Меня привел в чувство крик. Мой собственный крик. Отчаянный, предсмертный крик боли и отрицания дышащей мне в лицо смерти. Я кричала, потому могла кричать, вот только боли я больше не чувствовала.
Я открыла глаза и поняла, что стою ногах. Стою посреди незнакомого и безлюдного города без единого дерева, и город этот никак нельзя было назвать обычным. Всё вокруг было пепельно-серого цвета, словно покрытое золой - небо, высокие, тянущие к нему дома с резкими, острыми углами, устилающий всё и достающий мне до колена туман, и даже я сама.
Я была обнажена, но покрытая таким слоем пепла, что не видели ни частичка своей кожи. Я попыталась оттереть руки, но тщетно. Словно теперь это был новый цвет моей кожи, ногтей, волос, смутно знакомой одежды, и даже языка, который тоже был серым. Только моя правая рука, от кончиков пальцев и до плеча, была чуть более темной, чем всё остальное вокруг, цвета базальта.
Сперва я решила, что это был сон, но всё вокруг было слишком реальным, слишком осознанным для сна. Чтобы удостовериться в реальности происходящего я ущипнула себя и ощутила боль, даже слишком сильную для обыкновенного щипка, словно я не рассчитала силы и чуть не оторвал от себя кусочек кожи.
Я сделала шаг и тут же что-то в тумане зазвенело и одновременно поранило мою босую ступню. Наклонившись я аккуратно запустила руку в туман чтобы найти то, что я только что пнула, и в ладонь лег предмет знакомой формы - рукоять оружия. Я подняла его с земли и в руках у меня оказался меч, точь в точь как мой, но серого цвета. Еще он был легкий, почти невесомый, точно пустая внутри пластиковая игрушка.
Его лезвием я провела по скрытой в тумане земле и земля ответила многочисленным злым металлическим звоном. В тумане, под самыми моими ногами, землю устилали мечи, сотни мечей, а я стояла на крохотном, шириною в шаг, островке поверхности, где их не было. Но там, где они были, их было так много, что мне некуда было ступить, чтобы не порезаться об их лезвие, которые были острыми, как самая настоящая сталь.
Стоило мне оглянуться и я едва не вскрикнула от неожиданности - я была в широком и плотном кольце таких же серых, как я, людей, которых здесь не было секунду назад. Это была целая толпа. Их боли сотни, или даже тысячи, и они были повсюду вокруг меня, насколько хватало видимости, и каждый из них не отрывал от меня серого, лишенного выражения взгляда.
От толпы отделилась женщина и медленно, словно не замечая или вовсе не соприкасаясь со спрятанными в тумане мечами, пошла ко мне. Даже не смотря на то, что всё она была словно в саже, и волосы, и губы, и глаза были серые, как у статуи из бетона, я узнала её - это была моя мама, и она была печальна, но печаль её была какой-то… принятой. Словно она смирилась с тем, что произошло, или произойдёт.
Я хотела побежать к ней, но в нерешительности и из-за боязни острой стали под ногами застыла на месте. Вместе этого она подошла ко мне. Она молчала, и я молчала вместе с ней, не находя ни одного подходящего слова. Мне нужно было слишком многое спросить, слишком многое рассказать, а ей было слишком на многое ответить. Вместо слов она положила руку мне на плечо. А затем сжала пальцы и вырвала из него кусок с такой легкостью, как если бы я была мягким, гнилым фруктом.
Я закричала от боли и от зрелища брызнувшей из меня алой крови, которая окрасила в своей цвет туман у моих ног, и инстинктивно, наотмашь, ударила маму мечом, прямо в основании шеи. Едва лезвие коснулось её кожи её тело, словно сделанной из мягкой трухи, повалилось в туман и начало рассыпаться в прах еще даже не успев упасть. Это зрелище, само осознание того, что я сделала, снова заставило меня закричать, и в ответ на мой крик, словно на призыв, окружившая меня толпа медленно двинулась ко мне выставляя вперед меня руки.
Не знаю, как я сразу не узнала стоящих в толпе людей, но в уже в следующую секунду я узнавала лица всех до единого. Там был папа, братья и сестры, бабушка, дальние родственники, соседи, одноклассники, одногруппники, новые и старые друзья, учителя из школы и института, тренеры из спортивных секций, приходившие к нам на дом врачи, люди из телевизора, случайные знакомые и просто прохожие. Каждый, чье лицо я хоть раз видела в своей жизни, сейчас был в этой толпе. И каждый из них хотел оторвать от меня по куску для себя.
Они шли со всех сторон, и я била во все стороны, не разбираясь и не целясь. Десятками они, безмолвные и серые, словно мертвецы, обращались в прах, но каждый десятый успевал выхватить из меня часть. Они вырывали из меня целые куски. Из рук, из груди, из спины, из лица. Один из них запустил руку меж моих ребер вырвал у меня из груди хлещущее во все стороны кровью сердце, которому незачем было биться в этом месте, и тут же пал от моего меча.
Я слышала только собственный крик и как не останавливающийся меч отправляет их одного за другим в туман, и больше ни единого звука, но затем тишину серости нарушил оглушительный, заставивший мертвецов на секунду остановиться, шум. Это был вой, словно волчий, злой, яростный, голодный до драки, и в вое этом было столько мощи, что его обладатель должен был быть размером с быка.
Не переставая рубить, я краем глаза заметила, что где-то далеко нечто подлетело в воздух, словно что-то маленькое сделало невероятно высокий прыжок с крыши одного из домов и устремилось в небо. Прыгнуло и тут же взорвалось, превратившись в ровную вращающуюся сферу из яркого алого и желтого пламени.
Миг и зависшая в воздух сфера превращается в извивающийся в неистовстве ураган пламени, чьи края, задевая серые здания с непрозрачными серыми окнами, превращали их в каменную крошку, которую мгновенно поглощало пламя.
И по какой-то неведомой причине это зрелище внушало мне спокойствие. Один мимолетный взгляд и я уже знала - это конец этого места, конец всего. Я смотрела на пламя, которое пожрёт всё, к чему прикоснется, и не оставит ничего после себя, даже пепла.
Я перестала рубить и просто смотрела на всё увеличивающийся в размерах вихрь, который крушил дома, вздыбливал в землю, пробивал дыру в небе, поднимал в воздух и плавил мечи, пока мертвецы продолжали рвать меня на части. Мне было больно, это была непередаваемая адская агония, но от этой боли я больше не кричала, не падала на колени и даже не вздрагивала, она мне словно снилась. А когда вихря уже практически достиг меня, я просто выставила вперед то, что осталось от моей правой руки, и наблюдало за тем мгновением как он добрался до мертвецов и меня, обратив нас всех и всё вокруг в прах.
Когда я открыла глаза в следующий раз, то передо мной, в свете рассветных лучей солнца, медленно текло и покачивалось зеленое море травы. Мы шли, точнее шел лис, перевесивший свой рюкзак на грудь и поддерживающий меня под колени, а я ехала на нём, у него за спиной. Больше не было ни боли, ни страдания, но была такая слабость, что было тяжело даже дышать.
Спустя мгновение передо мной уже было голубое небо раннего утра и нависшее надо мной лицо незнакомой женщины, у которых, как мне показалось, была чуть зеленоватая кожа и настолько залаченные волосы, что они были неподвижны, как если бы они были твердыми. Она выглядела настолько взволнованной, словно готова была заплакать.
Я закрыла глаза и слышала как шелестят листвой и гудят, как будто сгибаясь под порывами ветра, огромные деревья, вот только я не слышала и не чувствовала даже единого его дуновения. А сразу после меня посетила необыкновенно, волшебное чувство, как будто я была легкой, воздушной, как лист на ветру, или как крупицу пепла, уносимая в небо раскаленным воздухом.
Почувствовав, что могу проснуться, я с трудом открыла налитые тяжестью глаза и первым, что я увидела, был незнакомый мне потолок. Приложив немалое усилие я повернула голову и поняла, что лежу на спине, с заклеенным хирургическим пластырем животом, на жестком и старом диване, который наверняка был старше меня самой. Никакой одежды на себе я не чувствовала, но по пояс была укрыта легким одеялом.
Диван этот стоял в углу в просторной, но невероятно захламленной самыми разнообразными вещами жилой комнате, плотно зашторенные окна в которой отделяли её от яркого дневного солнца и погружали всё в полумрак. Её стен практически не было видно из-за полок, книжных шкафов или пришпиленных прямо к старым выцветшим обоям листов с текстами, символами и рисунками.
В дальнем конце комнаты, в темном углу, стоял покрытый пылью старый телевизор, а посередине, словно остров, был длинный стол, на котором не было ни единого пустого места. Вперемешку занятый колоннами из книг, папками с документами, перетянутыми резинкой травами, прозрачными пакетиками с порошками, какими-то приборами, вроде перегонного куба, микроскопа, и маленькой центрифуги, а также мензурками и колбами, он напоминал ни то рабочее место химика, ни то библиотекаря.
А еще в комнате, практически у моих ног, на табуретке, сидела девушка. Она была настолько неподвижной и тихой, что я заметила её только когда она с шелестом перелистнула страницу книги, которую изящно держала перед собой одной рукой. Я узнала её не сразу, может быть из-за моего состояния, а может из-за полумрака. Эта была Снег, в человеческом облике которой оборотня выдавали только ярко-золотые кольца вокруг радужки глаз и большие рыжие лисьи уши, одно из которых, как радар, было нацелено прямо на меня.
Я попыталась пошевелиться и на несколько секунды мы встретились взглядами. Она посмотрела на меня внимательно и уверенно, без всякого сочувствия, как должно быть смотрят на прибор, чтобы снять его показание, а потом снова вернулась к своей книге. Видимо я просыпалась, или, по крайней мере, открывала глаза, не первый раз.
-Воды, -тихо попросила я голосом слабым и сухим, как шелест песка, которым, как мне казалось, было набито моё горло.
Снег кинула на меня короткий, чуть удивленный взгляд, на мгновение чуть вскинув брови, и молча отложила книгу, найдя ей место на полу, на одной из колонн с книгами. С пола же она подняла и двухлитровую бутылку с водой, но едва успев снять крышку втиснула её между вещами на столе.
-Очень кстати, -сказала лисица бесстрастным голосом, будто самой себе.
Когда она повернулась ко мне боком, то я заметила, что у неё был еще один атрибут оборотня - длинный и пушистый лисий хвост, который каким-то образом умудрялся не прикасаться ни к чему в комнате, где трудно было сделать даже шаг. На столе она нашла пустой стеклянный стакан, наполнила его водой, а потом, после коротких поисков, высыпала в него немного порошка из одного из пакетиков. Едва крупицы порошка попали в воду и Снег, точном таким же, как у Шамы, движением раскрыла ладонь над стаканом и те превратились в яркие, сияющие золотом блестки. Она взяла со стола стеклянную палочку и перемешав ей воду, заполнила стены комнаты пляшущими пятнами золотого света, словно в комнате был дискошар.
Запустив руку под мою спину и шею она с необыкновенной легкостью, словноя была легкой, как ребенок, немного приподняла меня над диваном и поднесла стакан с золотыми блестками к моим губам.
-Что это? -прошелестела едва, едва сдерживая кашель.
-Поможет восстановить силы. Пей, -произнесла лиса с интонацией бывалого доктора, который устал выслушивать вопросы пациентов. -Тихо, по чуть-чуть.
Вода была прохладной, и без вкуса, словно и не было в ней светящихся золотых пылинок, но щипала губы и язык как лимонная газировка.
-Где я? -задала я вопрос чуть окрепшим голосом, как только допила воду и Снег положила меня обратно на диван, и сделала это так аккуратно и плавно, как если бы я могла рассыпаться.
-У меня дома, -спокойно ответила оборотень, подровняв на столе одну из стопок книг, готовую вот-вот обрушиться.
-А где… Шама?
-А где Шама? -передразнила меня цокнувшая языком лисица и страдальчески закатила глаза, так что они стали совсем белыми. -Где-то, шляется. С Шамой всё в порядке, о себе лучше думай.
-Что со мной? -всего несколько произнесенных фраз, и у меня уже не было даже тех крупиц сил, с которыми я проснулась. Никогда еще со мной не было такого, чтобы даже говорить было невыносимо тяжело.
-С тобой тоже всё в порядке, -слегка недовольно ответила лиса, вернувшись на своё прежнее место. -Шама тебя вылечил. Ну, как мог, конечно. То есть как мясник. Немного пожег тебя в процессе, так что когда он притащил тебя сюда ты едва дышала. Это пройдет. Когда твой дух восстановится.
Слышать это, что со мной всё будет хорошо, было необыкновенно приятно, но только уже в следующий момент я обратила внимание, что моя правая была рука была вытянута в сторону и опиралась локтем на подушку, а подушка та лежала на табуретке, которая стояла рядом с диваном. Вся рука была перетянута плотным ярко-красным бинтом от плеча и до пальцев. Даже каждый палец был замотан отдельно. Поверх красного бинта руку опоясывали полоски белой ткани, исписанные крючковатыми красными надписями, и от чего-то я догадалась, что послужило чернилами.
Как если бы этого было мало из моей руки еще и торчали два десятка длинных игл, над некоторыми из которых поднимались тонкие струйки сизого дыма, от которых свербило в носу. А еще я совершенно не могла ей пошевелить, и совсем её не чувствовала.
-Я… я руку не чувствую, -пропищала я и к своему стыду ощутила, что на глаза навернулись слёзы.
-Эй, тихо-тихо, -успокаивающе произнесла лисица, быстро подходя ко мне, совсем как к ребенку, который вот-вот громко заплачет, -всё в порядке, с твоей рукой всё хорошо. Это всё иглы. Видишь?
Она легчайшим движением дотронулась до одной из воткнутых в меня игл и мой безымянный палец против моей воли начал медленно сгибаться.
Этот контраст эмоций, когда на смену удушающей тревожности пришел мгновенный и невероятный прилив облегчения, был столь сильным, что из меня вырвались несколько нервных смешков, от которых у меня тут же закружилась голова.
-С тобой всё будет хорошо, -уже более уверенно и твердо произнесла лисица. -За тобой же я слежу, а не кто-нибудь.
-Спасибо, -полная благодарности произнесла я не то через смех, не то через слезы.
-Так, -лиса выпрямилась, возвысившись надо мной, и впервые улыбнулась, хоть и с едва заметной хитринкой, -кажется кому-то пора вколоть лошадиную дозу успокоительного. Я сейчас вернусь. Никуда не уходи.
Облегченно и даже счастливо улыбнувшись, и казалось я сделала это впервые за вечность, я вновь обратила взор к потолку. “Я в доме у Элронда. Всё будет хорошо” - подумала я и нашла в себе еще крупицы силы, чтобы улыбнуться и чуть рассмеяться. Но стоило лисице покинуть комнату, выход из который был где-то позади меня, и я заметила, как над столом что-то поднялось. Круглое, маленькое, оно медленно воспарило вверх и было ужасающе знакомо мне. Небольшой, идеальный ровный и гладкий камень, больше всего напоминающий черную жемчужину.
Моё сердце сжалось. Воспоминание о том дне вернулись с такой скоростью и были такими яркими, словно всё это произошло минуту назад. И в ту же секунду, появившись из ничего, передо мной уже стояла та самая девочка-призрак. В том же синем платье, и с тем же любопытным и одновременно безразличным взглядом ребенка, который направляет свет увеличительного стекла на муравьев, чтобы посмотреть что с ними станет.
-Ты живешь, -удивленно и чуть раздосадованно констатировал призрак. -Как необычно.
Испуганный едва слышный писк и тщетная попытка сдвинуться с места - вот и всё, что я смогла сделать.
-Ну что, что там случилось? -раздался недовольный голос лисицы из глубины квартиры, который с каждым произнесенным словом становился ближе. -Чего ты там испугалась?
Только тогда я поняла, что слышала как приближается её голос, но ни сейчас, ни до этого, не услышала ни единого её шага.
-Так! А ну ка брысь от неё! -сказала она, уже заглядывая в комнату, словно говоря с нашкодившей собакой.
-Мне интересно, -безучастно сообщил призрак, не отрывая от меня недовольного взора.
-Я сказала брысь, адское создание!
Лиса быстрым шагом подошла к призраку и махнула на неё рукой, словно хотела ударить её тыльной стороной ладони, и призрак тут же растаял в воздухе, но только чтобы снова появиться уже в дальнем конце комнаты.
-Мало ли что тебе интересно! -возмущалась лиса, упирая руки в тонкую, скрытую под поношенной домашней футболкой, талию. -Говорила же тебе ни к кому не приставать! Черт, ведь знала же что натерплюсь с тобой.
-Не бойся её, -обратилась лиса ко мне, недовольно фыркнув, -она не опасна и ничего тебе не сделает. У неё здесь нет ни над чем власти, да ей это больше и не интересно. Теперь она просто на всё смотрит. Даже на то, на что ей запретили смотреть, -добавила она уже с нажимом и недобро смотря на призрака.
Последовать её совету было трудно. Один вид этого существа вызывал у меня самые ужасные воспоминания.
-Мне скучно, -недовольно и совсем по-детски произнесла моя странная молодая копия.
-Скучно - книжки читай, -сказала лиса и указала пальцем на что-то на столе, что было вне моего зрения.
-Я уже прочитала.
Лиса громко, на всю комнату, цокнула языком и после недолгих поисков вытащила увесистый том из одной из книжных колонн и положила его рядом с левитирующем камнем. Стоило только тяжелой книге коснуться стола и призрак тут растворился, а спустя секунду комнату наполнил звук одна за другой перелистываемых страниц.
-За это можешь потом Шаме спасибо сказать, -язвительно произнесла оборотень, в руке которой я разглядела шприц и ампулу. -Тащит домой всякую дрянь, а мне потом расхлёбывай.
Я постаралась не воспринять это на свой счет, хотя спорить тут было не с чем.
Лиса сделала шаг в сторону и встала у меня за головой. Только тогда, пытаясь проследить за ней взглядам, я увидела, что позади меня, на самой обычной, и тоже старой, деревянной стойке для одежды, был подвешен мешок для капельницы, пластиковая трубка от которого шла вдоль моего тела к катетеру в моей левой руке.
-Что это? -спросила я, когда лиса запустила иглу в резиновую крышечку ампулы.
-Просто физраствор, -сосредоточенно отозвалась лиса, аккуратно поднося иглу к одному из ответвлений капельницы.
-Нет, -в горле появился комок, я всегда немного побаивалась врачей, -там, в шприце.
-Всего лишь реланиум. Поможет тебе заснуть.
-Может не надо? -я не боялась стальных лезвий, но вид игл приводил меня в дрожь. -Я и так засну.
