ГДЕ 1134?!
Командующий флотилией атомных подводных лодок получил звёзды вице-адмирала не в своём, отнюдь не роскошном, кабинете: он часто и надолго выходил в море на подчинённых кораблях, считая своей первейшей обязанностью не столько проверку боевой готовности своих «стратегов», сколько обучение командиров кораблей и дивизий, подготовку их к применению оружия и обороне от вражеских сил. Пройдя все ступени подводной службы, он оставался подводником и по сути, и по духу.
Он был не из тех генералов-адмиралов, о которых так вопила демпресса — дескать, подчинённые пашут у них на дачах, строят им дворцы, возят их жён по бутикам на служебных лимузинах. — Дача нашего командующего в бухте Руднева ничем не выделялась среди прочих, в основном мичманских, и вкалывала там адмиральша, а не матросы. Дворцов тем более у адмирала не водилось — жил в обычной квартире в Тихоокеанске. И совсем не лимузин его возил — «Волга» средних лет, а чаще — не очень юный «УАЗик». Жене его, правда, доводилось на этих машинах ездить, но не по бутикам — их в военно-морском Техасе отродясь не водилось, — а другим маршрутом. С этим и связана наша история.
Однажды летом в начале 90-х собрался адмирал в море. Выход планировался на неделю, потому решил позаботиться о супруге, которая в его отсутствие обычно проводила выходные на их даче — так же, как и окрестные дачницы, жёны офицеров и мичманов, занимаясь прополкой-поливкой и прочими садово-огородными делами, — и помочь ей с транспортом. Дело в том, что доехать до дачного посёлка не составляло труда — попутные автобусы на Находку шли ежечасно и, приобретя билеты через кассу, дачники на законных основаниях преодолевали 12 километров до развилки, ведущей к их «фазендам», а вот с обратной поездкой были сложности: борясь с утаиванием водителями доходов, владельцы АТП запретили подбирать пассажиров вне населённых пунктов. Вот и приходилось рудневцам подчас подолгу голосовать на обочине оживлённой трассы. Подбирать же голосующих у нас уже третий десяток лет считается делом, мягко говоря, нежелательным.
Уже на пирсе, прощаясь с начальником штаба, командующий попросил его помочь в воскресенье супруге добраться до дому. Тот, прибыв в кабинет, не медля связался с адмиральшей, выяснил, что неплохо было бы забрать её около 17 часов, и пообещал, что «Волга» номер 1134 будет в это время к её услугам. Для всяких же справок порекомендовал звонить оперативному дежурному флотилии. Присутствовавший при этом разговоре начальник командного пункта всё понял без дополнительных пояснений и, поднявшись на КП, отдал соответствующее распоряжение. Оперативному тоже всё было понятно и он сделал в рабочем журнале запись о том, что начальник штаба флотилии приказал такого-то числа к 17 часам отправить 1134 к даче командующего.
С этого момента всё и началось! — Дело в том, что у одного из пирсов базы стоял торпедолов, на борту которого белым по-шаровому было выведено ТЛ-1134.
Его командир, бывалый старший мичман, в субботу после большой приборки отправился на сход и, подобрав по пути пару таких же ветеранов, с удивлением узнал, что в воскресенье у него выход в залив, а может быть и дальше. — Один из пассажиров служил на КП флотилии и слышал, как утром при приёме-сдаче дежурства старый оперативный дежурный передал новому действующее с понедельника распоряжение начальника штаба отправить 1134 в воскресенье в бухту Руднева.
Чертыхнувшись по поводу срыва планов на выходной, командир ТЛ затем резонно рассудил, что это распоряжение наверняка уже отменено, если до сих пор он его не получил официальным порядком: выходу в море, даже если оно «за углом», как в случае с бухтой Руднева, предшествует немалое число рутинных, но обязательных и строго задокументированных действий в звене корабль-командный пункт базы. С тем и занялся, прибыв домой, приятными хлопотами выходного дня.
Прерваны они были около десяти часов воскресного утра звонком оперативного дежурного: «Константиныч, ситуация изменилась, тебе придётся выйти на час раньше, потому давай к нам на инструктаж сразу после обеда.» Поняв, что его рассуждения где-то напоролись на нечто, не предусмотренное обычным ходом дел, и выход из базы неизбежен, Олег Константинович прыгнул в свой «Москвич» и через полчаса был на борту родного, пусть и небольшого, но корабля.
Там всё было как обычно: техника, связь, документы в порядке, запасы в норме, немногочисленный экипаж готов к любой задаче. После обеда командир был на КП, где получил должный инструктаж и распоряжение выйти в бухту Руднева и там стать на якорь. С прибытием на борт жены командующего и тех, кто будет с ней — видимо, это какие-то высокопоставленные лица, иначе бы не стали посылать торпедолов, — выйти на связь с КП и дальше действовать в соответствии с полученными приказаниями. Какими они будут, неизвестно, но надо быть готовым идти во Владивосток: такое уже случалось, когда прибывали проверяющие из Москвы.
