Глава-четвертая

                Мой друг храмовник.

                Глава-четвертая.

  Поняв, что сидящий рядом с ней в гардеробе бассейна почти тринадцатилетний девственный Макс, скорее жмуриться, чем просто не открывает свои глаза, из которых у него тихо текли слёзы. Что он, так, слезами, прореагировал именно на нее. На ту, кого нынче и пожалеть было некому, двенадцатилетняя не девственная добрая Селена Прекрасная сама пустила слезы жалости к самой себе, к глубоко несчастному существу, -«живому трупу» с «мертвой душой», в которую вчера лихая пара других «живых трупов» с «мертвыми душами», -Киша с Канной, мерзко откладывали свои «роковые яйца»…
  - Мато, я приехала с папой! Он в машине ждет тебя, чтобы задать интересующие его вопросы, - прошептала она тихим слезливым голоском…
  В ответ, не открывая залитых слезами глаз, Макс вновь пересмотрел в своей памяти ярчайшие кадры собственных воспоминаний. Как вчера, с ручкой от швабры, в спортивных трусах и майке, влетев за занавес школьной сцены актового зала, он немедля, атаковал «длинным колющим» копейным ударом в печень дважды второгодника пятнадцатилетнего не девственного несчастного Кишу. Кто, с приспущенными штанами нависал над замершей под ним стоя на коленях в позе жрицы Богини Любви при исполнении служебных обязанностей, доброй Селеной Прекрасной. Затем, не теряя темпа уже в следующее мгновенье, даже не спросив, а что это они тут делают, Макс ударил своим импровизированным деревянным древком копья без наконечника в грудь ненавистного трижды второгодника почти шестнадцатилетнего не девственного несчастного Канну! Не вспомнив ни о его славе неформального лидера, ни о его бандитском титуле знатного члена банды поселка Рабочего. Учитывая, что за минуту до этого, Макс сокрушительно двинул в скулу тринадцатилетнего девственного несчастного Мишка, - кандидата в члены банды поселка Рабочего. А другого «кандидата», - почти тринадцатилетнего девственного несчастного Костыля, - дружка Мишка, под шумок возникшей драки уложил другой одноклассник из шестого «А» класса, - Туря из поселка Текстильщиков. Только это уже никого не интересовало! Все эти битые члены поселка Рабочего были записаны на «боевой счет» Макса, за что теперь, другие многочлены банды этого поселка, просто обязаны были его зарезать…
  Не торопя события с неуместными в такой ситуации вопросами, на что физических сил для их произношения у Макса пока что, всё равно не было. Что он мог, только открыв мокрые глаза, на мгновенье «поднять брови». Таким образом, действом видимым только глаза в глаза, мимическим движением задать «индейский» немой вопрос своему визави: «Что происходит»? 
 - Мато! Я с осени знаю расписание твоих тренировок в бассейне. Я несколько раз тебя встречала, только не подходила к тебе, пока ты ехал в трамвае домой, а сегодня Папа настоял на встрече с тобой, —вслух и развернуто произнесла она, но он, в еще большей степени залившись слезами запоздалых раскаяний, и пошевелиться не смог.
 - Мато! Дай номерок, я вещи твои возьму из гардероба…- добавила она, не смахивая слез из своих полных горести глаз…
  Послушавшись ее, он сначала из кармашка Спортивной сумки извлек номерок, потом полотенцем обтер лицо от своих слез. Без посторонней помощи Макс переодевался бы минут пятнадцать. При участии доброй Селены Прекрасной он оделся за минуты три. В процессе чего, более-менее, пришел в себя, чтобы ненароком от бессилья и утери координации движений не свалиться с высоты собственного солидного роста акселерата…
 …Синий «Москвич» профессора Университета, - Давида Ефимовича Зимерман сиротливо стоял на пустынной утренней дороге прямо перед фасадом бассейна. Что для Макса было очень хорошо, отпадала необходимость натужено шагать триста шагов до ближайшей трамвайной остановки…
 - Здравствуй, Макс! Как ты вырос в сравнении с прошлым годом! У тебя рост взрослого парня…- приветствовал юноши могучий взрослый мужчина, для этого выйдя из своей малолитражки…   
 - Здравствуйте, Давид Ефимович…- с трудом, но произнес Макс.
- Садись в машину, поговорим…
 - Если сяду, то усну…- пробормотал юноша…
 - Тогда постоим, - согласился взрослый мужчина и задал свой главный вопрос, что привел его сюда.   
 - Ты, Макс, всё помнишь, что произошло вчера? А то Лена ничего не помнит...
 - Да! Помню всё…
 - Ты, вчера дрался? С Пекановым и Окишенным…
 - Да! Атаковал их…
 - Лена была с ними или с тобой, когда всё это с твоей атакой произошло? - был новый вопрос Давида Ефимовича. 
 - Не со мной…- сурово ответил юноша и удостоился неприязненного взгляда взрослого мужчины и разочарованного выдоха доброй Селены Прекрасной…
 - Знаешь, чем это чревато? - выдохнул Давид Ефимович.   
 - Знаю! Меня сегодня убьют…- равнодушно ответил Макс от невыносимой усталости, не испытывая при этом никаких эмоций…
 - Я не об этом! Макс? Они ее насиловали?
 - Да! Я видел, как Киша откладывал свои «роковые яйца» ей в рот…
 - Ты, это точно видел?
 - Да! Киша штаны приспустил! Потом так и валялся со спущенными штанами…- прошипел Макс… 
 - Папа! Зачем выпячивать случившееся несчастье, - взяла слово добрая Селена Прекрасная.- Переводи меня в другую школу! И забудем всё!
 - Лена? А что будет с Максом? - ответил ей ее отец… 
 - Папа! Он сам во всём виноват! Вот и переводи нас вместе в новую школу…- парировала она…   
 - Макс! Что же ты, не уберег ее? -горестно выдохнул взрослый мужчина, имея в виду полный разрыв их отношений в новом учебном году, когда Макс перестал и близко подходить к своей подруге Лене Зимерман! – Она же, так уговаривала меня, чтобы я, для учебы в пятом классе, перевел ее из «Первой» школы в вашу «Сто восьмую» школу. Чтобы только бы ей быть рядом с тобой! Она очень надеялась, что ты сможешь ее защитить…
 - Я, прошлогодней весной испугался! И сбежал от нее…- пробормотал юноша…
 - Жаль, Макс! Что ты струсил в тот момент, когда Лена, более всего нуждалась в твоей помощи…- зло поцедил взрослый мужчина, «гармоник» наделенный простой связью с «Живой Душой»…
 - Папа! И ты испугался, отказался принять мои видения из «той жизни» и оставил меня в одиночестве… —пока юноша концентрировал для ответа остатки собственных физических сил, произнесла девушка, явно заявляя, что вина за ее «истинную смерть по кельтскому поверью», случающейся с утерей девственности в нежном возрасте и прилагаемой к ней связи с «Живой Душой», с безвозвратным обращением в «живой труп» с «мертвой душой», лежит поровну, и на Максе, и на ее отце…    
 - Макс! Но, ты же, вчера не испугался…- выдохнул взрослый мужчина…
 - Я только в этот понедельник смог не испугаться! Восстать! На защиту Селены Прекрасной, чтобы злой Канна в неё не отложил свои «роковые яйца», - резко произнес Макс, окончательно израсходовав на это свои резервные остатки физических сил.
