Точка росы-20

Виктор Перфилов
Точка росы-20
20. Перекличка времени

Какая жалость, не приходится писать по Чехову в слове высокого звона и не беда, что не бери: драма, мелодрама, рассказы, повести, пьесы о проблемах противоречий в одном человеке. Но в голове парня жужжит, нет зуммерит и от этого настойчиво зудящего звона не скрыться поискам истины в новаторском столпотворении русского чуда. Системой своих позиций, связью с проявлением в общественном русском поле, богатстве залежи внутреннего мира, своеобразной особенности погружения в великое множества, разнообразие течений бьются пульсируют противоречия; образуются находятся, отделяясь, бьются в подлинно живом мире. То, что происходит, происходит внутренним течением;преобразуется цветистым фартуком замеса национальных особенностей. По Чехову, проблемы традикомедий течением жизни нитью проходят сквозь Ваню; неприметно оседают в характере, отражают не только его внутренний мир, но и течение духа времени. До визга в извилинах человеческого мозга и костей, отражаясь выпадает целительным дождём внутри, оседает осадком кристаллизующего видения, подпитывают характер. Оно так необходимо ему и сверстникам иллюзорно переменчивого течения шестидесятых;  важно всякому честному не правдой случайных совпадений, точностью творением рук человеческих. Хочется великих свершений, тягой к возвышенному; всякий русский тянется в глубине своей совести к неосязаемо парящим высотам. Ване ничего не оставалось как придумывать, предпринимать новое; оригинальничая надевать личину, выдавать себя за понравившегося героя, время подсказывало лучше сейчас, чем всю оставшуюся жизнь с треском натягивать мерзопакость личины мачо, переросшего в себе народного героя. Нет, то не для него и как не обернётся, какими привилегиями не заблестит прокаженная начинка хитросплетённой лжи; всё одно: в мире природы должно соответствовать по порядку: совесть и ложь, добро и зло, тайное и видимое, привилегий не должно быть. В ней протекает, изменятся, по её правилам; вне значит в догадках, выдумках - другого не дано в мире материализации. Всё должно подчинятся непреложным правилам, которые являются истинами в мире человеческих обращений и в мире общественно преобразующих движений. Всё остальное - суть измышлений, догадок, разгадок человека и общества. Как они синтезируются, то природе не важно; важно, чтобы человеку частицей единого целого было комфортно, благолепно и надёжно. В этом прагматизме заложен смысл творческих пожеланий писателей - пост модернистов, затейниками отражающими глубину течения в поиске душах личных находок первопроходцами потенциальных связей180                в дискомфортной среде преобразующего общества. Понятно не видно наблюдательному, проницательному уму великолепных находок в новом писательском уровне, ведь до этого классики поработали над становлением вкуса читателя, подняв до стандарта ценностей прошлых истин. Но и время не стоит на месте; движется и если ничего не предпринимать, не догонишь. Что и произошло, слово сегодня раздельно с делом; намерения расплывчаты; с трибун и с листков информационной вёрстки сыплются уклончивые правды, которые сегодня просты и примитивны, не отражают сложения истинного духа времени. Противоречивая вязь зависла в словах, в образе отражения, привычкой обещать как принято в прошлом, до сих пор пользуют, доводя до абсурда позиции  в направлениях литературы : жанрах, формах и подводя черту - как было принято раньше, так и должно продолжаться. Ваня думающим отражающим своё время и причастность изменяет свой внутренний мир, не ломает в нём прежние позиции привилегией первенства среды: общества, семьи, государства. Молодым неверующим Фомой отражает прежде связи со старым миром, считая он мир движется отражаясь в его разномыслии преобразованием его тоже как частице общества. В думах, пытливым отвергнутым инакомыслящим человеком без умысла смело внутри себя решает задачи, которые не ставил перед собой ещё человек. В пылу заданных параметров решает задачи, которые толпятся в кудрявых облаках близ горизонта. От невидимого разнообразия и богатства возникших новых особенностей голова пухнет и выливаются в первые стихотворения. Ими руководствуется любовь и слёзы и печаль и горечь прошлых затхлых лет и залежи страны, её богатств побед и бед и смелость слова и тоска, что грелись в тех берёзовых поленьях расколотыми в дрызг и он посажен мамой был; она ушла он ветром стужен, в горячке норовит, плыть кораблём в тот вечер вьюжный голодный в пламени горит; шептали ветры головою, пошто здесь мальчик, не сиди; беги к морям, к своим софитам, к пеналу, к краскам, маму пригласи и шарф овечий испариной рябины, руками мни, печенье - слёзы проглоти, пиши про свои инеи… дожди.