Подивившись необычному заданию, — такое, с участием жены командующего, он получил впервые за время службы — старший мичман занялся приготовлением торпедолова к выходу и в установленное время — в 15 часов — отошёл от пирса. Он вышел на час раньше, потому что с 16 часов рейд закрывался: в залив должен был войти РПК СН — тот самый, с командующим на борту.
Переход в точку указанной якорной стоянки — напротив дачи командующего — был недолог: бухта Руднева действительно находилась «за углом» — от неё до базы расстояние было порядка мили, а между ними возвышался каменистый мощный утёс. Олег Константинович знал, что за утёсом УКВ-радиосвязь с КП будет проблематичной, потому, ещё не зайдя в его тень, доложил о заходе в бухту и готовности стать на якорь.
Солнце, штиль, тёплый июльский день — всё располагало к приятному времяпрепровождению, и экипаж ТЛ не терял время даром — загорал и ловил рыбу. Довольно скоро её было выловлено достаточно для жарки, тем более, что приближался ужин.
Поужинав, командир торпедолова решил связаться с КП и выяснить, не изменились ли планы в отношении него, но ничего, как и следовало ожидать, не получилось: рация работала исправно, на международном канале отвечали находящиеся близ Находки и Владивостока гражданские суда, а связи с базой не было — утёс со своей стороны создавал непробиваемый экран. Запросить у одного из рейдовых постов Приморской флотилии ситуацию на рейде значило нарушить субординацию и подставить своего оперативного дежурного, не сумевшего организовать управление подчинённым кораблём. Сняться же с якоря и выйти ближе к фарватеру, где связь была уверенной, командир не решился: он не знал, открыт ли рейд.
Обозрев в бинокль берег бухты и не найдя ничего из плавсредств, способных доставить пассажиров на борт торпедолова — сплошь надувнушки для детей, — старый моряк подумал: «Видно, это должен буду делать я», и приказал спустить на воду ялик. Боцман, убывающий с матросом-рулевым на берег, получил приказание связаться по телефону с оперативным дежурным, доложить обстановку и узнать, как дальше действовать, а заодно навестить жену командующего и напомнить ей об ожидающем торпедолове — вдруг забыла. Старшина было заколебался — всё-таки жена адмирала, но командир пояснил, что Нина Ивановна прежде всего жена подводника и этим всё сказано.
До берега было менее кабельтова, потому переправа прошла быстро. Через каких-то 15 минут ялик двинулся обратно. По прибытии на борт боцман принёс неутешительные вести: единственный в дачном посёлке телефон молчит, калитка дачи командующего на замке, его жену соседи видели до обеда, но она была одна, без москвичей.
Адмиральша пропала, с московским начальство полная неясность, связи с командным пунктом нет... Что делать?!
Корабельный устав гласит: «Командир корабля должен управлять кораблем смело, энергично и решительно, без боязни ответственности за рискованный маневр, диктуемый обстановкой». И Олег Константинович начал действовать. Первым делом он связался с постом наблюдения на острове Путятин и, узнав, что рейд уже открыт, начал сниматься с якоря. Но не успел он дать ход, как из-за утёса выскочил флотилийский катер и его старшина передал приказание оперативного дежурного следовать в базу, но прежде связаться с ним.
Через несколько минут связь с КП восстановилась и, хотя ЗАС на ТЛ отсутствовал, командир и по открытой связи отчётливо понял из услышанного, что начштаба, мягко говоря, не очень доволен произошедшим с торпедоловом. Но вот чем конкретно, старший мичман так и не понял.
Всё выяснилось после швартовки.
Оказывается, начальник штаба приехал встретить вернувшегося с моря командующего и, поднявшись на КП, среди прочего поинтересовался, отправили ли 1134. Оперативный дежурный доложил, что это приказание выполнено. На пирсе, встретив командующего и доложив о событиях, произошедших на флотилии, контр-адмирал упомянул, что «Волга» убыла за Ниной Ивановной в запрошенное ей время. Солнце шло к закату и вице-адмирал решил отпустить моряков на воскресный вечер по домам, а разбор выхода провести в понедельник, показательно, благо прошёл он в целом неплохо.
После краткого доклада на КП флота о прибытии с моря и результатах выхода, дабы не гонять по одному маршруту две машины, командующий пригласил начальника штаба в свой «УАЗик» и адмиралы отправились в Тихоокеанск. Их спокойная беседа внезапно прервалась: водитель резко затормозил возле автобусной остановки на трассе Находка-Владивосток. — Среди голосующих рудневцев он увидел жену командующего. Она не голосовала, надеясь как раз на то, что кто-то, едущий из базы, её узнает. —Знали-то её многие, но в воскресный вечер едущие очень редки.
