1 Беседа о вреде пития.
Монастырь. Иноки Шуйский и книгочей. Вечер.
«а кому мало прощается, тот мало
любит».
(Библия. От Луки. Святое
благовествование. Гл. 7, стих 47).
Шуйский:
Кто из богов похвастать может
Первородством? Их всех лепили из
Фигур людей. Достоинства щадя и
Низвергая недостатки, чтоб люди не
Смогли достать до них, придумали
Олимп. Вон, юноша сидит, чью мать
Сгубила Гера.
Книгочей:
Семела? Говоришь о ней?
Шуйский:
О, да. Рождённый Дионис, от чёрной
Зависти едва не умер сам. Но будра,
Обвивая нежно тело, спасла младенца,
Соком напитав. Зевс вскрыл бедро,
Вложил родное чадо и доносил, чтоб
Выпустить на свет. Однако Гера не
Угомонилась, и предала на смерть
Родню. Проходят годы, точно день
Один. Силен, учитель Диониса, в
Венке из будры, едет на осле. Сатиры
Скачут рядом, пронзительно звучит
Фагот. Довольный Дионис, помахивая
Веткой винограда, поёт, провозглашая
Радость рождения вина. «Ликуй, кто
Видит! Все скорей сюда! Я научу, как
Надо обращаться с лозой, что искрой
Солнечной полна». Ликург, фракийский
Царь, задумал мстить, но вмиг ослеп.
Кто бога виноделия не чтит, с тем Зевс
Сквитается, учтите. О, Дионис, мой
Дивный искуситель! Я регулярно пиво
Потребляю. Признаться, бочек 5 испил
Уже. Малинное иным предпочитаю. Оно
И пенится отменно, а аромат! М-ммм... (Закрывает глаза. Рука держит пустой кубок).
Розой отливает на свету. И на душе от
Пития легко, а за спиною, будто
Крылья вырастают. Как думаю, так
Сердце замирает, мурашки кожу
Осыпают. Хоть в погребке живи, в
Обнимку с бочкой.
Книгочей (про себя):
Кой чёрт он это говорит? Зачем мне
Пьяницы выслушивать порывы?
Раскрыл заветные желания свои? А
Только что трепал, что помирает.
Опасно верить краснобаю! А пьянице
– Вдвойне.
Шуйский:
Досказывать – пустое. Тебе едино всё.
Я носом чую! (Машет рукой огорчённо и ставит кубок на стол).
Что пью, и чем живу.
Книгочей:
Сей скромный фолиант, лежащий на
Столе, едва ли перевесит бочонок
Пива в поварне. Хоть мысли, если
Прочитать, возможно поместить в
Твой череп, но бочку он нисколько
Не заменит, покуда будешь знать,
Что в ней хранится пиво иль вино.
Шуйский:
Что хочешь этим ты сказать?
Что передать словами ты сумеешь?
Желания какие снедают тут тебя?
С Авророй день встречая, ты
Тратишь на чего часы свои?
Книгочей (не слушая):
Коль пусто чрево, то вином залей,
Раз есть желание такое. А голову
Заполнит разве ветер. Но на него
Зачем пенять? Для тварей божьих и
Созданий, он появляется незваным.
Зачем тебе сей час напоминать?
Шуйский:
Стоп! Понял я теперь. Боится ветра
Книгочей. Боится, что его продует,
И сопли будут литься из ноздрей.
Аки ручей. Зальют все коридоры,
И устремятся бурною волной в реку
Иль озеро. Зальют просторы. И там
Смешаются с землёй, травой, водой.
Боится бури книгочей.
Книгочей:
Напрасная игра! Позлить желаешь?
Как хочешь ветер называй. И всё же,
Ему благоволит природа-мать. И
Сопли от ветров у всех бывают. Но
Это малая напасть. Когда борей иль
Ураган бушует, то сколько бед несёт
Он рыбакам. Вот буря стихла, ветер
Надувает паруса, скользит по водной
Глади шхуна. И синь за горизонтом
Верха, низа сливается в единство без
Конца. Сияет Солнце, ветер дует, –
Природы круг венчая каждый раз.
Картина необъятного пространства
Воображение разжигает рыбака. И
Грезятся в волнах чудесные ундины.
