Есть вещи, которые я понимал и в 1978 году.
Едва только началась моя активная организаторская деятельность по созданию и, в дальнейшем, руководству областным шахматно-шашечным клубом, я полностью погрузился в проблематику шахматного образования и распространения элементов шахматной культуры.
В 1966 или 67-ом году – точно уже и не упомню, к нам в Свердловский Дворец пионеров и школьников в шахматный класс пришел Ратмир Холмов.
Перед тем, как дать нам сеанс одновременной игры, великий гроссмейстер подробно, как мне тогда казалось, рассказал о довоенной шахматной жизни в Архангельске.
Обратим внимание: я – тогда школьник (и второгодник!) и понятия не имел об Архангельске вообще и его истории в частности. Для меня Архангельск был просто словом, которое я употреблял в игре «в города» как проходное.
Ратмир Холмов не спеша толковал, как они – тогда первокатегорники – «варились в своём котле». Прошло десять лет, и я оказался в этом городе на самой вершине его управленческой шахматно-шашечной жизни.
Социальным лифтом мне послужила добрая дружба с Володей Лисицыным.
Именно он рекомендовал Льву Михайловичу меня, как молодого, энергичного студента Ленгосуниверситета, способного решать организационные вопросы.
Дальнейшее развитие событий показало, что Володя был просто прав.
АШШК был создан и стал реальным центром спортивной шахматной и шашечной жизни города и области и был на хорошем счету в Российской Федерации шахмат.
Так вот уже через полгода после начала работы в организованном моими усилиями центре я стал вникать в один интереснейший комментарий к творчеству молодого Бориса Спасского.
Кто автор этого комментария, не помню.
Но сам комментарий врезался мне в память и застрял в ней, как кость в горле.
Вот эти слова:
- Временами он начинал просто ненавидеть шахматы!
Борис Спасский – один из чемпионов мира, с которыми мне довелось пообщаться лично.
Недолго.
Буквально несколько минут.
В очереди к Николаю Крогиусу, тогда всесильному руководителю, имевшему солидный кабинет в Центральном Шахматном клубе на Гоголевском бульваре.
Спасский тогда приехал на Спартакиаду из Франции, где и обретался.
Спустя несколько лет (может лет десять-двенадцать) мне довелось поселиться на даче одного подмосковного таксиста и оказалось, что его соседом по даче был именно Спасский!
Так я повидал отдельно и самого корифея и его «домик в деревне»!
В очереди мы перекинулись несколькими простыми вопросами-ответами.
Я для него был никто и никак, но общался он вежливо и отстранённо.
Меня так и подмывало задать вопрос по приведенному выше тексту, но экс-чемпион был явно занят своими проблемами и я не решился.
Впрочем, примерно его ответ я себе представлял и представляю.
Полагаю, он просто сказал бы, что это – вполне естественное состояние для любого профессионала.
Не все знают, но в 1981-ом году я воспользовался окончанием университета и уволился из своего детища в основном именно по этой причине.
Причине, которую нельзя корректно сформулировать и отразить ни в приказе, ни в трудовой книжке.
Меня начинали временами мучить приступы ненависти к обычным шахматам.
Ведь я занимался ими профессионально уже три года подряд!
Что это такое?
Во-первых это непрерывное видение склонённых над досками голов играющих.
В нашем клубе турниры шли НЕПРЕРЫВНО!
Турнир за турниром по несколько турниров параллельно во всех залах и кабинетах.
Одно дело, когда вы играете 350-700 партий в год в силу того, что вы сильный любитель и последовательно участвуете в: первенстве своего трудового коллектива, в командном первенстве среди подразделений своего предприятия, в первенстве района, в полуфинале первенства города, финале первенства города, полуфинале первенства области, в финале первенства области, в командном первенстве города за свое предприятие, в командном первенстве своей отрасли, в турнире памяти своего земляка – шахматиста, в праздничных Новогодних и Победных и на День Физкультурника турнирах.
Понятно, что на своем производстве у вас есть своя «шахматная тусовка» и вы постоянно играете с часами в перерывах и так далее и тому подобное.
Совсем другое дело, когда помимо всего уже перечисленного вы организуете ежегодно сотни других турниров, поскольку вас, как организатора нанимают руководители предприятий и учреждений города и области, ваши помещения непрерывно по договорам арендуют под эти мероприятия и так вы обеспечиваете себе и своим подчиненным корочку хлеба и возможность между делами участвовать в соревнованиях высокого уровня.
Ежедневно в клубе – а я приезжал в него десятым автобусом с Сульфата к восьми утра – уже звонили заказчики – и возвращался из него домой в двенадцать ночи – поскольку до десяти шли турниры, потом анализы отложенных партий, общение с местной шахматной элитой, матчи «на ставочку» в общем весь день и так триста шестьдесят пять дней в году и все время перед глазами склонённые над досками лица и на них печать напряженного самоутверждения и сомнения.
Мне повезло!
Мне на курсах повышения квалификации летом 1984-го года дали ПЯТЬ ТЫСЯЧ сочинений школьников Архангельской области на тему «Письмо Татьяны Евгению Онегину». Наша задача – участников проверки – найти и определить ЛУЧШЕЕ сочинение!!!
К сожалению технология Евгения Андреевича Васюкова здесь решительно не годилась.
Евгений Андреевич однажды подробно рассказал мне, как он проверял десятки тысяч конвертов с решениями заданий в конкурсах, которые проводили газеты «Труд», «Известия» и другие.
