Случилось это в феврале. Я совсем не ожидала такого поворота событий. Кто бы мог подумать, что мой очередной поход на работу обернётся целым приключением длиной во всю оставшуюся жизнь.
***
Понедельник. Семь тридцать. На работу я сегодня опоздаю. А всё почему? Потому что нужно ложиться спать вовремя, соблюдать режим дня и во всём остальном вести себя, как взрослый человек, а не как двадцатилетний подросток-переросток и смотреть до полуночи мультики про пони.
На работу позвонила, дабы предупредить начальство о своём опоздании… так, кажется, я только что оглохла на одно ухо. Иван Дмитриевич орал, как потерпевший. Нет, хуже. Как пенсионерка в очереди в поликлинике. Будто я не опоздаю на десять минут, а увольняюсь, заставляя его доделывать за меня кучу долгов.
Я люблю свою работу. Я люблю свою работу. Я люблю свою работу.
Фух. Кажется, отпустило. Меня. Иван Дмитриевич должно быть сейчас спускает своих церберов на весь офис, а те в ответ проклинают меня до десятого колена. Потомков, конечно, жалко, но они сами виноваты. Нашли в каком роду рождаться, идиоты.
Ладно, я готова. Ну, как готова… больше я похожа на зомби. Нет времени, даже чашку кофе выпить.
Выхожу из подъезда и спотыкаюсь о картонную коробку.
– Мяу, – жалобно издает коробка.
Смотрю под ноги. На мокрой холодной картонке сидит маленький чёрный котёнок. Глазки бусинки, носик кнопочкой. Так жалко стало. Ну, что я не человек что ли?
Вернулась обратно в квартиру, уже с котёнком. Накормила его сосисками, дала молока и уложила спать на своей кровати. Малыш благодарно урчал, а на работу я опоздала минут на сорок…
***
Домой после работы я пришла ни живая, ни мёртвая. Где-то между. Иван Дмитриевич был сегодня в ударе. Чтоб над ним самим также кто-нибудь надругался. Вся надежда на его жену. Прекрасная женщина. Военная. У них дома не семейный очаг, а казарма. Иван Дмитриевич у Регины Семеновны по струнке ходит, а на нас отрывается, сволочь такая.
Скидываю сапоги, расстёгиваю пальто и слышу из спальни какой-то странный шум. Котёнок не может же так шуметь, да?
Первой под руку мне попалась швабра. Крепко сжимая её в руках, я в боевой позе направилась в сторону подозрительных звуков. Что предстало моему взору дальше, повергло меня в шок и ужас.
По моей комнате расхаживал высокий брюнет в… в чём мать родила.
С истерическим воплем: «Маньяк!» я выбежала из спальни и заперлась в ванной. Кому звонить-то? Полиция, скорая? Вызвать психбригаду? А вдруг это опасный маньяк, который сбежал из колонии, куда был отправлен пожизненно за некрофилию с трупами маленьких детей?
Стук в дверь. Молчу. Хотя очень хочется завизжать. Снова постучали. Нет, сейчас точно заору. Стук.
– Помогите, насилуют! – кричала в надежде на хорошую вентиляцию и заботливых соседей.
– Даже если бы хотел, не могу, – со вздохом произносит голос из-за двери.
Ну, всё. Точно маньяк. Сейчас совершит своё грязное дело.
– С утра «бедный маленький котик, я о тебе позабочусь», а сейчас «спасите, помогите».
Мягко говоря, я офигела. Откуда эта маньячина знает про котёнка? Стоп. Котёнок? А где он?
– Кто ты такой и откуда знаешь про котёнка? – сердито спрашиваю, пытаясь увидеть хоть что-то через замочную скважину.
– Я тот котёнок, – снова вздох.
– Не держи меня за дуру! Признавайся куда дел котёнка? Съел?!
– А кто-нибудь поумнее не мог меня найти? – вполголоса. – Ты б хоть дверь открыла? Я б всё объяснил.
– Ты б хоть чем прикрылся, – фыркнула я.
– Ну, простите, что у котов ничего, кроме шерсти нет! И кажется утром я тебя так не смущал! – возмущение незнакомца с каждой минутой было всё сильнее.
– Ты что за бред мне тут доказываешь?! – практически криком начала общаться я, ибо некоторые вышеупомянутые личности начинали меня изрядно бесить. – Ты человек! Ты не можешь быть котом!
– Больше нет!
– И никогда не мог!
– Мог!
– НЕ МОГ!
– ДА ЧТО ЖЕ ТЫ ЗА ДУРА-ТО ТАКАЯ?!
– КТО? Я? ДУРА?
Напрочь забыв о всей ситуации в целом, я чуть ли не с ноги открываю дверь, дабы взглянуть в глаза наглецу, но вовремя понимаю, что смотрю далеко не в глаза.
– Прикройся! – отвернувшись, кидаю в парня полотенцем.
***
Оба несколько успокоившись мы поговорили. Ну, как мы. Бэл, так звали парня, нёс полнейшую чепуху про судьбу, связь и фианиты. Последние оказывается, по его мнению, далеко не искусственно выращенные драгоценные камни, а существа способные принимать любую форму. Со слов моего гостя, он мой фианит, то бишь человек или существо, или кто он там, созданный, в общем, специально для меня. Вот уж не знала, что должна выйти замуж за какого-то там психа. Обидно. Теперь только паковать вещи и монастырь.
– Лу, ты мне так и не веришь? – закончив свой рассказ, спросил Бэл.
Меня, как током ударило. Никто, кроме матери меня так не называл.
– Эй, малышка Лу, почему ты молчишь? – спросил парень.
На глаза навернулись слёзы. Вот уже пять лет, как её больше нет со мной. Откуда он знает?
– Я твой фианит, глупенькая, – ласково произнёс брюнет с улыбкой на лице, – я всё о тебе знаю.
– Это... этого не может быть… – вполголоса отвечаю я.
– Может, – парень сел ближе, – я всегда был рядом. Вспомни, Лу. Кот Бенджамин.
– Невозможно, – еле сдерживая слёзы, ответила я.
– Тебе было пять, ты упала с велосипеда и разбила коленку, а я весь вечер сидел рядом и урчал, – Бэл улыбнулся, убирая прядь волос от моего лица.
Комок застрял в горле. Солёные ручейки побежали по моим щекам. Я любила этого кота, а он исчез вскоре после смерти матери. Тогда у меня никого не осталось. Они оба оставили меня.
– Если всё то, что ты говоришь, правда, тогда почему ты бросил меня? – наконец-то мне хватило сил, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Я не бросал, – растерянно произнёс парень, – мне нужно было уйти…
– Куда?! – перебила его я. – Мама… И ты. Вы оба оставили меня!
– Лу, успокойся, ты не понимаешь…
– Это, потому что я дура, как ты сказал, да?!
Бэл крепко обнял меня, прижимая к себе. Мне же хотелось ударить его. От чего-то я верила ему и поэтому только больше ненавидела.
– Животные живут значительно меньше людей, и чтобы продолжить фианиту существовать, он должен переродиться, – парень вздохнул, – а для этого кто-то из твоих родственников должен был пожертвовать своей жизнью, ради моей.
– Мама… – всхлипнула я.
– Да, она обо всём знала и отдала свою жизнь для того, чтобы ты была счастлива, Лу, – Бэл уткнулся носом в мою макушку, – она бы хотела этого. Она хотела бы, чтобы ты была счастлива. Так бы поступила любая мать. Она спасла меня, и я буду вечно ей благодарен. И в этой жизни, и во всех следующих. И я больше никогда тебя не оставлю, Лу. Слышишь? Никогда.