  И, если бы он не оперся на боковину малолитражки, то точно грохнулся бы со всей высоты своего уже фактически взрослого роста…
 …Через туманную пелену своего почти бессознательного состояния Макс почувствовал, как сильные руки Давида Ефимовича усаживают его на заднее сидение «Москвича», не обращая внимания на то, что он, запрограммированным действом при возвращении с тренировки, судорожно прижимает свою Спортивную сумку к груди. Неудобно завалившись на заднем сидении легковой машины, юноша моментально провалился в забытьё спасительного сна. Только по звуку работы двигателя, определяя, что они едут, останавливаются, опять едут… 
  Из всех уровней сознания оперируя исключительно решимостью «Эмоционально творческого мозга человека», принципиально не способного испытывать чувство страха, Макс и не думал сожалеть, что вчера он вступил в конфликт с многочленами банды поселка Рабочего. Наоборот, он испытывал гордость исполнителя, исполнившего полученный приказ. Доведя до конца приказ друга Юрия Крылова, - одноклассника и вундеркинда, наделенного активированной связью с «Живой Душой». Кто в роковой понедельник шестого апреля, буквально потребовал от Макса, атаковать представителя темной стороны силы, злого Канну, -«живой труп» с «мертвой душой». Ибо, чтобы быть настоящим героем, тем кто действует в интересах светлой стороны силы, нужно исполнять приказы, отданные носителями, пусть даже простой, но связи с «Живой Душой». Тогда, само бытие наполняется высоким смыслом. Вплоть до того, что, исполнитель такого приказа, наградой от высших сакральных сил, за проявленную смелость в борьбе на светлой стороне силы, награждается персональной связью с «Живой Душой». Соответственно, чтобы быть «антигероем», то есть злодеем обыкновенным, требовалось просто исполнить приказ «живого трупа» с «мертвой душой». С чем, такие исполнители сами становились «живыми трупами» с «мертвыми душами». Ведь, при исполнении всякого нечестивого приказа, отданного злодеем, несчастный персонаж гарантированно терял собственную связь с «Живой Душой», и оказывался в рядах несметного легиона бойцов темной стороны силы. При этом, истина и ложь были универсальным показателем принадлежности персонажа, к той или иной стороне. Изреченная ложь, была маркером пребывания индивидуума на темной стороне силы. Когда как объявленная истина, говорила о принадлежности персонажа к светлой стороне силы, где пребывают обладатели, даже простой, тем более, активированной связи с «Живой Душой». Поэтому в свои античные времена древнегреческий философ Гераклид и говаривал, что: «Мало сказать правду! За правду нужно бороться». А главным приемом борьбы «за правду» в нежном возрасте, было самому оставаться девственником, то есть, носителем связи с «Живой Душой». Тогда вокруг, всё устраивалось само по себе так, как оно и должно было быть. Ведь, будущее для обладателя связи с «Живой Душой» предопределенно! И такому герою остается лишь, не слыть двуного-ходящим гоминидом, а быть полноценным человеком, способным, стойко и упорно противоборствовать воли «живых трупов» с «мертвыми душами». В итоге, увидеть момент, когда, по законам детерминизма, учения о взаимосвязи и взаимной предопределенности всех явлений и процессов, его будущее наступит. А, если что-то случилось. Значит, по доктрине детерминизма, всеобщей причинности, как говорили древние философы, по закону фатализма, всё именно так и должно было получиться…
  Десятиминутной неспешной поездки частного «Москвича» Давида Ефимовича, от бассейна до улицы Беговой, где стоял Зеленый дом, хватило Максу, чтобы чуть-чуть восстановить собственные силенки необходимые, чтобы доковылять домой…
 - Макс, специально для тебя у гастронома остановился…
 …Это тебе, шоколад…- произнес взрослый мужчина, увидев севшего на сидении юношу…
 - Потому что, я солдат? - пробормотал Макс, хорошо помня это устойчивое среди детей дошкольного возраста крылатое выражение…   
 - А что в тебе солдатского? - выдохнул взрослый мужчина…
 - То, что я, как мне велено, так и дерусь! И буду драться с представителями темной стороны силы…- хмыкнул юноша…
 - Хорошо тебе, а вот Лена просит меня не вмешиваться в ваши дела! Только перевести ее и тебя, в «Первую» школу…
 - Они меня достанут дома! И зарежут! Тут! Или они меня, или я их, -произнес Макс…
  При этом, не испытывая никакого ужаса, -реакции своего «Реагирующего мозга рептилии, на то, что ему сейчас грозило. Не пытаясь обсуждать развития событий своим, «думающим словами» «Запоминающим мозгом гоминида», что теперь ему делать? Разве что, «мысля образами» своим «Эмоционально творческим мозгом человека», задавая «образ будущего» всему «этому Миру»! Где живым оставался он, -Макс, а многочлены банды поселка Рабочего, такой привилегией победителя, никак похвастаться не могли… 
  Между тем, взрослый мужчина, молча, надорвал красочную упаковку с плитки шоколада и протянул ее Максу, возвращая его в текущую реальность…    
 - Спасибо! - произнес юноша, и не подумав отказаться от такого угощения, поспешив с величайшим наслаждением откусить большой кусочек шоколадной плитки, еще и подумав, что у него есть двадцать копеек и на них в следующий раз, он сам купит себе маленькую плитку шоколада.
  Конечно же, если судьба ему позволит дожить до следующей тренировки…
 - Мато! Ты вновь вознамерился драться? - поинтересовалась добрая Селена Прекрасная…
 - Да! Ты сама говорила в прошлом году, что кто потакает злу, тот сам переходит на сторону зла! - ответил юноша, растворяя во рту маленькие ломтики шоколада…
 - Макс! И компромисса ты не приемлешь? - переспросил взрослый мужчина…
 - Да! Не приемлю! Я на сто дней опоздал восстать против зла! И зло, уже начало торжествовать вокруг меня! Лена теперь, сама на стороне зла…
 — Вот даже как! Как ты говоришь, каждый из нас испугался…
 …Ты одного! Я другого…- пробормотал взрослый мужчина…
 - Папа! Хватит вести пустые речи! Иди, занимайся своим мужским делом, - сам борись со злом…
 …Макс только драться может, - перебивая всех, встряла в разговор воинов добрая Селена Прекрасная, по своей доброте любящая только победителей…
 - Тогда, - взял слово взрослый мужчина! - Лена! Поехали. А ты, Макс, будь дома! Ты тоже нужен будешь для пояснения картины вчерашнего происшествия! Всё! Исполняем…
 …Макс! Сил хватит дойти до дома? Тут метров триста нужно пройти…
 - Хватит! У меня еще шоколадка есть! Подкреплюсь…- с солдатской бесшабашностью ответил юноша и вышел из машины…
 - Макс! Администрация школы слезно просила не портить «показатели социалистического соревнования». Но! Дело борьбы со злом! Это дело государственной важности! И наш долг исполнить это! - словно отдавая боевой приказ, самому себе проговорил взрослый мужчина, теперь явно зная, что ему делать и как это ему осуществить… 
  Так, после дождичка в четверг, весенним роковым утром девятого апреля Горького года, почти тринадцатилетний девственный Макс и зашагал со Спортивной сумкой на плече, по улице Беговой родного Большого Города. И, так на это не было у него физических сил, просто не вспоминая про то, что после вчерашней его сокрушительной атаки на членов банды поселка Рабочего, Канну, Кишу, Мишка и приписанного ему в жертвы Костыля. По всем показателям текущей реальности, жить ему оставалось всего ничего, до первой встречи с многочленами этого криминального объединения. Да и скорее всего, на его ловлю снарядят ассоциативных членов их банды, живущих в соседнем Белом доме, злых Степу и Филю.
