатории, современная техника. Но интернет – это величайшее изобретение. Сидя здесь, вот в этой хрущевке однокомнатной, я мог видеть то, что делают мои коллеги, которые называют меня своим учителем и делают в лучших лабораториях эксперименты, мною в этой хрущевке обоснованные теоретически.
– Не совсем понимаю.
– А что понимать? Мы общаемся по интернету, по скайпу, и вот сейчас настал час, когда мы становимся востребованными, хотя упущено время, упущен момент. Мы сделали большие наработки. То, что у меня в гараже было, – это пройденный этап. Сейчас мы можем синтезировать по заданной программе износостойкий материал, какой нам требуется, жаростойкий или, наоборот, стойкий к отрицательным температурам, даже для космоса. Можем запустить производство уже в промышленных масштабах. Я вам скажу, Сережа, что недалеко то время, когда мы сможем синтезировать готовые детали, какие пойдут на сборку без механической обработки. Да, да! Возможно, немножко фантазирую, но сейчас можно уже не на кульмане, а на компьютере спроектировать и синтезировать деталь по заданной программе, обладающую нужными параметрами и не требующую механической обработки. В общем, еду в Сколково, а вас прошу, пожалуйста, приглядите за моим хозяйством. Буду вам звонить, вот мои телефоны, – он дал мне три номера: Мегафон, Билайн и Теле2. – Звоните на любой в любое время. А ваш телефон?
Я дал свой мегафоновский номер, и сосед уехал. Он позвонил мне через пару недель, поинтересовался, как дела. Я заглядывал в его квартиру и сказал, что все в порядке, никаких ЧП в нашем доме не происходило. В свою очередь спросил о его делах. Он ответил:
– Все прекрасно. Мои коллеги, считающие себя моими учениками, вернулись на родину, и мы продолжим. Продолжим не коммунизм строить, но поработаем для России.
Вот так я узнал еще одного нашего ученого, который жил рядом со мной в те непростые для России годы. Если есть такие люди, возродится наша Россия.