И песнь ему поют, и чарами влекут.
Шуйский:
Однажды рыбачок немало выпил. Все
Рыбаки немало пьют. Хотя домашние
И строго запрещают, и нос без ведома
Суют в бурдюк коневый, который их
Безумно впечатляет. Наполнен или
Пуст? Вода или вино внутри играют?
Определяют безошибочно на нюх. И,
Как-то раз в сорокоуст не удержался,
При всех налил вина до края. Жена
Смолчала, наблюдая. Рука дрожит у
Рыбака и влагу проливает. - На что же
Нам вино, коли не пить его? - Он тост
Провозглашает. Хлобысть. И мигом
Оскудел бурдюк. Рыбак не растерялся,
А с горем пополам поднёс и снова
Приложился. - С устатку, пью до дна.
Всё за тебя, родная. - Уже губа
Трясётся, предвкушая. - Ах, пьёшь,
Злодей! А мне не наливаешь. - Жена
Очнулась, подскочила, и скалкой
Добрых пол часа лупила, да не на
Шутку разошлась и так старалась, что
Мужа покалечила, сломав ребро.
Лечился бедолага, на печи вздыхая, в
Уме перебирая жития святых. Те
Вереницей проносились в дымке.
- Вертеться, думаешь, я буду, как
Веретено? - Жена ворчала, еле
Управляясь. - Помрёшь, и перьсть
Тебя дери. - Как руда показалась,
Сквозь зубы прошептала вторая
Половина. - Нет жалости в тебе, жена.
Десница, стойно молот тяжела. Я жив
Пока, а ты уже на сокму намекаешь.
Али на стороне нашла? - Побойся бога!
Я тебе верна. С зачатия детей до гроба.
- О, боже! Знать, плохи мои дела. А не
Позвать ли лекаря? - Что? На тебя
Монеты тратить? Ещё чего! Ты ж
Нехристь, не рыбак! Да, кто не знает?
Спроси, хоть у кого! И пьяница
Заправская вдобавок. Но смоква велика.
И разветвления имеет. Тебе сей час на
Карнавал, там и без маски дурачка
Сыграешь. - Ты на скоромный день
Мне намекаешь. А в пост грехи
Положено отмыть. - Но не вином же!
Иди до бани, парься, веником хлещись.
Пошто в избе своей напраслину
Городишь? Исподтишка вино лакаешь,
Стойно воду. Аль думаешь, что у меня
Глаз нет? Готово дело! И бурдюк уже
Пустой! А давеча был под завязку
Полон. - Меня приятели в кабак зовут.
- Зачем? - Жена насторожилась. -
Понтировать в игорном доме! - Что?
Дивитесь, люди! Муж мой идиот. И
Представление ждёт. - Кричи! Сзывай
Народ. Пущай идёт на сетеченто . -
Один рыбак заклал за воротник, и рад.
Меня с утра заводит. Иль скажешь,
Приложился кто иной, пока копалась я
На огороде? - Как так! Известно с
Давних пор в народе: вино полезнее
Воды. Оно чуму с холерою отводит. А
Эскулап Гален? Мне он на ум
Приходит, протягивающий вина
Стакан, приправленного перцем.
Марку Аврелию желудок спас! - Да,
На здоровье! То бальзамы да настои. -
В Италии не так давно врачи в
Госпиталях усердно начертали:
«Больной! Испей вина немного!»
Апостол Павел пробовал его,
Ученику, святому Тимофею, советовал
Вином лечиться даже. - Лечись! И я
Тебе не враг. Да, Павел святость
Соблюдал. Кто спорит? Но он, прости
Господь, не напивался, а пригублял
Всего лишь. Ты ж, как корова до
Барды дорвёшься. Соловых глаз с вина не
Сводишь! Эко, смотри! Там вся твоя
Любовь. Пока бутылки не узреешь дно,
Не окосеешь, ползком не доберёшься
До постели. И как с тобою жить? Сам
Рассуди. Терпеть и не лупить? Я разве
Не права, скажи? - Дай на ноги
Подняться. Как выздоровею, так и
Разуму учи. Сей час же, дай покоя. -
Бери! Сам вызволил чертей! Как мне
Топереча воспитывать детей? Они
Ещё малы, им не прикажешь. И я уже
Не молода. И седина кой где виски
Припорошила. Немало настрадалась
От тебя. Болит спина. Кому нужна
Вдова, тем более, с чужим приплодом?