Везло, точняк остался бы в стороне
судьба уберегла, не то по многу ходок
имел бы и пока допёр, что, отчего и почему?
по месту проживания учился
готовился быть Родины защитником 
и потому, без игрищ уличных быть может,
голубым или другим бы стал;
а так то кукиш Вам,
из бронзы бронзовеющим спецам;
Судьба и Родина хранили, 181
от смерти берегла,
ему висеть бесславно в гриме,
в сибирском городке, на склоне зла,
ему писать мажором дыма,
сгоревшей совестью со дна
ветрам навстречу и подъёмом,
свистать наверх и перекличкой жать,
тушить дождями первые прожекты
из переклички воздуха явлений душных пядь;
Стирать прожилками отсутствующие лица,
воспитываясь, замечен, не был, не хотел, 
желать не мог, характер не нордический,
шибко будто правильный, бог миловал,
в партию КПСС не поступил;
Линять или не линять, предателем
не преданным, участвовать, не брать,
замешан был ли в воровстве, не спрашивай
деньгами не сорил как будто не стучал,
стоял в стороне, как и все товарищи,
когда другие ловко отчитали срок,
в матроской тишине стучали степами
не продавая душу в розницу и так;
До сей поры располагая правилам,
предполагая, поступают ровно так
неимоверными потугами заветы Родины,
Отчизне вспять бараньим ходиком
успел белёной краской написать, 
противоречий уйму не унять;
Любил страну и бедность и страдания
за жизнь отдать частицу мог души,
пытался верить в бога; но подушка
от слёз не просыхая, отцвела,
и вновь верстами партия доверия, 
лучится в рост, футболом снизошла
ветрам навстречу, улиц завихрения
гребла, клешами подметая хутора,
гарь славной улицы под горку Ушаковой
в посёлке Красногорском отошла;
Мосты клубятся связно в память лицам 182
там рвы сползают круто - ярыми вослед
крестами выселок симфоний небылицей,
тайгой, крестами, оцинкованных штиблет;
Война у власти тумбочек заветных
мы долго будем думать, повезло,
не снится, в самом деле занесло
по косточкам проносится возница,
в который раз, назло, не повезло;
Судьба- судьбинушка, участвуя молится,
в который раз клубится дымным, решето,
не выбирал, не брал, не завоевывал,
хвост не пушил советским фазаном,
не занимался переменной “лабудой”,
суть дела в том, по русскому, бом - бом,
скрывая бурю не показывал всем лица
особенности строя кроя решета,
узрел лишь мягкость линии и шлица
запал лишь телом бюста на неё;
Это по-русски, любить так королеву,
до дна испить, до дна и нечего,
сторожко ловятся сачками ситцы,
натуре ведая, что однолюб давно;
Но поисками занимался баловницы,
отсеялись сквозь это решето
как всякий в норме мужчина- рыцарь
не выбирал, избрав, не воевал,
отборам вал, не ратовал редутом,
хвост шибко свой фазаном не пушил,
загаром защищался по старинке 
спешил на помощь, в свой лесоповал,
не замечая ветром стуженые письма,
к стопам милашки юности аврал,
к своей милашке, суженной старицей,
c любовью стужу ограждая припадал,
в борьбе за рай посадкою жениться,
натуре бой и всячески гордился,
c ханжою отношения скрывал;
Миф улетучился, Мадинны голубицы,
Шигаково из памяти ушло, 183
героем выходи и покажи тем лицам,
что не пыреем рос, дугою решето,
душой сложилось стражником победы
девчонку полюбил, кустам назло,
не оскорблялся тульским пряникам столицы,
увидев, целовал её давно;
Схватил цветок и окропляя слёзы
по улице по славной, соль морей,
ушицы запахи понёс и рыбьи шлицы 
не замечая пыльный столб с собой,
транжиря серебра лукавое склонение,
защитой слава богу отвело
из детства дальнего собою,
Мадинной в Олю замело;
