За бортом. Бывают исключения

    

   Накатин был из немногих русских, кто укоренился на венгерской земле. Он был из тех, кому отступать некуда, впереди Москва.
   Рано оставшись без родителей, Юра понял, что в этой жизни ничего не дается само, нужно все выгрызать зубами.
   Детдомовская жизнь послевоенных лет другого подхода не предполагала. Хочешь остаться человеком, будь зверем. Воспитанники, сразу независимо от возраста, попадали в криминальную среду, царившую во всех замкнутых сообществах советской эпохи. Если перефразировать классика: «Какую партию не строй, все равно получается КПСС», то можно сказать, что любое образование, будь то интернат, детдом, спортшкола или армия в итоге превращалось в зону. Советской оставалась только атрибутика.  Законы подменялись понятиями, а воспитатели и командиры превращались в надзирателей, часто замещаясь активом. Актив это наиболее жестокая, циничная и зубастая часть стаи. Принуждение через насилие единственный метод воспитания.
   Едва выбравшись из младенческого возраста, слава богу, без ущерба для здоровья, Юра научился приспосабливаться к жизни в стае, через некоторое время стал волчонком, а там и волком.
   Но волком он скорее был одиночкой. Не участвовал в травле слабых, старался никого не унижать и не угнетать. Достаточно было того, чтоб его не трогали.
   Трогать уже и не пытались. Рослый, хорошо сложенный от природы, все эти качества он развивал, всерьез занимаясь спортом с пятого класса. Спорт и помог ему рано добиться независимости. Разглядев в упрямом и способном пацане перспективного волейболиста, тренер взял его под личную опеку. Урки, державшие детдом в кулаке, со спортсменами связываться просто боялись. Несколько давних стычек прочно утвердили за последними превосходство.
   Спортсмен любого вида не может обойтись без навыков в силовых. По своей инициативе Юра стал заниматься боксом. Успешно. Тренеры хотели в нем закрепить, но взвесив шансы парень трезво рассудил, что в волейболе перспективы понятнее и весомее. Тем не менее, кулаками махать научился достаточно, чтобы любого поставить на место.
   Спорт приучил к дисциплине. Тренер не допускал до занятий отстающих в учебе. Юрий никогда не рвался к власти и в лидеры. Но выработал в себе привычку никому не уступать и, ни в чем не отставать.
   Окончил школу и поступил в ВУЗ. Да не в физкультурный, а в Химико-технологический институт Уральского госуниверситета. Распрощался с детдомом, поселился в общежитии и зажил вполне самостоятельной напряженной жизнью.
   Лекции, спорт, библиотека, кружки, к концу учебы научная работа – вот тот круг, в который он себя поместил на пять лет жизни.
   Типичный self-made men.
   Все распланировал и пошел по жизни, опережая намеченное. Через два года после окончания института защитил кандидатскую, женился, пошли дети. В спорте позиций не сдавал, многолетний капитан команды, несколько лет был играющим тренером. На Уральском шинном заводе карьера двигалась успешно, достиг должности начальника крупного производственного цеха.
   Работал азартно, считался толковым специалистом и хорошим руководителем. Вступил в партию, попал в номенклатуру областного уровня, прочили должность директора одного из заводов в отрасли.

   И тут грянула. Она, перестройка.
   Поначалу воспринял, как и все производственники с надеждой. Поддерживал инициативы, вдохновлял коллег, рабочих, выдумывал новые формы организации производства, поддерживал полезные почины. Но через год-другой увидел, что все буксует. Мало того, генсек с одной стороны призывая к новшествам, на встречах с народом, когда поехал по ленинскому примеру посещать крупные предприятия, при возмущении рабочих стал переводить стрелки на руководителей.
   Фонд зарплаты урезался, не давая возможности увеличить заработки, т.е. выполнять обещания властей. Власти же прямо показывали на директоров как на саботажников и виновников всех бед.
   Юрий Иванович, человек неглупый быстро сообразил, номенклатуре отводится роль козла отпущения и карьеру нужно делать в другом месте. Страна движется к рынку, а это приоритет денег. Идеи уже не прокормят.
   В стране началось кооперативное движение, зачатки рыночной экономики. Рыночной она была, как говорят в Одессе «чистому смех». Ловкачи быстро поняли ее суть.
   Первые кооперативы не облагались налогом, не контролировались надзорными органами и никому не подчинялись. При этом могли пользоваться фондами предприятий и сотрудничать с ними, реализуя продукцию по свободным ценам. Многие поняли вседозволенность как экономическую анархию. Не случайно у каждого начальника цеха, не говоря о директоре завода, появился кооператив на подряде возглавляемый сватом или братом.
   