Мужские руки для надёжи. Они
Оберегают дом. Иначе ждут лишения
И невзгоды. Коль заболею я, и встанет
Всё колом. Кто дров наколет, а в
Кадушку натаскает воду? Но крыши
Мне не залатать, сноровки маловато.
Так, до скончания века куковать? А
Вдовий да сиротский хлеб,
Замешанный на горе и слезах, увы, не
Сладок. Не по зубам он беднякам.
Богатым подавно не надо. Помру,
Детишек по миру отправлю. Те живо
Имя дурака ославят. - Но я покудова
Живой! - С бедой такой, как пьянка,
Дни убавишь. - Жена! Клянусь, меня
Ты не узнаешь. С вином я завяжу. Даю
Табу. Бурдюк и в руки не возьму. - Да
Неужели? И как тебе поверить? Ты ж
Зарекаешься раз пять на дню! Едва я
Успеваю хлопнуть дверью, переполоть
Межу, приду, а ты решение меняешь.
А как доходит дело до пирушки, нос
По ветру, и митька прял. Вон из
Избушки! Несёшься так, чтоб ветер не
Догнал. Тебя не остановишь. Хоть
Заорись. - Прости. И впрямь, грешил
Без меры. Но пьяным не увидишь ты
Меня. - Опять болтаешь? Коль губа с
Дырой, вино всегда сочится будет.
Какой бы не давал зарок. - Нет.
Обещаю! - Минул срок. Рыбак встаёт
С полати, причитает. - За то, что я
Поднялся, вы печастеся , от сердца
Благодарен. - А вино? - Ему в лицо
Детишки закричали. И минул с
Лишком год. Дом – чаша расписная. И
С пирогов течёт. Рыбак не пьёт. И на
Реке рыбалит. Улов сдаёт. А деньги в
Дом несёт. Жена весёлой ходит по
Двору. Обновы на базаре покупает. На
Праздники людей сзывает. И дети
Обихожены. - Ну вот, не стыдно по
Селу ходить. А то иду, бывало,
Пристыжена, хоть завяжи глаза!
Румянец с пол лица, и голову поднять
Не смела. - Жена! Не надо в избу нам
Греха. Я умоляю. - Мой милый друг,
Тебя за всё прощаю. Что между нами
Было – позабудь. - Чего, казалось бы,
Ещё? Но скука рыбака снедает. Как не
Крути, чего-то не хватает. - Проверю,
Как же там вино? - Налил в бурдюк и,
Руки потирая, ждёт-пождёт. Явились
Скоренько детишки. И несказанно
Подивились. - Опять? Нет, показалось.
Он трезв, как стёклышко, смотри.
Улыбка на устах играет. А запах?
Тянет с бурдюка. Ты пил? - Нет, дети,
Что вы! - Да, у родни отменный нюх,
Признаться, он порядком позабавил.
Но наш герой не так и прост, иные
Прятки знает. Жена сноровистою
Рыбаку досталась, без дела ни минуты
Не сидит, юлой по дому шелудит, в
Руках заботливых любое начинание
Гормя горит. Что у печи, что у сарая.
С утра встаёт, работу примечает. И
Чисто в хате, и светло, кругом уют и
Калачи не переводятся в рыбацком
Доме. Играют мирно дети. Когда
Рыбачка мужа снаряжает, то сети
Проверяет заодно. Случается, под
Вечер сядет с краю и терпеливо
Невод залатает, а дети, наблюдая,
Подсобляют. Идиллия, и на душе
Легко. Неспешно разговоры затевают,
И кости тем перемывают, кого господь
Прибрал давно. А за окошком буря не
Стихает. Ночь надвигается. Темно.
Рыбачка мужа наставляет, желая
Угодить. Но тот не понимает, и ратует
За жизнь и за вино. - Ах, снова ты со
Змием заодно? Покоя не найти. - И
Жар свечной на стены набегает. И
Тени копошатся по углам. Чего-то
Рыщут, будто потеряли. И дети спят.