 …Но! Как это прекрасно было, вообще, ни о чём не думать! Своим отключенным «материальным» уровнем сознания, не принимая во внимание известную аксиому взрослых людей, неоспоримой истиной заученно определявших, что, разных чудес просто не бывает! Ибо, такого: «не может быть, потому что, не может быть никогда»! А, Макс сейчас действительно ни о чём не думал, даже о том, что чудес не бывает. Словно бы, сами «высшие силы», лишили его всякой возможности своими «мысли-словами» вмешиваться в чудесный ход событий. Тем не менее…
  Чудо, как говорили древние иудеи, одно из имен Бога! Было ему явлено! На самом деле всё случилось так, как это в реальности могло случится только чудом. Как событие, произошедшее в материальном Мире, которое не могло произойти по определению! Но, вопреки всем законом «пустого естества», произошло…
 …«Очнулся» Макс, оказавшись в собственном дворе своего Зеленого дома…
  Жуткая реальность, открывшаяся на яви, оказалась страшнее любого самого ужасного сновидения, виденного им во сне! Случилось то, что и должно было случиться. Сейчас, в девятом часу утра девятого апреля Горького года, когда, космические корабли начала Космической эры, тринадцатый год как бороздили просторы открытого космоса. Макс сам воочию увидел, как во дворе его родного дома «черной тучей» сконцентрировалась страшная многочленная банда, из-за своей подчеркнутой многочисленности выглядевшей еще более страшной. Он должен был сейчас умереть! Похоже, жить ему оставалось всего несколько сотен ударов своего сердца.
  Но! На удивление! Ни грамма соответствующего гормона, вызывающего страх в его крови, физически не выделилось. И ментально, страха не было, ибо умирать за правду, пребывая на светлой стороне силы, было не страшно! Это только трусы умирает ни за что! И после смерти у них не остается ничего. Как ничего нет на темной стороне силы…
  Много всяких неприятных и страшных персонажей бесконечной пьесы жизни, с нетерпением охотника добывающих желанную дичь могли дожидаться появления почти тринадцатилетнего Макса во дворе его родного дома. И, самым неприятным в этом явлении было то, что это должны были быть сами кровожадные многочлены банды поселка Рабочего. Те, кто со вчерашнего вечера, некоторые с позавчерашнего дня, а кто и, вообще, третьи сутки к ряду, горели страстным желанием, наказать его,- Макса, за его наглое поведение и злостное неподчинение большим членам банды поселка Рабочего! Подобные вольности принципиально не прощались никому. Такой бунт обязан был быть смытым кровью нарушителя…
  По признаку того, что эта страшная банда, заполнившая дворовую беседку Зеленого дома, была подчеркнуто многочисленной, скорее всего, такое число «бойцов» привел высокопоставленный член банды сам злобный Кибич, - «человек амфибия» разновидности ОРТов, тот же, «живой труп» с «мертвой душой». Ныне явно прибывший для того, чтобы собственными руками и ногами, отменить собственное распоряжение от шестого апреля: «не трогать Гели»! Теперь злобный Кибич, чтобы другим неповадно было, несомненно, разрешал «трогать Гели», и вдоль, и поперек, всем членам своей банды, в полном соответствии с заработанными им проблемами на собственную юную попку. Чтобы с ним, куда как много больше позволившего себе, чем это ему разрешалось, было покончено раз и навсегда. Ибо он, -Гели, в нахальном порыве собственной неблагодарной наглости, решился поднять руку на членов банды подконтрольной злобному Кибичу. А такие преступления против своих друзей и приятелей, принципиально не допускала ни одна уличная банда! Гарантированная защита «своих» от «чужих», как раз и была тем связующим элементом, что заставляла молодых людей объединяться под властью своего «неформального лидера», чтобы не быть битыми лишний раз, едва только успев покинуть территорию своего родного поселка.   
  Теперь перспектива физической гибели для Макса, казалось бы, была неминуема, как гибель мирового империализма. Вся дворовая беседка под самую крышу битком была набита парнями числом дюжин пять, не меньше! И все они, хищно и настороженно озирались по сторонам, словно бы заранее определяя для себя жертву сегодняшней «охоты». В своем привычном виде, одетые так, как обычно одевали заключенных в тюрьмах, «уличная шпана» и выходила в ближайшие окрестности, чтобы обыкновенно, свести счеты со своими обидчиками. В своих зловещих черных телогрейках, черных ушанках и черных кирзовых сапогах, эти парни в своем традиционном тюремном обличье, предусмотрительно не отвыкавшие от «тюремной робы», и ничего не делая, словно «расконвоированные» в культпоходе в городскую «вольную» баню, выглядели ужасающе. Именно в таком одеянии и должны были прийти за Максом члены банды посёлка Рабочего с обоснованными претензиями к нему. А такая группировка могла позволить себе всё! Всё равно, ни в каких официальных государственных отчетах правоохранительных и политических органов власти Страны Советов, составленных по принципу «как нужно», а не «как оно есть, на самом деле», подобное явление не значилось! Значит, этого «фактически» ничего и не было, а всё происходящее было просто «миражом», не существующим «обманом зрения», - клеветой на светлую действительность Советской власти. И вот всю эту разрушительную силу этого, официально не существующего фантома, предстояло Максу испытать на себе, на своих тонких юношеских почти тринадцатилетних косточках. С отрешенным взором, человека которому уже поздно бояться, он медленно шагал по родному двору, разве что, удивляясь полнейшей пустоте в собственной голове! Полному отсутствию желаний, мыслей, эмоций. При полнейшем равнодушие ко всему происходящему, и к себе самому, то же! Словно бы, он сам по себе обратился в совершенно пустое место. А из темноты дворовой беседки, точно окуляры орудийных танковых прицелов на него нацеливались более двух десятков злых пар глаз, отслеживая его неспешное перемещение по двору Зеленого дома. Час великих испытаний для Макса пробил! Ему осталось лишь дожить свои крайние мгновенья бытия, максимально достойным образом, не более десятка ударов своего сердца…
 - Эй ты! Шкет! Иди-ка сюда... -всё-таки окрикнули Макса из «черноты», ничего хорошего не сулящим ему раздраженным голосом палача при исполнении своей кровавой службы…
 …Если он, вздумал оказаться в не счастливом для себя месте, и в явно совершенно неудачное время. То от такого приглашения отказаться было невозможно! Нужно было идти на встречу своей участи. И Макс обреченно шагнул к доверху набитой суровыми парнями в черных телогрейках дворовой беседке, по-прежнему ничего не соображая, своим «отключенным сознанием». Да и весь предыдущий ход событий говорил о том, что это именно его, назначив объектом для экзекуции, высматривали незнающие жалости кровожадные любители насилия и изнасилования…   
  Но, как бы грозно не прозвучал для него оклик, никакого чувства страха внутри себя Макс, всё равно не почувствовал. Ничуточки не зародилось в его юной душе ощущение трепета или смертельного ужаса, с понедельника у него физически не получалось бояться. Не испугавшись, скорее интуитивно, чем зрительно, Макс понял, что беседка-то набита совсем не членами банды посёлка Рабочего! Они пахли иначе! Это были бойцы банды поселка Текстильщиков, а среди них был давний приятель Макса и всех мальчишек двора Зеленого дома, -Толян! Знакомый всем им еще со времен давно прошедшего раннего детства. С тех пор много воды утекло и Толян теперь сам был весьма знатным и могущественным бандитом поселка Текстильщиков, способным руководить многочисленной бандой настоящих головорезов в черных телогрейках... 