   Накатин понимал, что, в конце концов, все это могут назвать своими именами, т.е. преступлением и притянуть к ответу. Такая перспектива не устраивала. Хотя деньги, которые появились у дельцов всех мастей, поражали. Количеством.
   Он пошел другим путем. Решил уйти с производства и основать дело с нуля, пользуясь дефицитом товаров ширпотреба и технологиями теневых цеховиков. Теперь это разрешено.
   Поначалу  все пошло. Купил списанное оборудование швейной фабрики, там же снял в аренду помещение, привлек работниц фабрики и начал шить джинсы не хуже американских. Даже бренды воровать не нужно было, за них сходила любая яркая наклейка на английском. Народ еще в этом не разбирался. Джинсы и джинсы.
  Жизнь забила ключом. Производство, реализация, знакомства, связи, рэкет. Весь этот букет часто дурно пахнущий достался ему в полной мере. Вернулся в спорт, чтобы не остаться один на один с бандитами. Стал тренером команды девушек. Привычка относиться ко всему серьезно отнимала много времени. Не заметил, как разладились отношения с женой. Дошло до разрыва. Дети выросли, учились в институтах, деньгами обеспечивал всех исправно. Но развод оказался неминуем.
   Новая забота. От бандитов худо-бедно удавалось отбиваться. Возникли претензии от ментов.  Проверки одна за другой, не столько разоряли, сколько мешали работать. Понял что без «крыши» не обойтись. Решил как всегда радикально. Казалось, что разумно. Пригласил в долю институтского товарища, который в учебе звезд с неба не хватал, поэтому пошел в милицию. Сказал, что от него требуется только защита бизнеса, остальное по-прежнему будет делать сам. Выделил ему 30%.
   Жизнь наладилась. Почувствовав себя свободным, стал невольно присматриваться к женщинам. Выглядел в свои сорок пять на все сто. Девчата в команде откровенно строили глазки, но он не разменивался.
   Остановил взгляд на симпатичной флегматичной девице и, не прилагая больших усилий, влюбил ее в себя. Разница в возрасте на половину никого не смутила.
  Отпраздновали, как полагается свадьбу и началась новая жизнь. Странно началась. Нет, в семье все отлично. Медовый месяц в Сочи пролетел быстро. Начали хлопотать о выезде за границу на отдых. Дело в те времена было канительное. Прокачал по связям, оказалось, что шансы только на соцстрану. Остановились на Венгрии, подали документы.
   Странности начались с партнером. Он впервые на свадьбе побывал у Юрия Ивановича дома. Обставленная по последней моде квартира поразила его своим шиком. Майор милиции ничего подобного представить не мог. Деньги, которые Накатин швырял, что было не в его обычае и позволил он себе это по случаю свадьбы, совсем доконали бедного совладельца. Он не хотел быть бедным. Решил, что партнер его обманывает в расчетах и, зная его неуступчивый характер, стал действовать исподтишка. Натравил на него своих коллег. Те уже церемониться отвыкли и наехали так неуклюже, что стало понятно, откуда растут ноги.
   Накатин через связи навел справки и понял, что ловить нечего, все поляны давно поделены, а он кормовая база для хищников. Мы помним, что по натуре наш герой сам был волком, поэтому назначенная роль его не устраивала.
   Как раз было получено разрешение на выезд в Венгрию. Не подавая виду, что распознал козни партнера, расписал ему планы по бизнесу на два года вперед, пообещал сделать миллионером. Объявил о своей поездке на отдых месяца через три, чтобы не настораживать.

   Сам в это время спешно сворачивал активы, выводил деньги, конвертировал, прекращал закупки сырья, сокращал по мере высвобождения персонал. Через месяц  цех стоял пустой. «Партнер» даже его местонахождение знал только по адресу, лично ни разу в нем не был. Накатин рассчитался за аренду и сдал цех владельцу.
 
   Упаковал документы и одежду в четыре чемодана, обложил беременную к тому времени жену валютой и отбыл за пределы родного государства. Все пропускные пункты прошли без проблем, в то время на таможне еще сидели вменяемые люди, кормушкой она стала позже. Беременную женщину никто досматривать не стал. Да и подозрений она, всегда улыбчивая и приветливая не вызывала.