Мечтами в детстве целовался с телом
дух снизошел, заманчивой красой,
летали вместе рядом и возница
махал крылом и рядом как орёл,
колёс не видно, видно сочетание
и образ странный в стрелах купидон,
и возраст шепчется поклонный
- испей скорей владей, спеши, испей;
Резвятся бременем близ темы,
любовь созрела жатвой из шелков,
волною намерений путь ложится,
проснувшись, беззаботно понял вновь:
Красивые вещицы не даривши,
люби её и тела вспыхнет кровь,
серьезных намерений не ловивши,
и бегать голоногим - будь готов;
Строй домик счастья любимым,
какой построишь лютиком ранним,
какой откроется секретом мнимым,
болотца лужи, иль семикрылый джин;
Стих из проблемы хризантемы,
хорошее по правде делу срок,
развязкою истории ложится,
любовь осокой расписной и рок;
Помашет стрекозою неказисто,184
cтраною веют ветры на охват,
усыпана разгадкой медуница,
волною разноцветною дорог
пырей, купель и белая звезда;
Схватил девчонку, встретились их лица,
накал страстей и чувства забытьё,
- вот наконец нашла и принца,
по кругу завертелась резеда,
венок плетется, вод сгорая пламя,
святая троица стоит и крестный ход,
земного отражения изголовья
бог видит, если есть, живёт;
Качаются страстные карусели,
любил, желал парнишка в передел
глазами встретились воришки,
молчал, любил, кругами закружил;
Солдаты спят спокойно в думах
войны нет, сосен жёлтый свет,
луна глядит из окон неба Сфинксом
охранник вечный солнечный берет;
Телами рук и тучкой серебристой,
шептали приглушенно в искосок,
берёзки шепчут, расточая ритмы,
сосною ветер кроны узелок;
Из крон шуршания сомнения,
из темноты в пространственную тень,
глазами встретившись росою инея,
загадкой туч, тиснением лесов
Шептали кроны верою сомнения,
качали, наставляли головой,
жить, согласуя в наставлении, 
берёзки вторили, мироточая лиры рок
шуршаньем источали дух брожения,
серебряные нити лились в слом,
струясь через гамак самосознания,
был месяц август, май стоял,
им по шестнадцать было,
таинства тени четного числа,
гуляет, плавится душа 185
природы лада до утра 
ветрами райскими ростка 
навстречу вырезками сна,   
из грубых разноречий, лучников,
из дальней химеры гонцов,
из слякоти столетий,
почином дыбали бойцов:
любимых, милых, ладных,
нарядных, мягких и родных,
податливых и славных;
Родная родина прими,
создание родимое,
был ясный месяц лета май
за август его приняли;
Святые, родины места,
ранимая сторонка,
любили девочек сполна,
стонали ветви звонко,
узкоколейною свежак,
звенит цветистым звоном,
из Шелангера бюстом в сад,
плывёт за счастьем ходко;
Маринок много на земле,
Томила, ты простила,
Мадинна, светлая душа,
луною осветила,
Был месяц август на присест
росли с закваской теста,
любили оба не в зачёт,
жених и не невеста;
У радуг светлый перевод,
у них своя фиеста,
они вдвоём её себе,
делили светом лета   
в сердцах горячих дрожи след,
боятся на послед
из кучи сена, из гумна,
несло рассветным тестом
печь растопили жать пора, 186
пошли сгонять скотину;
Холодный шелест берегов
и тех берёзок бег,
которых паровоз готов,
ошпарить паром вод,
луна желанная в тоске, 
лучами солнца тиной,
уйдёт за косогор в росток,
стеною темнокрылою;
Встаёт денёк, на огонёк,
буграми неба синего,
моя подруга на восток,
у молодости крыльями,
цепями звёзды обогнёт,
программой лета ситного,
роняя радугу, прогнёт,
люблю родную, милую;
Сжимали утро пятернёй,
сердцам ковчега синего,
рождали звёздный заволок
росою с того инея,
ходили ветры наголо,
