Воздух свободы пьянит, как вино. И хлеб свободы сладок, даже если он чёрствый...
Заметил одну особенность: когда вокруг меня одни и те же люди, то как-то само собой получается, что они входят в мою жизнь, а войдя в неё, через какое-то время желают изменить её. И если я не становился таким, каким они хотели меня видеть, - искренне обижались: ведь каждый совершенно точно знает, КАК именно надо жить на этом грешном свете...
.....Почему так происходило? Видимо, у каждого человека СВОЙ порог слышимости: в состоянии горя плохо слышны звуки радости; в состоянии радости плохо слышны звуки горя. А в состоянии самоуверенности человек слышит только себя, родимого, и больше никого и ничего не слышит... Тут уж не до свободы другого...
Телевидение, радио, пресса, мобильный телефон. Приходится бороться за то,чтобы вновь обрести одиночество. Поэтому ухожу в лес, он озаряется своей первозданной и наивной улыбкой. Во мне затихает жажда борьбы. Сколько раз я бывал в этом лесу и видел этот пейзаж! А он для меня словно первая любовь... Он выводит меня из себя в глубинном смысле слова. Он убеждает меня в том, что вне моей любви всё бесполезно. Лес отказывает мне в индивидуальности и не откликается на мои страдания. И тем не менее, он прекрасен: он терпеливо разъясняет мне, что ум и даже сердце - ничто. А я хочу только одного: чтобы рыдание поэзии, распирающее мне грудь, не заставило меня забыть о правде мира...
...Старый ватник да охапка сена - и уже мы с полночью на "ты". Костерок выстраивает стены из непроходимой темноты. Чай не тронут. Ничего, успею: здешняя минута не быстра. То ли в пляске пламени и дыма, то ли в сонном шелесте ольхи чудятся неслышимо-незримо жаркие бродячие стихи...