 - Что нужно? - дойдя до доверху набитой суровыми парнями в черных телогрейках дворовой беседки, по-прежнему ничего не соображая, панибратски поинтересовался Макс…
  Демонстративно облегченно выдыхая, словно разведчик военной поры, нарвавшийся на неожиданную засаду, а когда уже успел попрощаться со своей героической жизнью. Вдруг увидев, что: в «секрете-то», свои! Значит! Срок собственной кончины снова отодвигается по усмотрению судьбы на не определенный срок. Но! Не всё было так просто, как это показалось Максу. От его наглости, - «пленника», «живого-мертвого», «ходячего мертвеца». «Раба», которому «коптить небо» осталось «всего-ничего». Вся банда немедленно резко и агрессивно встрепенулась, как от прогремевшей боевой команды и ответ от них был соответствующим ситуации…
  - В морду, тебе дать… - был обескураживающий ответ на глупый «привет» Макса…
  Толян явно не узнал его! Слишком стремительно изменился Макс за прошедшие полгода, из полутораметрового мальчика превратившись в высокого, под «шесть футов» юношу-акселерата…
  Тут же, осознание реальности вернулось Максу. Моментально определившись с намереньями присутствующих, без всяких сомнений, уже изготовившихся начать бить его! Причем, бить немедленно, прямо в беседке его родного двора, чтобы в «той жизни», в следующий раз, был учтивее. И разряжая эскалацию потенциала напряженности, Макс поспешил демонстративно обиженным голосом идентифицировать самого себя…
 - Толян! Ты что? Это же я! Макс… - произнес юноша со спешной расторопностью, что и спасло его, сохранив в целости и сохранности его молодые, еще тоненькие косточки подростка…
 - О! Макс! Это ты? Ну, ты даешь! Еще осенью вместе с кепкой не выше метра был! А сейчас! Парень! - больше оправдываясь перед своими боевыми соратниками, чем перед Максом облегченно выдохнул грозный Толян, сам успевший огрубеть почти до неузнаваемости.
 - Надо же! На ловца и зверь бежит! Это и есть тот Макс, о котором говорил наш Туря? Хорошо, вы пацаны, с поселковыми из Рабочего схлестнулись! Теперь есть предлог! Бодаться с их бандой… - проговорил загадочную фразу другой парень банды поселка Текстильщиков.
  Кто, в текущем «Веке пара и электричества» говорил выражениями прошлого века, -«Века стали и угля». И выглядел он настоящим пиратом из давно прошедшего, позапрошлого «бунтующего» «Века дуба и чугуна». Всем своим видом. И всей манерой поведения! Этот парень походил на злого Канну. И он был тем же «живым трупом» с «мертвой душой», морально всегда готовым сексуально атаковать, чтобы изнасиловать «всё, что шевелится»! И даже то, что уже и шевелиться перестало. Или даже никогда не шевелилось. Его мораль, позволяло ему это. Ведь он, пребывая на темной стороне силы, априори был существом абсолютно аморальным…
 - Дым! Это он, Макс, -Гелий! Говорил же вам, что он живет в Зеленом доме! Тут они все такие, идейные… - обращаясь к своему члену банды, более всего похожего на «пирата», произнес, все-таки, на человека еще похожий, сам Толян, - авторитет банды, так же, «обитатель» темной стороны силы, не имевший установленных «рамок поведения», что врожденным чувством пребывает в носителях связи с «Живой Душой», пребывающих на светлой стороне силы…
  Похоже, имя Макса, по уличному прозвищу, -Гели, у парней банды поселка Текстильщиков было на слуху, и тут они были, и себя показать, и на него посмотреть.
 - Нет! Лихой шкет! Так двинул Кише, что тот в больничке оказался! Так им всем, нужно головы оторвать, к едрёной фене! Нам в банде такой огурец-оголец не помешает… - засмеялся с радостью пирата увидевшего погибель врага своего, злосчастный злой Дым, и замогильной жутью повеяло под крышей дворовой беседки…
 - Нет, что там, какой-то вонючий Кишка, битый вместе с Канной! Вован, только успел сказать, что пошел в Зеленый дом бить Гели, как так и подох в сточной канаве! Тишка вчера, после разговора с Гели, до вечера в погребе просидел… - проговорил еще один из бандитов…   
 - Макс! Кибич снял с тебя «пригрев»! Поселковые, из Рабочего, придут «давить» тебя всей своей бандой! Но ты не дрейф…
 …Смело вызывай любого из них, от имени нашей колоды на стык: «один на один»…
 …Да, мы тоже подойдем к твоей школе! Одного тебя не оставим… - заговорил Толян, о застарелых криминальных трениях своей банды, с бандой поселка Рабочего…
 - Нет, мы сами давно хотели дать им звезды! Да всё повода, как-то не находилось! Дать «звезды»! А тут ты встрял! Растормошил муравейник! Вована убил! Тишку с Кибичем напугал! Будет нам, чем заняться! За что банду поселка Рабочего погонять! Потом, бабешек их подавить… - радостно засмеялся злой Дим, смехом пирата по прозвищу «Черный Потрошитель»…
  Максу даже жалко стало несчастных юных жителей поселка Рабочего, если на них принялся «точить зубы» такой ужасный «пират» как злой Дым, из страшной банды поселка Текстильщиков. Но, совсем не жалко было злобного Кибича, владельца на этот момент времени самой красавицы злой Людон Незабвенной! Только вот увидеть ее в кровавых лапах злого Дыма, -«Черного Потрошителя», о чем как будущий победитель, тот уже мечтал, Максу было невыносимо больно. Так, что голова его, действительно пошла кругом…
 - Ладно, Толян! До встречи! Пойду я собираться в школу, вчера дрался! Наверное, и сегодня придется драться… - устало произнес Макс, от происходящего пребывая в «плывущем» состоянии…
  И это было совсем «не головокружение от успехов». Более не желая оставаться рядом с парнями «пиратского» вида, с которыми ему «выпало дружить». С головокружением, может быть от того, что жив остался. Может оттого, что собственным «спинным мозгом» он почувствовал, что его проблемы на этом эпизоде бесконечной пьесы жизни не закончились, а приняли ещё больший драматичный оборот. С отрешенным видом, и опять, без единой мысли в голове, Макс зашагал к себе домой, желая лишь одного, поспать бы спокойно, хоть пять минут физического времени.
 …Но, только он появился у себя дома, будучи неспособным более ни о чем думать, фактически оставаясь лишенным возможности рационально мыслить. Как-то, успев скинуть верхнюю одежду и вывалить в ванной свои мокрые вещи из Спортивной сумки. Еще, сумев снять брючки и оставшись в свитере, просто свалиться в своей комнате в постель. Чтобы забыться в глубоком сне без всяких сновидений и мыслей…
 …Как громким звуком, точно взрывом в утренней тиши, раздался требовательный звонок над дверью. Первой его мыслью было, что: «прошло всего пять минут, а его уже разбудили»! Но, на самом деле всё было не так, как это было в реальности! По Солнцу, сверкавшему яркими бликами на подоконнике, Максу собственного ума хватило, чтобы понять, что он свои два часа восстанавливающего сна от судьбы всё же получил. По этому факту, следовало, что был двенадцатый час. И звеневший над дверью звонок требовал от него новой серии приключений… 
  Родная Бабка Макса среагировала на звеневший звонок в полном соответствии со своим извечным образом мысли, то есть, просто никак! Даже не пошевелившись лежа в собственной комнате, чтобы ее внучку не перепало лишних шестидесяти секунд восстанавливающего сна после тяжеленой тренировки. Ибо по ее пониманию типичного эгоиста, весь Мир существовал лишь для ее собственного удовольствия. Личные ценности ее жизнедеятельности были выстроены абсолютным приоритете ее своекорыстных собственных интересов и потребностей, при полном равнодушии к интересам других людей и социальных групп. Такими были «прямые рефлексы» всякого гоминида в сознании которого главенствует «Реагирующий мозг рептилии». Следствием чего, все дикие гоминиды Земли, и их полные ментальные аналоги, - «живые трупы» с «мертвыми душами», были до крайней степени естественно эгоистичны, и просто бесчеловечны. Впрочем, сейчас у Бабки было законное оправдание, четверг у нее был «банный день». А после посещения общественной бани с парной, злая Бабка могла пролежать в блаженной неге «претворившись уснувшей» до самого вечера, чтобы только потом, начать хождения по кухне. И теперь злая Бабка, вернувшейся домой из бани с «шестичасового пара», старательно изображала из себя полностью ослабевшую старушку, обессилено лежащей за закрытой дверью своей комнаты, предоставляя почти тринадцатилетнему внучку решать собственные насущные проблемы самостоятельно. Даже, если бы ее внучок, проспал время сборов на занятия, то Бабка его не разбудила бы, обеспечив ему гарантированное опоздание в школу, словно бы его в ее жизни не существовало. Так что, как бы после возвращения из бассейна Макс крепко не спал, злая Бабка еще крепче держалась за свое право отдыхать и со своей кровати подниматься не собиралась. И если звенел звонок, то значит, он, а не она, и должен был вставать и идти открывать дверь. Пришлось Максу вынужденно подниматься самому. И ничего не думая о проблемах взаимоотношения с эгоистами, да и вообще еще ни о чём не думая, он открыл дверь. А на пороге, источая гнев гормональной агрессией против своего «любимого», с грозным видом обманутой жены, во всей своей красоте, стояла его одноклассница, - тринадцатилетняя девственная Таня Хава. И едва увидев заспанного Макса со спокойным лицом, не успев переступить порога, не сказав ни единого слова, она просто задохнулась от гнева невыносимой обиды.