Игнорируя мои слова лиса впилась иглой в тонкий пластик и выпустила в капельницу всё содержимое шприца. Эффекта я не почувствовала, даже когда она ослабила пластиковое колёсико дозатора и падение капель ускорилось.
-Хватит болтать, -прозвучал надо мной строгий голос лисицы. -Спи.
С видом заправской медсестры она укрыла меня одеялом по самую шею, а затем мягко опустила горячие пальцы мне на веки и закрыла мои глаза. Открыть их я уже не смогла.
Когда я в следующий раз, после тяжелого и долго-долго сна открыла глаза, то очутилась в самом привычном мне месте на свете - в моей комнате. Встреченная тишиной и ярким полуденным солнцем, я почувствовала себя… хорошо.
Была слабость, одышка, головокружение, невероятно хотелось есть, но ни что во всём теле не отзывалось болью. Моя правая рука была верна мне, как прежде, и на ней не было ни единой царапины. Не было и раны на животе. Я не нашла ни шрамы, ни даже отметины там где меня только недавно вскрыли ножом. Не осталось и следа и от синяка на шее.
Мне хотелось назвать это чудом, но я знала, что это было колдовство, и знала, когда за него надо было благодарить. Впрочем, одно отличие я в себе нашла - волосы у меня стали настолько короткими, что собрать в хвост было больше нечего. И то, как они выглядели, не было похоже на стрижку. Было скорее похоже, будто их обожгло огнём.
С трудом, но с радостью, поднявшись с кровати я позвала Шаму, потом Снег, но мне так никто и не ответил. В квартире не было никого. Не было и вещей, которые я взяла с собой - ни рюкзаказа, ни куртки, ни кольчуги, и, что особенно обидно, не было моего меча, пускай и покалеченного. Я практически позволила себе расстроиться, но потом вдруг понял как близко я была к смерти, и как мало на самом деле заплатила, чтобы её избежать.
Поев с таким аппетитом, словно я ела впервые за неделю, я пошла в Битцу, с которой практически попрощалась, надеясь найти там лиса. Никогда этот парк не казался мне таким далеким от моего дома, и одновременно таким близким, тихим и безопасным. Вот только лиса в нём не было.
Это было очень странное чувство. Пережить с кем-то так много всего, вместе быть на волосок от смерти, и не иметь никакой возможности с ним связаться. Но сдаваться я не собиралась. В тот день я обошла парк, исходила всё у своего дома, побывала в том баре, даже ездила на станцию, с которой мы отправлялись, но всё было тщетно. Лисы пропали, как будто их и не было, как и доказательства того, что я отправилась в тот поход.
Однако, кто и в самом деле пропал - это я. Уже ближе к вечеру, изнемогая от усталости, я позвонила старосте своей группы. Я думала узнать о ходе сессии и новостях института, а вышло так, что я сообщила о том, что я жива и что не нужно писать никакие заявления на розыск. Этот звонок вернул меня в реальную, привычную мне жизнь, из которой я пропала и в которой не было злых колдунов, призраков, говорящих животных-оборотней, колдовства и приключений. Особенно приключений.
Последующие дни показались мне едва ли не более сложными, чем тот поход, в котором, я по сути, не провела и суток. Я не вылезала из учебников, не отлипала от тетрадей и компьютера, а прерывалась только, чтобы поспать несколько коротких часов. Из дома я выходила, только для покупки еды или чтобы приехать в универ и сдать очередной предмет. И только ленивый не сказал мне как плохо и устало я выгляжу.
Меня не отчислили только потому, что я была на том самом “хорошем счету”, была в хороших отношениях со всеми преподавателями и деканатом, и еще потому что я придумала небылицу о том, что у меня был нервный срыв и я не могла встать с постели, а не то, что заниматься. И мне все поверили. Иначе говоря случилось чудо.
Еще никакую сессию я не закрывала так плохо, как эту. Я набрала столько хвостов и пересдач, сколько было нельзя, нельзя от слова “совсем”. Куче людей я пообещала исправиться, учиться лучше, и не болеть. И конечно же я нахватала кучу “удавок”, иначе говоря трояков, и всем клятвенно пообещала всё пересдать в следующем году, чтобы получить этот заветный красный диплом, который мои преподаватели желали для меня больше, чем я сама.
Это было тяжело. Не так тяжело, как рубить мертвеков, или бояться смерти от рук сумасшедшего колдуна, и не как умирать под огромным дубом. Это было тяжело по-другому. Каждый вечер, растирая сухие и красные от книг и монитора глаза, я думала о том, чтобы вновь сесть на этот поезд и снова оказаться в тех краях. Пройти по нашим шагам, узнать, смогу ли я снова найти тот лес за рекой и те места, где мы останавливались. Порой мне этого так не хватало, что воспоминания об этом начинали меня душить.
И каждый раз я отговаривала себя от этого. Знала, что это было глупо, опасно, что скорее всего я ничего не найду, и что не было никакого смысла туда идти, тем более одной… И всё же я не переставала этого хотеть. Страстно хотеть. Потому что временами всё остальное казалось фикцией, пшиком. А в особо трудные минуты жизнь казалось мне сухой и бездушной, как лист бумаги, который безуспешно пытается передать, что чувствует человек, отправляясь в лес с мечом в руке.
Я дала себе передышку лишь один единственный раз, когда вид учебников и тетрадей вызывал головокружение, а мысль о черчении - тошноту. Не знаю, как родилась эта мысль, но в какой-то момент я просто оказалась на рынке, у прилавка с которого торговали бижутерией и полудрагоценными камнями.
Я присматривалась и вертела в руках единственную известную мне связанную с колдовством вещь - кусочки малахита. Здесь они были в изобилии, в любом виде и форме, и имели все оттенки зеленого. И какой из них выбрать для единственного известного мне заклинания я не имела ни малейшего понятия.
Заметив как придирчиво, и, главное, долго я изучаю зеленые камушки, ко мне обратился хозяин прилавки - очень энергичный, но лукавый, и практически лысый старичок, которому наверное было не меньше семидесяти.
-Девушка, может вам помочь чем? -сказал он прищурившись и сверкнув словно отполированным золотым зубом. -Вам для рукоделия, на подарок, или так, для красоты?
Я замялась. Как объяснить человеку, что мне нужен какой-то “чистый малахит” и не сойти за чокнутую, которую еще легче облапошить?
-Да я даже не знаю, -словно вдруг складывались так тяжело, словно я была школьницей, которая редко куда-то ходила помимо школы. -Мне так, просто.
Тонкие сухие губы на морщинистом лице деда растянулись в даже немного алчной улыбке, а живые, постоянно изучающие меня глаза, которые каждую секунду пытались понять, есть ли у меня деньги, заблестели.
-А, ну раз вам “просто”, то так бы сразу и сказали.
И тут, с той легкостью и скоростью, будто и не прожил он раза в три, а то и в четыре, больше, чем, старичок-лавочник запустил руку куда-то под лавку, в скрытые залежи товара, и через секунд передо мной уже лежал тот самый “чистый малахит”. Без всякого рисунка, практически прозрачный, и с тем самым уникальным оттенком зеленого, которого не было у лежащих рядом с ним камней.
Моё сердце застучало так сильно, что заболело в груди. Ладони взмокли настолько, что я вряд ли бы удержала камень в руках, так что я решила вытереть их о джинсы. Я будто снова была в том лесу, у костра, чье пламя не могло меня обжечь. Воспоминание было столь сильным, что я едва не потянулась за мечом, которого у меня больше не было.
-Да, чистота не первая, сам вижу, -сказал старичок, видимо воспринимая моё затянувшееся молчание за сомнение в выборе, -но эти только сделанные. Старые все раскупили. А луна сейчас сами знаете какая. Через месячишко будут лучше. Чистые будут, как слеза младенца, ей богу.
Чуть собравшись я кивнула так, будто понимала о чем он говорит. Мысль о том, что передо мной был человек что-то понимающий в колдовстве, вызывала во мне дрожь, которую я изо всех сил пыталась скрыть.
-Сколько? -сказала я пытаясь выдать себя за знатока.
По какой-то причине он не стал называть цену в слух, а написал её на бумажке, и цена эта была внушительной. Таких денег у меня собой в принципе не было. Да и дома тоже.
-Извиняйте, но ниже никак не могу, -сказал старичок, когда я от досады закусила губу. -Сами знаете - ртуть и серебро себя сами не купят, а цены только растут.
Я снова кивнула, но уже удрученно, чувствуя, как мой план рушится.
-Вам сколько надо-то? -засуетился старичок, видимо тоже почувствовав, что теряет покупателя. -Три, четыре?
-Да мне вообще один нужен, -грустно ответила я, думая у кого еще можно было занять денег, а ведь я и так была по уши в долгах.
-Всего килограммчик? А может полтора? Сами ж знаете, хлоп-хлоп и нету их, а потом уже может и у меня не будет. Чего вам лишний раз сюда бегать?
-Да нет, мне всего один, один камень нужен! -вырвалось у меня.
По щекам начал расползаться жар - мой выкрик не только привлек ко мне внимание всех, без исключения, окружающих, но и старичок теперь смотрел на меня как на дурочку.
-Мне для… мне приноровиться надо, -слова снова подбирались с трудом, но вылетали изо рта одно за другим. -А если нормально пойдет, то снова приду. Я недалеко живу.
Через минуту я уже бежала к метро, довольная, как никогда. Даже цена на один “чистый малахит” была в пять раз выше, чем на самый маленький камешек, что у него был, но это было совершенно не важно. Важным было то, что всего через час я буду в Битце и смогу вернуть себе частичку того приключения.
Я не искала идеальное для этого дела место - я знала, где оно было. Маленькая, устеленная травой поляна среди деревьев, которая была так далеко от всех дорожек и тропинок, что встретить людей там или рядом было едва возможно. Однако если в метро я просто сильно нервничала, то войдя в парк у меня начался настоящий мандраж. Казалось что на меня смотрят все проходящие мимо, словно все знали зачем и куда я иду, а мысль о лежащем в рюкзаке камне жгла так, словно я его украла.
Когда же я пришла на поляну то опуститься на колени было страшнее, чем первый раз прыгнуть со скалы в воду в незнакомом месте. Зажимая камень в трясущейся и влажной ладони я пыталась как можно точнее вспомнить все указания лиса, что и как нужно произносить, что чувствовать и о чем думать.
Расслабиться. Ощутить сырость земли, жесткость стеблей травы. Звать к себе силы, быть маяком.
-Ка-ли-на, -я произнесла эти слова медленно и тихо, как молитву, четко и уверенно выговаривая каждый слог и каждую букву.
Первое, что я почувствовала - это как боль резко обожгла ладонь, в которой я сжимала малахит, а затем как голова коснулась холодной земли. Минуту или две я просто не могла подняться, даже пошевелиться. В глазах всё плыло, в груди крутило, словно меня вот-вот вырвет, ни руки, ни ноги не слушались, а сердце билось так больно и так бешено, словно едва проснувшись я решила побить рекорд по бегу на сто метров.
Когда я наконец смогла подняться, то увидела, что вся моя ладонь, в которой я сжимала камень, была в крови и покрыта бесчисленными мельчайшими осколками. А еще я видела новый маленький островок сочный, словно налитой жизнью зеленой травы, и это было настолько потрясающе, что я едва не расплакалась. Нет, это было даже не потрясающе. Это было волшебно.
Когда спустя две недели после своего возвращения в реальную жизнь я вышла из дверей института, с зачеткой в руке, в которой были все нужные мне подписи, я чувствовала себя настолько уставшей, изнеможенной и опустошенной, что мне хотелось её выбросить и пойти домой спать. Спать до конца лета. Но позволить себе поступить так я не могла. Я редко позволяла себе делать откровенные глупости, по крайней мере как я считала, да и вечером меня ждали на вечеринке по случаю закрытия сессии, на которой будет много людей, только благодаря которым я эту самую сессию и закрыла.
Было и еще одно чувство. Тоска. Я только что одержала очередную победу. Победу в долгой и изнурительной битве с самой собой и преподавателями, ни один из которых не хотел мне поддаваться. Мне всё еще нравились здания, я восхищалась архитектурой, я любила проектировать, понимать как можно строить и как нельзя… И всё же эта победа не принесла радости. Это просто была очередная преграда, через которую я переступила, и не больше. И от этого мне было тоскливо.
И в уже в тот момент, когда я хотел пойти в сторону дома и купить и съесть какую-нибудь жирную, мерзкую и вредную гадость, вроде беляша, или шаурмы, чтобы хоть как-то поднять своё настроение я услышала смех. Смеялись двое. Смеялись заливисто, громко, даже вызывающе-громко, но весело, без злобы. Я не видела смеющихся, скрытых от меня за толпой таких же как я студентов, но очень хотела чтобы это были именно те, о ком я думала.
Я сорвалась с места раньше, чем успела об этом подумать, и начала проталкиваться к двум смеющимся через толпу. И снова я испытывала то чувство. То знакомое и уже ставшее сладким чувством нереальности происходящего. Кроме моей попытки колдовать единственным необычным из произошедшего со мной за эти две недели, было только то, что я эти две недели пережила. А тут в мою жизнь снова, без предупреждения, врывается этот смех и от этого у меня по коже шли мурашки.
Мне казалось, что пробейся я через эту пучину людей и не встреть тех, кого я хотела, то я бы умерла прямо там, но когда над толпой поднялись два облачка лилового дыма, то сомнений уже не осталось.
Я вырвалась из потока людей и там, по другую его сторону, был Шама. Я так привыкла к его настоящему облику, что на долю секунды не узнала его человеческое лицо. Он был не один. Вместе с ним был его друг, тот самый парень которого я встретила в баре, и оба они, видимо, рассказывали друг-другу что-то настолько смешное, что от них шарахались окружающие.
Они казались самыми обычными, пускай и шумными людьми, но я знала, что это было не так. Оба были в легких рубашках, но и куртках-ветровках, и это в невероятно жаркий летний день, и только я одна здесь знала зачем так было нужно и что скрывалось под рубашками.
-Вот она, -весело сказал своему другу оборотень-колдун и громко щелкнул пальцами, -говорил же, что здесь её встретим. Эй, здорово, воительница!
Что-то во мне щелкнуло, громко и зло, как натруженный сустав, и вместо приветствия я со всей силы толкнула его в грудь. Прямо в ключицы, надеясь, что он как минимум полетит на землю. Но к моему сожалению лис только пошатнулся и снова громко рассмеялся.
-Вот! -сквозь смех обратился он к другому оборотню, который лыбился во все зубы и зажимал между ними самокрутку. -Я же говорил! Сумасшедшая!
-Чертов лис! -закричала я. -Где ты был?! Я тебя обыскалась, а ты за две недели даже ни разу не позвонил!
-И я тоже рад тебя видеть, Цыра, -оборотень широко улыбнулся и приветственно расставил руки. -Обнимашки?
Я вдруг действительно очень захотела его обнять. Я любила обнимать своих близких друзей. Даже не знаю, когда он успел попасть в их число. Хотя, мог ли он не попасть в этот круг после всего пережитого? И всё же я продолжила всем видом показывать, что отказвыаюсь от этого предложения. Я хотела, чтобы он знал, как я злюсь на него.
-Нет? -оборотень изобразил досаду и опустил руки. -Ну ладно. Вообще, технически говоря, я тебя пару раз навестил, просто ты не заметила. И мой тебе настоятельный совет - заканчивай с кустарным колдунством. Хотя для первого самостоятельного раза неплохо.
Он закивал подобно сдержанному и скудному на похвалу, но гордому учителю, а я ощутила новую вспышку гнева - он снова следил за мной. Всё это время, даже в тот момент, в лесу, он был рядом и не показывался. А когда я задумалась о том, что значит фраза “пару раз”, кажется я даже оскалилась.
-Но вообще, -лис многозначительно поднял вверх указательный палец, предугадывая моё настроение или же то, что я собиралась прокричать ему в лицо, -у меня была вполне состоятельная причина не попадаться тебе на глаза. Видишь ли, Марка крайне настойчиво попросила меня не к тебе не лезть до окончания этой твоей сессии. Я даже приведу цитату - “ты её и так чуть не угробил, дай ей хоть из института не вылететь”. Ну, это если конечно опускать лишний текст и прочие эпитеты. Кстати поздравляю с окончанием четвертого курса. Ты молодец.
Лис панибратски хлопнул меня по плечу и внезапно это было приятно, даже не смотря на то, что немного больно. Это было так знакомо и привычно, словно жизнь вошла в какое-то прежнее, гораздо более приятное мне русло.
-”Прочие эпитеты”? -внезапно встрял второй оборотень складывая руки на груди и давая мне впервые услышать его голос, ехидный и с хрипотцой, будто он очень много курил. -Да она тебя чуть не убила. Вы два дня не разговаривали.
Шама оскалился, как ужаленный, и медленно обнажил зубы и также повернулся к своему другу:
-Слышь, мил чел, не мог бы ты хлеборезку свою завалить? Я тут себя серьезным человеком пытаюсь зарекомендовать.
-Ага, щас, -презрительно осклабился второй лис. -Накосячил ты, а молчи - я? Разбежался. Заварил - обтекай.
Лис повернулся ко мне немного закатывая глаза и шумно выдохнув на собственную челку, очередной раз демонстрируя страдальческую экспрессию, достойную театральной сцены.
-Ну, в общем да, всё как он сказал, -процедил сквозь зубы лис и пожав плечами не глядя указал на второй лиса большим пальцем. -Это, кстати, Рут. Мой друг, и балаболка.
Я неуверенно кивнул в знак приветствия, но мой новый знакомый был занят тем, что сунул кулак под ребро Шаме, а тот изо всех сил делал вид, что даже и не заметил этого.
-Ну так что тогда случилось? -спросила я с усталостью в голосе. -Ты тогда вообще пропал, а Снег меня усыпила едва я пришла в сознание.
-Что случилось, что случилось? -гаденько улыбаясь передразнил меня Шама. -Я тебя тогда вылечил, не дав тебе скоропостижно отъехать в мир иной, проявив, к слову, недюжий талант и невероятные познания в кол…
-Как вылечил? -я прищурилась, почувствовав, что лис лукавит. -Снег сказала, что из тебя доктор, как из мясника.
-Ну конечно, -возмущался колдун так, будто эта тема поднималась не первый раз, -легко говорить, когда ты сидишь себе уютно дома, а у тебя под боком целая оранжерея и лаборатория в придачу. В общем как вылечил, так и вылечил, -лес сперва изобразил обиду, но потом улыбнулся какой-то своей мысли.
-Я же кое что помню, -я прищурилась еще сильнее, так что уже едва его видела, словно старалась разглядеть мысли в его голове. -Ты что, меня сжег?
Лис на секунду скосил глаза на небо, но то явно была не вина, а просто веселое кривляние.