заветными картинами,
прощалась юности зарок,
серебряными нитями,
любовь и слёзы и глоток,
и юности картины,
и горечь сердца и скандал,
противоборства мира;
Росла любовь и рос восток,
природною печатью,
коль полюбился так дружок,
не суй всем свои инеи,
надёжно, долго сохрани
страниц сердца созвездие,
дождей серебреные дни,
свяжи одной строкою,
рекою движимой любви,
не купится мошною, 187
хоть голышом, хоть вброд
и с полным ранцем лета
любви не спишутся года
и струи без ответные;
Любовь и Солнце и печаль
и радуга ответная,
за косогором виден край
у армии заветной;
Любовь и слёзы и печаль
настанет время ветра,
зима на проводе встречай,
Олеся без ответа;
Пришла нежданною зима,
последом наставлений
весна, и быстрокрылая жара
летело представление
прощай ветра, прощай дожди
и лета провидения
печали сердца веет дух
уносится видение.

 На тех расколотых берёзовых поленницах родился маленький поэт; должно быть не ведая отражал в своём мозгу правила правописания переломного времени и себя в нём, отдавал предпочтение новому в глубине себя ценил прибывающее с каждым днём свойство, что наделила его природа. Какая радость, новизна, мелькает радугой поэтики, у модернизма белизна из жизни почести страданий. В единственном лице, дровами окропляя ритм слёз Есенинских морей, не зная куда и для чего пойдёт его стихия, неустанно работал над совершенством слога и стиха у себя в голове. Читая фантастику: современную и зарубежную, незаметно для себя отмечал стиль возможности, какими приёмами владел писатель в описании событий и характеристики личностей героев своих романов. Романов почему, а потому, что в них можно пришёл к убеждению полнее, точнее и полновеснее отобразить сюжет отрезка времени в пространстве всегда меняющейся в неустанном преобразовании КАРТИНЫ МИРА. К такому видению шёл долго и сам не ведал, что шёл к нему. А пока неустанно, упорно не отломанной веткой из двух древних родов: вятичей и мари медленно набирал обороты по нарастающей питаясь истоками двух 188 культур. Стишки не сочинял, каламбурил когда придётся, в интернате после переезда с детдома села Люльпаны пришлось под натиском учителей и воспитателей показать считал своё в непонятном для них деле. По понятным причинам одно неудобство выраженное слабостью тела подстегнуло его на другие подвиги и так по нарастающей душой и телом двигался к совершенству. К сожалению иногда не придавая значению садился и как Толстой писал мысли в тетрадочках и даже записных блокнотиках, но проделывал то с внутренним гнездившемся в самом себе глубоко засевшем предубеждением, что увлечение это сиеминутное, придавать значению как и много тратить време ни не следует. Но тот второй чёртом сидящий в противоречивой как и само время шипел, глушил, предпринимал в мозгах и теле такие бури в виде горения огня чуть ли не Созвездий и боже упаси даже страх парализовал своим величием не только сердце, но вся кожа покрывалась мелкой сыпью и пупырышками и от этого пощипывания по нервам, костям и голове, вставали дыбом волосы и понятно мир замер в ожидании то ли чуда, то ли чего необычного. Ваня поймал такое свойство пощипывания с недавних пор в начале жизненного пути не вникал, отчего ему такое наказание. Обратился к маме, она по неведению повела к врачу, какой один на всю округу. Тот долго слушал её, ничего не понял, на всякий случай приложив трубочку к сердцу установил, ритм чёткий, стучание ритмичное, пятьдесят два удара в минуту сообщил.