 - Нет! Макс! Что же ты, вчера натворил! Вся школа, как с ума сошла! Мне от этого плохо стало! Тебя обвиняют во всём! Я всю ночь проплакала! Это всё против тебя подстроила твоя Лена Зимерман! Это она через Канну, велела Олве с Молвой приставать к тебе с непристойными предложениями! Если бы не я! Они бы к тебе присосались! - с порога, с трудом выговорила девственно-чистая девушка с портфелем, от невыносимой обиды, не имеющая сил говорить далее…
  Более того, скорее всего, своим маленьким девичьим сердечком, без всяких рациональных пояснений она чувствовала, с кем это утром был ее Макс! На этот счет женская интуиция была великолепной разоблачительницею неверных женихов. Да и видела она, как вокруг него все прошедшие дни этой недели вились не девственные девицы. И это все были, все те же членоротые персонажи: Лена Зимерман, Олва, Молва и Людон. Все они, «живые трупы» с «мертвыми душами», преследовали его со своими похотливыми целями, а он с ними самонадеянно общался…
 - Таня! Я сейчас был на тренировке в бассейне! Потом! Пришел домой…- успел Макс бесхитростно высказать истинную правду, пропуская подружку в прихожую, одновременно с этим действием забирая из рук девочки портфель и помогая ей избавиться от демисезонного пальто…
  Ответом на эту частичную правду, Максу прилетела хорошая оплеуха, словно бы заранее приготовленные для такого случая. Если он вчера получил от нее «первую» по счету пощечину, что означало: «так больше не делай»! В частности, всегда подчиняйся ей! То эта вторая ее плюха, означавшая: «это последнее предупреждение»! Предупреждала его, чтобы он даже не думал приближаться к не девственным девицам. Иначе, его ждала третья пощечина, означавшая: «катись ты, куда подальше и более ко мне не подходи»…   
  А такой эпизод бесконечной пьесы жизни, да еще с таким драматичным звуковым наполнением, злая Бабка никак не могла пропустить без своего внимания. Прекратив свое состояние недвижного блаженства в полудреме, она, моментально выскочив из своей комнаты, возникла у прихожей, от перевозбуждения ожидания зрелища буквально с высунутым языком. Разве что, для большего реализма, не забыв прихватить с собой свой традиционный чайничек. Так и злая Бабка включилась в действо третьим участником событий. И сразу же, недовольно поморщившись, оттого что девушка просто стояла, а не вцепилась диким зверем своими коготками в лицо «коварного изменщика». А он, - мальчишка! Лишь виновато стоял перед девочкой школьной форме и в пионерском галстуке. И это вместо того, чтобы в соответствии с драматургией жанра осыпать её «заслуженными» проклятиями. Еще и попутно отвешивая ей тяжеленые оплеухи! Чтобы, когда на это появилась бы более веская причина, вообще ее прибить насмерть… 
  До наступления эпохи телевизионных «мыльных опер» местного пошиба, оставалось прожить ещё «полжизни», целую четверть века. И только потом, на деньги спонсоров заинтересованных в скрытой рекламе собственных товаров, начнется финансирование постановок с эффектом «замочной скважины». Когда за жизнью экранных знакомых можно будет наблюдать с комфортом! Поколению Бабки Макса этого счастья не досталось! Их удел был подглядывать в настоящие замочные скважины дверей. А жизнедеятельность молодых людей для Бабки была весьма занимательным явлением, но совершенно не доступной для ее подглядывания, следствием чего и непонятна, как жизнь загадочных марсиан для астрономов двадцатого века. Никак не хватало Бабке впечатлений для полного счастья спокойного пенсионного бытия. «Жажда подглядывания» у нее была столь непреодолимо мощной, что ничего не могло остановить её в стремлении наблюдать за молодыми людьми в их естественных условиях. Этого от нее требовала, - страсть к подглядыванию за чужой жизнью. Что было еще одним из проявлений свойств поведения гоминид Земли. Не способными утерпеть, чтобы не осуществить деяния, которое «безусловно, нельзя делать»! Но которое «столь желанно», что на этом основании становится «разрешенным». Ибо для «живого трупа» с «мертвой душой»: «если нельзя, но уж очень сильно хочется, то можно»! Не удовлетворив своего любопытства, злая Бабка ни то, что не могла жить спокойно, она не могла даже дышать. По-своему «житейскому опыту», чувствуя напряженность ситуации, она понимала простую интригу, что ее внучек, едва успел договориться «дружить» с одной девочкой, как тут же увлекся другой девицей! Всё знала злая Бабка из опыта своей бурной юности, к кому предпочитали сбегать «созревшие» юнцы. Знала она и чем именно их привлекают не девственные девицы. Во все времена, всегда готовые заняться любым видом подросткового секса, если кто придет к ним с этим незамысловатым предложением. Но, измельчал народец на Бабкином веку! Когда как, во времена её молодости, страсти молодых людей никогда не были такими «пресными». Тогда, в прошлом, без всякой «современной» разумности, страсти кипели вулканом настоящего Кракатау. Отчего «никому мало не казалось»! И впечатлений хватало всем вокруг. В том числе и благодарным зрителям. А вот сейчас внучек явно не желал порадовать ее, - свою родную Бабку острыми впечатлениями. Страсть, как любящую подглядывать, особенно за интимными моментами жизни молодых людей…
 - Ах ты, охальник! Почто, девочку обидел? - с удовольствием попробовала злая Бабка влезть в дела поколения «внучков»…
 - Таня, пошли в мою комнату, там можно поговорить спокойно… - решительно заявил Макс, даже, не подумав вступать полемику со своей злой Бабкой, носителем «мертвой души», ни в чем особо не нуждавшейся, кроме, разве что, некоторого количества пикантных зрелищ…
- Эх, молодежь! Да разве мы так любили? Мы так любили, что целые деревни дотла сгорали! А если кто изменял! То, пока костей ему не переломают! Никто в окрест, не успокаивался…- мечтательно выдохнула злая Бабка, проводив кислым взглядом внучка и девушку, скрывшихся за дверями «детской» комнаты.