-Ну, правильнее будет сказать “поджег”, -заулыбался лис. -Да и то ненадолго. Ну может на минуточку, или на две. Ну ведь получилось же? Можешь не благодарить. Кстати тебе идёт новая прическа.
-Короче, -громко произнес Шама, едва я открыла рот, -суть в том, что больше тебя ничто не убивало, но вот сил у тебя после этого осталось так мало, что у тебя едва билось сердце. По правда сказать я думал, что я тебя живой даже до реки не донесу, НО! Тут появилась дриада! Представляешь? Та самая! Ну или одна из них… Черт их разберет, они все для меня на одно лицо. Суть в том, что вот тебя она запомнила, и меня тоже, правда в другом ключе. Они проснулись сразу, как вся эта хренотень рухнула.
Я вдруг поймала себя на том, что слушаю его, чуть приоткрыв рот.
-Помочь она тебе особо ничем не могла, -радостно продолжал лис, -они сами после, наверное, лет ста сна на ладан дышали, но очень хотела, и помогла. И еще как! Она открыла проход между их лесом и двумя плюгавыми березками прямо у моего дома! Ты бы видела как это было круто! Наверное десятки три деревьев согнулись, образуя такой зеленый тоннель, а в конце него - двор моего дома! Представляешь? Это же как телепортация! Ну а дальше прибежала Снег и я наконец-то смог выдохнуть.
-Так чья это была квартира? -сказала я, потому что не знала, какой из десятка вопросов задать. -Она сказала, что это её дом.
-”Я здесь убираюсь, я здесь готовлю, я здесь работаю, я плачу по счетам, так что квартира - моя! Не нравится - делай всё сам!” -кривляясь изобразил Шама голос лисицы. -Ну а так-то квартира моя, конечно.
-А где она находится?
-Всё-то тебе расскажи, -ухмыльнулся лис. -Ну да хватит об этом. Подставляй руки.
Интуитивно подчинившись я выставила вперед ладони, готовая принять неизвестность. Весело улыбающийся лис достал откуда-то из-за пояса мешочек из темного бархата, и тут же уронил его мне на ладони. Он сделал это специально так, чтобы я почувствовала его вес, который был особенно внушительным учитывая его малый размер. Мешочек звенел и гремел, словно был набит камнями или какими-то железками.
-Что это? -крякнула я, принимая мешочек, в котором было наверное не меньше двух килограммов.
-Как что? -притворно удивился оборотень. -Твоё золотишко.
Он ослабил скрепляющую мешочек шнуровку и я увидела его содержимое - множество блестящих, ярких, как в мультфильмах, золотых дисков без чеканки.
-Или ты его не черным не узнаешь? Я его слегка почистил. Во всех смыслах. Слишком уж много оно видело всякой дряни.
Я перемножила пару цифр и сердце больно ударилось в ребро.
-Но-но... ведь там была всего одна монета! -у меня задрожал голос, и руки.
По возвращению домой и вспоминая о той покрытой грязью монете я узнала, сколько стоит золото, и сколько можно было за неё. И столько денег, сколько сейчас умещалось у меня в ладонях, я в жизни не держала.
-Это я тебе показал одну монету, -довольно произнёс лис, который явно наслаждался моим замешательством и смущением, а может просто любил делать подарки. -Я там внутри записку оставил. Там адрес и телефон человечка, которой его купит по хорошей цене. На вид он, конечно мутный, но скажешь, что ты от Дениса и всё будет путём.
-А Денис это кто?
-Денис - это я, -хитро, как другу-заговорщику, подмигнул мне оборотень.
-Я…
-Подожди, -прервал меня лис, -у меня для тебя еще кое что. Ассистент!
Шама протянул в сторону руку, как хирург, и Рут вложил ему в руку лямку от черного пластикового тубуса. Не представляю где он был до этого и как я не заметила его раньше. Впрочем, я была так взволнована, что не заметила бы и слона, если бы на него мне не показали пальцем.
Лис протянул руку с тубусом ко мне и снова подмигнул, предлагая открыть крышку. Я догадывалась, что было внутри, но отказывалась в это верить.
Я зажала мешок с золотом коленями, потому что боялась его уронить. Мои руки меня не слушались, потели тряслись, словно я выпила литр кофе, но в итоге всё сделали сами, пускай неловко и не с первого раза сняв крышку. Внутри меня ждала рукоять моего меча. Она изменилась, но не узнать её не могла. Я потянула за неё и услышала знакомое пение стали, которая покидала ножны, и под эту песнь я чувствовала, как трепещет сердце и сжимается горло.
-Но, но ведь он был сломан, -трясущимся голосом произнесла я.
-Его перековали, -тепло улыбнулся колдун. -Ну, знаешь, как там была? Клинок вернётся на рукоять, корону королева обретёт.
-Там же был король, -я с трудом выговаривала слова, но произнесила первые из тех, что придут в голову..
-Да какая разница, -усмехнулся лис. -Он, к слову, закалён на твоей крови. Взял у тебя немного, пока ты спала. Надеюсь ты не в обиде. Так что теперь тебе не нужны мои примочки, чтобы ранить что-то, что не хочет помереть за так.
Мой голос к этому моменту уже дрожал так, что я едва выговаривала слова, и внутренне просто умоляла себя не прослезиться, хотя глаза уже были мокрые:
-Но… я… мне… Шама, у меня слов нет, -я с трудом сглотнула появившийся в горле ком, который мешал говорить еще сильнее. -А я ведь еще даже не поблагодарила тебя за…
-Да будет тебе, -лис легкомысленно от меня отмахнулся. -Сам втянул, сам вытянул. Это мой тебе подарок, на память. Хотя такое еще попробуй забудь.
Лис рассмеялся, а я насторожилась:
-На память? Мы что, больше не увидимся?
-Девочка, ты совсем отбитая? -снова рассмеялся лис, но будто чуть натужно, а потом вновь хлопнул меня по плечу, наверняка до синяка. -Тебе бы бежать от меня, как от огня, едва мою тень увидишь. Господи, ты же там чуть не померла, и не один раз, а тебе всё мало?
Мне стало стыдно и я, держа мешок с золотом в одной руке и прижимая к себе тубус с мечом другой, отвела глаза. Мне не с чем было спорить, он был прав во всём. Это была глупость, противоречащая всякой логике и здравому смыслу. И всё же глупость, о которой я не переставая думала.
-Ну, да, -неловко промямлила я. -Просто это было, я не знаю…
Я не смогла подобрать нужное слово, но вместо меня это сделал лис:
-Круто? -подсказал он.
Я подняла на него глаза и встретилась с ним взглядом, и по моему груди начала распространяться волна нежного тепло. Слово было не самое лучше, но верное, потому что с его стороны это была не догадка - он чувствовал тоже самое, что и я. Я видела это в его глазах. Видела, что он меня понимал.
-Да, круто, -твердо сказала я, заглядывая ему прямо в глаза, которые сейчас скрывали своё расплавленное золото.
Оборотень крепко зажал в зубах свою самокрутку и посмотрел в небо, в него же отправив небольшого, но густое и маслянистое облако фиолетового дымы. Я не сомневалась - он сейчас вспоминает тот день. Вспоминает точно так же, как я вспоминала его все две недели. Горечь, сожаление, гордость и счастье, которые сплетаются в один сложнейший клубок, который никогда не распутать тому, кто не уходил в неизвестность закинув оружие за спину.
Это было круто. Не потому, что весело, ничего веселого в этом не было, и не потому, что был был страшный кошмар, из которого мы вырвались целыми, пускай и едва вырвались, а потому что в тот момент я чувствовала себя самой собой, впервые в жизни. Впервые в жизни, пускай и на очень короткое время, из моей жизни исчезли вопросы о том, где и кем я хочу быть.
-Заставляет почувствовать себя живым, да? -сквозь зубы, словно зло, сказал оборотень, не отрывая взгляда от безоблачного неба. -После такого даже как-то стыдно жалеть, что чуть головы не лишился.
-Ага, -кивнула я, соглашаясь с каждым словом.
Оборотень перевел на меня взгляд и после пары секунд молчания вдруг изменился в лице, и таким я его еще не видела. Он смотрел на меня… странно. Озабоченно, взволнованно, почти печально, но не как тогда, когда я умирала у него на руках.
На его лице была какая-то неясная мне эмоция, которую я никак не могла прочесть. Мне казалось, что я видела борьбу. Борьбу с каким-то желанием, и за одно и самим собой. А может быть даже это была мука. Он смотрел на меня так, словно не решался сообщить мне какое-то печальное известие.
-Что?
Лис молчал, словно хотел и не хотел мне что-то сказать одновременно. Мне казалось, что несколько раз он уже решался что-то сказать, но в последний момент, едва начав набирать воздуха в грудь, раздумывал.
-Да что?
Лис медленно, словно ища поддержки, обернулся к своему другу, но тот с серьезным видом только пожал плечами:
-На меня не смотри, -ответил Рут на неуслышанный мною вопрос.
Шама снова перевел на меня свой тяжелый взгляд и в одну затяжку превратил свою самокрутку в развивающийся по летнему ветру пепел.
-Знаешь что, -медленно произнес лис, словно всё еще не решившись до конца что-то мне сказать, -вообще, есть к тебе один разговор.
-Ну, говори тогда, -сказала я, не отрываясь взглядом от его лица.
-Не, не здесь, -всё также медленно произнес лис и огляделся, словно ища тех, кто мог нас подслушивать. -Нужна более интимная обстановка.
Он сделал легкое и неуловимое движение рукой, словно опытный фокусник, и уже протягивал мне зажатую между безымянным и средним пальцем визитку бурого цвета. Взяв её у него прямоугольник из плотной бумаги с тиснением, я поняла, что это был скорее рекламный флаер. По центру было написано: “Ресторан Тишь. Лучшая европейская кухня. И не только.”
-Что это?
-Ресторан, -лис попытался легко улыбнуться, но было видно, что он просто пытается замаскировать всю ту же борьбу. -Наш ресторан. Приходи сегодня, после закрытия, ближе к полуночи, там и поговорим. Если хочешь.
Последнее предложение прозвучало странно, словно он намекал на что-то, или даже отговаривал меня приходить.
-В каком смысле “если хочешь”? -я всё пыталась выудить из него хоть что-нибудь, или понять наконец что на самом деле он хочет сказать, или хочет, чтобы сделала я, но всё было тщетно, потому что лис будто и сам не знал, чего хотел.
-Да в самом прямом, -в этот раз улыбка лиса была меланхоличной, почти грустной. -Хочешь - приходи. Не хочешь - не приходи.
Я замялась, не знаю ни что сказать, ни что сделать, и лис этим воспользовался:
-Бывай, Шира, -сказал он, не очень удачно изобразив свою фирменную веселую улыбку, и снова хлопнул меня по плечу. -Было круто.
Он кивнул своему другу, и они ушли, медленно, не спеша, и практически мгновенно растворившись в толпе людей, а я так и не успела ничего ему сказать.
Простояв несколько минут, погруженная в собственные мысли и всё еще пытаясь понять, что же произошло и что значил этот разговор, я отправилась дома. Через минуту я уже перешла на бег, и бежала до самого дома практически без остановки. Вдоль всей улицы, через всю Битцу, и дальше в Чертаново. И если мешок золота жег руки, как горячие угли, то спрятанный в тубусе меч казался мне раскаленным металлом. Мне стоило огромного усилия воли не достать его прямо там, едва я взялась за рукоять, и еще больше потребовалось, чтобы не достать его уже будучи в парке. А когда я оказалась дома, я даже забыла закрыть за собой дверь.
Золото отражало лучи солнца так яростно, что от его блеска хотелось прикрыть глаза очками. Оно значило много - возможность закрыть все долги, получить давно вожделенные побрякушки, и вообще жить, по крайней мере какое-то время, совершенно иначе. И одновременно оно было настолько второстепенным, что забежав в свою комнату я бросила тяжелый и звенящий мешок на кровать, начисто забыв о его существовании. Меч был намного, в сотню, в тысячу раз важнее.
Это был мой меч, в моих ножнах, но к которым приложил руку незнакомый мне и очень искусный мастер. Едва вытащив его из обновленных, отделанных серебром, сталью и медью ножен, я поняла, что мой меч изменился, и одновременно остался прежним. Новая сталь была темной, многослойной, и имела странный красноватый отлив. Меч казался легким, как игрушка, и не оттягивал руку, даже не напрягал её, но казалось будто наливался тяжестью при рубящем ударе. Рукоять так привычно легла в руку, словно я родилась вместе с этим мечом, но ощущалась она еще удобнее и гармоничнее, чем прежде. Меч сохранил свою длину, но изменил угл острия лезвия, а еще он получило новый, потрясающий, идеальный, безупречный баланс. Не нужно было быть специалистом, чтобы определить это, я поняла эта в первую секунду, как взяла его в руку. Это был восторг.
А еще он был острым. Не таким острым, каким себе представляют нож, даже хороший нож, и не таким, как приснопамятная бритва. Он был по-настоящему острым, как скальпель хирурга, или как кинжалы лиса. Я не нашла в доме ничего из шелка, что не жалко было бы порезать, и просто позволила бумажной салфетке плавно опустить на его остриё. И тогда, словно по волшебству, не встречая никакого сопротивления, салфетка разделилась на две половины.
В этот день я впервые тех пор, как мне впервые в руки попало что-то, что напоминало меч не только мне самой, сделала взмах и разбила люстру в собственной комнате.
Когда я заставила себя выпустить меч из рук и спрятать его лезвие в ножны, то в моей голове не было места вопросу идти или не идти на предложенную встречу, как и не было больше вопроса о том, пойти ли на вечеринку. Вопрос был только один - как не сойти с ума, дожидаясь полуночи. Даже находясь дома я была вся, как на иголках, едва находила себе месте и с огромным трудом подавляла в себе возбуждение, заставляя себя не расхаживать по квартире как зверь в клетке.
Весь оставшийся день я разыгрывала в голове возможные вопросы и варианты событий, почему-то думала о том, как одеться, стоит ли надевать приличную юбку и блузку, или же джинсы, краситься или нет, что взять с собой, и стоило ли попытаться сделать что-то с волосами. Только одно я знала точно - душиться не стоило. Трижды я принимала душу, и дважды сразу после покрывалась потом, едва погружаясь в собственные мысли о том, что принесёт мне эта ночь, которая, как назло, приближалась так невероятно медленно.
За пять минут до полуночи я была на месте. Адрес на визитке привел меня на тихую и даже безлюдную улицу в Хамовниках. На всей улице не было ни единого человека. Только редко проезжающие машины и грустно нависшие над дорогой фонари.
На мне были зеленая майка с принтом в виде норвежских гор и свободные черные штаны. Ничего лучше я придумать так и не смогла, только за минуту до выхода спрятала в объемные карманы штанов складной нож и перцовый баллончик. Зачем? Об этом я думала всё время, что сюда ехала, и так и не нашла ответа.
По нужному мне адресу было небольшое двухэтажное здание постройки конца девятнадцатого века. Скорее всего когда-то это был доходный дом. Простой, без излишеств, практически лишенный декорирования, но аккуратно отреставрированный и ухоженный, не лишенный шарма, которым изобиловал Питер, и не изуродованный кондиционерами, антеннами и проводами. Даже новые окна с двойным стеклом имели деревянные рамы и не пытались уродовать старый дом новомодным пластиком.
На единственным входом был аккуратный козырёк, который укрывал собой стеклянную дверь. Справа от неё, на стене, была скромная табличка - “Тишь. Лучшая европейская кухня. И не только. От полудня до полуночи”. На самой двери, с обратной стороны, за стеклом, висела другая табличка - “Закрыто. Пожалуйста приходите завтра. Увидели эту надпись? Для вас завтра скидка! Кодовое слово - ноумен”. “Кодовое слово” было написано стираемым маркером и явно обновлялось каждый день.
Я была в замешательстве. Ни рядом, ни на всей улице не было ни единого человека, дверь была закрыта, за ней была темнота, точно так же как и ни в одном окне здания тоже не было света. Подойдя вплотную к двери я попыталась разглядеть хоть что-то или кого-то за ней, но не увидела ничего дальше метра. Вдруг, словно привидение, из темноты по другую сторону стекла выплыла Снег. Короткий и жесткий щелчок и замка и дверь передо мной открылась.
-О, Катя, молодец, что пришла, -вместо приветствия серьезным тоном произнесла оборотень, неотличимая от человека, которая сперва одним глазами осмотрела всю улицу.
Прежде чем я успела что-то сказать она схватила меня за руку и буквально втянула в темноту, из которой сама только что вышла. Как только замок за моей спиной снова щелкнул стало чуть страшновато.
-Как себя чувствуешь? Как рука, как шея? -практически дежурно поинтересовалась лиса тут же взяв меня под локоть и поведя вместе с собой вглубь здания.
-Спасибо, всё хорошо, -неловко ответила я, не различая в темноте ничего дальше вытянутой руки. -Спасибо вам, что вы…
-Прекрасно, рада слышать, -перебила меня Снег как раз в тот момент, когда мы вошли в зал. -Пойдём, все тебя ждут.
Я оказалось в просторном помещении со множеством столов стоявших вдоль стен, в котором было слишком темно, чтобы различить интерьер. Темноту здесь едва-едва разгоняли несколько электрический свечей, которые стояли по центру столов и чьи изящные лампочки пытались изображать огонь. И только они дали мне понять, что зал не пустовал. Не считая Снег, ко мне были прикованы пристальные взгляды еще девяти пар золотых глаз, чьи обладатели заняли места за столами, разделившись на маленькие группы. Не произнося ни слова, не двигаясь и будто даже не дыша они изучали меня так пристально, так следили за каждым моим шагом, за каждым движением, за каждым вздохом, что я почувствовала себя главным блюдом этого вечера.
Состав присутствующих был смешанным - вместе со Снег четверо женщин и шестеро мужчин. Никого младше меня, или хотя бы одного возраста со мной, не было. Впрочем большинство не выглядела намного старше меня. Самым возрастным выглядел мужчина с суровым лицом, тот самый, которого я встретила тогда на станции. Впрочем было так темно, что разглядеть лица было едва возможно.
-Хорошенькая, -загадочно произнесла внимательно смотрящая на меня девушка, которая сидела за одним столом с молодым мужчиной.
-А так и по ней и не скажешь, что боевая, -сказал молодой мужчина со стянутыми в хвост длинными волосами.
-Не скажешь? Да у неё ж перо на кармане, -возразил его сосед, голос которого принадлежал Руту.
Мне вдруг стало по настоящему настоящему страшно, так что ноги начали идти с трудом. Я чувствовала себя дурой. Овцой, которая зашла в волчьей логово. Точнее в лисье. Её позвали на обед, а она и пришла, и теперь знакомилась с готовыми ею угоститься.