- У вашего Вани стенокардия или малокровие, кормить грудью надо, не кислым козьим молоком. Оттого страдает кишечником, пыжится и краснеет, приступы слабости несварения в организме, не по возрасту хилый, недоразвит. Он у Вас медленно замирает, от любой инфекции может помереть. От слов помереть Ванька съёжился втянул и так худющую головёнку в тонкую шейку сжал лопатки так что они стали задевать как у ангела друг друга. Доктор встал над ним глыбой и сказал - ну ка присядь-ка, сколько можешь и Ванька присел с трудом шесть раз. Почесал Соматей репу так как не было волос изрёк- физические данные соответствуют; но требуется срочно подкормка, не тянешь Аниська, сдай на государственное обеспечение. Там принимают сирот или совсем обнищалых, бедных значит, которые впроголодь нежрамши влачат своё бедное существование,- чуешь о чём речь черемиска горемычная. На то время рядом близко ни кого не было из рода луш- мари, не Сатана, не бог и не герой и не звезды отвергнутого сталинизма, он в бога рос и САМ СЕБЕ ГЕРОЙ. С того славного времени хорошо понял, осознал мальчишка.
- ЧЕЛОВЕК САМ СЕБЕ СТРОИТ СУДЬБУ КАК РЕШИТ, ТАК И БУДЕТ и остальное: воля, надежда и любовь прибудет, поползёт, пойдёт ЗА НИМ! Страдая, трясясь в жаре температуры тела усмирял дрожь души, стук громкого сердца и тряску голодного естества внутри себя и приучал его189терпеть, терпеть, терпеть. Не поделаешь, попишешь, распишешь- отсюда и корни форматом модернизма в верном непреложно истинном отражении времени и пространства, особенностью нашей истины в погружении любви и счастья в печали радости, и понимания лжи, злобы, горечи, и милосердия внутри своей начинки бурей потрясающих дней. 
Так и пошло повелось потихоньку издали увлекался рисовкой картинок красот мира что плескался около него, другого то не проявлялось. Участвовал на выставках различного ранга, в них занимал первые места дарили призы, выражали восхищение его чистоте звону таланта. Он же не придавал тому значения, считая главное и важное происходит на задворках его родины в образе дома и родных людей, от которых его оторвали. Слово оторвали не находил, полагая человек в пылу своего умысла отражает связь линии, направления, должно так нужно и ему будет примером вести себя с почтением и уважением к тому последнему, что дала предоставила природа. Во времени роста тела и души; а она вник непременно у него есть и очень, очень богата свой ствами способностей, что наделила его природа. Про маму папу не корил не хаял до самого переходного возраста, но потом и вывалилось, от того что стал что то понимать и как горько не было вынужден признать- они не правильно жили. Бог им судья, яйцо куру не учит, но и у него тоже имеется своя гордость и почему он должен жить по неписанным законам их природной наклонности. Толстому хорошо, Бунину, Пастернаку, и другим гордым   великолепно сложенным писателям; а ему какого собирать крохи разрезанного пирога русской действительности, разве что подстраиваться. Но и их не       признавал, наверно тоже шёл по его пути в правилах и порядке описания событий прошлым паровозом медленно, неуклонно подбирался к основной мысли, которую нащупывал, описывая  видимым свойством возникших характеристик в первопричине позиций свойств отраженной эпохи времени с позиций принятых апробированных приёмов освоенных в классике того времени. Но и время усвоил более продвинутым видением требует реформации в жанрах и описании, иначе не поймёт читатель что записал в памяти своей находкой. Незаметно для себя, освоив теорию красочного мазка и буйство флористики написания этюдов и картин