Уставшая сидит, а муж всё попрекает,
Зудой зудит, как муха налетает. Не
Выдержит и, зло ему вменяя,
Заговорит. Безжалостно слова мешая,
Схватив за горлышко початую бутыль,
Под мышку прихватив залатанные
Сети, рыбак срывается и прочь бежит.
- Куда, шальной? Постой! - Но
Затуманен взор у рыбака. Ему река
Мерещится, трепещущая рыбой. Не
Слышит он жену. Отвязывая лодку,
Решение принимает на ходу. - Оглох!
Отправиться ко дну желаешь? Там
Водяной. И он в живых не оставляет!
- Мне всё равно! Домой я не ногой! -
Ох, многие судьбой играют, в порыве
Позабыв, что дома жёны, дети. И ночь
Не ко двору. Поддав ещё на грудь,
Привольно распевая, на вёсла ходко
Налегая, в даль незнакомую плывут,
Усердием горя раскинуть дале сети. То
Загодя ундины совращают и, подливая
Масло, сердце жгут. Оно душевной
Жаждою пылает. Тогда рыбак то в
Погребке, то на реке, то с другом
Пропадает. И невдомёк, кто иссушает,
Нашёптывая льстивые слова. Они в
Сознание проникают незаметно. А в
Тишине особенно слышны. То
Шепотком прелестницы, то локотком,
То плечиком проступят соседской
Девицы осьмнадцати годков. О, знает
Он. То дьяволицы сердце искусили, и
Не стремится более к жене. Стихии
Ветра и воды влекут и сети
Расставляют. И, адски атакуя, бьют
Наверняка. Что шторм и буря, коли в
Стельку пьян? А коль не просыхает
Вовсе, то про такого говорят, что в
Нём изъян, он плохо кончит, этот
Рыболов. Но что чужое мнение значит
Для сорвиголов? Недаром пьяный
Рыбачок отчаянию товарищем слывёт.
Жена на берегу белугою ревёт. Но
Далека ладья, как ни старайся, так
Скоро он назад не поплывёт.
Расстроилась рыбачка. - Обманщик! -
Выкрикнула на бегу, метаясь, словно
Лань по берегу, бурнус в руке
Сжимая. - Тебя, я, как облупленного
Знаю! Кричи, не докричишься всё
Равно. Пока, видать, он чёрта не
Прознает, нам маяться до смерти с
Ним. Как в руку положила, что
Бутыль возьмёт, напьётся. И в лодье
Улизнёт. Ищи-свищи! Что все его
Обеты? Что зароки? Их сонмы
Насчитала я. Уж успокоилась, и
Думала, беда прошла. Но где там! Ох,
Ноша тяжела. За что жестокая судьба
Безжалостно караешь? Мне пальцев
Не хватает пометки ставить для его
Вранья. - Приходится рыбачке
Возвратиться, смирившись с тем, что
Обуяло рыбака. О, как черна ты, ночь!
Разлука тяжела. Рыбачка, кляня не в
Меру длинный язычок, за голову
Хватаясь, как больная, домой едва-
Едва бредёт. На пол бросает плат из
Бумазеи, и немо открывает рот. Она в
Отчаянии пребывает. И всё ж,
Бурнусом ноги прикрывая, валится на
Постель. Рыбак, тем временем,
Бутылку пригубляя, посмотрит за борт
– Глаз не отвести. Сплошные блики,
Огоньки летают и, нанизаясь в линию
Одну, причудливые оставляют пузыри.
Его ладья на что-то натыкаясь, чуть не
Перевернулась по пути. Он глянул, -
Мать честная! - Цепь прочная торчит.
Потянет, вытянуть не может. - Да, что
Такое, - говорит. - Цепь не простая,
Нет ей конца и края. - И справа будто
Остров проступает. Но он не обитаем.
В облаках витает. И зеленью покрыт.
Вдруг воды расступились вкруг,
Воронки тёмные торчат, как пасти
Чудищ, и змеями пронзительно шипят,
Переливаясь, и пену поверху сбирают.
На дно влекут, к русалкам зазывая.