Успокаивала только одно - мысль о том, что у меня здесь был как минимум один друг. Я цеплялась за неё так, как наверное не цепляется за спасательный круг человек, впервые попавший в воду.
-Ребята, оставьте комментарии при себе, -обратилась Снег к смотрящим на меня, а затем и ко мне. -Не нервничай, тут все свои. Они просто дурачатся, -тихо и спокойно, как врач, успокаивающий пациента, произнесла она.
-Цыра! -услышала я знакомый и веселый голос Шамы из дальнего конца зала, где электрических свечей было больше, а их свет ярче. -Иди к нам!
Снег выпустила мой локоть, мягко направив меня к нужному столу. И пока я к нему шла эти несколько шагов под пристальными взглядами оборотней показались мне пыткой. Мне казалось, что у меня даже колени не сгибаются.
За нужным мне столом столом сидели двое. Второго оборотня я встретила в таком облике впервые, но не узнать Марку было невозможно. Каким-то образом её лисье лицо, как и лицо Шамы, имело едва уловимое, но безошибочное сходство с лицом человеческим. Не смотря на то, что оба они сейчас не выглядели, как люди, спутать их тоже было невозможно, как невозможно спутать двух стоящим рядом, совершенно разных людей. И только задумавшись об этом я поняла, что никто из присутствующих здесь, кроме них, так не выглядел. Золотые глаза, острые уши и хвост - вот и всё, что выдавало в оборотней в остальных.
Марка, вожак стаи оборотней, с гордой, но расслабленной осанкой, бокалом вина в руке и с расстегнутой на одну лишнюю пуговицу блузкой, смотрела на меня оценивающе и с интересом. Ни злой, ни холодной, как тогда, она мне сейчас не казалась. Сегодня у неё был чуть хитрый, теплый, и даже манящий взгляд, но манил он коварно, как свежая приманка в капкане. Рядом с ней, на столе, лежал пистолет, но проследив за моим взглядом лиса убрала его под стол, на диван, на котором сидела.
Я встретилась с ней взглядом и она загадочно улыбнулась, не показывая зубы. Я же внезапно смутившись взгляд отвела и встретилась с глазами Шамы. Тот тоже улыбался, но по-другому, и от этой улыбки мне стало спокойнее - он был мне рад, по настоящему рад, что я пришла, рад как старому другу.
-Присаживайся.
Шама, под мышкой у которого в кобуре был пистолет, приветственно встал и указал мне на стул перед их столом. Лиса осталась сидеть, неотрывно и с любопытством смотря как я обращаюсь с тяжелой деревянной мебелью, слово это было простенькое испытание, по которому она оценивала какое-то моё качество. На столе, кроме одной открытой бутылки вина и еще двух уже пустых, была тарелка с множеством разных сыров и несколькими пиалами с мёдом. Винных бокалов тоже было три, но только два из них видели сегодня вино. Меня действительно ждали.
-Выпьешь с нами? -вместо приветствия сказала лиса тягучим и сладки, как мёд, голосом, который превращал любой вопрос в утверждение.
Не дожидаясь моего ответа она тут же наполнила мой бокал вином практически до самых краёв.
Я кивнула и тихо произнесла что-то вроде “спасибо”, а потом сразу постаралась взять себя в руки и собраться. Заметив мою скованность, или же просто услышав как сильно бьется моё сердце, лиса снова загадочно улыбнулась.
-А она, кажется, и правда такая, как ты рассказывал, -не отрывая от меня взгляда покровительственно произнесла Марка. -Кроткая, но с ножом.
-А то, -согласно кивнул лис и пригубил немного вина. -Правда кроткой я бы её не назвал, -сказав это лис дотронулся до того места на своей длинной челюсти, куда я когда-то его ударила, словно он всё еще чувствовал этот удар.
Мне стало совсем неловко и я попыталась увести разговор куда-то в сторону от обсуждения своей персоны:
-Вы хотели со мной о чем-то поговорить? -я так и не определилась было ли это “вы” уважительным предназначено Марке, или же им обоим, умение подбирать слова меня снова подводило.
Я, конечно же, думала о том, что Шама, как и в прошлый раз, зовет меня куда-то, чтобы поговорить наедине, но разговор, судя по всему, предстоил именно с Маркой, или же со всем их кланом сразу. Ну а на то, чтобы гадать о чем же будет этот разговор у меня уже просто не было концентрации.
-И правда, -согласно, медленно и плавно, с выработанной благородной грацией кивнула лисица. -У нас сегодня на повестке две темы. Перейдем к первой. От всего клана Всполох, и от лица себя лично, я хотела бы принести тебе извинения за все те неприятности, что тебе доставил Шама, и за ту историю, в которую он тебя втянул. Могут тебя заверить, что я провела с ним разъяснительную беседу, но не могу обещать, что такого не повторится. Он у нас, знаешь ли… такой. Особенный.
Лиса посмотрела на него с пренебрежением, всем видом намекая ему молчать и одновременно ждала от него ответной колкости, и лис не заставил себя ждать.
-Поддерживаю, -согласно кивнул, но явно спаясничал лис. -В смысле тоже ничего обещать не могу.
Лиса подняла глаза к потолку и тут же толкнула его локтём в бок, и при этом вино в её бокале даже не вздрогнуло. Впрочем и Шама тоже сделал вид, что не заметил тычка. В темноте зала сразу же раздались редкие тихие смешки.
-Спасибо, но не стоит, правда, -на моё счастья я вспомнила полезным приём - выждала пару секунд, в которые успела подумать над словами, прежде чем открыть рот. -Шама меня предупреждал, что мы идём в опасное место, и меня этим условия устроили. Так что я не в обиде.
-Хорошо, -вновь согласно кивнула лисица.
Одно слово и одно движение, но в них я чувствовала размеренность, и какую-то особую важность. Словно одним жестом она поставила точку в очень важном для неё деле, о котором теперь можно было забыть со спокойной душой.
-Хорошо? -усмехнулся лис. -Точно такой же аргумент от меня тебя почему-то не устроил.
-Ты бы помалкивал, умник, -сквозь зубы процедила лисица, скосив на него глаза. -Возвращаясь к повестке предлагаю тост.
Лиса встала, торжественно держа бокал в руке, и девять оборотней как по команде поднялись вслед за ней. Я замешкалась и поднялась последней, едва не пролив вино.
-За Цыру, -серьезно, оглядев всех присутствующих и меня, произнесла лиса. -Шиа.
-Шиа! -громко подхватили девять оборотней незнакомое мне слово.
За меня и раньше поднимали тост. У меня и у самой был клан, который пил за меня и моё здоровье, но сейчас я впервые залилась краской и очень надеялась, что в темноте это не очень заметно. Марка, а за ней сразу и остальные, опустошили свои бокалы до дна. Вино было красным, как артериальная кровь, сладким, и пьянило с первого глотка. И судя по взгляду лисы моя реакция на тост и крепость вина её явно позабавила.
Шама снова наполнил бокалы, хотя свой до конца я допить не смогла, и к двум пустым бутылкам присоединилась третья, а на столе откуда-то появилась новая, из которой лис тут же, в одно быстрое движение, когтями вытащил пробку.
-”Шиа”, -тихо обратился ко мне оборотень, разливая вино по бокалам и вновь наполняя мой бокал доверху, -на нашем языке означает “вперед”, но произносится так, будто ты говоришь о будущем.
-Иначе говоря - “будь”, “живи”, -довольно и не спеша произнесла лиса, покручивая бокал со свеженалитым вином. -Ну и ко второй теме
Она вдруг взяла паузу и вцепилась в меня мягким, но исключительно пристальным взглядом, так что на ум мне пришла смерительная рубашка. Оно явно не раздумывала над собственными словами, а будто хотела чтобы и я тоже сосредоточилось на том, что она собирается сказать, и от её глаз свой взгляд я уже отвести не могла, как бы мне этого не хотелось.
-Я, выражая всеобщее и моё личное мнение, -медленно, но с чувством произнесла лиса, словно зачитывая важное официальное письмо, -предлагаю тебе присоединиться к нам. К нашему клану.
В тот момент мне показалось, что меня внезапно ударили чем-то тяжелым и мягким. Словно огромная, тяжеленная, наполненная старыми перьями подушка так сильно ударил меня по голове, что у меня из рук едва не выпал бокал, который я на всякий случай поставила на стол.
-Помнишь я говорил, что найду тебе компанию? -радостно, но всё же осторожно сказал лис, заглядывая мне в глаза. -Так вот я нашел её - это мы.
-Не стоит так нервничать, -спокойно сказала лиса, глядя на меня поверх своего бокала, а сидевший рядом с ней Шама медленно мне подмигнул, видимо так выражая поддержку.
-Вы, -я откашлялась в кулак, потому что в горле внезапно стало невероятно сухо, -вы хотите, чтобы я, как бы… тоже стала лисой?
-Верно, -едва уловимо кивнула лисица, чуть прикрывая глаза.
В голове шумело. Шумело так громко, что я практически не слышала её слов, и собственных мыслей тоже. Кровь так сильно пульсировала в ушах, что подменила своим злым ритмом все прочие звуки, так что мне хотелось прикрыть уши руками.
-Но мне казалось, что вы меня терпеть не можете!
У меня в голове была тысяча вопросов. Они казались мне карточками, на которые я смотрела через мутное стекло того хаоса, что творился у меня в мозгу, но с языка сорвался почему-то именно этот вопрос, еще больше загнавший меня в краску.
Лисица же только беззвучно усмехнулась и сделала глоток из своего бокала, но глаза всё же ненадолго отвела:
-Ты себя переоцениваешь, -произнесла она не без лукавства и с легким, едва различимым смущением. -И мою вспыльчивость тоже. Да и откуда мне было тогда знать, что это из тебя так торчит твой железный хребет, а не глупость?
Снова пауза, снова молчание. Всё было как тогда, когда я впервые встретила Шаму. Нужно было думать, нужно было решать, а в голове был только сумбур и хаос, не дававший мне даже быстро вспомнить собственное имя.
-Если ты хочешь что-то спросить - спрашивай, не стесняйся, -в голосе лисы не было нажима, но была покровительственность, заставляющая меня чувствовать себя глупым, несмышленым ребенком. -Я с удовольствием отвечу на любой твой вопрос.
Что спросить у того, кто предлагает тебе не только новую жизнь, но и новую тебя саму? Я не знала.
-Если я… Если я скажу да, -произнесла, скребя ногтями по столу, будто желая оставить на нём царапины, -то буду выглядеть как вы?
-Может быть, со временем, -задумчиво ответила она. -В определенном смысле это процесс непростой, и постепенный. Вначале ты будешь как, например, Снег, а потом… кто знает? Я родилась с такой внешностью. Я так выглядела до того, как научилась выглядеть как человек, а Шама прошел для этого очень длинный и… тернистый путь.
Я ощутила еще один невидимый удар, может быть даже тяжелее прежнего, потому только в этот момент я поняла, что Шама тоже когда-то был человеком. Эта мысль меня даже никогда не посещала.
-На самом деле кроме внешнего вида никакого различия нет, -снова заглядывая мне в глаза мягко сказал лис. -Способности и тело у всех одинаковые. У нас с Маркой разве что зубов побольше, кусаться немного удобнее, только и всего. Во всём остальном разницы никакой.
-Верно, -размеренно и согласно кивнула лиса. -У тебя будут те же способности, и те же права. Будешь равной среди равных.
-И... чем бы я у вас занималась?
Мой голос против моей воли и понимания наполнился грустью. Все вопросы которые я сама задавала казались мне бессмысленными, избегающими некую суть, от которой я сама старалась держаться подальше.
-Не волнуйся, на побегушках не будешь, -уверенно ответила лиса. -Никакого принеси-подай и бумажной работы, если только сама не захочешь, конечно. Будешь делать то, что умеешь, а за одно и учиться новому. А всему необходимому мы тебя сами научим.
-Но… я вроде ничего особо полезного и не умею.
-Ну же, к чему эта скромность? -Марка хитро улыбнулась, словно порицая моё кокетство. -Со слов Шамы ты отлично владеешь мечом, и причин ему не верить у меня нет. А в нашем мире, как ты сама могла убедиться, это весьма полезный навык. Многое из того, что люди предпочитают не видеть, гораздо больше боится заговоренной стали и серебра, чем пуль и свинца. А став одной из нас, ты станешь только сильнее, и гораздо, гораздо быстрее. Скажу даже больше - за всю историю с тех пор, как люди взялись за палку один конец которой был острым, очень мало кто мог с нами сравниться в умении этими палками пользоваться.
-Цыра, давай на чистоту, -сказал Шама прежде, чем я успела подумать над словами Марки. -В какой-то мере я с тобой знаком дольше и знаю тебя лучше, чем люди с которыми ты была рядом многие годы. И я тебе, и любому здесь могу с уверенностью сказать - никакой ты не архитектор. Нет, ну может и архитектор тоже, но в первую очередь ты - воин. И я не побоюсь этого слова. Ты родилась для того, чтобы держать в руках оружие, только родилась в то время, когда твоё излюбленное оружие немного вышло из моды. Я же видел тебя, видел как у тебя глаза загораются когда ты просто берешь меч в руки.
Он говорил спокойно, уверенно, и одновременно с нажимом, будто убеждал меня в правоте собственных слов, чем одновременно заставлял меня чувствовать себя еще более неловко, и одновременно распаляя огонёк моей гордости. И против моей воли он распалялся так, что я боялся, что он начнет быть видимым в темноте.
-Но я видел и гораздо больше, -продолжил оборотень, который будто и сам был горд, что был свидетелем тех событий, о которых говорил. -Видел как ты не бежишь, когда тебе страшно, как ты не собиралась сдаваться, когда всё было против тебя, и как готова была защитить меня, когда сама едва стояла на ногах. Подумай о нашем предложении еще и вот как - мы не просто предлагаем тебе стать оборотнем, мы предлагаем тебе в каждую минуту твоей жизни быть тем, кем ты хочешь быть, быть самой собой, а не прозябать всю жизнь у чертежной доски, или как ты там это делаешь, и только иногда изображать настоящую себя изредка выезжая на полёвки.
Мои ногти казалось до крови впились в ладони. Лис знал куда бить, и бил со всей силой, бил без жалости. И с каждым его словом это звучало всё более заманчиво, всё более соблазнительно, чертовски соблазнительно. “Да!” - хотела я закричать. “Да! Да! Дай мне это сейчас же!” - хотело вырваться из моего горла, но отчего-то я молчала. Мне казалось, что я хотела прокричать это самой себе, но та я находилась от меня по другую сторону едва видимого, но звуконепроницаемого стекла.
-Став нами, -решила дополнить слова Шамы Марка, -ты получишь не только возможность драться, а гораздо больше. Ты получишь и тех, кого захочешь оберегать, и тех, кто захочет оберегать тебя тоже, а вместе с этим и возможность строить своё и наше общее будущее. Думаю, чем мы занимаемся ты уже знаешь?
-Да. Вы восстанавливаете Всполох.
-Не совсем, -покачала головой лисица. -Тот Всполох погиб, безвозвратно, и ни к чему пытаться оживить мёртвое, и тем более идти их путём. Мы строим новым Всполох, частью которого я, и мы все, хотели бы тебя видеть.
Я не знала, что ей ответить. Не знала что вообще говорить, и тем более избегала смотреть в глаза им обоим. Я чувствовала, словно рядом существовала непреодолимая и совершенно невидимая стена, об которую я прямо сейчас в кровь разбиваю кулаки и голову, вот только я никак не могла понять что и от чего она отделяет.
-Разумеется, существуют и определенные условия, -не торопясь, словно готовя меня к чему-то неприятному, произнесла лисица допив очередной бокал вина и складывая пальцы пирамидкой, так что кончики её черных когтей касались друг друга.
Подвох. Конечно был подвох. Всегда есть подвох.
-Если ты станешь оборотнем, то дороги назад уже не будет, -лиса посмотрела мне в глаза так пристально, словно хотела, чтобы я особенно четко уяснила этот момент. -Не существует ни лекарства, ни колдовства, ни чего-либо еще, что сделает тебя человеком. Человек может стать много кем, такова ваша природа, но единожды став другим обратно уже не вернуться.
-Ты и не захочешь обратно, -дополнил её слова Шама голосом торговца, который был уверен в своём товаре.
-Мы - организация, и у нас существует иерархия. Сейчас на её вершине нахожусь я, и Шама, и это означает, что тебе нужно будет нас слушаться и делать, что мы тебе говорим, даже если тебе не всегда будет это нравиться. Но это не значит, что мы не будем прислушаться к тебе и к тому, что ты думаешь. В конце концов главная задача этой организации - благополучие всех её членов.
-Это не страшно, -подмигнул мне лис. -Начальник из неё еще тот, но жить можно. А со мной вообще можно халявить.
Лиса на мгновение сделала недовольное лицо, но больше никак не прореагировала.
-Но мы не только организация, -продолжила лиса, -мы еще и семья. Быть оборотнем еще и означает быть одной крови со всеми в твоём клане, а значит все здесь присутствующие, и все кто будут после тебя, станут твоей новой семьёй. Не больше и не меньше. Твои проблемы будут их проблемы, равно как и наоборот.
-Можно было бы и лучше, но сброд подобрался далеко не самый плохой, -лис ехидно улыбнулся и между делом показал кому-то в зале позади меня средний палец. -Посмотри на это и по-другому - тебя будут окружать десять рож, которые в прямом смысле будут готовы за тебя костьми лечь. Точно всегда будет с кем выпить, попеть песни и поиграть в настольные игры.
Лис снова подмигнул мне. Казалось, что он пытается всё сгладить, скрасить, сделать горькую пилюлю слаще. Казалось, что он тоже нервничает, словно переживает за меня, видя моё замешательством и нерешительность, и одновременно пытается сделать так, чтобы это не выглядело, будто он подталкивает меня к решению.
-Мы живем долго, -вновь заговорила лиса, но уже более серьезным голосом. -Порой до двухсот лет, и даже больше. Ты будешь стареть, но не так, как люди, но ты и должна быть готова к тому, что ты переживешь всех, кого знаешь.
-Первое, что ты переживаешь - это чувство, что твоя жизнь гонка, -довольный, как будто уже победивший в этой гонке, сказал оборотень. -И поверь мне - это невероятно круто. Твой возраст для тебя перестанет иметь значение, вообще. Всякие отметки вроде “мне же скоро сорок” для тебя потеряют всякий смысл.
-Но до этих лет еще предстоит дожить, -сказала Марка и вновь укоризненно посмотрела на Шаму. -Мы носим оружие не без причины - у нас не самая безопасная жизнь, и проживать её тихо мы тоже не собираемся. Мы собираемся взять от этой жизни очень много, и можешь быть уверена, что нам никто не будет отдавать это без… конфликта.