  Далее Максу, уже и без посторонних глаз, нужно было терпеть все тяготы персонажа бесконечной пьесы жизни, от кого требовали в конце концов, всё же определиться с тем, а с кем ему нужно дружить, сроком на весь Мир. В собственной комнате, ему, -почти тринадцатилетнему юноше, нужно было мужественно и стойко дотерпеть до тех пор, пока Таня Хава, наконец-то успокоившись, перестанет изнывать желанием пристукнуть его чем-либо тяжелым по голове. Для этого ей, неожиданно для самой себя, пришлось достаточно долго пробыть в его нежных объятиях. В чем он ничего зазорного не видел, давно привыкнув к такому вольному обращении с крепконогими девочками на репетициях хореографического ансамбля Дворца Культуры «Органик». Где, такие объятия прелестных танцовщиц были, само собою разумеющимся делом…
  Только чуть успокоившись, отложив на потом, подвешивание ему оставшейся в распоряжении их пары, ее последней «третьей оплеухи», Таня Хава пояснила Максу суть своих претензий…
 - Нет, Макс! У тебя есть я! Но ты посмел вчера бежать! Чтобы отдавать свою жизнь за другую! Да еще за ту, для кого «любовь-морковь»? - наконец-то смогла произнести она то, что хотела, но, с самого утра этого рокового четверга, никак не могла объявить… 
  Этими словами, связывая в тугой узел конфликта, не «развязываемый» в нежном возрасте. От чего, пока еще в своем «относительно безоблачном» настоящем, в котором его могли зарезать уже минут через шестьдесят, Максу даже жалко стало Таню снежно нежную. Да и знал он о том, что, как говорили древнеримские гладиаторы, что человеческие отношения допускают всё что угодно, но когда нет любви к человеку, то это просто пошлость! На то пошло, ведь он был носителем собственной активированной связи с «Живой Душой», то есть, альтруистом, кому эгоисты товарищами не были. А слово альтруизм, происходит от латинского «другой». То это и было показателем человеческих черт присущих индивидуумам уверенным, что они рождены, чтобы служить на благо других людей! Нравственный принцип альтруиста требовал бескорыстных действий, направленных на благо и удовлетворение интересов других людей. Что ярко иллюстрирует именно человеческую способность полноценного человека, доступную исключительно только обладателю «Живой Души»: жертвовать собственной выгодой ради блага других людей. Что для обладателей «мертвой души», как это присуще гоминидам, озабоченным лишь вопросами собственного потребления, проблемы альтруизма смешны, абсолютной нелепостью полного отсутствия личной выгоды. Об этом явлении взаимоотношений в начале двадцатого века и говорил писатель Чехов: «Я не верю в партии! Я верю в типажи людей…
  При этом Макс откровенно пользовался преимуществом вундеркинда, наделенного собственной активированной связью с «Живой Душой», над представителем гармоник, с их простой связью с «Живой Душой». И с высоты способности к «любви вечности», не стал уточнять словами вслух то, что Таня Хава собиралась «любовью-кровью» повторить судьбу своей Мамы, - Вероники Суховой. Кто, по подсказке отца своего, старшины курсантской роты Сухова, не дожидаясь милости у природы, когда к ней придет хороший жених, сама как умная девушка воспитала себе будущего отличного мужа. Всё началось с того, что она по «пионерскому поручению», взяла шефство над Васькой Хава, чтобы тот «делал уроки». И Васька, ради «дружбы» с ней, уроки делал! Да так он увлекся этим делом. Что связь с «Живой Души» Вероники Суховой, стала им одной на двоих! Более того, ради своей Вероники, Васька готов был «свернуть горы»! А учится в школе на «пятерки», так вообще, было сущим пустяком! И всё у Вероники Суховой получилось, потому что, в своем детстве она «упорно хранила» собственную девственность. Так, как это ей внушили её родители. Ни разу не поцеловавшись в школьной и курсантской юности, они отдали себя друг другу, вместе со своей девственностью, в первую брачную ночь! От чего родилась настоящая снегурочка, -Таня снежно нежная, буквально, гений чистой красоты. И так сильно Вероника, и Василий любили друг друга, «любовью-кровью», что сам Мир им стал не нужен! Это добром на Земле никак не могло закончиться! И Вася Хава сгорел в танке лейтенантом. Таким образом, частная жизнь отдельных индивидуумов круто пересеклась с линией развития исторических процессов. Когда, «в борьбе с колониализмом», осуществляемой при помощи военного потенциала СССР, в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году Египет объявил о национализации Суэцкого канала. Что Англия одобрить никак не могла. Начав боевые действия против Египта. Контрдействием противодействия СССР, Англия инспирировала «Венгерский мятеж», с обещанием, восставшим всяческой поддержки, вплоть до вооруженной атаки рубежей СССР. И этот мятеж без пролития крови не обошелся! В «Великой гражданской войне двадцатого века», в венгерских событиях ноября пятьдесят шестого года. были эпизоды знаменитые сожженными вместе с экипажами советских танков. Много еще было «венгерских ветеранов» научившихся жечь «тридцатьчетверки» на Сталинградских и Воронежских полях, воюя на стороне Гитлеровской Германии.
  Потом, ничего подобного испытанной «любовью-крови», при всей своей красоте и доброте от других ухажеров Вероника получить не смогла. Все они были только тенью её прежнего восприятия любимого! Итогом, она проживала свою цветущую женскую красоту в полном одиночестве...
  Теперь Дед Сухов, учил этому житейскому приему свою внучку, требуя от нее, из того, что было, тихой сапой, как называли старинные саперы бесшумные саперные работы, с ведением подкопа под вражеские укрепления для заложения пороховой мины, слепить себе будущего мужа с заранее заданными параметрами. И Макс, выбранный Таней Хава для этой роли, должен был повторить судьбу ее отца. Для начала, реализации «любви-крови», он обязан был под ее присмотром, начать учиться хорошо, чтобы потом стать советским офицером с хорошим денежным довольствием. Но, вместо этого, чтобы продолжать продвижение к определенной ею для него цели. Он вчера полез в драку! За что его сегодня уже из школы исключили.    
 - Таня! Я исполнял свой воинский долг… - заговорил Макс, - И вчера я защитил светлую сторону силы, атакуя Канну и Кишу. Я не могу стоять в стороне, когда лютуют нечестивцы…
 - Макс! Но тебя же! Убьют… - простонала она…
 - Может! Убьют! Может, нет! Но я обязан исполнять полученный приказ, - атаковать нечестивых…
 - Макс! Тебе никто не приказывал защищать Лену Зимерман…
 …Ведь, у тебя есть я! - укоризненно добавила она, с уровня своего понимания «любви-крови».
