Нас никому не победить

    

      Которое уже столетие западная мысль бьется в попытках безуспешных исследовать глубину русской души, загадочность ее раскрыть.
    
      Куда там этим мудрецам пытаться объяснить, зачем еще полтора столетия назад вопросами «Что делать?» и в «Живом трупе» философы русского слова родили к жизни «Записки из подполья».
      
      До сих пор праотцы русской словесности заставляют в напряжении душевном поморщить лбы в мыслях о той душе в потемках русской истории не только философов Запада, но, увы, и своих граждан.
    
     Умалчиваем мы сейчас, стыдливо глазки прикрыв, в своем, как бы лукавстве, о многих столетиях ига монголо-татарского, кровь русичей со своей смешавшей. Но и тогда не погибла, не канула в лету русская душа, хотя сосуд той души, телесной ее  оболочки, приобрел уже своими широкими скулами лица и большим на нем носом черты детей степей.
       
     Доминантным признаком победы небесной сини россиян над коричневым цветом выжженных степей монгольских глаза русского сияли. С годами исчезла уже и смугловатость кожи племен славянских в ассимиляции времен.
       
     Но, сейчас, друзья, речь не о том.
      
     Давайте, вместе с вами попытаемся понять, почему же наш русский народ непобедим, кто бы ни пытался его поработить.
       
     Предлагаю я нам самим ответить на этот вопрос, а не звать в помощники Толстого, Достоевского и Чернышевского.
          
     В одном из сел нашего района Волгоградской области, расположенного вдоль живописной малой речки Иловли, у военного аэродрома, в добротном доме жила семья полурабочего, полукрестьянина.
      
     Глава семьи, Петрович, седой пенсионер с крестьянскими руками, с большим стажем работы на земле, имел также опыт работы на производстве стали на одном из заводов поселка.
       
     Семья его большая, двенадцати полуголодных ртов, требовала от него содержать небольшое хозяйство в виде пятерки коров, дюжины коз, пары хряков, свиней, небольшого птичника гусей, кур и уток.
      
     Приходилось главе семьи «вкалывать» на семейной ниве до седых волос. Ну, а когда сыновья, их восемь, подросли и оперились, Петрович, дедушка уже неоднократный, мог уже расслабиться в своей, как бы, работе.
      
     Ну, и как расслабляется у нас русский мужичок, что скажете?

     Ответите вы, по разному, «каждый с ума сходит». Вот и наш семьянин «полетел с катушек» в его борьбе с зеленым змием.
      
     Прошу прощения я у читателя, что жизнь в пьяном угаре, порой, Петровича показываю всем. Его жизнь - не правило жизни граждан в России, а, скорее, исключение из них.
      
     Кто из вас, мой читатель, сможет назвать хотя бы одно село в нашей стране, где бы ни процветало самогоноварение? Что, морщите свои лбы в мыслях напряженно? Не напрягайтесь!
      
     Да, и теперь, по нынешним временам, это священное действо получения напитка  Бахуса в моей стране законом, увы, уже ненаказуемо.
   
     А раньше, до пресловутой «перестройки», в «годы застоя», за самогонку можно было «получить срок».
   
     Вот, наш семьянин, с опаской, по ночам, достав из глубокого подвала аппарат для производства спирта в домашних условиях из домашнего же и сырья, в поте лица растит «первач».
    
     Органы власти «справно» работали, осуществляя решение партии «родной»  безалкогольной сделать всю огромную страну, нещадно боролись с самогоноварением на селе.
    
     Вот, и Петрович «попал под раздачу» партии решений, конфискован властью его чудо-аппарат.
    
     Правда, сжалился над ним участковый по причине многочисленности его семьи, не «дал ходу» дальнейшему делу о дедушке-самогонщике на ближнем в поселке селе.
    
     Проходит какое-то время, кум Петровича, прапорщик, авиационный техник с аэродрома, находит ему место работы сторожем при части воинской.
    
     В крутые девяностые годы при неразберихе в умах не только граждан великой страны, но и их правителей, забыли все о «своей родной армии», которая стала, увы, и не нужна.
      
     Авиационная часть своими самолетами по многим причинам была расформирована. Кстати, одной из них наши мудрецы-правители называли нехватку топлива, керосина, в нашей, увы, нефтяной стране.
      
     Самолетики наши поменяли место базирования. А, вот, хозяйство все, оставшееся, пока, военное, ангары, запасные части в складах нужно охранить от расхищения, для будущего сберечь.
      
     Вот, Петрович, посменно, по ночам, с ружьем в руках несет при складах боевой дозор.
    
     Однажды, вместе с кумом, после смены с поста, как бы, втихаря, зашли они в ангар-хранилище.
      
     Глаза их «разбежались» от изобилия всего, что глаз и веселит. Не буду я раскрывать военной тайны о тех вещах секретных.
      
     Но, в ходе их этой экспедиции двухсотлитровую бочку нержавейки со спиртом они и «умыкнули», чтобы попользовать себя.
       
     Спирт этот, читатель, предназначался для заправки систем против оледенения воздушных судов.
       
     Вот, и начался «праздник жизни» для мужиков села.
      
     Короче, двести  литров чистейшего спирта три друга-товарища, Петрович в их числе, потихоньку, по грамульке, «раздербанив», осушают.
      
     Петрович «не просыхает» уже которую неделю.
      
     Какая уже тут семья, дети, жена, внуки? Ему сейчас не до них. Да и работу, дежурство свое он забросил, прогульщик от спирта.
      
     И продолжалось бы эта борьба-битва змия зеленого с сознанием человека до скончания веков.
       
     Однажды, пошатываясь, громко икая, страдая от невыносимой жажды не от недостатка воды, но спиртного, наш липовый сторож, наполнив граненный стакан до краев спиртом, залпом его выпил, не закусив, и, увы, не запив.

     Шатаясь, в полусознании, на сеновале, падает навзничь он, храпит.
         
     На рассвете, с петухами, просыпается наш герой от каких-то ударов по телу, звуков рычания адского: дьявол с рогами над ним стоит, склонившись, длинной бородой своей его щекочет и смеется с адским визгом; здесь же, рядом, черти своими копытами о землю бьют сырую, тыкают своими свиными рылами ему в бока.
      
     Обмер наш Петрович, стал себя крестить нещадно, поклоны отбивать, в страхе глаза прикрыв. Крестится, молится господу он с просьбой спасти его пьяную душу. Вот он уже и обещает часовенку соорудить на селе, в которой закончит бег своей  жизни в молитвах господу.
      
     Глаза тут он открывает, видит дочку свою и старшего сына в руках с хворостиной, которыми коз и свиней на прогулку из хлева выгоняют.
      
     Встал тут он, перекрестился с поклоном на Восток: «Нет, блин! Еще я не допился до той черты, где есть всему предел! Еще, ребятки, мы не раз поговорим с Бахусом, поспорив с ним о крепости его чудных напитков».
      
     Ну, разве победить того мужика в сражении за его страны свободу, когда его не победить врагу, зеленому змию, в его битве с его душой в борьбе за вечность жизни?