   В Венгрии к тому времени уже разрешалось получать временный вид на жительство с регистрацией юридического лица. Накатин быстро оформил KFT, аналог нашего возникшего через несколько лет ООО, и отправил партнеру, чтобы у того не оставалось иллюзий, отчет о сворачивании деятельности кооператива с заранее заверенной нотариально доверенностью на его закрытие.
   Можете представить бешенство майора, который в нарушение закона оказался предпринимателем (слово это в СССР еще было не в ходу) и его спешные действия по устранению этого беззакония. Кооператив исчез мгновенно. Обратного адреса Накатин, естественно не дал.

   Об отъезде он поставил в известность несколько надежных товарищей, в основном по спорту. В те времена предприимчивые люди рвались к сотрудничеству с капиталистами. Процветала нелегальная торговля произведениями искусства, икон, церковной утвари. Крупные дельцы осваивали торговлю по копеечным ценам титана в виде лопат, т. к. металл стратегический и продаже потенциальному противнику не подлежит. А сколько составов солдатских алюминиевых ложек ушло за рубеж исчислению не поддается.
   На благодарную тему алюминия и наткнулся один из товарищей Накатина, работающий на каком-то оборонном заводе и год назад сумевший умыкнуть целый вагон. Стоял этот вагон в каком-то режимном тупике и перепродавался родственным фирмам, каждый раз меняя происхождение и номенклатуру. Все уже было запутано, так что не поймешь, откуда он и чей. По бумагам вагон исколесил весь Союз, на самом деле у него колеса за это время заржавели.
   Приятель и предложил Накатину пристроить этот товар за границей. Условия пополам.
   То, что в Союзе преступление, в Венгрии уже было успешным бизнесом, и Накатин без труда вышел на покупателя, оговорив 10% комиссионных для сопровождения сделки юристом.
     Вагон удалось протащить через границу. Как, это отдельная история. Спустя пару месяцев, его счет пополнился на  двести тысяч долларов. Половина принадлежала ему. В те времена мало кто мог похвастаться таким капиталом. Доллары были гораздо весомее.
   Кроме делового предложения товарищ очень интересовался, как с толком распорядиться этими деньгами, куда надежно вложить. Добавив, что многие его знакомые озабочены этим вопросом. Те из них кто был связан с сырьем и металлом уже создали солидные нелегальные состояния и томились как незабвенный Остап Бендер. Законы со времен великого комбинатора только ужесточились. Никому не хотелось сидеть и ждать прихода его последователей или ОБХСС.
   Аналитический ум Накатина не дремал. Запросы россиян и финансовые возможности позволяли начинать серьезное дело.
   Выяснил, что недорого можно приобрести на юрлицо землю в дачном массиве в курортном городе - спутнике Будапешта Эрде.
   Венгрия в то время еще совмещала экономические подходы соцлагеря и Запада. Например, у России позаимствовали выделение дачных участков. Но с рыночной составляющей, за плату. Плата, не бог весть какая – полторы тысячи долларов за шесть соток с коммуникациями вплоть до телефонной связи.   И это в восемнадцати километрах от столицы. Местное население, обнищавшее в ходе реформ, даже по такой цене покупать их отказывалось.
   Вначале Накатин хотел взять в партнеры товарища, но потом вспомнил, что иногда от них приходится спасаться бегством. Второй раз может не получиться. Жена с младенцем на руках уже не очень мобильная. 
   Решение было верным. Приобрел на свою долю шестьдесят участков и предложил желающим строить на них коттеджи. Предупредил, что задача товарища подбирать надежных и проверенных клиентов. Добавил, что тот на этом можно подработать. Все будет официально, по договорам.

   Для начала нужно было встретиться и обсудить нюансы, неизбежно возникающие в новом деле. Товарищ приехал с партнером по бизнесу.
   Накатин в грязь лицом не ударил. Встретил на широкую ногу, устроил в центре города, в гостинице «Столичная» возле площади Героев, заодно проверив платежеспособность и тороватость потенциальных клиентов. Суточная плата в сто долларов никого не смутила, в Москве за подобное они платили в разы больше. Рестораны, термальные источники, выезд на Балатон взял на свой счет.
   Рассказал, что занимается строительством коттеджей на продажу, для чего закупил землю. В пригороде показал уже построенный микрорайон. С застройщиком сводить не стал, опасаясь конкуренции. Затея гостям понравилась, набросали план действий, сразу выбрали пять первых участков для работников своей фирмы. Расчет в долларах наличными или на счет.
   Для задела деньги были уже здесь от продажи алюминия. Накатин помог товарищу открыть счет в банке и перевел ему его долю.
   Задавал вопросы о возможности повторной сделки, но его разочаровали. Времена хаоса проходят и подобные вещи на контроле у очень серьезных людей. А жаль. Накатину понравился этот способ быстрого обогащения. На долгие годы его ответом все чаще появляющимся здесь мелким предпринимателям из России было: «Да что это! Вот если бы вагон алюминия…».

