Мытьё котла помогло Ярославу собраться с мыслями и принять решение - отправляться домой в одиночестве. Всяко, колдовство приведёт жёнку обратно. И к полудню уже въезжал во двор. Мать, подбоченившись, скривила рот:
- А где наша-то? Ах, ты, батюшки, имечко подзабыла! Добронрава? Светланка? Родомила? Видать, умишком я тесна стала, никак не вспомню, как невестку кличут!
Ярослав, привязав мерина, молча прошёл в дом. Шебунчеиха, поджав губы, подала сыну чистый рушник, чтобы умылся с дороги, наметала на стол пирогов сытных, поставила мису с крапивными щами, притащила запотевший глечик со сметаной, подождала, пока Ярослав начнёт хлебать варево, и продолжила:
- Сын-то ты у меня единственный, кровинка выстраданная! И достался бабе гулящей, псице, что для любого кобеля ноги расставлят! Всё село уж над нами смеётся.
Ярослав отложил ложку, но мать продолжала визгливо причитать:
- А меня бы послушал, женился на соседской Малуше - жили бы себе припеваючи. Давеча встретила её у колодца! Другие бабы и девки давно воды набрали да по домам разошлись, а она така уважительна - горести мои от себя не оттолкнула, вместе со мной печалилась. Тебя, дурака, жалела!!!
Она чуток повеселела и повела разговор в ином "ключе":
- А сама-то, сама - чисто Лыбедь! Выступает по селу, ровно плывёт. Власы, точно лён отбеленный, никакой рыжины нет. И телесами кругленька да упруга. Зад такой налитой, хоть молотом бей - искры полетят! Ну, чем тебе не жена?
Ярослав отлично помнил "утиную" походку соседки - вразвалку, и коренастую фигуру с выпяченной большой грудью. И не представлял себя рядом с ней. Мать своими попрёками делала всё, чтобы сыну хотелось уехать, куда глаза глядят. Но он ждал! Терпеливо ждал, пока четыре дня, растянувшиеся, словно размотанные вожжи, закончатся и Светлояра опять будет ему улыбаться. А что дальше - видно будет!