-Другими словами - скучно не будет.
-Мы практически не спим. Не больше четырех часов раз в двое суток. Будь готова и к тому, что дни не будут заканчиваться для тебя с приходом ночи, и если день плохой, то не получится лечь спать “чтобы он уже наконец закончился”.
Я вспомнила нашу поездку в поезде. Вспомнила слова Шамы о том сколько часов он уже не спал, и только теперь поняла, что он выспался за то время, что мы ехали.
-И это лучшее, что со мной случалось за всю мою жизнь! -восторженно произнес лис. -Ты даже не представляешь сколько “лишнего времени” у тебя появится. На себя, на друзей, на увлечения, на развлечения. Мы, конечно устаём, но час безделья и ты снова полна сил. Просто попытайся это представить. Это вообще другая, совершенно иная жизнь.
И Марка и Шама вдруг замолчали. Словно больше им нечего было сказать и теперь они ждали от меня ответа, а никакого ответа у меня не было.
-Я… не совсем понимаю, -обратилась я к Марке и отпив немного вина, чтобы не першило в горло, и совершенно не почувствовав его вкуса. -Вы говорите, что хотите, чтобы я к вам присоединилась, но одновременно вы же меня будто и отговариваете.
И внезапно по её изменившемуся взгляду я поняла, что я случайно, но очень серьезно задела какую-то её очень важную струну.
-Я не отговариваю, -со вздохом и еще одним глотком вина ответила лиса. -И давай на ты, хорошо?
Я только неловко и слишком резко кивнула в ответ.
-Цыра, я буду с тобой откровенна, -серьезно сказала лиса, опустив когти на стол, -и обещаю быть откровенно впредь. Мне и Всполоху нужны люди, ты уж прости за каламбур, и мне нужна ты, очень нужна. Я нисколько не сомневаюсь в выборе Шамы, он знает толк в людях, да и я вижу в тебе потенциал, нужно быть слепой, чтобы его не заметить. Но и ты пойми нас правильно. Для нас принять тебя это… это нечто новое. Многих здесь я знала месяцами и годами до того, как принять их в клан, кое кого знаю с самого детства, а с тобой я впервые разговариваю. Просто…
Снова пауза, снова глоток вина. Мне стало очевидно, что у Марки, за всей её властностью и спокойствием, под этим холодным экстерьером было много чувств, страхов, и масса ответственности, и что ей требовалось немалое усилие над собой, чтобы озвучить хоть что-то из того, что было у неё на душе.
-Буду честна - мой личный ночной кошмар это если кто-то из нас в будущем, когда станет слишком горячо, вдруг скажет мне “ой, ты не предупреждала, что так будет, я такого не ожидал, я к такому не готов, верни всё, как было”. Жарко наверняка будет, не бывает по-другому, а вот вернуть я ничего не смогу.
Марка резко отвела от меня взгляд, в один глоток осушила бокал и когтем указала Шама наполнить его снова.
-Да никто такого тебе не скажет, -внезапно очень сердечно и участливо сказал ей лис, который в один момент распрощался с веселой улыбкой. -Не придумывай.
-Верно, -раздался из темноты незнакомый мужской голос.
-И откуда у тебя только мысли-то такие? -узнала я голос Снег.
Лиса ничего и никому не ответила, только приложила пальцы свободной от вина руки к виску, словно у неё болела голова, и вид у неё при этом был довольно озабоченный, если не сказать встревоженный. Казалось, словно озвучив свои опасение они стали давить на неё только сильнее.
И тут же, словно чувствуя её тревогу, об дверь и окна ресторана разбился порыв шквального ветра. Это было словно удар, как если бы о стены здания разбилась приливная волна, которая едва не выбила стекла. Мне показалось, что от этого удара вздрогнул весь дом.
Все, включая меня резко обернулись, некоторые даже встали. У того сурового лиса, что охранял Марку, даже уже был в руках пистолет.
-Тихо, тихо, успокойтесь, -простодушно и расслабленно предостерёг всех Шама, как если бы за окном просто резко пошел дождь. -Снег, Юги, будьте так добры - идите и посмотрите, что там такое.
В ответ на его слова три тени молча отделились от темноты зала и скрылись где-то в глубине здания.
-Уверен, что всё в порядке, -чуть гримасничая и по-свойски сказал мне лис, доливая мне вина. -Просто ветер.
-Если… если я соглашусь, -медленно произнесла я не отрывая взгляда от бокала, словно где-то на его дне был ответ, -то как это будет? Как становятся оборотнем
-Через укус, -легкомысленно, но всё же с ноткой серьезности ответил лис.
-В шею?
-Нет, зачем же? -заулыбался лис. -В руку. Немного болезненно, врать не буду, но уверен - ты переживаешь. И следа тоже не останется.
В доказательство своих слов он принял человеческий облик и задрал рукав рубашки на правом рукаве. Следов от укуса действительно не было, но с обоих сторон руки был давно заживший круглый шрам, похожий на то, словно когда-то что-то прокололо его руку насквозь. Или же похожий на шрам от пули, прошедшей его руку навылет.
-Видишь? -улыбнулся лис, сразу после вновь принявший свой прежний облик. -Ничего нет.
Снова воцарилось молчание, и улыбка Шамы ничуть не облегчала моё состояние. Та самая невидимая стена ощущалась всё острее, и теперь она давила на меня, давила изо всех сил, и я не знала куда от неё бежать. Хотя возможно именно этого мне и хотелось большего всего. Бежать. Бежать отсюда, от оборотней, и от этого вопроса, этого предложения, которое грозило так резко разделить мою жизнь на до и после.
-Если тебя что-то беспокоит - скажи, -серьезно, но и проникновенно сказала лиса. -Хочешь что-то спросить - спрашивай.
-Я… мне нужно время, чтобы подумать, -опасливо сказала я, ожидая худшего.
-Конечно, -лисица понимающе и с готовностью кивнула. -Я и не ожидала от тебя быстрого ответа. Думай, сколько тебе нужно.
-И, я могу отказаться?
Ожидая ответ на свой вопрос я с еще большей опаской заглянула ей в глаза, и к своему удивлению ни встретила ни агрессии, ни разочарования, ни обиды. Было только участие, понимание. Было даже одобрение, будто она была рада этому моему вопросу.
-Разумеется. Я хорошо знаю тот путь, что предлагаю тебе, и какие возможны последствия. Надеюсь и ты тоже.
-И если я откажусь, то вы мой отказ… примите?
-Нам нет совершенно никакого смысла тащить тебя во всё это силой, -я ожидала, что моя настойчивость и неуверенность начнут её раздражать, но лисица оставалась удивительно спокойной. -Это просто так не работает.
-Цыра, да пойми ты уже, -словно вместо неё заговорил Шама, -ты здесь, сейчас, в окружении друзей, которые даже готовы принять тебя в свою семью. Конечно мы примем твой отказ, и друзьями мы от этого быть не перестанем.
-С такими друзьями как ты и враги не нужны, -буркнула лиса своему бокалу вина. -Не друг, а водитель догоняющего тебя катафалка.
-Ха-ха, -изобразил смех лис.- А не напомнить ли мне тебе…
-Не напоминай, до сих пор забыть пытаюсь, -практически смущенно ответила лиса, пряча взгляд в вине.
-Я наверное пойду, -неуверенно произнесла я и приличия ради допила вино. -Мне нужно всё обдумать.
-Тебе не обязательно уходить сейчас, -заулыбался лис. -У нас тут типа вечеринка, раз уж мы все в одном месте в одно время собрались. Развлечешься что надо.
-Спасибо, но мне бы хотелось побыть одной. Да и по правде сказать я валюсь с ног.
-Конечно, без проблем, -лис согласно кивнул, но сидящая рядом с ним лиса сделала недовольную мину и снова толкнула его в бок. -Тебя подвезти до дома? А то уже поздновато.
-Нет, спасибо, хочу подышать свежим воздухом, -сказала я вставая из-за стола и встречая задумчивый взгляд Марки. -И спасибо за предложение. Я понимаю… что это для вас значит.
Марка, чуть наклоняя голову на бок, и не отрывая от меня взгляда, медленно кивнула:
-Как только что-то решишь - приходи сюда и спроси директора, -сказала она так, будто мы говорили не о моей жизни, а об обычной сделке. -Я часто здесь бываю. Если меня здесь не будет, то я приеду.
-Пойдем хоть до выхода провожу, -улыбаясь сказал Шама выходя из-за стола и максимально аккуратно беря меня за локоть, -а то еще в темноте голову обо что-нибудь разобьешь.
Я не знала стоило ли мне со всеми прощаться, да и света всё еще едва хватало, чтобы я различала лица, и я просто учтиво кивнула обоим сторонам зала. Некоторые из присутствующих кивнули в ответ.
На улице не было ни дождя, ни ветра, и ни единого человека. Оказавшись под козырьком, у входа в ресторан, Шама выпустил мою руку и тут же закурил. Казалось, что он просто провел концом самокрутки по левой ладони и на ней уже появились тлеющие искры, а вот улыбка на его лице пропала. Лис делая глубокую затяжку и выпуская густой дым смотрел тяжелым взглядом куда-то сквозь дома и казалось избегал смотреть меня.
Я же не знала что делать, и что думать. Не хотелось стоять, хотелось уйти, но и идти домой тоже не было желания. Было желание встать на дорогу, которая приведет меня в место в котором я не то, что не была раньше, но о котором я даже не слышала, и идти по ней не оглядываясь назад.
-Ты задумал это с самого начала? -сказала я стоя рядом с оборотнем и пытаясь проследить его взгляд.
Лис оскалился, как обычно делал, когда что-то ему было неприятно, и на его человеческом лице этот оскал выглядел странно. Словно он злился, но не по настоящему, потому что никакой злости в его глазах не было.
-Нет, -он ответил не сразу и не выпуская самокрутку и плотно стиснутых зубов. -Но я впервые задумался об этом еще тогда, когда ты мне кровь пустила. Я тогда не знал что и думать - то ли восхититься тобой, то ли злиться на себя. Хотя нет, помню одну мысль - “Вот сука. Будь она лисой она бы мне голову снесла”. Ну а дальше всё было просто. Чем глубже в тот лес мы заходили, тем больше я убеждался, что такая как ты должна быть с нами.
-”Такая как я”?
-На комплименты напрашиваешься? -лис стукнул меня в плечо локтем, хотя на самом деле едва дотронулся, скорее легко толкнул.
-Тогда почему ты не хотел меня сюда звать? -холодно спросила я. -Я же видела - ты сомневался.
Оборотень снова ненадолго замолчал, тяжело глядя себе под ноги, и ни то тяжело вздохнул не открывая рта, ни то медленно выдохнул через нос:
-Я лис многих талантов, Цыра, -медленно сказал он и чуть грустно посмотрел на меня. -И один из них - влезать в неприятности и тянуть за собой окружающих. Это моё качество ты, к сожалению, ощутила на себе в полной мере. А ведь я и близко не хотел ничего подобного. Ну и как я по твоему мог с легким сердцем предложить тебе эту жизнь? Думаешь мне было легко смотреть, как ты умираешь у меня на руках?
-Раз так, то почему сдался и всё-таки предложил?
Лис тяжело хмыкнул, сделал глубокую затяжку и выпустил перед собой густое облако дыма, похожее на крошечную грозовую тучу, которая упала с неба на землю:
-Среди нас есть поверье - если человек становится одним из нас, то на это была воля Большого Лиса. Такова была судьба этого человека. Я иногда забываю об этом, потому что не очень верю в судьбу. Но я подумал еще и вот что. Может у меня и нет права тащить тебя на этот путь, но у меня и нет права тебе его не показывать, потому что идти по нему или нет - это твой выбор.
-Если я стану оборотнем, -спросила я после очередного затянувшегося молчания, -то я останусь… мной? Собой?
Шама усмехнулся, громко фыркнув в нос, но в этом смешке не было издевки или насмешки, я скорее слышала иронию. Словно я задала вопрос над которым всё ещё думает он сам.
-А ты сейчас та же, что была, когда зашла сюда двадцать минут назад? -серьезно, но будто в пустоту сказал лис. -Или та, что была в тот день, когда мы только встретились? Или год назад?
Я усмехнулась, практически также, как и он. Это был и не ответ, и не вопрос, а просто пища для размышлений.
Мы распрощались. Просто и мимолётно, словно видели друг друга каждый день, а знакомы были много лет. Опьянение прошло также быстро, как наступило. Желудок казался пустым, но голода не было, а дышать хотелось только дующим в лицо ветерком, который словно сдул все мысли из моей головы.
Я направила к метро, но не к ближайшему, и иногда ловила себя на мысли, что едва понимаю, где нахожусь. Где-то по правую руку от меня была набережная и этого было достаточно. В один момент вдалеке, на широкой улице, по которой я шла, появилась большая и шумная компания, чей смех мне не нравился. Поздняя ночь, тихая улица, одинокая девушка и группа веселящихся мужчин - отличное начало плохой истории, без которой я вполне могла обойтись. Пускай у меня был и нож и баллончик с перцем, но я твердо знала - лучшая драка та, которой ты избежал.
Ощущение опасности немного привело меня в чувство. Держась более темной стороны улицы я свернула на соседнюю, более узкую и абсолютно безлюдную. Я ускорила шаг, четко намереваясь успеть до закрытия метро, а не добираться до дома на автобусе, но тут свет в окнах в дальнем конце улицы погас. А затем погасли и стоявшие там фонари. Я обернулась, и только чтобы увидеть, что позади меня происходит тоже самое. С обеих сторон улицы ко мне, гася окно за окном и фонарь за фонарём, устремилась темнота.
Сердце забилось, ударяя по ребрам как молоток, а горло сжалось так, словно не хотело, чтобы я вдохнула. Зажимая баллончик с перцовым газом в левой руке, а нож в правой, я встала спиной к нависающему надо мной фонарю. Я едва умела драться ножом, с ним я чувствовала себя едва увереннее, чем если бы была вооружена десертной вилкой, но это было не важно, потому что в тот момент я готовилась к худшему.
Темнота заполонила всю улицу, и обрушилась на меня как лавина, пощадив только фонарь, который прикрывал мне спину. Кроме него не горела ни одна лампа, не было света ни в едином окне. Словно никто не засиживался до поздна, не смотрела телевизор и не сидел перед компьютер. Единственным источником света теперь был один оставшийся фонарь и отражавшее городские огни небо, которое заменяло горожанам свет звезд.
Окружавшая меня на безлюдной улице темнота словно старалась меня задушить. Было так тихо, что я слышала, как гудит освещающая меня лампа и как шуршит моя футболка в такт моему дыханию. Казалось будто я даже слышу, как сквозь грудь пробиваются звуки ударов сердце.
-Ну всё, хватит уже, -резко прозвучал знакомый голос из темноты, заставивший меня дёрнуться всем телом, словно от удара током.
Из темноты на испускаемый фонарём круг света вышел Шама в своем человеческом облике, только с красными лисьими ушами на голове и глазами полными раскаленного золота. Я была одновременно и рада его видеть и не перестала от этого меньше бояться - на нём не было куртки, которая была призвана скрывать уже расстегнутую кобуру с оружием и ножны на пояснице, а левый рукав рубашки был закатан до самого плеча.
-Шама?! -я на мгновение вцепилась в него взглядом, а затем снова попыталась проникнуть им сквозь окружающую тьму, из которой он появился. -Что происходит?!
Лис не обращал на меня никакого внимания, а тоже смотрел куда-то или на что-то в темноте на совершенно пустой улице.
-Не понял еще? -практически рявкнул лис стальным голосом. -Игры кончились, покажись.
-Ч-что ты говоришь? Я не понимаю!
-Да я не тебе! -мимолетно оглянулся на меня Шама. -А я ему!
Он указал человечески пальцем с острым лисьим когтем в темноту, и только тогда я увидела того, к кому он обращался. Всего в нескольких метрах от меня, на самой границе света и темноты, над землёй будто поднималась тень. Черный, полупрозрачный человеческий силуэт, который будто бы прикрывался от света рукой.
-Достал, -зло рявкнул Шама.
Лис махнул рукой, как если бы отбросил от себя нечто, и с силуэта тут же, словно внезапным порывом ветра, сдуло вуаль темноты. Мне хватило одного взгляда, доли секунды, чтобы понять, что это… моя бабушка Ангелина. И гораздо больше, чтобы поверить в это.
Она была именно такой, какой я всегда её видела в наши редкие встречи. Длинное вечернее платье, строгие туфли на каблуке, хитроумно сложенные на голове волосы, холодные глаза и уставшее, умное лицо человека, чей возраст определяли не годы, а пережитые события.
-Б-бабушка? -сбивчиво произнесла я одними губами и опустила руки.
-А, так это вы, госпожа Свирель, -разочоваронно и даже с какой-то горечью произнес лис. -Вот так… сюрприз.
Бабушка Ангелина, до этого прикрывающаяся от света, распрямилась и приняла гордую, и агрессивную позу.
-Отойди от неё, и убирайся пока цел, -зло, как змея, прошипела она, не скрывая своего отвращения.
-Шама? -промямлила я, переводя взгляд с лиса на бабушку и обратно. -Что это значит?
-Должен подчеркнуть, госпожа Свирель, -недовольно процедил лис, не обращая на меня внимание, -что нам очень не нравится когда нас подслушивают.
-Мне плевать на то, что вам нравится, -глаза бабушки метали в лиса молнии, а каждое произнесенное слово она словно выплевывала, но лицо её оставалось холодным камнем. -Мне повторить еще раз или объяснить тебе каким-то другим способом?
-Да что здесь происходит?! -закричала я на близких мне людей, которые совершенно не обращали на меня внимание.
Только после этого бабушка словно признала моё существование и на мгновение оторвала взгляд от лиса, встретившись со мной глазами:
-Они использовали тебя как приманку, чтобы добраться до меня, -спокойно и жестко заговорила она, -только и всего.
-Пффф, -со всеми пренебрежением на которое только был способен шумно выдохнул лис, надув щеки и заставив свою непослушную челку взвиться вверх. -Что за вздор? На кой, по вашему, вы нам сдались?
Теперь и лис смотрел на меня, словно переманивая меня на свою сторону:
-Кто-то, -сказал лис, указывая на бабушку открытой ладонью, за которой она проследила так, будто в ней был нож, -пытался сунуть нос в наш ресторан, и получил по нему, после чего мы попытались этого кого-то выследить. А он в свою очередь увязался прямо за тобой, едва мы только с тобой распрощались. И вот мы здесь. Втроем, под светом фонаря. Прямо романтика.