пришёл к заключению, то не его способ отражения богатств, что накопилось в душе. Потому и не боится умереть, превосходно зная, нет ни рая, ни ада; без них жить существовать неинтересно, теряется смысл. Медленно, неуклонно, верно подбирался к классике реформаторского видения неторопливо текущего времени, сортирует характерные черты едва, едва обозначенного, с непонятным лицом оседает в образах своих  героев, которые мы признаём в своих противоречиях по старой, топтыжной       российской привычке, отворачиваясь от них не признаём. Тяжёлая, неимоверно сжатая пружина стиснутого времени срываясь цепляется в образах прошлых героев и литературных и из цепкой жизни звоном отражаясь бьют по его190 нервам. Ваня, подобно им идёт своим путём, ему неинтересно думать как все. Это просто, удобно и серо, расплывчатость смывает всякий смысл меры ощущений настоящего времени, исчезает острота восприятий, он же питает склонность к самоанализу, пусть не такому, что протекали в элитных анклавах русской интеллигенции умных, думающих за себя и других головах; а склонности формировать сопряжённое сокрытие наростов, болячек и деформаций в человеке и обществе до предела наряженной пружине. Той пружине, что зовётся человеческая суть пребывания его в мире природы и конечная цель познания - ВО ИМЯ ЧЕГО пришёл в МИР по его догадкам - ДЛЯ ЧЕГО ЧЕЛОВЕК пришёл в созданный МИР ПРИРОДЫ СВЕТА. Так и назвал МИР ПРИРОДЫ СВЕТА. Ему не важно как воспримут его потомки; важно что желает сказать, передать в каких высотах был, что преодолел, какой космос горел в его душевной топке в назидание мнительной волны словоблудия, что разворачивала флаги в литературе, в которой пока не участвовал критиком. 
 Простота в нём руководит миром его света, любовь в нём отражается внешним форматом в грубой начинке физически продиктованного полётом своего внутреннего мира. Он в нём плавает как может как ему кажется, чувства считает- не от бога или грешного сатаны, от самого себя всё зависит, каким родился непосредственно от природы зачатия родителей и не отторгает себя, считая своё появление надо использовать по максимому до конца.
У Толстого полагает прощупывание к общетрепещущим вопросам, попыткой подхода через нравы, устои и образ мысли понять, что лежало до горизонта, мастером отражения образа, не видящего ни внутреннего заложенного потенциала; его природа бьётся о стенку этого горизонта, не видит, что будет наплывом завтра и персонажи колошматят себе подобных, не вникая для чего и во имя чего. Мастер же отображения полагает хороший, жаль родился не в то время в благодарности помним, ощущаем, окунаемся в поиске вечно насущных вопросов, вместе с героями романа в их внутреннем мире. Природа способна на чувства, либо наделила грубым отражением физиологической потребности, либо химической примесью картинок, что сам с возрастом придумал сочинил для своей особенности облегчить участь существовать в остальном животном мире. Отсюда вытекающие выводы, всё находящееся в природе тоже является частью её, человек же своим особенным видом наделён над лежащим разумом для выполнения задачи, которую она поместила в грубой начинке своих материально заложенных частиц. Эта догадка очевидности изначально буравит сознательную жизнь Вани и Пьер Безухов и Нехлюдов и дядя Ваня и персонажи Чайки и слабый отголосок Горького в Матери и толерантно идентичные поиски классиков толкают его к более углублённому поиску с целью найти ответы на стоящие частоколом ЗАПРОСЫ ЧЕЛОВЕКА. Во имя чего и для чего? Вот вопросы, которые интересуют его в одна тысяче девятьсот шестьдесят девятом году.