 - Таня, я сам себе приказал! Да и нельзя не исполнять полученного высшего приказа… - произнес юноша, отвечая не «заученными словами» в пределе «словарного запаса» от «Запоминающего мозга гоминида», а опираясь на решимость «Эмоционально творческого мозга человека» мыслящего образами и ведающего силу «любви-вечности»…
 - Макс! А как же, я? - простонала юная девушка тринадцати годков отроду…
 - Физическое, - физическому! Сакральное, - сакральному…
 …Усомнившись! Твой Папа! И приказа не выполнил, перестал бороться с нечистью. И домой к тебе, и к Маме твоей, он не вернулся! Так что, Таня, привыкай к мысли, что нельзя меня корить, за исполнение полученного мною высшего приказа! Что, и для тебя это будет много лучше! Значит, договорились, дома я подчиняюсь тебе! Вне домашних стен, ты подчиняешься моему решению… - прошептал он, зная, что ее отец сгорел в танке лейтенантом за три месяца до ее рождения…
 - Но! Это как-то не по-человечески...- как апологет «любви-крови», возразила она ему…
 - Таня! Может к концу своей «этой жизни», мы и узнаем, что «по-человечески», что «не по-человечески»? Я высказал свое мнение, а тебе его нужно принять… - добавил он…
 - Макс! Ты Гений! Я согласна с тем, что ты говоришь! Ты подчиняешься мне дома! Я подчиняюсь тебе вне дома! Но, пожалуйста, не бегай больше за Леной Зимерман… - прошептала Таня снежно нежная о той, без кого, уже казалось, что ничего не могло произойти в этой реальности…
  Ибо, чтобы не случалось с Максом, в этом всегда оказывалась замешанной Селена Прекрасная, «живой труп» с «мертвой душой» и любительница «любовь-моркови», что теперь она старательно грызла уже на протяжении почти ста дней после завершения ее детства, уходящего вместе с физической утерей девственности в нежном возрасте. С чем и случается сакральный «поворот налево», с потерей самой себя по старинной присказке. Только вот, едва он успел вспомнить о существовании несчастной двенадцатилетней не девственной доброй Селены Прекрасной, как внутри его проявились рефлексы сурового самца гоминида, и его гормональное реагирование стало сугубо андрогинным, много чего резкого и грубого побуждающее его сотворить. Например, быть беспощадным, злым, и неумолимым в межличностных отношениях. Хотя, глядя на тринадцатилетнюю девственную Таню Хава, это же андрогинное реагирование, одновременно потребовало от почти тринадцатилетнего девственного Макса, быть самоотверженным, точно родитель. Кто, силой «любовь-крови», готов пожертвовать собственной жизнью. Да и, мало ли какие у него были свои личные планы. В первую очередь он, как носитель большого объема андрогенов, должен был обеспечить существование своей маленькой подзащитной. Пусть даже его подопечная была старше его на целый календарный месяц. Теперь он, жизнь нежного существа, пребывающего под его защитой, рефлекторно считал важнее своей собственной. Таковыми были врожденные свойства «бледнолицего» юноши, в нежном возрасте избежавшего участи быть превращенным в мерзкий «живой труп» с «мертвой душой». Что и объясняло многие «не объяснимые», но очень благородные поступки полноценных мужчин, - «гармоник», в минуту роковые, без колебаний, собственной гибелью, обеспечивая жизнь тех, кого они любят! Причем, любят больше самой своей жизни, смысл собственной жизни, как альтруиста, видя в жизни своих любимых, «полноценное» мироощущение обладателя связи с «Живой Душой», никак не позволяло поступать по-другому…
 - Таня! Ты для меня, важнее, чем я сам для себя! Я готов подчиняться твоим доводам, когда мы в стенах дома своего…- неуклюже пробормотал юноша, ничего кроме всё объемлющей покровительственно родительской гормональной нежности к своей красавице, не испытывая…
  И очень даже властным стал девичий взгляд Тани Хава, в котором была весьма суровая процептивность, - способность, реагированием по команде своих андрогенов, навязать своему любимому собственную железную волю. На что, ее партнеру лучше было заранее реагировать посцептивно, - эстрогенами, делая всё, чтобы стать с ней гармоничной парой…
 - Нет! Макс! Скажи это по-другому! - потребовала свои собственные девичьи гарантии Таня снежно нежная, посмотрев в его юношеские глаза, уже никак девочка, а как настоящая женщина, - хранительницы устоев «любовь-крови»…
  Чем она несказанно обескуражила Макса. Ведь от него требовали признания в любви, точнее, в «любви-крови». На признание в чувстве, на которое по возрасту, он ещё не имел прав! На выражение этой мысли «по-другому» нужно было иметь развитие взрослого мужчины, благочестиво дожившего до своего «второго возраста»! Максу до этого нужно было прожить еще с десяток лет…
- Да! Скажу! Через десять лет! Сохранив свою девственность и став старшим лейтенантом! Пока право на это не имею…- твердо объявил он…
 …И вспомнив, как недавним воскресным утром ярких весенних каникул, пятого апреля Горького года, Мама Тани снежно нежной, - Вероника Хава, взрослая женщина, красивая, как воплощение воплоти античной Богини, обещала Максу. Что, пока он сам будет оставаться девственником, с ним самим ничего не случится. И вообще: всё, что пожелает девственник, всё сбывается! И он, - Макс принял эти условие бытия. А теперь, для того чтобы Таня Хава его понимала, ее следовало возвысить до уровня пребывания в «любви-вечности», а не ему самому опускаться к доступной ей «любви-крови». Тем более, не начать целовать ее везде, с чем безвозвратно и скатиться с ней на пару в пресловутую «ловчею яму», с приманкой в виде «любовь-моркови», где оказывалось большинство парочек юных любовников, не переросших девственниками свой нежный возраст…
 - Нет! Макс! И это всё? Что ты можешь сказать? И тебе не стыдно это говорить мне? Я готова отдать тебе всю свою жизнь, а ты поблагодарить за это не можешь простыми словами…- укоризненно произнесла тринадцатилетняя девочка, надеясь заставить почти тринадцатилетнего юношу почувствовать себя виноватым перед ней во всём и на всегда…
 - Да! Таня! Мы с тобой уже договорились, что будем дружить на весь Мир. Я сделаю, всё так, как должно быть! Я для тебя сохраню свою девственность, ты останешься девственницей для меня…  - не отводя своих зеленых глаз от голубеньких кукольных глаз Тани снежно нежной, вышел с собственными предложениями Макс, подтвердив свой выбор именно в ее пользу, и то, что отступать от своего решения: дружить с ней «на весь Мир», он и не думает…
 - Нет! Макс! Это же, сколько еще нам ждать? Столько? Сколько мы уже прожили! Пусть будет так! Только, ты теперь, будешь всё делать так, как я тебе буду говорить! Для нашего общего блага! Теперь ты всегда будешь слушаться меня, хотя бы дома, и делать то, что нам обоим нужно! Теперь ты будешь нашим обеспечением! Это не то, что, всё что, есть у тебя, будет моим! Ты сам, со своей судьбой, будешь моим! Мне Мама говорила, как лучше всего делать себе собственного мужа! Его нужно воспитать самой! Пока он ещё может слушаться! Она сказала, что самые лучшие мужья получаются из одноклассников! Если они, конечно, слушаются девочку и всё делают, как она скажет, а не своевольничают по собственной похотливой мужской прихоти…- выдохнула она.
  Старательно пояснив Максу вполне определенную и предсказуемую картину его собственного будущего, ясного и ровного точно бильярдный стол, не имеющей никакой интриги, при бесконечном продолжении жизни со своим родным существом в «любви-крови», так, как это принято у гармоник с простой связью с «Живой Душой». Что было совсем не плохо, особенно на фоне бытия, способных только на «любовь-морковь» «живых трупов» с «мертвыми душами». Только вот, не всё просто было с Максом, теперь ставшим вундеркиндом, наделенным активированной связью с «Живой Душой» и способным к «любви-вечности». Что, кроме чувства недоумения в простых людях, ничего другого вызвать никак не могло. Так что об этом явлении, просто девочке с простой связью с «Живой Душой», лучше было, ничего не говорить всуе о великом таинстве человеческой сути.
 - Да! Таня! Всё правильно! Мне твоя Мама, недавно сказала, что только у девственников сбываются все мечты! Я с ней полностью согласен. Вот, я и знаю это! И ты это должна принять, как безотлагательное правило! Что мы еще десять лет с тобой даже целоваться не будем! Стану старшим лейтенантом! Поцелуемся! Иначе мне и тебе, просто не выжить! Тебе тоже… - объявил Макс и задал столь невообразимо высокую планку взаимоотношений в складывающейся их паре, что Таню снежно нежную оторопь взяла…
 - Макс? И ты? Не станешь, лезь ко мне с пошлыми «ощупываниями» моих бедер, и примитивными поцелуями? - удивленно произнесла она…
 - Не буду! Через десять лет, полезу…- хмыкнул он…
 - Макс! Мне Дед говорил! Чтобы зубки были целыми, лучше не целоваться с парнями! Особенно с разными бабниками. Я сама хотела тебя предупредить, что пока целоваться не будем…
 - Таня! Видишь! Мы мыслим одинаково! И это очень радует! У нас до старости будут целыми зубки…- с облегчением выдохнул Макс, принуждая Таню Хава, мило улыбнуться…
  Он добился своего! Всё точно так, как заповедовал древнегреческий философ Платон, говоривший: «Я никого ничему не могу научить! Я могу только научить думать».