Не упущу случая и поделюсь с изумлёнными читателями, хотя где-то я это уже упоминал. Но повторение – мать учения!
Итак: всесоюзная газета проводит конкурс решения шахматных задач.
Это каждую неделю публикуется одна задача и так десять недель подряд.
Первое задание – легче лёгкого!!!
Семь тысяч конвертов!
За проверку каждого письма платят десять копеек!
Мешки с письмами привозят гроссмейстеру на дом!
Его задача не ошибиться и наградить самых сильных решателей.
Второе задание: легче лёгкого!!!
Семь тысяч конвертов!
Третье задание – наилегчайшее – семь тысяч конвертов.
И так до шестого задания.
Посчитали?
Правильно!
Около сорока тысяч писем!!!
И в каждом – Решения задач!
Десять писем – это один рубль!
Тысяча писем – это сто рублей.
Десять тысяч писем – это тысяча рублей.
Сорок тысяч писем – это четыре тысячи рублей!!!
Машина тогда стоила пять тысяч рублей!
Только не подумайте, что хотя бы одно письмо было прочитано!
А зачем?
Ведь задача определить ПОБЕДИТЕЛЕЙ, которые решат ВСЕ ДЕСЯТЬ заданий!
Седьмое задание – посложнее.
Две тысячи писем.
Восьмое задание – трудное.
Шестьсот писем.
Девятое задание – НА УБОЙ!
Восемь писем.
Десятое задание – НА УБОЙ!
Шесть писем.
Догадываетесь?
Кто решил последние два задания – тот точно справился с остальными!
И вот в редакцию приносятся конверты победителей, всё честно и чётко.
Все довольны!
И море писем обработано, и гонорар получен и призы распределены!
Ни одной жалобы от трудящихся!!
Так вот: с литературными сочинениями этот номер пройти не мог.
Впрочем парочку моментов сортировки отмечу:
Слишком короткие и слишком длинные отсекались без прочтения.
Далее бегло просматривались.
Я тогда был полным законченным идиотом и принялся всерьёз читать эту литературную массу.
Клянусь мамой: первые триста сочинений я прочел полностью.
По сей день не могу читать Евгения Онегина.
Не в состоянии.
Когда на конкурсе песен на Крымском мосту огласили число – 2500 текстов я просто искренне посочувствовал жюри.
Бедные люди!
Но вот к чему я всё это рассказываю.
Когда перед вами каждодневно играются десятки и сотни партий, вы начинаете волей-неволей относиться к шахматам не так, как простой любитель.
И временами накатывает то, что накатывало и на Спасского.
Но я о другом.
Гарри Кимович Каспаров живёт в мире, в котором его партии просматривают.
Ими интересуются.
Их изучают.
Он как бы востребованный автор шахматных специфических текстов.
И понятно, что в чисто практическом плане ему не интересно всё, что не приносит дохода его шахматному встроенному процессору.
Ему платят именно за его «думалку».
Чего он изначально не мог оценить и реально и не оценивал, так это моей философской школы.
Он самостоятельно читал Сенеку.
Наверняка много кого ещё читал.
Но судя по его дальнейшим политическим практикам, чего то там недочитал и недосмотрел.
А мне выпало быть именно философом с рождения.
Самому по себе.
Безо всяких чтений и прочтений.
В Университете на философском факультете я своё реальное образование просто оформлял.
Меня никогда не волновали ни статусы, ни звания, ни дипломы, ни призы.
Я сам в себе рос вот с таким тезисом: а что про всё это скажут через три тысячи лет? А через миллион лет?
Я понимал, что с точки зрения вечности ходы сделанные в партии Юры Мещерякова и его отца – папы Вовы - никого не будут интересовать.
И слова их обращённые друг к другу – тоже.
Меня они интересуют и волнуют, потому что я здесь, с ними, среди них.
Но через три тысячи лет никто о нас ничего и не вспомнит!
Для Каспарова – он – Чемпион Мира!!!
А для меня?
Обычный заурядный любитель попередвигать фигурки, и умеющий на этом немножко зарабатывать.
Из того, что я столько не зарабатываю и передвигаю их похуже ничего ровным счётом не следует!
Ни-че-го!
Скажу больше!
Как шахматный профессионал и организатор я вижу то, что ему недоступно!
Я вижу, что интерес к шахматам стремительно падает.
Что другие игры вытесняют шахматы из досуга населения.
Что иллюзия массовости именно иллюзия и есть!
Случилось так, что я посвятил распространению шахмат именно всю свою жизнь.
Это делали многие и до меня и вокруг меня.
Я – один из многих.
Среди прочего я занимался целым рядом весьма любопытных вопросов, связанных с существом игры в шахматы, с самой их сутью.
Проблем там море, и о некоторых я постарался рассказать в двух тысячах моих материалов на этом и других ресурсах.
Очень многие «специалисты» путают уровень игры в состязаниях с уровнями понимания игры вне состязаний.
Звание «гроссмейстер» - это просто оценочное выражение примерного «рейтинга».
Но это вовсе не означает, что человек умеющий обыгрывать других людей также успешно может обучать игре или рассуждать о её основах.
Математика и метаматематика – это весьма различные области знаний.
Гарри Кимович Каспаров проиграл эту супер игру именно потому, что гораздо раньше он проиграл её самому себе.
Если кому-то вдруг почудилось, вообразилось, что он понимает в шахматах практически всё, предупреждаю!
Увы!
На мой взгляд, это непосильно ни одному человеку на свете.