Понемногу увлекаясь пишет этюды, через искусство, горя желанием понять сам мир и свой спрятанный в самом дорогой, трепетный, молодой, наивный и зеленый не понятый ни им,191ни другими. В молодом теле бьются желания чего то; ждёт от жизни, как и раньше, но с большей долей откатной затаённости познаёт, встречается, любит и спорит с надеждой просыпаясь прохладным летом холодной зимой улыбается чему то, что должно обязательно посетить его. То привилегия молодого растущего тела, сегодня не очень хорошо, завтра должно наладится, солнце будет светить ярче; листва шептать таинственнее и девушка Оля будет любить прилежнее нежнее; он, был, есть, будет непреложным авторитетом в уличном братстве. Хотя где уличные братья, по срокам сидят и как везде стукачами ловкачи, то там, то сям, где надо выпендриваются - это и есть отступление в сторону модернизма и её атрибутики; всё чаще звучат в корявых, наивных, но схожих с духом времени пространстве литературных ветров и полей. Мысли ветра и поля звучат в возрождающемся с красным Солнцем лета, в морозных шапках глубоких снегов, отражаются в глубинах тел, душах и сердец уличного братства. Загруженный до предела, книги, гулянье под луной, работа на стройке, строительство дома, проблемы по освоению реально стоящей правды в отражении юридической фазы отраженной действительности по недвижимости. Нет времени на самовыражение в стиле модернизма; петухи пели своё время на дворе прошлого столетия, ветры же яростно дули неприкаянную правду в наше спонтанно стремительное.
  Был месяц август, конец лета, шёл тысяча девятьсот  шестьдесят восьмой год. Ему было семнадцать, её шестнадцать; они любили друг друга простой светлой всепрощающей любовью молодых, чистых отважных сердец. С каждым днём в холодной зиме и жарком лете чувства утверждались, росли входили в тела, звенели в сердцах, просачиваясь сквозь шкуры инстинктов первобытного зверя, жалили, звали на подвиги за горизонтом несбывшихся надежд. Они уже решили так устроен мир, всегда должен быть праздник души и тела. Сердца ославленные невиданным счастьем быть вместе вдвоём не ведая печали, не ощущая противоречий, из которых и состоит однобоко доселе сотворёный мир реальности и увы быта. В сусле ноющих натянутых струн любящих сердец, нечуя ног под собой нежно, бережно прикасались в интимном юношеском равновесии осипшими будто бестелесными ангелами   сотворенными из ничего и то было настоящее чудо. Шатаясь по Илети растворялись181в природе первозданного еля, ничего не слыша, не видя; изумлялись всякой мелочи на что раньше не обращали внимания, их чувства выросли, обострялись в словах находя затаённый смысл. Со стороны походили на странников, изумляясь всему: тишине в лесу, шелесту травы, пощёлкиванию веток сосны, осыпанию пушинок с тополей падению шишки с сосны, полету стрекоз смешно, назойливо кружащих над ними. Заветные слова сказанные в шёпоте будто неземным тембром входили глубоко в сердца, теребили до отказа натянутые струны; приобретали магический смысл высокого полёта, от чего у них кружились головы, трепетали сердца, всё земное уходило на задний план.192
 Какая любовь, всё меркло в трепете земного совершенства; тела тянулись на первый план, терялось реальность рассуждения о долге, чести и достоинстве, о витающем духе на небесах, где то смывалось уносилось прочь, выставляя  связность с природой, ромашке в волосах Оли и былинке застрявшей в витых рогаликах сбившихся кудрей чувством взаимного долга, долго-долго любить друг друга. Этот смысл затмил собою значением остальное; это смысл великой природы внезапно открытых дверей в своих созданиях- людях. Время будто остановилось; они потеряли его шум, тиканье, бег и ход; всё что могли, так прижаться телами, согревая друг друга если, зимой; летом прикрывая бережно друг друга, больными согревали те же слова; так же нежно прижимаясь, растворялись в другом чувстве с трепетной нежностью второй год, глядя глазами друг друга без слов, внимали, чудо не может продолжатся так долго; в преддверии конца жили в каждом дне, расставаясь с угрызениями безвозвратности чувства любви. Купаясь в парении эфира нахлынувших чувств дошли до нот высшего неземного состояния и случайно за пол года до призыва в армию забрели в церковь. Там и дошло до Вани, задело крылом Олю - не так просто как полагали, много непонятного постороннего заворочено в их чувственно-ограниченные возможности; самое время, можно понять, разбираться в своих созревших тела и душ. Посторонними посетителями затаёнными святителями, огнём грешных мытарей в проблеске отражения небесных звёзд, в светлом чувстве своей непогрешимости смотрели в священнослужителей, они испуганно встревожено на них, поражаясь их тихому горению подобия тусклой свечи, в отражении преддверия ожидания непогрешимого чуда. Столкнулись два противоположных мироощущения: их вечная, природная, мирская в ипостаси человеческой любви проживание в чуде времени, что дала природа чувств во имя продолжения рода.