  За час до начала школьных занятий, даже если ему вчера запретили приходить в свою родную школу, Макс в интересах Тани снежно нежной, совершенно не блиставшей, ни в математике, ни в каких других школьных науках, чтобы сжечь остаток времени занялся домашним заданием, сначала по словесности потом по заумному предмету, - алгебре. Оформив решения задачи в собственной тетради и великодушно позволив своей подружке, - натуральной блондинке, списать оформленное решение. Времени и желания вникать в суть способа решений математических задач, у неё не было. Да и ему этого не хотелось, слишком красивой девушкой была она, чтобы ей ещё быть и умной. Её жизненное предназначение было совершенно в иной плоскости и точно не пересекавшееся с точными науками никоим образом. Решение физических, финансовых, математических и политических проблем она, как царствующая царица оставляла на усмотрение своих подданных, на мужчин, преданно вертящихся перед ней. А пока, после чудовищной по нагрузке сдвоенной тренировки, рядом со «вкусно пахнущей» по настоящему красивой одноклассницей, Макс ничего не имел желаниями своего «Реагирующего мозга рептилии». Зато упорно, намерениями своего «Запоминающего мозга гоминида» лихо делал уроки, ресурсы решимости «Эмоционально творческого мозга человека» направив на рассмотрение ситуации со стороны «образными видениями», где он с Таней снежно нежной и завтрашним днем будет живым и здоровеньким…
  Напряженное ожидание дальнейших развитий событий с разрешением кризисных отношений с многочленами банды поселка Рабочего, умноженное на смущение тринадцатилетней девственной Тани Хава, в еще не привычной ей квартире обитания почти тринадцатилетнего девственного Макса, принудило молодых людей пойти в школу пораньше. Да и слишком навязчивым было соседство Бабки, в присутствии рядом с ее внучком красивой как снегурочка девочки, тут же и забывшей, что в четверг после баньки, ей положено отдыхать лежа, захоронившись на своей кровати. Вместо этого всё бегавшей из кухни в свою комнату и обратно с чайничком в руках. Что и подтолкнуло молодых людей раньше времени уйти из Зеленого дома. Чтобы, попытаться спокойно пообедать в школьной столовой, без докучливого мелькания на кухне с чайником в руках злой Бабки, от своей злобы вполне способной и упасть на внучка сверху с полным чайником кипятка...
  Помня о своей вчерашней сокрушительной атаки на Сашка с Мишком, и Канну с Кишей, за что его окончательно исключили из школы, Макс вместо портфеля загрузил парочкой дежурных тетрадей свою Спортивную сумку, туда отправив, и мешочек со второй обовью. Одел курточку полегче, ботинки потяжелее, а главное, не забыл вооружиться черенком от швабры, чем он так умело вчера орудовал штык боем, на школьной сцене актового зала поразив до потери боеспособности, сначала Кишу, потом Канну. Так и шагнув вперед за новыми приключениями вместе с Таней Хава и со Спортивной сумкой на левом плече, с изящным, но крепким древком в правой руке. Под апрельским полуденным солнцем, со своей подружкой под ручку, он снова ощутил весь трагизм их бесперспективного положения. Даже если пока еще ничего не происходило, и они только шагали в сторону школы. Всё равно, явственно тяжела была сама атмосфера проистекающей реальности. Так, словно бы все их осуществляемые действа происходили в фильме ужасов, где ужасы были неотъемлемой частью самой реальности. Только вот, вслух констатировать факт скорой его неизбежной тяжелой драки, предвестником чего была очень плохая примета, - его под ручку держала Таня Хава, а это было много ближе тех пресловутых двух метров, по пересечению которых Макс автоматически, гарантированно, от кого-либо, получал свои причитающиеся ему тумаки. А если тумаки ему не подвешивались сразу, то ясно было, что неприятности «набирали силу», чтобы обрушиться на него с утроенной массой. Сейчас, прекрасным ярким солнечным весенним днем девятого апреля Горького года, Макс с Таней Хава, в напряженном молчании дошли до школы, никого из страшных персонажей бесконечной пьесе жизни по дороге так и не встретив. Улица словно вымерла. И школьный двор, и вестибюль школы, как никогда, на удивление, были пустынны. Словно бы на календаре был не полноправный будничный рабочий день, а продолжались каникулы. Как перед бурей в воздухе витал запах невероятного напряжения скоро ожидаемой беды, заставляющей всю «мелкую живность», точно мышей перед нашествием хищников, попрятаться по норкам. Буквально, на шкурке своей, почувствовав опасность, наученные горьким опытом, школьники Рабочего района Большого Города очень ловко замаскировались, став, и невидимыми, и неслышимыми. И не только хитрые школьники выученными положениями отрицательного рефлекторного подкрепления бесследно растворились в окружающем пространстве. Внутри школы и учителей, носителей идеи взрослой законности всего происходящего не было видно. В самой окружающей обстановке чувствовалась грозовая напряженность атмосферы. Не отнимай у почти тринадцатилетнего девственного Макса на себя всё его внимания тринадцатилетняя девственная Таня снежно нежная, он всё это почувствовал бы и увидел сам. Только, ему и дел не было до этих мелочей, когда такая красавица была рядом с ним. Более не думая ни о чём. Полностью доверившись своей, теперь, явно бывшей однокласснице, он сейчас и не подумал возражать против любого ее решения. Словно пребывая во сне, что он мог себе позволить, так лишь машинально любоваться своей красавицей-подружкой. И делать всё так, как она его просила. Не спеша дойдя до гардероба, кроме древка, оставив там носимые вещи. Отметив, что тут не было никакой привычной толчеи, обычно не позволявшей свободно переодеться. Потом, поднявшись в актовый зал, где была и школьная столовая, чтобы в непривычно безлюдном зале спокойно пообедать. Но, только два юных шестиклассника, Макс с Таней Хава, устроились за столом школьной столовой, как тут же, проблемы посыпались на их головы, точно снег во вьюжную погоду. Как всегда! Всё, хорошее начинающееся с его золотоволосой красавицей, как обычно автоматически продолжилось для него плачевно. Ему и сомневаться было не нужно в том, что, столь близкий его контакт с Таней Хава, с неприятной неотвратимостью, обернулся для него очередной, «из ряда вон выходящей» бедой. Как бы он к этому событию «морально не готовился». То, что это произошло так быстро и неотвратимо, он никак не ожидал. Проявление неприятностей началось с появлением около их стола, подружки почти шестнадцатилетней не девственной злой Людон Незабвенной и ее одноклассницы из девятого «А» класса,  шестнадцатилетней не девственной доброй Лики из поселка Рабочего. Словно, большинство живущих там персонажей бесконечной пьесы жизни, именно для создания разных неприятностей для Макса и существовали. Красивая, даже излишне и подчёркнуто сексуально привлекательная, но ныне, как «живой труп» с «мертвой душой», выглядевшая в глазах Макса как-то мерзко, перепугано, вытаращив и без того большие голубые глаза, добрая Лика зловеще и громко зашипела…
 - Ба…! Гели! Ты еще можешь, кушать! Сидишь! Как ни в чём, ни бывало! А Кибич за тебя, так избил Людон! Так, избил, что она на ногах стоять не может! Он ее почти насмерть забил! И против тебя, все такое говорят! Такое! Они в школу все придут! Говорят, ты Вована убил! Они все придут ловить тебя всей своей бандой! Некоторые уже пришли! Ведь ты парней из поселка до потери сознания избил! Еще двоих просто так, ни за что отколошматил! Лучше бы тебе сейчас из школы не выходить! Убьют они тебя! Убьют всей бандой! Ну, я побежала! Чтобы и мне не досталось «на орехи», за то, что с тобой говорила, - принесла вполне ожидаемые неприятные вести добрая Лика… 
  Именно так настигли Макса беды, всегда случающиеся с ним по факту присутствия рядом с ним Тани снежно нежной.

                ***