Начальник штаба был потрясён: «Нина Ивановна, почему вы здесь? Где машина? — Её же послали к вам.» Адмиральша давно поняла, что что-то случилось, и никакой обиды ни на кого не держала: «Владимир Прокопьевич, ничего страшного. Ну, подумаешь, пару километров до трассы прошла. А машина, наверное, сломалась.» «Что же вы не позвонили? Мы бы другую прислали» — сокрушался контр-адмирал. «Так телефон не работает уже третий день — строители кабель порвали, оказывается.» Командующий в их разговор не вмешивался, но начальнику штаба и так всё было о себе понятно: непосредственный начальник обратился с доверительной просьбой, а он её не выполнил. Досадно!
Контр-адмирал был вдовцом, дочь училась в Москве, а присутствие в квартире кота не стесняло его в выражениях (замечу, без мата!) в разговоре по телефону с оперативным дежурным. Тот же оторопел, услышав от начштаба: «Почему вы не доложили, что пропала «Волга» командующего и какие меры предприняли для её поиска?» Выдавив из себя, что ему о пропаже до сих пор ничего не было известно, умудрённый опытом службы капитан 2 ранга узнал о себе от адмирала нечто новое, заставившее его в рекордный срок «поднять на уши» всю ВАИ флота и немало постов приморского ГАИ.
Через час он уже уверенно доложил, что чёрная «Волга» ни на трассах, ни на одном из постов, ни в военных городках не замечалась, происшествий с ней не зафиксировано, и высказал предположение, что она где-то поблизости сломалась и тыл с ВАИ в ближайшее время приступят к её поиску.
Его помощник тем временем занялся сбором информации о водителе: ребята из «придворной эскадрильи», бывало, заводили пассий в ближайших посёлках и деревнях и ухитрялись катать их на машинах своих командиров. Может, и этот решил покрасоваться перед подругой. Дежурный по тылу получил распоряжение срочно предоставить все сведения о матросе Романове.
Каково же было дежурной смене КП увидеть приведённого дежурным по тылу этого самого Романова: он весь день был в казарме и всю неделю никуда не выезжал. А «Волга» столько же стоит в гараже (!) Откуда же у начальника штаба информация об её пропаже?!
И тут дежурный по связи доложил о невыходе на связь торпедолова... Это было уже слишком для воскресенья! «У него радиостанция, видно, вышла из строя, а может, рыбалкой увлеклись, забыли о сеансе. Запросите наблюдение!» — пытаясь успокоить взвинченый КП, приказал оперативный дежурный.
Очередной гром среди ясного неба грянул спустя 15 минут: «Наш пост его не наблюдает, Приморская флотилия тоже.» — Эх, только одну ситуацию начали разруливать, а тут на тебе...
Оперативный дежурный, преодолевая внутреннее сопротивление, набрал номер квартиры начальника штаба. Сначала он доложил хорошую весть — об обнаружении «пропавшей» «Волги». Выяснять источник недостоверной информации, чувствуя некую причастность к ней, контр-адмирал не стал — решил сделать это в понедельник.
Сообщение же о пропаже торпедолова и последующие пояснения оперативного дежурного стали для него очередным неприятным открытием: оказывается, на даче командующего отдыхали представители московского командования, а он об этом ничего даже не слышал, а посланный за ними торпедолов где-то исчез и на связь не выходит. «Кто конкретно из Москвы был на даче и где последний раз видели торпедолов?» — потребовал ответа едва сдерживающийся контр-адмирал. Оперативный дежурный информацией о москвичах не владел, о чём прямо и сказал, а торпедолов в 15.30 доложил о входе в бухту Руднева, с тех пор на связь не выходил. Береговые посты его не наблюдают. «Так может, он на фоне береговой скалы не виден? — Он размером-то чуть больше автобуса — предположил начштаба. — Отправьте в Руднева катер — пусть посмотрит.»
Относительно таинственных москвичей контр-адмирал сделал звонок в штаб ТОФ и только после этого окончательно успокоился, поняв, что в течение недели у него под боком работал «испорченный телефон», следствием чего стали «трансформация автомобиля в торпедолов» и «появление московских начальников» на даче командующего со всеми последствиями. Впрочем, окончательно он успокоился лишь после звонка начальнику КП, в котором с такой экспрессией рассказал о делах его подчинённых, что даже кот в ужасе забился под диван.
На следующее утро, после разбора выхода в море, командующий флотилией, довольный отличной работой экипажа крейсера и штаба дивизии, не заостряя внимания на редких мелких недостатках, приказал представить к поощрению отличившихся, снять имеющиеся взыскания и изучить другим экипажам и штабам опыт передовиков. На этом благостном фоне разбор воскресных недоразумений прошёл в нестрогом полуироничном стиле, благо никто не пострадал, если не считать ущербом репутации начальника штаба марш скромной Нины Ивановны к трассе. Выход же торпедолова было приказано оформить как элемент курсовой задачи.
Но вопрос любителей подшутить «Где 1134?» долго ещё ввергал дежурные смены КП флотилии в близкое к панике состояние.
05.02.2019.