Закавыка

Жизнь учит. Только чему мы у нее учимся.
У меня в армии  был сослуживец, звали его Игорем. Невысокий, худощавый, черноголовый и черноглазый,  с крепким своеобразным характером, в котором имелась одна закавыка.  Мы с ним ходили в наряды: по батарее, на кухню и в караул. Короче говоря, несли службу и общались по разным поводам, шутили, обсуждали службу.  И я тогда разглядел в нем эту самую закавыку. В какой-то момент он высказывал свое мнение и стоял на своем - ничем его в сторону не свернешь. Объясняешь ему свою позицию, приводишь доводы, но он будто не слышит. Можно было бы понять, если бы дело касалось принципиального вопроса, чего-то важного, но нет на ровном месте упирался и стоял на своем. Это как едешь по ровной дороге и вдруг наехал на бугор. Откуда он только на ровной дороге взялся. И тебя так тряхнет, что аж не по себе становится. Так и с ним, объясняешься, приводишь аргументы.  Он голову нагнет, как бычок, исподлобья черным глазом  смотрит и на своем стоит. И иной раз в споре так посмотрит, как будто в беспросветную темницу посадит. Пошутишь с ним и вроде отойдет, улыбнется и все равно на своем стоит. Не гнулся он и не ломался даже тогда, когда и смысла в упорстве не было.  Вопрос казался очевидным и незначительным, что и спора быть не могло.
После армии недалеко от моего дома на улице Писцовая, где когда-то по истории города жили писцы да стряпчие и где в одном угловом доме нашего микрорайона располагался  универмаг и продмаг, я встретил Игоря. Жизнь она всегда крутит людей возле магазинов и на каком-то витке сталкивает. Я куда-то спешил и меня окликнули. Оглянулся Игорь стоит, улыбается и руки тянет.
- Не узнал? – спрашивает и по плечам хлопает.
- Узнал, - говорю и понимаю, что парень знакомый, но все еще не узнаю, кто он.
- Как ты живешь?
- В институт только поступил на вечернее отделение, - говорю, - на работу устроился.
И тут в памяти всплыла школа  сержантов,  и  Игорь. Армия, надо сказать, к этому времени как-то отошла на второй план. Закружился, хлопот полон рот и вся жизнь впереди.
- Как ты? - спрашиваю.
- Женился… - улыбается.
Мне некогда, нужно бежать, а ему рассказать все хочется. И сам весь счастьем лучится так, что можно позавидовать, что я бы и сделал, если не свои заботы.
- На ком женился? – спрашиваю из вежливости.
- Девчонка… Она воспитателем в детском саду работает. Ребенок у меня родился.
- Поздравляю.
Он смеется и хочет мне еще что-то рассказать. Я его слушаю, головой киваю и на часы поглядываю, тороплюсь уйти. А он мне все рассказывает о том, как ему хорошо живется.
- Работаешь? – спрашиваю.
- В магазин пока устроился грузчиком… 
- Учиться не собираешься?
- Да, нет, зачем мне.
Я извинился, пожал ему руку и побежал по делам.

Через год я снова встретил Игоря около магазина. Он был хмурый и недовольный. Я его сам окликнул.
- Привет, Игорь! Как дела?
- Да… - махнул он рукой.
- Что случилось?
- Развожусь. Не сошлись характерами. Я ей одно говорю, она мне другое. В общем она хочет разводиться.
- Ну, может быть, надо с ней просто поговорить, объясниться, о чем-то договориться.
- Нет, - махнул он рукой.
И я увидел того Игоря взгляд из-под низкого лба, глаз черный упрямый. Та самая закавыка в характере зацепила его на этот раз и не давали ничего сделать по-другому. Мы попрощались, и тогда я подумал, что он еще молодой и сможет создать новую семью. 

Прошло лет пять-шесть. Игоря я больше не встречал. И как-то мне встретился сослуживец, которого долго не видел после армии.  Мы разговорились и вдруг он мне сказал:
- А ты знаешь, что Игорь повесился?
- Когда? – спросил я, широко открывая глаза.
- Да уж лет пять. Он женился, у него родился ребенок. Потом он поругался с женой и повесился.
Я вспомнил тот наш разговор и мое желание объяснить ему, что нужно идти друг другу навстречу, стараться понять, договариваться. Я  тогда спешил и не мог объяснить того, что семейная жизнь состоит из уступок, устных договоренностей, из баланса компромиссов и принципов. Сам мало что в этом смыслил. Но боюсь, что он бы тогда мои доводы и размышления, подкрепленные позже опытом прожитых лет, не послушал. Эта его  закавыка не дала бы ему меня понять.


У нас в школе в параллельном классе учился Андрей Еремин. Отличник, умница, голову всегда держал высоко из-за врожденной гордости. И была у него закавыка в характере. Он ни к кому не приставал, не лез в друзья, не нарывался на драку и держался отдельно. Но, если кто-то его задевал, он не отступал и стоял на своем, держался крепко и до последнего. Не гнулся, не ломался. И каждому, кто хотел на нем характер свой испытать, оказывал достойное сопротивление. Не было в нем несобранности, растерянности, боязливости.
Однажды ко мне подошли мои школьные товарищи и один по прозвищу Семя  говорит:
- Пойдем Андрея Ерему побьем. А то он зазнается…
Пошли. Сели мы возле него. Разговариваем. Товарищи мои его подначивать начали. И я тоже начал. Он ничего поперек не говорил, на рожон не лез. Боязнь не показывал и ум не терял. Крепость в парне была основательная. Я не знал, что говорить дальше и просто пошутил. Тот отозвался, и мы все рассмеялись. Да я и не любил, когда все на одного. Никогда, против других никого не подговаривал. Это для слабаков, которые ищут силы в стае. И принципиально законы стаи меня никогда не прельщали. И сам в своры не лез и под себя других не подгибал, не подстраивал. Встал и пошел. Догоняет меня Семя и говорит:
- Что же ты?
- А ничего. Он нормальный парень. Если он тебя обидел, то  разбирайся с ним сам. 
Семя отступился и сам не пошел его задирать.

Прошли годы. Я узнал от школьных товарищей, что Андрей Еремин выучился на хирурга, добровольно поехал в Афганистан, не смотря на то, что был единственным сыном у матери. Отговорить сына она  не смогла. Если он уж решал, то не отступал.  Служил в госпитале. Врачи, как и журналисты, не воевали и автоматы в руки не брали. Однажды на госпиталь, в котором он служил хирургом,  напали душманы и стали добивать раненых. И тут уж Андрей не остался в стороне. Мать же его вскоре получила похоронку и не знаю, как пережила. Вроде все обычно и молодой парень, и неженатый, и мать дома ждала. Только была в его характере эта самая его закавыка, не отступил  он и погиб  геройски.

Конец.