Утром Василий решил прогуляться по деревне. Жена хотела пойти с ним, но тот сказал ей, что он недолго и потом они вместе и погуляют.
Василий вышел на крыльцо. Как он и предполагал, траву посеребрил первый иней, а проснувшееся солнышко своими тёплыми лучами начало превращать инеёк в прозрачные капельки воды, которые искрятся на солнце. Парень так и замер в изумлении. Какая же красота!
Он вышел за калитку и неспешно пошёл по обочине дороги. Каково же было его удивление, когда первым встреченным им человеком оказалась Анисья-дурочка. Благодушное настроение, появившееся с утра, моментально улетучилось. Откуда она взялась в такую рань?
Анисья выглядела изрядно постаревшей и усталой. Она была всё в той же некогда красивой, замызганной шали, наброшенной на плечи, пропущенной через подмышки и завязанной узлом на спине. Дурочка шла, глядя себе под ноги, что-то бормоча под нос. Василий даже опешил от неожиданности и поспешил пройти мимо. Но Анисья вдруг цепко схватила его за рукав.
– Постой-ко, постой-ко, кабыть, ты меня топил в реке?
– Ты что такое говоришь? Я и знать-то тебя не знаю. Чего вцепи-лась в рукав? Отпусти!
– Зато я тебя знаю. Думаешь, позабыла? Я всё-всё помню. Я тогда котёнка топила, а ты прибежал и меня стал топить.
– Да я тебя в первый раз вижу и даже не знаю, как тебя зовут.
– Я – Анисья Петровна Кожевникова. Не знаю, пошто меня дуроч-кой зовут? Я умнее всех оказалась и не голодовала, как некоторые умные в войну! Я котёнков уже не топила, а снимала с них шкуру и мясо варила. Такой скусной суп получался. Мама сперва рыло воротила, а потом стала вмистях со мной нахлябывать.
Василия передёрнуло. Он резко выдернул рукав из руки дурочки и зашагал вперёд.
– Иди, иди, встретимсе ишо.
– Вот дура бестолковая. Такой хороший день зачался, и надо же было её встретить. Совсем на пугало стала похожа, а ведь ещё тридцати нет. Когда она топила котёнка, а потом и меня, мне было лет двенадцать, а ей восемнадцать. Так баба Глаша тогда сказала. Прошло восемь лет, как можно помнить? Не зря говорят, что у дураков мозги в другую сторону повёрнуты. Пойду-ка я до конюшни, – решил Василий.
Конюшня поразила его своим удручающим видом. В стойлах было семь измученных работой кобыл и два стареющих коня. Около одной кобылы стоял жеребёнок. Он лез матери под брюхо своей мордочкой.
– Ишь ты, – удивился Василий, – приплод как-никак.
– Здорово, мил-человек, – из-за угла показался бригадир Василий Иванович Жуков.
– Здравствуй, Василий Иванович. Не узнал?
– Васька! Елуха! Здоро;во, Василий! Решил лошадок навестить? Бедно нынче на конюшне. Вот радость у нас – жеребёночек народился. Ещё одного ожидаем. Кони старые, а вот сумели покрыть кобыл. Даст бог, обзаведёмся опять лошадками. В районе посулили дать жеребца и двух кобыл. Хошь бы не передумали.
– А кто конюхом работает?
– Ерофей Нечаев.
На конюшню стали собираться колхозники, и Василий отошёл в сторонку, чтобы не мешать бригадиру давать людям задания на работу. Его заметили и окружили земляки. Посыпалась куча вопросов, но пришла председатель Настасья Кондратьевна и прекратила все разговоры. После развода она подошла к Василию.
– С приездом, Василий. Пойдёшь в колхоз работать? Нам очень не хватает молодых и сильных рук.
– Какая работа будет, Настасья Кондратьевна?
– Чем бы ты хотел заниматься?
– Мне хотелось бы на технику. Батя зовёт в кузнице работать.
– Есть у нас допотопная машина, но она давно не работает. Некому отремонтировать. Может, возьмёшься?
– Давайте попробую.
– Тогда жду тебя в правлении.
Вернувшись домой, он понял, что к завтраку опоздал, но со стола, уходя с Полей на работу, мать ничего не убрала, чугунок с картошкой стоит на шестке, а самовар ещё не остыл. Жена сидит скромно на лавке, не зная, чем заняться.
– Вася, ну где ты ходишь? Оставил меня одну.
– Какая же ты одна? Ты дома. Я сейчас позавтракаю, дождусь Полю и пойду в правление колхоза на работу оформляться. А потом узнаю и про тебя. У нас фельдшер Иван Павлович уже старенький, может, возьмёт тебя поработать помощницей.
– Так ведь он один это не решает.
– Верно. Я попрошу, чтобы он в районе узнал. Вон и Поля бежит.
– Здрасьте, Гагарины! Как спалось на новом месте? – девушка весело улыбалась.
– Нормально спалось. Поля, ты чем днём будешь заниматься? Бригадир куда-то ещё отправил?
– Сегодня я отпросилась, чтобы помочь вам приготовить боковую избу. А так, после уборки урожая, практически нет для телятниц и доярок дополнительной работы. Летом доставалось: гоняли на сенокос, потом поля убирали. Так у нас и в телятнике работа не мёд. Я уж смолоду все жилы вытянула. Вася, вы завтракали?
– Светочка, ты завтракала? – спросил он у жены.
– Завтракала.
– А я ещё нет. Поля, давай вместе и поедим. Потом вы со Светой займётесь боковой, а я пойду к Настасье Кондратьевне. А мама где? Вы ведь вместе работаете?
– С тётой Варварой разговаривает. На работу, братик, собрался?
– Собрался. Буду машину ремонтировать для начала.
Когда Василий увидел машину, он был шокирован её состоянием. Похоже, что всю войну к ней никто не прикасался. В кабине по углам висели клочья паутины, покрытые пылью. С кузова вытащены две доски и брошены неподалёку через канаву, по кабине всюду ржавчина.
Целую неделю он разбирал мотор, чистил, смазывал и, наконец, попробовал завести. Машина дёргалась, чихала, но не заводилась. И Василий снова всё разбирал и собирал. Но он добился своего. Машина завелась. Настасья Кондратьевна была очень довольна: теперь у колхоза появилось большое подспорье. Пусть не ахти какая, но всё же техника. Правда, она вскоре встала, а поскольку запчастей взять неоткуда, и Василий искал причину поломки и ремонтировал, чем придётся.
Светлану приняли помощницей к Ивану Павловичу. И теперь она вела приём больных в Ольховье, а Иван Павлович в других деревнях, закреплённых за его участком.
Вежливая и уладчивая Светлана быстро нашла общий язык с жителями. Люди отвечали ей добром. Иван Павлович был доволен помощницей и обещал, что со временем отдаст ей весь участок. Светлану немного страшила такая перспектива. С Ольховьем она практически ознакомилась, а вот окрестные деревни, пожалуй, не осилит.
– Иван Павлович, не получится у меня. Да и рожать мне в феврале. Пока хоть здесь поработаю.
– Дак это не завтра и будет. Поработаю, пока силы позволяют.
Продолжение сл.