Было в ее облике что-то от старинной гравюры, от дюреровских женских портретов… что-то летящее во тьме, какая-то пугливость ночной птицы, что-то про себя тихо плачущее.
*
Никто не хочет быть марионеткой.
кто-то хочет... она хотела…
хотела быть хоть кем-то в любимых руках.
Быть в этих руках так приятно… пока они не устанут, пока не наиграются.
Хуже, когда руки заскучают, и им захочется зрителей.
Тогда марионетке будет стыдно, но ей не разрешат.
Руки будут убивать ее каждую ночь и возвращать в коробку до следующего представления. А она будет ждать, воображая себя мягким живым кроликом с теплыми влажными глазами, которые умеют часами сидеть и ждать. Она умеет ждать любви.
Но однажды наступит день, когда пресыщенные руки разозлятся.
С нервной беспокоящей радостью они начнут срезать нити.
Не сразу, а по одной. Это будет изысканная игра… в марионетке останется меньше жизни, потом совсем мало, потом она упадет на пол, и ее так и оставят там лежать с фиолетовой ночью в глазах.
*
За пределами сердца - тишина.
Никто не слышит, как существо с теплыми влажными глазами рыдает по девочке… рыдает по себе, обречённом жить в мире, где такое возможно.
Никто не слышит, как ночь, погасив звезды, поет колыбельную маленькой сломанной марионетке.