На лице бабушки Ангелины, которую Шама продолжал называть Свирелью, на мгновение появилась смесь из злости и презрения. Она сделала едва различимое движение и тут же в её руке появилось нечто вроде короткой и тонкой веточки молодого дерева, на которой даже был живой, зеленый листик.
-Ооо, -коротко протянул лис, в котором была горсть сарказма. -Надо же, впечатляет.
-Говорю тебе последний раз, перевёртыш, -зло произнесла бабушка. -Убирайся отсюда, пока можешь ходить. Больше повторять не буду.
Лис казался спокойным, даже расслабленным, но я через слишком многое прошла вместе с ним, чтобы купиться на это. Я уже видела эту позу, то как он стоял и держался, видела этот взгляд, видела как с точной такой скоростью, словно неторопливая, но сильная метла, позади него покачивался хвост. Я видела каждый из этих признаков и знала - он был готов драться, а достать ножи для него было делом мгновения.
А затем меня захлестнул ужас от одной только посетившей меня мысли. Если бабушка знала Шаму, значит знала и на что он был способен, а значит была, или по крайней мере считала себя, равной ему по силе. И тогда я представила, как лис вновь, как тогда, в лесу, взывает к своим пламенеющим богам, призывает в руку крохотную частицу раскаленной звезды и огненный ураган, которые разносят всё вокруг, насколько хватает зрения, и как бабушка отвечает ему в равной степени.
-Пожалуйста, перестаньте, -тихо взмолилось я, потому что видела, что я снова перестала для них существовать.
-При всём моём уважении к вам и вашим талантам, равно как и к вашей репутации, госпожа Свирель, -слова лиса струились расслаблено, неторопливо и даже дружелюбно, но на его лице не было и тени улыбки, -должен вас заверить, и вы уж простите за дерзость - мы с вами оба это знаем, я могу справиться с вами без всякой волшебной палочки.
Прозрение было таким болезненным, будто в основание мозга воткнулась ледяная игла. Он заговаривал ей зубы. Ждал чего-то, как тогда, когда сражался с Иваном. Я это видела, и мне казалось это столько очевидно, что я не понимала, как не замечает этого бабушка.
-Хочешь попробовать? -бросила она таким голосом, будто говорила с грубящим ей ребёнком. -Резко дернись и твои друзья будут отскребать от земли то, что от тебя останется.
Пара секунд промедление, в которые Шама застыл, словно в нерешительности, а затем он едва заметно, светло и радостно улыбнулся, и уже я знала - ловушка захлопнулась.
-Вы знаете, -задумчиво произнес он, поднимая глаза к небу, -по правда говоря - нет. Если подумать, то мне не интересны оба исхода нашего поединка. Но я позволю себе встречный вопрос - а со всеми нами вы справитесь?
Он медленно поднял правую руку, сложил пальцы пистолетом и выстрелил в неё из невидимого оружия, издав одними губами тихое и мягкое “пуф”.
В туже секунду на теле бабушки появились и замерзли четыре мерцающие зеленые пятна - конечные точки маршрута проникающих сквозь тьму лазерных лучей. Опустив глаза она заметила первое пятно, которое застыло у неё на щеке, и тут же замерла как статуя. Еще два были на лбу и возле сердца, а третье застыло на палочке в её руке. В следующее мгновение прямо за её спиной, из ниоткуда, беззвучная, как тень, возникла Снег. В левой руке лиса, с холодными, как лед глазами, сжимала пистолет, который целился бабушке в затылок, а в правой длинный посох, сделанный будто из двух сросшихся и завившихся вокруг друг друга белых, лишенных коры древесных ветвей, каждая из которых заканчивалась острой пикой, словно большая деревянная вилка с двумя зубцами, которая едва не впивалась бабушке под лопатки.
-Вам мат, госпожа Свирель, -саркастичесно констатировал и лис развел руками, еще больше подчеркивая очевидность озвученного факта. -Подсказать вам сколько еще целятся вам в спину?
-Ах ты… сволочь, -озлобленно прорычала бабушка, но тем не менее пошевелиться не решилась.
-На вашем месте, госпожа Свирель, -издевательски произнес Шама, -то есть стоя двумя ногами в капкане, я бы не был так негативно настроен, и воздержался бы от необдуман…
-Да перестаньте же вы! -закричала я изо всех сил. -Остановитесь! Хватит! Из-за чего вы дерётесь?!
Теперь замер и Шама, словно вспомнив, что и я тоже была здесь. Бабушка посмотрела на меня загнанно, на как на фальшивую надежду, а вот на лице лиса мне казалось я заметила… грусть. Будто он внезапно осознал нечто, что его сильно опечалило.
-И правда, -странно и чуть растроенно произнес оборотень.
Его поза едва заметно изменилась, но для меня это изменение было очевидным - он лишился боевого настроя.
-Госпожа Свирель, позвольте мне выдвинуть вам встречное предложение, -серьезно заговорил лис, вновь переведя взгляд на мою бабушку, только в этот раз в его глазах не было ни лукавства, ни затаенной злости. -Я считаю, что у нас с вами нет причины для противостояние. Это не нужно ни нам, ни Симфонии, ни лично вам. Тем более, что ваша внучка человек, а не приз и не кубок, чтобы за неё бороться. Поэтому моё предложение таково - уйдите. Просто уйдите, сейчас. Мы забудем эту ссору и никто не потеряет лица. По рукам?
Бабушка напряженно гудела. Гудела как животное загнанное в угол и теперь лихорадочно размышлявшее о своем следующем шаге, или же о том, можно ли было верить словам её врага.
-Даю вам слово, -продолжил оборотень, видя её реакцию, -с Катей не случится ничего плохого.
Мне казалось, что её разозлило то, что он произнёс моё имя, но затем к ней вновь вернулась её былое напряжение и собранность.
-Чары, -сухо сказал она, пытаясь одними глаза заглянуть себе за спину.
Только теперь лис позволил себе расслабленную полу-улыбку.
-Снег, будь так добра, -спокойно произнес он и мягко кивнул своей помощнице, -отпусти её.
Снег сделала шаг назад и опустила и пистолет и посох, упирая его в землю. И тут же под ногами бабушки я различила сложную черную геометрическую фигуру, похожую на много раз нарисованный на одном месте и смещенный, как по часовой стрелке, пентакль. И стоило только Снег убрать свой посох, как она начала растворяться, как капля чернил в воде, пока не исчезла без следа. Одновременно пропали с тела бабушка и зеленые точки лазерных указателей.
-Я жду тебя дома, -строго сказала мне бабушка.
Она на мгновение замерла в идеальной неподвижности, словно время вокруг её тела застыла, а затем мгновенно исчезла, словно её никогда здесь и не было.
-Фуууух! -радостно и расслабленно выдохнул лис, на секунду опускаясь на корточки. -Ну слава богу. Я уж решил, что нам и правда надо будет с ней драться.
Он щелкнул пальцами и окружавшая нас тьмы отступила точно так же, как и появилось, волной, только теперь словно свет давил на темноту и вытеснял её. По краям улицы, больше не скрытые тьмой, стояли практически все члены клана Всполох, и они точно были готовы к драке - каждый был вооружен до зубов. В черных, покрытых металлическими пластиками бронежилетах и касках, с увесистыми автоматами в руках и пистолетами на поясе, они равномерно окружали нас со всех сторон. Кажется у одного из них я даже видела гранаты. Они не были похожи на хорошо вооруженных бандитов. Они были похожи на хорошо подготовленных солдат, у которых из под шлемов показывались кончики лисьих ушей и чьи хвосты замерли на асфальте.
-Отлично сработано ребята, моё почтение, -продолжал улыбаться Шама. -Всем спасибо - все свободны. Налейте себе выпить - заслужили.
-Спасибо, что разрешил, -буркнул один из вооруженных оборотней.
Лис улыбался ровно до того момента, пока не встретился со мной взглядом. В этот момент мне как никогда прежде хотелось его ударить. Изо всей силы, прямо по лицу, чтобы он знал в каком бешенстве я сейчас была.
-Ребята, -серьезным голосом произнес оборотень, -оставьте нас одних.
Никто не стал спорить, никто не стал на меня осуждающе смотреть. Все они просто ушли, оставив нас одних на всей улице, под светом фонаря, прямо посреди дороги.
-Какого черта ты не сказал мне?! -закричала я, когда последний из пришедших с Шамой скрылся за углом.
-Я не знал, что это она, честно, -спокойно и чуть грустно парировал оборотень. -Всё было так, как я сказал - к нам кто-то полез и мы решили его прогнать. Такое и р…
-Не делай из меня идиотку! Ты врал мне! Ты знал! Ты знал всё, с самого первого дня, и ничего не сказал мне!
Полностью принявший человеческий облик лис сверкнул глазами и обнажил зубы:
-Не сказал тебе что?! -закричал на меня он. -Что твоя бабушка прославленная и могущественная колдунья, которой лучше и одной не переходить дорогу, а если явится с дружками, то вообще туши свет?! Да с какой стати мне это тебе говорить?! Какое у меня на это было право?!
-Да какое право?! Что ты несешь?!
-Конечно я знал чья ты внучка! -проигнорировал меня разозленный оборотень. -Думаешь я не проследил за тобой, после первой нашей встречи? Мне, видишь ли, было важно, чтобы ты добралась до дома, а не вырубилась где-нибудь в лесу! И представь моё удивление - стоило мне только подойти к твоей квартирке и я ударился лбом в такое количество защитных чар, что у меня искры из глаз посыпались! Да мне после такого нужно было только носом против ветра повести, чтобы выяснить кто тут живет!
-Так какого черта же ты мне об этом раньше не рассказал, а?!
Лис на мгновение закрыл лицо рукой и тяжело вздохнул:
-О боги, Цыра, ну подумай ты сама! Раз ты живешь в её квартире и ничего не знаешь о нашем мире, то значит ничего не знаешь и о том, кто на самом деле она такая. А значит ваши отношения построены на лжи, на самом обыкновенном вранье! Но они были! Так и какое у меня было право эти отношения разрушать, рассказывать тебе то, что не хочет рассказывать она сама?! Тем более, что к нашей с тобой стычке это не имело никакого отношения!
-Я… ты…
У меня тряслись губы, и руки, и мне нечего было ему сказать. Он не был виноват в том, что часть моей жизнь была обманом и в итоге дала трещину. Не был виноват ни тогда, ни сейчас.
-Ты здесь, сейчас, не потому что ты её внучка. Ты здесь потому, что ты - это ты. Понимаешь?
У меня мокли глаза, но я не отводила от него взгляд. Знала, что если отвернусь, то заплачу.
Оборотень хотел сказать что-то еще, даже открыл рот, но в итоге так ничего и не сказал. И вид у него был грустный, виноватый, словно он сожалел, что кричал на меня.
-Отправляйся дома, Цыра, -сказал он, положив мне руку на плечо. -Не заставляй её ждать.
Он еще чуть постоял рядом со мной, а затем ушел не прощаясь. Едва оставшись одна я последовала его совету, только пошла в противоположную сторону. Такого хаоса и одновременно отсутствия мыслей в голове у меня не было с того самого дня, как я впервые встретила оборотня. Всёго того, что произошло за последние часы, было слишком много для одного дня.
Я практически не запомнила как добралась до дома. Помню, что успела в метро и как потом шла по остановившемся эскалатору. Потом как долго петляя шла домой по темным улицам, словно хотела отсрочить своё возвращение. Впрочем наверное это действительно так.
У самого порога моего дома меня застало совершенно незнакомое мне зрелище - в окне моей квартиры, на кухне, был свет. Желтый, не яркий, понурый, он казался таким неприветливым, депрессивным, словно в этой квартире живут те люди, что возвращаются домой только чтобы поспать, а затем вернуться на работу, которую ненавидят. В ту ночь я так долго поднималась по лестнице, как никогда прежде.
Войдя в квартиру я задержалась в прихожей, словно прилипла к полу. Медленно разувалась и жалела, что на мне не было куртки, чтобы снять которую можно было потратить еще пару минут. Я чувствовала себя школьницей у которой в конце четверти было слишком много четверок, а не ожидаемых пятерок, и которой теперь придется идти на кухню, где её заждались и так уже всё знающие родители, и всё им объяснять. Я сама не знала чего я боялась, может быть неизвестности, ведь злиться на неё у меня было больше поводов, чем злиться на лиса.
-Долго ты еще будешь там топтаться? -услышала я строгий голос бабушки из кухни.
Ответить я не решилась, в груди всё сжалось, словно кто-то ухватил меня за кожу и стянул её в комок, но это определенно подстегнуло меня, чтобы наконец покинуть прихожую.
Бабушка и сейчас осталась для меня такой, какой я видела её всегда - светящейся благородной гордостью, опытом, и каким-то мужеством, словно ни что на свете не могло её сломить. Строгая и худая дама благородных кровей в длинном синем платье, которая отнюдь не нуждалась в свите, да и в обществе вообще. Даже на этой простенькой кухне, куря длинную и тонкую сигарету через еще более длинный мундштук, сидя у стола, который рядом с ней смотрелся до вычурного простым и даже топорным, она умудрялась излучать своё типичное аристократическое благородство и утонченность.
Перед ней на стола стояла вполне обычная, но дорогая бутылка коньяка, небольшая часть которой на четверть заполнила изящный бокал из хрусталя, которого я никогда раньше у себя не видела. Впрочем и коньяка такого тоже у меня никогда не было.
На меня же она, словно застрявшую в дверном проёме, смотрела недовольно и вскользь. В её взгляде была та смесь разочарования и негодования, будто я была тем самым ребенком, который разбил любимую и очень старую вазу, и это несмотря на все предупреждения и предостережения.
-Не стой столбом, -строго сказала она и указала одним взглядом на стул на противоположной стороне стола. -Сядь.
Никогда еще эта кухня, моя кухня, не казалась мне такой тесной. Впрочем, под таким её взглядом и мне бы показалось тесно и на стадионе.
Несколько раз она на долю мгновения останавливалась на мне взглядом и тут же отводила глаза, сразу же недовольно цокала языком, качала головой, делала затяжку из мундштука или же выпускала дым. Всем своим видом, и не произнося ни слова, она показывала сколь ужасный проступок я совершила, в котором, к тому же, я даже не раскаиваюсь.
-И как тебя только угораздило с ними спутаться, -сказала она смотря на меня, но обращаясь скорее к самой себе, за одно проходясь по мне взглядом и режа им словно ножом. -И ведь из всех кто только может быть, не с кем-нибудь, а именно с этими…
Я ничего не говорила, словно не находила в себе силы открыть рот. Да и ко мне она в действительности не обращалась. В какой-то момент мне даже показалось, что не будет и никакого разговора. Что она просто пожурит меня, без моего участия, и уйдет так же, как уходила всегда.
-Ну, не молчи! -бабушка пробила меня взглядом насквозь. -Сидишь как воды в рот набравши. Рассказывай, как ты умудрилась с ними связаться.
И я начала рассказывать. Рассказывать всё, начиная с моей первой встречей с лисом, и против моего ожидания слова хлынули из меня потоком, и я не была уверена, что смогу остановиться, даже если она попросит. Я даже не подозревала сколько многое скопилось у меня внутри за это время и сколько многое мне надо было кому-то рассказать.
Бабушка молчала. Слушала и молчала. Не перебивала, не задавала вопросов и не смотрела на меня, только следил за тем как извивается дым над её тонкой сигаретой. Злость с которой она меня встретила очень быстро улетучилась, и практически сразу же она превратилась в напряженное беспокойство. Но чем дальше двигался мой рассказ тем сильнее она снова злилась. Она злилась, но молчала. Морщилась, метала глазами молнии во всё подряд, постукивала по столу пальцами и хрустела ими же, собирая пальцы в кулак, едва не пыталась сломать свой мундштук, но молчала.
Я рассказывала всё постепенно, поэтому когда я начала говорить куда и в какой лес мы зашли, то мне начало казаться, что она перестала меня слушать и начала замышлять убийство. Когда в моём рассказе появились конструкты, то она так впилась в меня глазами, что мне невероятно захотелось уйти, или закрыться от неё чем-нибудь, хотя бы крышкой от кастрюли, которые я по её наказу хранила в идеальной чистоте.
Когда я начала описывать твердыню братства бабушка изменилась в лице. Пара мгновение, несколько слов и больше не было на этой этой кухне той уверенной в себе и непоколебимой, как скала, дамы. Взгляд её потух и больше не пытался пробуравить меня насквозь, а сама она выглядела так, словно не знала чем закончится моя история и останусь ли я в конце жива. А рассказ о моём видение, о девушке с татуировкой, которая растворилась в бассейне из ртути, нанёс ей какой-то особенно болезненный удар. Даже больший, чем когда я сказала, что и как меня ранило.
Когда же я заговорила об Иване, то впервые увидела как человек бледнеет. Не теряет естественный румянец, и не тускнеет, а становится белым, как снег. Теперь, вместо колдуньи, которая явно знала и не боялась Шаму, передо мной была старая женщина, к которой словно вернулся ночной кошмар, который она считал навсегда оставленный позади.
-Так Иван живёт? -сказала она сухим, как опавшие листья голосом, смотря на меня и одновременно сквозь меня.
Словно с трудом приподнимая правую ладонь над столом она жестом велела мне прекратить, а затем опустила разбиваемую невероятным тремором левую ладонь на висок. Мне казалось, что прямо у меня на глазах она состарилась лет на сорок, и стоит мне рассказать хоть еще немного и это просто её убьет. Впервые я видела человека, который был в неподдельном ужасе и теперь изо всех сил боролся с собой, чтобы с ним справиться, как если бы пытался выбраться из тянущего его вниз болота.
Она приходила в себя долго, может быть двадцать или даже тридцать минут. Какое-то время она просто молча сидела и пустыми, ничего не выражающими глазами смотрела сквозь стол и пол квартиры, а цвет её кожи так и не желал к ней возвращаться. В раковину успела отправиться не одна выкуренная до самого фильтра сигарета, а бокал с коньяком успел опустеть и наполниться вновь, уже до половины.
В какой-то момент она начала тихо барабанить тремя пальцами по столу, но постоянно то сбивалась с ритма, то её пальцы вдруг замирали и начинали двигаться вновь, но уже не касаясь стала. Мне казалась, что она думала. Размышляла о том, где сделала какую-то ошибку и как теперь могла её исправить.
-Как вы сбежали? -сухо, как на допросе, и не встречаясь со мной взгляд, спросила она.
Теперь вместе со мной на кухне сидела старая, сухая и уставшая женщина, от былого великолепия которой осталась только трезвость рассудка. Тремор в её руке пропал, мертвенная бледность практически прошла, но по ней было видно, что чтобы оправиться от полученного удара ей потребуется гораздо больше времени.