Рыбак дивится несказанно переменам,
И, охая, прищучившись сидит, на рябь
С опаскою взирает. Наяды недалече
Показались. Нечистая их поманила из
Глубин. Кто с детства баек о русалках
Не слыхал? Тот верно знает, ундины
Потопляют рыбаков. Без счёта их на
Дне лежит речном. А кости воды
Бойко намывают. Вытаскивают то и
Дело из сетей холодны трупы, на бурю
Списывая горе вдов и матерей. Рыбак
Молчит, исполненный печали, скулит,
Смиряется. А за бортом волна бушует,
И лодью рвёт. Того гляди, перевернёт.
Сирены длани простирают, хвостами
В чешуе по зыбям бьют, скользят по
Кромке влажными перстами, и
Отступление лихо преграждают. О,
Как оне поют! Как призывают! Как,
Дьявольски с волной перемежаясь,
Пристают. И на перегонки бегут. И,
В изумрудной глади пропадая,
Хвостами волны вызывают, хохочут
Совсем рядом, а белыми зубами с себя
Речные водоросли рвут. Рыбак в
Смятении, что делать он не знает.
Наяды всё не отступают. И явно дело
Своё знают. О, как чертовски льнут к
Груди, опасно приближаясь. Как
Молоды и хороши! Власы зелёные
Расчёсывают, наги. Прелестны ласки.
Беспрерывно негу источают и за душу
Берут. А вот и Дьявол показался из
Глубин. Нечёсан и огромен. - Исполин!
Что надо? - Русалки, дочери мои. Они
На зов примчались. - Но я не звал! -
Ты пьян. Ошибки быть не может. Я
Водяной. Порос речной травой. Но
Чую за версту, чем дышишь. Русалкам
Лишку куралесить не дозволю.
Исполнят прихоти, какие пожелаешь.
И с глаз долой. Их бизнес –
Комбинация войны и спорта. Общаясь,
Сам узнаешь, коль захочешь. А коль
Раскусишь, не уйдёшь. Я в этом деле
Не ахти. Мне внешний вид не
Дозволяет. Отпугивает тех, кто на
Пути. Зато ундины пышногруды, на
Слова легки. - Я понял. И куда же мне
Идти? - Ко мне на дно. Не бойся. Там
Плохого не бывает. Наоборот. Деньгам
Не знают счёт. Там золото рассыпано
Горстями. Богатство роли не играет.
Его там не считают. Бери, что хошь.
Что под рукой найдёшь. Мне всё равно.
А дочери иного насбирают. - Ещё
Чуток, не выдержит рыбак, нырнёт за
Ними, чтоб вдосталь насладиться с
Водяными. На землю боле шагу не
Шагнёт. Но, чу! Мотает головой.
Средь многих голос слышит дорогой.
Сдержав отчаяния порыв, в смятении
Рвёт рубахи ворот, вот-вот готовый
Совершить злой переход, он чует,
Тяжким роком одурманен. И громкий
Глас с Небес взывает: - Одумайся, вот
Мой животворящий крест. Иди домой.
Живых к русалкам рыбаков не
Допускают. - И в тот же миг очнулся
Наш рыбарь, перекрестился,
Нательный крест слезою окропив,
Облобызал. Пропал тотчас и водяной,
И дьяволицы, все, до одной! - Я ж с
Нечистью якшался! А жив. - Вздохнул
Мужик, на волю свыше положился.
Недолго ждал финал. Он звук фагота
Услыхал. Забрезжила вдали картина
Небывалой красоты. И прелесть
Разлилась повсюду. Рыбак сказал: - О!
Долго же я спал! - Зевнул, бутылку за
Борт кинул, за сети потянул и вытащил
Улов. Да, видно есть на свете бог.
Заблудшие сердца он примечает.
Налёг на вёсла, к берегу причалил.
Обнял жену, поцеловал детей. И
Ничего уже к ухмылке не прибавил.
Книгочей:
А коль не ветер, подоспел бы к
Берегам? Хотя, он пьяным был, когда
Отчалил. Жену, детей покинул, но
Прихватил амбициозное желание,
Которое осуществил.
Шуйский:
Он бога вспомнил. Тот незримо рядом
Был.
Книгочей:
Ответ простой. Не пей. И бог с тобой.
Шуйский:
А коли будешь зелье потреблять, как
Знать, с кем ночь придётся коротать?