   Дело пошло. Через два года уже стояло десятка полтора коттеджей, строительство которых осуществляла его фирма в качестве подрядчика. Уральцы за ценой не стояли и платили исправно. По очереди привозили деньги, попутно отдыхая в дружеской компании. Некоторые стали ездить семьями.
   Себе Накатин отгрохал коттедж в центре микрорайона как образец. Соперничающие в возможностях магнаты старались не упасть лицом в грязь и заказывали целые дворцы на удивление венгров. Теперь уже местные застройщики возили к нему своих клиентов.
   Прошло около десяти лет. Дети ( через год после первого появился второй сын) пошли в школу, венгерский стал для них родным. Жена тоже освоила его так, что многие принимали ее за провинциальную венгерку, говорящую на своем диалекте. Сам Накатин грамоту освоил, но произношение его веселило домочадцев. Венгры из тактичности не подавали виду.

   В России грянул дефолт. Дела всех его партнеров рухнули. Ручеек долларов иссяк. То, что успели вывезти, тоже заканчивалось. Щедрость заказчиков заметно поиссякла.
   Семья не нуждалась, но прежнего размаха в делах фирмы не было. Половина участков осталась невостребованной, налоги приходилось платить из своих средств. Накатин прибавил клиентам плату за содержание, некоторые платить взмолились. Дела в стране были плачевными.
   Стали отказываться от сотрудничества. За исключением нескольких готовы были отдать недострой за долги. Просили подыскать покупателей, чтобы спасти положение.
   Другой бы пал духом, но Накатин уже научился извлекать пользу в любых ситуациях. Справедливо рассудив, что с них уже ничего не возьмешь, мотивируя тем, что они загнали его в финансовый тупик, решил сам скупить дома по цене ниже себестоимости. Владельцы, чтоб не наращивать долги соглашались.
   Таким образом, он стал хозяином целого поселка, в котором обитаемым был только его дом.
   Тем временем население страны уже отошло от шока перемен. В Венгрии это произошло безболезненнее, чем в России. Страна маленькая, все на виду, воры и жулики во власти не задерживаются. При отсутствии наказания за экономические преступления никого не сажали, но пятно на репутации на всю жизнь закрывало перспективы и клеймило позором в глазах сограждан.

   Накатин к тому времени получил гражданство, пользовался уважением как надежный бизнесмен и венгры ему доверяли и не боялись вступать с ним в сделки. Оставшиеся свободными участки распродал местным. Некоторым подрядился строить дома, конечно, не по уральским ценам. Все равно себе не в убыток. Поселок стал заселяться, появились соседи.
   С многочисленными земляками, толпами повалившими из России куда только можно, в дела старался не вступать. Россию звал бандитским государством, и лет десять в нее не ездил, хотя и хотелось. Потом его убедили что в плане безопасности стало лучше. Он без семьи съездил в Свердловск, который стал Екатеринбургом. И мнения своего не поменял. Спокойная жизнь в благоустроенной стране не шла ни в какое сравнение с российским бардаком.

   Еще когда развалился Союз и была провозглашена Россия под руководством Ельцина, он хохотал, предсказывая ее гражданам веселую жизнь на долгие годы. Кто-кто, а свердловчане знали о чудачествах своего первого секретаря обкома КПСС.

   Все проходит. Черная полоса прекратилась с наплывом нефтедолларов в России. Объявились желающие приобрести недвижимость за границей. Привлекательность Венгрии к тому времени ставшей членом Евросоюза возросла. Цены соответственно.
   Доходило до курьезов. Возвращались старые заказчики и покупали свои же особняки. Накатин веселился, говоря им, что он как Паниковский купил их и продал, но уже дороже. Иногда в разы. Спрос изменился. Никто не обижался.
 

 Жизнь продолжается.
    Следует отметить, что этот пример не типичен. Единицам удавалось устоять в бушующей стихии капиталистического рынка и российского беспредела. Сказать, что Накатину повезло, будет несправедливо. Только он знает,  чего это стоило. Но и нельзя забывать, что в его жизни все-таки был вагон алюминия.
    К тому же он опередил хлынувший из России через пару лет мутный поток ошалевших беглецов от родных реформ, поверивших, что их везде ждет легкая жизнь.