Когда я начала рассказывать про то как Шама дрался с Иваном, по крайней рассказывать то, что я запомнила и поняла, мне казалось, что бабушка больше не верит ни единому моему слову, или не хочет верить. Она вздыхала, усмехалась, зазглядывала мне в глаза, хмурила брови, приоткрывала рот, будто собираясь что-то сказать, но так и не произнесла ни слова. Порой мне даже казалось, что в её усмешках я видела те зависти, и ушемленной гордости.
Часть моего рассказа о том, как я еле волочила ноги и была на последнем издыхании казалось не тронула её совсем. Может потому что ей был известен финал, а может и потому что ей было просто всё равно. А вот когда я начала описывать уже вчерашний день к ней вернулась злость, а её кулаки снова сжались.
-Чертов лис, -практически прорычала она, кипя холодной яростью, едва я сказала, что Марка предложила мне присоединиться к Всполоху, -надо было убить его пока был шанс.
-Да как ты можешь такое говорить! -не выдержала я. -Он же жизнь мне спас!
-Жизнь тебе спас! -вскрикнула она и всплеснула руками. -Да ради всего святого, как, как можно быть такой наивной?! Катя, ну открой же ты глаза! Очнись! Он использовал тебя, с самой первой минуты! Он с самого первого дня всё про тебя знал, кто ты и откуда, сначала разыграл для тебя представление, потом наполнил голову мечтами, а затем потащил с собой как живой щит!
Во мне всё кипело и бурлило. Хотелось уйти, хотелось перевернуть этот чертов стол и начать кричать ей в лицо, но я знала - нельзя. Просто потому что нельзя… так.
-Да будь так, то он бросил бы меня там!
-Да конечно он тебя не бросил! Ведь пока вы шли, он понял, что ты гораздо более ценный товар, чем он думал! Что от тебя может быть гораздо больше толку, если тебя обратить, сделай одной из этих тварей!
Она резко замолчала, приложила руку к лицу и растерла его, словно пыталась справиться с приступом усталости или мигрени. Открыв лицо она вздохнула, покачала головой и отпила глоток коньяка.
-Катя, Катенька, милая моя, -её голос вдруг изменился, наполнился спокойствием, нежностью и добротой, но не лишился присущей ему стальной нотки, отчего стало похоже, будто эту доброту она с силой хочет загнать мне под кожу, -пожалуйста, прислушайся ко мне! Ты не понимаешь с кем имеешь дело. Они не странные милые зверюшки, не сказочные существа, не добрые лесные жители. Они - монстры. Они чудовища у которых нет сердца. Они страшные, кровожадные твари в человеческом обличьи, которые сначала одурачили тебя, а потом еще и распробовали на вкус. Они паразиты на теле людей. Размножаться, захватывать, подчинять - смысл их жизни. А лисы может быть даже худшие из них. Они духи хитрости и обмана, духи огня и лестного пожара. Они шпионы, убийцы, заговорщики и манипуляторы, которые развязывали войны не выходя из-за письменного стола. Смысл их жизни зажечь всё вокруг и гореть так ярко и долго, сколько получится, а что после них останется пепелище не их забота.
Я молчала. Ответить мне было нечего. Верить её словам я не хотела, потому что всё, что я сказала, она перевернула с ног на голову, а называть её слова враньём мне тоже не хотелось, да я и не могла. Всё что я знала о лисах я знала от одного из них. И всё же одновременно мне вспоминалась спокойная и рассудительная Марка, которая кипит только когда переживает за членов своего клана, заботящаяся обо мне Снег, и Шама, который в ту звездную ночь пытался всеми способами меня спасти. И спас.
Видимо моё затянувшееся молчание было для неё достаточным ответом. Её глаза вновь наполнились холодом, а лицо строгостью и негодованием:
-Боже, -произнесла она с отвратительной смесью снисхождения и высокомерия, -ты ведь даже не представляешь с кем связалась. Во что влипла.
-Представляю, -сказала я голосом гораздо менее твердым, чем я того хотела.
-А по моему не представляешь, совсем! -отрезала бабушка так, что мне захотелось спрятать язык за зубами. -Ты хоть знаешь кто на самом деле такой этот оборотень? Знаешь, чем он занимается? А? А его дружки? Твой любезнейший друг-лис не только лжец, он еще и опаснейший колдун, для которого цель оправдывает любые средства! С тех пор как Долохов разделался со Всполохом, уже девяносто лет как отсюда и до восточных морей не было ни единого лисьего клана! И ведь кто только сюда не лез! Французская Лилия, японский Белый туман, китайский Пламенеющий пион, английский Дартмур, даже американское Сообщество! Все сгинули, как один! До всех этот чертов маньяк добрался! И тут из какой-то дыры появляется эта лисья девка, Марка, и вытаскивает из другой дыры этого твоего Шаму, о котором никто и слыхом не слыхивал! И тот, не долго думая, взрывает его дом, и за одно выпускает в мир столько ужаса и прочей мрази и мерзости, что вся Москва в ту ночь кошмары видела! И всё это только ради своей шкуры и мелочной мести!
Она хлопнула в ладоши и замотала головой так, словно я сказала какую-то глупость, для ответа на которую у неё не нашлось слов. Казалось моё участие, да и присутствие ей больше вообще не требовалось.
-Я! Я всю жизнь занимаюсь колдовством, с малых лет и каждый день своей жизни, и думаешь если я позову огневиков, то они придут? Да даже десятый не появится! Третьего он позвал! Посмотреть! И ведь я! Я, не кто-нибудь, попалась ему как несмышленая девка, сказать кому стыдно...
Она залпом допила свой коньяк и снова вцепилась в меня глазами, словно я злила её всё больше и больше:
-Всполох они восстанавливают! Конечно, что же еще! Только благодаря этому чертовому Всполоху, который как спрут опутал всё и вся, мы последние в Европе от рабства избавились, только к концу века с большей частью людей как со скотом перестали обращаться! Вот что такое твой Всполох!
-Они говорят, что им не нравится то, каким был прежний Всполох, -неуверенно парировала я.
-Да они скажут что угодно, лишь бы тебя на свою сторону привлечь!
-Пусть так, всё же о них я знаю больше, чем о тебе, -процедила я.
Бабушка усмехнулась, словно её позабавила наглость в моём голосе, однако она явно не собиралась её прощать, потому что об её взгляд можно было уколоться до крови. Столкнуться же с ним и выдержать его было просто невозможно.
-Не знает она меня, -самой себе сказала она с необыкновенной грацией отпивая из бокала, -и это вместо того, чтобы сказать спасибо. И что же я могу тебе такого о себе сообщить? Ну кроме того, что тебе уже рассказал твой “друг”.
-Он не рассказал о тебе ничего. Посчитал, что не в праве.
-Ха, -она театрально отвернулась, на мгновение посмотрев в окно, -вы только посмотрите какое показное благородство. И ведь от кого? И что же мне тебе поведать, внученька?
Её издевательский тон и высокомерие уже настолько выводили меня из себя, что пальцы оставляли на ладонях багровые следы. Она словно специально хотела меня разлить, чтобы в этом разговоре оставить за собой последнее слово.
-Да я не уверена, что даже знаю как тебя на самом деле зовут, -съязвила я.
-Зовут меня Ангелина, -строго, как недовольный учитель, возразила она. -Это - правда. Родилась я здесь, в Москве, в тридцать девятом году.
-Отец родился в сорок девятом году, -пробурчала я смотря то в стол, то ей в глаза.
-В тысяча восемьсот тридцать девятом, конечно же, -сказала она как что-то само собой разумеющееся.
Сказать, что я была потрясена, значило ничего не сказать. Еще несколько очень долгих секунд я смотрела на неё и пыталась осознать мысль, что сижу напротив человека который родился в девятнадцатом веке, в первой его половине. И в том, что она не врёт у меня сомнений не было.
-Колдовство способно очень сильно продлить жизнь, -пояснила бабушка, словно читая мои мысли, -а в нём я преуспела.
-И… чем ты, ну, занимаешься?
-Я один из магистров Симфонии, тайного ордена, а занимаемся мы примерно тем же самым, чем занялась ты с твоим дружком-оборотнем. Мы находим и уничтожаем зло, бестий, для которых люди все равно что корм, только не ради славы, и не ради золота, котором ты заполонила свою комнату, а ради того, чтобы люди не сгинули как в кошмарном сне.
-И вы за столько лет их всех не уничтожили?
-У этой работы нет конца, -язвительно, и в тоже время с горечью процедила она. -Эти земли и в лучшее время никогда не были спокойными. Сплошная глушь, в которой какие только отродья не водятся. И это еще без того, что люди с друг другом творили, а в прошлом веке стало только еще пуще. Великая война, гражданская, потом голод, красный террор, лагеря, потом снова война. Стоит только одну мерзость загнать в землю, как две встают ей на замену, а Тьме так больше вообще никто не удивляется. У приезжих из-за границы от этого волосы дыбом встают, а для нас это каждодневная работа, рядовое событие.
-Что такое Тьма? -я задала этот вопрос аккуратно, осторожно, вспоминая, что об этом говорил Шама.
-Что такое Тьма? -зло, словно её оскорбил этот вопрос, выплюнула Ангелина. -Лучше молись кому хочешь, чтобы никогда не узнать этого на своей шкуре.
-Так и чего же ты хочешь от меня, бабушка? Чтобы я присоединилась к тебе?
-Нет, -её голос был тихим, но настолько стальным, чтобы я вздрогнула. -Ни в коем случае, даже мыслить об этом не смей.
-Это почему? -твердо и всё же чуть боязливо спросила я. -Я чем-то хуже тебя?
Тот её взгляд, который она обрушила на меня в следующий момент, я смогла выдержать не дольше секунды. Мне показалось, что от него у меня даже начало жечь кожу. Вместо ответа она вытянула в сторону руку, словно пыталась что-то схватить, и через пару мгновений, на ошаломительной скорость пролетев через всю квартиру, в её ладони оказался мой меч.
В два быстрых движения, в которых чувствовался многолетний опыт, она горизонтально развернула меч и на четверть обнажила лезвие.
-Прекрасная работа, -она пренебрежительно усмехнулась и коротко покачала головой, осматривая основание острия. -Многослойная заговоренная сталь с примесью серебра, полуночная ковка, травление кислотой, сердечник из чего-то личного, наверняка из твоего старого меча, то-то я его не нашла, и закалено на крови, на твоей, разумеется. Добротная вещь, много голов такой можно срубить.
Она со стуком гарды о ножны спрятала лезвие и тут зло бросила его на стол. Проехав практически по всему столу тяжелый меч в жестких ножнах не оставил шанса ни бокалу, ни бутылки, тут же разбив их вдребезги, заполнив стол и пол стеклянной крошкой и наполнив воздух коньячным духом.
-Значит этого ты хочешь? Этим хочешь заниматься? -зло бросила она. -Позволь я тогда тебе кое что расскажу. В ту пору, когда мне не было еще и тридцати, мои наставники встретили одну девчонку. Одно слово - девка деревенская. Ни отца, ни матери, из учебы только пальцы свои считать умеет, утром пасёт коз, а ночью ничья, бери кто удержит, но смелая была до дури. Тоже была сильная, ловкая, быстрая, умная, красивая, точь в точь как ты, только была она еще моложе тебя, и тоже, как ты, мечтала головы крушить. Взяли её, как меня, обучили. Всё что имело острый край у неё в руках так и летало. Могла стрелу летящую отбить, а потом и пуль научилась не бояться. Она вообще не боялась ничего и никого, и не без причины. А однажды поручили ей дело. Простенькое. Прийти, посмотреть что да как, а потом с большей силой вернуться. Выехали четверо, а вернулись трое, и те трое даже не знали в какой момент с ней разминулись. Целой толпой её искали, и даже следа не нашли. По имени она была Ольгой, но все звали её Змейкой, язык у неё был острый, что у змеи, и татуировка, змея, во всю руку. И всё. Осталась от неё пустая могила осталась, только с камнем и простились. Больше никто её никогда не видел. Так я думала всю жизнь, до этого дня. А оказалось, что последней её видела ты.
От её взгляда и от её слов мне было настолько не по себе, что это была мука. Должно быть так мучается жук, которого пытаются пришпилить к дереву булавкой. Всё время, что она говорила я пыталась найти место рукам и еще за что можно было уцепиться глазами. Теперь я знаю чьи последние минуты жизни пережила, и теперь же очень хотела, чтобы бабушка забрала это знание назад.
-К чему ты мне всё это рассказываешь? -сказала я скорее для того, чтобы она перестала говорить.
-А к тому, Катенька, что сталь тяжела, и всех, кто с ней работает, она в землю тянет. Скажу больше - ни один из тех, кого я знаю и кто решил её своим ремеслом сделать, своей смертью не умер. Смерть от ран в окружении друзей - вот самое лучше, что они получали.
-Это всё не означает, что со мной случится тоже, что и с твоей Ольгой.
Она резко поднялась и этим заставила меня сжаться. Я честно думала, что она меня ударит, но вместо этого в её руке появилась та самая палочка с листочком. Зеленая, тонкая, гибкая, словно еще живая.
-Всё, довольно с меня на сегодня твоих глупостей, -голос у неё был строгий, но на удивление спокойный.
Она взмахнула палочкой и стеклянные осколки со всей комнаты поднялись в воздух. А затем в коротком и быстром танце сложились обратно в бокал и бутылку, в которую тут же, струясь по воздухе, вернулась розлитый повсюду коньяк.
Бабушка словно поманила меня указательным и средним пальцем и тут же какая-то сила подняла меня со стула и поставила на ноги прямо перед ней.
-Вот что я тебе скажу, Катя, -спокойно, холодно, и с едва уловимой злостью в голосе сказала она и больно ткнула меня пальцем в грудь. -Если ты хочешь хоть какого-то подобия нормальной жизни и если у тебя есть хоть капля ума, даже больше - если хочешь остаться жива, то ты должна завтра же, первым делом пойти к этой лисице и сказать ей, что не желаешь иметь с ней ничего общего. Ни сейчас, ни когда-либо. В самых жестких выражениях, которые ты знаешь. Чтобы и глухому было понятно, что это твоё последнее слово, иначе с живой с тебя они не слезут. Ты поняла меня?
Я только кивнула, чувствуя себя всё еще скованной той силой, которой она подняла меня со стула.
-Вот и молодец, -сказала она и дважды, как она обычно всегда делала, легко похлопала меня по щеке. -А теперь прости, но у меня дела.
Та же сила подвинула меня в сторону, дав бабушке выйти в коридор, а меня наконец выпустила. Едва вернув контроль над своими ногами я выбежала вслед за ней и увидела, что та самая всегда закрытая дверь сейчас была распахнута. За не была большая и мрачная овальная комната, с выложенными камнем стенами, вдоль которых было огромное множество самых разнообразных дверей, и бабушка стояла в её самом центре. Не было в ней окон, выходивших на знакомую мне улицу, и сама она была на много больше, чем должна была бы вместить комната, что пряталась за дверью, но удивляться этому у меня уже не было сил.
Услышав мои шаги она обернулась ко мне вполоборота и бросила в меня очередной убийственно строгий взгляд, одного которого было достаточно, чтобы я словно прилипла к полу.
-Поступи мудро, Катя, -голосом строгим, как учительница ученику сказала она. -Не дай им уничтожить твою жизнь.
Дверь, как от сильного ветра, резко и с громким стуком захлопнулась, мгновенно отдалив бабушку от меня на многие и многие километры. Я чувствовала это. Чувствовала, как её больше не было рядом, а затем и как это дверь перестала “работать”, став самой обычной старой доской с ручкой.
Мне вдруг вспомнились слова лиса о том, что что-то способствовало моему переходу через Завесу. Что просто так такое не случается. Тогда он не стал говорить, но я могла догадаться и сама. Я в эту самую стояла и бездумно смотрела на причину того, почему тогда заметила оборотня, и почему теперь оказалась здесь. Всё было из-за этой двери, из-за бабушки, которая её сюда поставила.
Я хотела на неё злиться, очень хотела но не могла. Только из-за неё со мной всё это случилось, только из-за я чуть не погибла, и только из-за неё исполнилась моя мечта. Только благодаря ей я дошла до своей Роковой горы и вернулась в свой Шир. Могла ли я после этого на неё злиться?
Еще минуту я стояла на том месте неподвижно и кажется даже не дыша, всё пытаясь как-то осмыслить и переварить события этой ночи. В наступившей тишине, с пропавшим вместе с её уходом напряжением я не знал ни куда пойти, ни чем заняться. Ни о сне, ни о еде я даже не думала. Знала, что просто не смогу есть, пускай и была голодна. Хотя и еды никакой дома тоже не было.
Мой следующий шаг был продиктован наитием, которое снизошло ко мне также внезапно, как порыв летнего ветра. Я сменила домашние тапочки на ботинки, вышла на лестничную клетку и по крутой лестнице поднялась на чердак, а оттуда на крышу.
Нужными ключами я обзавелась давно и временами бывала здесь, когда хотелось побыть одной и одновременно было тесно в четырех стенах моей комнаты. На плоской, погруженной в темноту и покрытой рубероидом и сухими листьями крыше не было никого кроме меня и самых сонных голубей, но я догадывалась, даже знала, что это не так.
-Ну давай, выходи, -позвала я, поражаясь собственному спокойствию и уверенности.
-Я что, такой предсказуемый? -раздался знакомый и чуть уставший голос оборотня из-за одной из широких и плоских, отделанный кирпичом труб.
Шама, в своём человеческом виде, поднялся на ноги и пряча руки в карманы своей куртки подошел ко мне, но не слишком близко, оставив между нами метра три. Выглядел он странно. На его спокойном лице была некоторая отрешенность. Встретив мой взгляд он улыбнулся мне, но улыбка вышла фальшивой и он сразу с ней расстался.
-Ни на минуту не сомневалась, что ты не упустишь шанса послушать наш разговор, -спокойной и без обвинения сказала я, пытаясь разгадать выражение его человеческого лица.
Я не сомневалась, что с его слухом даже сидя на крыше он слышал каждое наше слово через крышу и все переборки дома. Впрочем, наверняка бы он всё слышал и сидя у подъезда.
-Прости, -серьезно и одновременно практически безразлично отозвался оборотень. -Мне было важно знать насколько она настроит тебя против нас.
-Так это ты его убил? -мне было плевать на его извинения, я знала, что по-другому он, дух обмана и лесного пожара, не мог. -Этого Долохова? Это была та беда, в которую попали твои друзья, твой “тернистый путь”?
Оборотень с ничего не выражающим лицом точно также коротко и неопределенно пожал плечами, не признавая и не отрицая моих слов, словно для него всё это было так давно, что уже стало безразличным, и не сказал ни слова. Он смотрел на меня так, словно ждал каких-то слов от меня, словно я должна была сказать или сделать что-то важное, поставить какую-то точку.
А я смотрела на него и не могла выкинуть из головы слов бабушки - “опаснейший колдун”, “бессердечное чудовище”, “монстр в человеческом обличьи”.
-Черт тебя дери, Шама! -не выдержала я. -Просто скажи мне, что всё, что она сказала про вас, это не правда!
-При всём уважении к твоей бабушке, -медленно, не сразу и с раздражающим спокойствием в голосе начал лис, -а я правда её уважаю, она великая колдунья, и великий человек тоже, здесь не может быть другого мнения, в ней человеческого не больше, чем во мне. Всё что для неё есть, это её работа, которой она предана всей душой, и эта работа не оставила места в её душе ни для чего другого. Ни для тебя, ни для твоего отца, ни даже для неё самой. Она молоток, Цыра, а для молотка всё вокруг - гвозди.
-Да Шама, твою мать, не юли! -выкрикнула я, едва не плача. -Просто скажи, что вы не те кровожадные монстры, которыми она вас считает!
-Не буду, -резко, но не холодно, ответил лис, словно сам сожалел, что не может сказать того, что на самом деле хочет произнести. -Это решение ты должна принять для себя сама. Но, как мне кажется, настоящих монстров ты уже видела.
Я уже и сама удивлялась, почему не плакала, ведь всё во мне просило этого. Слова больше не могли облегчить тот груз, что было у меня на душе, теперь это могли сделать только слёзы. Но только секундой погодя я поняла, что на них у меня уже просто не было сил.
-Доброй ночи, Цыра, -спокойно и серьезно произнес лис поровнявшись со мной плечом и смотря в противоположную сторону.
А затем он ушел тем же путём, каким сюда пришла я, и я вновь осталась одна.
Кажется той ночью я так и не спала. Просто долго лежала на кровати с закрытыми глазами, ворочалась с боку на бок, пока в комнате не стало слишком светло, чтобы игнорировать пришедшее утро, но сон, кажется, так ни разу и не пришел. С кровати я встала еще более разбитой и уставшей, чем когда ложилась в неё.
Едва дождавшись наступления двенадцатого часто я, наскребла жалкие остатки еды, выпила отвратительный для его цены растворимый кофе, собралась и поехала в Тишь. Думать не получалось. Да и думать было не надо чем, а значит и тянуть с ответом тоже не было смысла. Я никогда не любила откладывать важные дела на потом, и сейчас тоже не видела причины изменять своей привычке.
Снова вернувшись туда, где я была чуть больше двенадцати часов я едва узнала и Тишь и улицу, на которой он находился. При свете дня всё выглядело по-другому. И почему-то то, что ресторан был на прежнем месте меня даже немного удивило. Всё произошедшее вчера всё еще казалось каким-то едва реальным, сном, и сном не то чтобы приятным.
Едва переступив порог Тиши я тут же попалась лучезарной и приветливой официантке в форменном платье, которое походило на платье немецких молочниц, только без выреза. И в её движениях и голосе было столько рвения, будто прямо сейчас у неё идет экзамен и за ней следят внимательные и придирчивые учителя.
-Добрый день! -прощебетала она и даже коротко мне поклонилась, не смотря на мой не самый опрятный, и даже немного помятый внешний вид. -Добро пожаловать в Тишь. В столик на одного гостя?
-Нет, мне… я на встречу с директором.
Девушка посмотрела на меня пристальнее, а затем расцвела улыбкой:
-А, вы должно быть Екатерина Соколова? -довольно произнесла девушка, словно радуясь тому, что выудила моё имя из памяти. -Марии Николаевны сейчас нет, но она попросила связаться с ней, когда вы придёте.
Я едва не позволила себе улыбнуться. Для не знавших её истинной сущности людей Марка, лисица-оборотень, была Марией, Машей, и это показалось мне чрезвычайно забавным.
Официантка всё же проводила меня до небольшого уютного места у окна и с сожалением констатировала, что мне придется немного подождать.
При свете дня интерьер ресторана тоже было трудно узнать, точнее я не видела его вовсе. Явно не бедное, но максимально далекое от вычурности, как и от чрезмерной серьезности убранство зала. Дерево, камень, немного лепнины, немного декора. Совсем не “любимое кафе на каждый день”, но еще не тот ресторан, куда можно попасть только в вечернем платье и по записи.
Посетите были довольно разнообразные, но вид у всех был одинаково приличный. Были и люди в костюмах, и с галстуком и без, для которых обед здесь имел еще и статусов “деловой”, были и люди в джинсах и рубашках, но последние выглядели так, будто денег у них явно было не меньше, чем у первых, и здесь они просто приятно проводили время. Я же здесь себя чувствовала слегка неуместно - не в том я сегодня была виде, чтобы сюда приходить. Впрочем никто, включая расторопный, но не мельтешащий персонал, не смотрел на меня косо.
Я решила, что ждать в таком месте и ничего не заказать было не очень уместно и заглянула в обширное, защищенное замшевым переплётом меню на глянцевой бумаге, полное аппетитных и очень красивых картинок. К моему удивлению цены даже оказались не такими высокими, какими я ожидала их увидеть, но все же были выше среднего и в мой исхудавший бюджет явно не вписывались. В моём нынешнем положении даже цена на кружку кофе кусалась, и оставленное дома золото тут никак не могло мне помочь, потому что с ним еще только предстояло разобраться.
Когда я оторвалась от меню официантка оказалась возле меня так быстро, словно пристально следила за мной. Услышав, что я буду только кофе она без капли укора вбила мой скромный заказ в электронный планшет и мгновенно удалилась. Впрочем уже через пару минут она была возле меня с моим кофе и мне оставалось только гадать было ли это её природное рвение, высокая зарплата или муштра от владельцев ресторана.
Кофе, а точнее капучино, был потрясающим, а запах имел так просто великолепный, и я была намерена растянуть процесс его употребления вплоть до момента пока не приедет Марка, даже если он остынет. Вот только отчего-то с каждым его глотком мой настрой и решимость таяли, а его вкус становился всё более пресным. Куда бы я не посмотрела мне снова виделась та невидимая стена, которая отделяла друг от друга две неизвестности, а я даже не знала с какой её стороны нахожусь. Впрочем как и нахожусь ли по одну из её сторон вообще.
-Не против моей компании?
Верная себе, Снег возникла рядом со мной словно из воздуха и без единого звука, и была как всегда серьезной, собранной, но не напряженной, словно жизнь для неё была заплывом по глубокой, но хорошо знакомой реке.
-А? -я не сразу опомнилась, не сразу узнала её и также не сразу поняла её вопрос. -Нет конечно!
Я указала ей на единственное свободное место за мельником столом и едва-едва не опрокинула свой кофе.
-Выглядишь неважно, -занимаясь свободный стул сказала лиса в человеческом обличье. -Тяжелая ночь?
-Не самая простая, -я ответила уклончиво, потому что не хотела о ней даже вспомнить.
-А то я на тебя всё смотрю и мне кажется, что еще немного и над тобой начнет собираться туча, -произнесла лиса добродушно.
Я чуть усмехнулась шутке, но что ответить не знала, и только после поняла, что она всё это время была в зале, а я её не замечала.
Снег посмотрела в зал и к ней тут же подошла та же официантка, что обслуживала меня, и у неё оборотень заказала себе полноценный обед.
-Ты бы тоже что-нибудь поела, -серьезно и даже озабоченно сказала мне лиса, когда официантка ушла с её заказом, -а не только кофе пила. Не обижайся, но ты же кожа да кости.
Её забота, в которой чувствовалась настойчивость, показалась мне даже забавной. Далеко не все мои знакомые так выражали заботу обо мне, а в данном случае была лиса, встречи с которой я могла пересчитать по пальцам одной руки.
-Мн, я сейчас слегка на мели, так что это мне это место немного не по карману. Дома поем.
-Ох, -лиса тяжело вздохнула и уткнулась щекой в подставленный кулак. -Тебе что, никто не сказал? Тебя здесь кормят бесплатно. Там на кухне висит твоя фотография, а под ней так и написано “кормить бесплатно”.
Я усмехнулась в нос и позволила себе ироничную улыбку. На секунду мне даже стало немного обидно от того, что я упустила возможность так хорошо поесть, а с другой стороны это было даже забавно - едва у меня дома завелись золотые монеты, которые можно было тратить как душе угодно, так тут же появилась ресторан, где меня бесплатно кормят.
-В следующий раз, -нехотя сказала я. -Думаю Ма… Мария скорее приедет.
Снег посмотрела на меня как-то… загадочно. Пристально, с интересом и толикой непонимания, будто пыталась рассмотреть причудливую крапинку в моих глазах, но так ничего и не сказала.
-Могу я у вас спросить кое что? -задала я вопрос против воли сжимая кулаки.
-”У тебя”, -с едва заметным добродушием поправила меня лиса. -Конечно.
-А как в… как ты решилась стать… ну решилась на это.
Снег подняла глаза к потолку, словно вспоминая что-то, но по её лицо мне казалось, что эти воспоминания не очень её беспокоили, будто для неё они были историческим фактом и не более:
-По правда сказать я никогда не собиралась становиться оборотнем, -с необычайной простотой произнесла она.
В этот момент я представила себе именно то, что всегда было частью историй об оборотнях - потерявший над собой контроль дикий зверь кусает человека и тот против своей воли тоже становится таким же зверем, продолжая эту череду насилия.
-Нет-нет, ты ничего такого не думай, -поспешно произнесла лиса, словно проникла в мои мысли, хотя наверняка просто прочла их по моему вытянувшемуся лицу. -Дело было так. Я, как бы это сказать, умирала.
-Что? -вырвалось у меня.
-Угу, -согласно и скромно кивнула лисица. -Лежала на снегу, смотрела как окрашиваю его в красный цвет, а за одно смотрела на то, что было у меня внутри. Проклятая полудохлая сова вспорола мне живот своим крылом, в общем, ну его, -лиса махнула ладонью, словно пытаясь стряхнуть со стола невидимую крошку. -Это долгая и не очень интересная история. Я понимала, что мне конец. Была зима, было холодно, я была посреди леса, до ближайшей крыши над головой были часы, а до хоть какого-то врача еще дольше. И тогда Марка, которой это крыло и предназначалось, предложила мне обращение. С ним у меня был шанс пережить это, для оборотня это не такая страшная рана. Так что оборотнем я становиться не собиралась, но умирать хотела еще меньше.
Лисица перестала изучать собственные ногти и перевела задумчивый и чуть грустный взгляд на окно, словно воспоминания нахлынули на неё только теперь, и были они не самыми лучшими.
-По началу было очень тяжело. Я оказалась в новом мире, в окружении незнакомых мне людей, которые и людьми-то не были, и к тому же казалась себе запертой новом теле. Шаму я тогда знала всего ничего, а Марку и того меньше, и мне нужно было возвращаться с ними в Москву, потому что теперь я была с ними, да и оставаться в Сыктывкаре одной мне было попросту страшно. А ведь там у меня был сын, дом, работа, бывший муж. В общем было непросто.
Я вдруг поняла, что у меня с ней было гораздо больше общего, чем я могла предположить. Мир за Завесой видимо ворвался в её жизнь так же неожиданной, как и в мою, и кажется не оставил от неё не следа. Вот только этой жизни у неё за плечами было больше, чем у меня. У неё даже был сын. Об этом и о том, что она испытывала, мне было даже страшно думать
Она снова посмотрела на меня и в этот раз на её лице была едва различимая, но спокойная, даже умиротворенная улыбка.
-Но потом всё постепенно наладилось. Я словно сложила пазл, которым была, и за одно смогла получившуюся картинку встроить в общую. Я нашла себе дело, которым никто кроме меня не мог заниматься, открыла в себе пару новых талантов, на меня стали полагаться, от меня стали зависеть, и я наконец смогла понять, что я тогда не потеряла себя, не стала безвозвратно другой, и даже не стала новой собой, а стала чем-то большим, чем была. Понимаешь?
Я согласно кивнула, но и не была уверена, что и правда до конца понимала то, что она хотела сказать.
-Ну а вот и Марка пожаловала, -меланхолично произнесла лиса.
Я быстро огляделась и не увидела никого ни в ресторане, ни на улице, но через несколько секунд к зданию подъехал большой внедорожник и из него действительно вышла Марка. Тому, что Снег по недоступному мне звуку различила подъезжающую машину уже было пора перестать удивляться.
Следом за ней шли, по обе стороны от неё, как охранники, шли двое. Это была странная пара - молодые, может быть старше меня всего несколько лет, девушка и юноша, похожие друг на друга как две капли воды. Одетые в длинные плащи и несшие небольшие чемоданчики, в каких секретные агенты из фильмов прячут оружие, они не только шли в ногу с друг другом, но и во всём остальном двигались с идеальной синхронностью, как почетный караул.
Была в их необычной внешности и еще одна странность, для которой я никак не могла вспомнить нужное слово.
Едва войдя в ресторан Марка, с ноутбуком под мышкой, не останавливаясь, едва различимо кивнула в сторону Снег, приняла папку для документов от подбежавшей к ней официантке и, немного замедлившись, приветственно улыбнулась мне и призывно махнула рукой, предлагая следовать за ней. Во всём этом, в жестах, в улыбках, в простоте и неспешности была такая легкость, словно мы встречались с ней каждый день.
Я присоединилась к с сопровождавшим её охранник-оборотням, которые в одно движение на двоих вскользь посмотрели на меня и одарили мимолетными, хитрыми и даже словно игривыми улыбками, но так ни разу и не раскрыли рты. Я проследовала за ними вглубь ресторана, а за тем и по узкой лестнице на второй этаж, который явно не был предназначен для посетителей, а был скорее офисным помещением. Мы оказались в небольшом холле с парой больших фикусов и несколькими дверьми, и ни у одной из которых не было ни единой подписи или таблички.
Марка взялась за ручку одной из дверей, но чуть помедлила и открывать её стала. Секундой позже я услышала, как пришел в движение скрытый запирающий механизм, и только после этого Марка потянула ручку вниз и открыла дверь, которая, внешне похожая на деревянную, оказалась стальной и весьма толстой.
За дверью располагался просторный и светлый кабинет с большим письменным столом в дальнем его конце, но предназначалась эта комната явно для работы, а не просто для переговоров и пускания пыли в глаза. Мебель была не дешевой, но довольно строгой, не стремящейся подчеркнуть статус и изысканный вкус обладателя. Стоявший в углу сейф соседствовал с массивным несгораемым шкафом, который вполне мог быть и шкафом оружейным, а вдоль стен стояло несколько застекленных шкафов с толстыми папками для документов. Лишь один из шкафов занимали разнообразные книги, которые явно не подбирались по красоте или цветовой схожести обложек. Большую часть места на стене отхватили себе две огромные карты - на одной была детально, с улицами и домами, изображена Москва, а на другой, с более-менее крупными городами и дорогами, вся Россия, и обе они были исписаны многочисленными пометками и надписями. Одну из пометок, перечеркнутый красным крестом черный круг, я даже узнала - именно туда я поехала с Шамой. Были и другие черные кружки.
Была здесь и большая пластиковая доска к которой магнитами крепилось множество фотографий не самых приятных на вид людей, некоторые из которых были объединены в несенный маркером овал. Каждый овал был подписан, они указывали друг на друга подписанными стрелками, и у половины в подписи была приписка “ОПГ”.
Как только Марка пересекла порог своего кабинета её охрана расступилась и не последовала за ней, а преисполненная какого-то предвкушаемого удовольствия вернулась к лестнице на первый этаж. Вот только перед тем как пройти мимо меня девушка-близнец хитро улыбаясь, мимолетно и не встречаясь со мной взглядом ущипнула меня за ляжку. Тогда же я и вспомнила слово, которым я хотела их описать и которое вертелось у меня на языке - андрогин.
Лиса, тоже заметившая этот странный поступок, досадливо, но явно ничему не удивившись покачала головой и предложила мне сесть, указывая на стул перед письменным столом. Едва же доводчик захлопнул закрыл за мной тяжелую дверь Марка тут же приняла свой истинный облик и поправила юбку, чтобы она не мешала пышному хвосту.
-Вина? -просто спросила лисица как только заняла место за своим столом.
Не дожидаясь моего ответа и даже пока я сяду она достала откуда-то, словно найдя их на полу, два бокала и бутылку вина, и поставила их на стол, который выглядел так, словно на нём регулярно, но не слишком успешно вели войну с царящим на нём рабочим беспорядком.
-Нет, спасибо, -сказала я и выставила вперед ладонь, слово собираясь защитить свой бокал от лисы, которая уже успела ловким движением вытащить когтями пробку из бутылки. -Я бы хотела провести этот разговор на трезвую голову.
Лиса ничего не ответила, только странно кивнула, словно самой себе, задумчиво склонив голову на бок, будто и не соглашалась с моей позицией, но и спорить не собиралась. Впрочем её это и не остановило от того, чтобы наполнить свой бокал и тут же опустошить его наполовину.
-Я так понимаю ты пришла ко мне с ответом, -произнесла она складывая когтистые пальцы в наполовину направленную на меня пирамиду.
Я согласно кивнула, проглотила застоявшуюся во рту слюну и… не нашла в себе слов, словно потеряла дар речи. Я с чувством подступающего отчаяния, даже паники, смотрела на свои руки, колени, кеды, на письменный стол, на лежавшие на нём документы, чувствовала как раскаляется и напрягается шея, и всё равно не знала как сказать то, что хотела.
-Не торопись, -спокойно сказала лиса, видя моё замешательство, или же слыша бой моего предательского сердца. -Спешить некуда.
Еще несколько долгих минут я боролось с собой, со своей внезапно пришедшей робостью и нерешительностью, а затем посмотрела неё. Лиса ждала моих слов, но спокойно, уверенно, неторопливо, словно у неё было всё время на свете, и не было никакого другого более важного дела, чем разговор со мной. И тогда же ко мне вдруг пришло воспоминание о вчерашнем вечере, о пожелании моей бабушки, чтобы я поступила мудро, а потом и слова Шамы о том, что свой выбор я должна сделать сама, как и определить когда считаю монстром.
И только в этот момент мне окончательно стало ясно, какие слова мне нужно сказать. Только тогда мне стало ясно чем была стена, что она разделяла и по какую её сторону я находилась.
И едва осознав это предстоящее предо мной решение стало самым простым в моей жизни:
-В общем так, -сказала я с трепещущим сердцем посмотрев лисице прямо в глаза, удивляясь твердости и уверенности своего голоса. -На то, что я буду у тебя под каблуком, можешь даже не рассчитывать.
Лиса на мгновение удивленно приподняла брови, а затем на её лице, точно ядовитый цветок, распустилась улыбка.