- Они уйдут в небытие, другое поколение будут продолжать их дела в аналогии сотворения своего мира на этой разноликой, прекрасной Земле;
- Другая идейно завершённая верстанная потребностью убеждением внутреннего свойства в соавторстве зарождения великого чуда, что человека оно непременно ждёт в загробном мире, разделом на рай и ад; с последующей целью научения жить прилежно, хорошо на земле, не грешить и не богохульствовать, по совести иметь, делить блага, что сам человек сотворит на земле, то и воздаться на небесах Любовь, тяга сердец, крой душ и другие совершенства, что отличают человека от других тварей пишется, поётся, пестуется, толдычится символикой повсюду: на стенах видом обобщенных образов цельного легиона святителей и пастырей; ангелов и согбённых старцев; мытарей и сценки из писания истории убеждений, подвигов во имя отца, сына и святого духа. На первый взгляд оскорбляют их чувства, их высоты, на которые полагали поднялись193 молодые сердца, не ведая, что неверно поступали, что не так как надо думали; а значит и живут неправедно. Было отчего застыть молодым, замереть неискушёнными в сенях сельской церкви и не идти дальше, будто испытывали поругание своим природным проявлениям, будто неправедными они либили друг друга, не ведая грешили телесно, вовсе не думали в те моменты, что кто то смотрит с высот на них. Тут же открылась другая картина непонятного самопожертвования и бог их отдель ностоящим мироточиво шевствует над паствой таких же рисованных архангелов да ангелов по церкве, своим совершенством чадя лампадным дымом доселе непонятную долю чуда. Неуютно чужими почувствовали они сторонними  обитающей вере неуместными показались их простые человеческие чувства друг к другу. Далёкими непонятно противолежащими чудными не от мира сего в котором вникать стали цениться земное. Красивые несбыточно яркие цвета оторванные от чувственно земных родных им природных красот внахлёст ударили по юной поросли поющих сердец. Затхлым, несбыточно дремучим, дурманно ветхим повеяло будто с древнего памятника от чёрных сутан служителей церквы. Непонятыми, непрошенными стояли они отлучниками в преддверии молебного зала и свечи горели, чадя как при покойнике и странно белые полотенца через плечи с крестами в непонятных писаниях погнали их прочь отсель на природу к свету, к Солнцу, к привычному убранству природы.
 Нехорошо это подумали, показался бы разочек, в наивности полагая, что чувства однородные и у них тоже народились высокое стремление; но здесь на земле и вовсе не безбожники они, одного полёта в одних орбитах проживают, разве не так? Зачем смотреть укоризною на них служителям и богу, на чужих будто; ведь у него те же руки и тело; те же ноги и голова; но у них она в отражении счастливо раздвинутых улыбке ртов; в Олиных ямочках; в восхищенных лучам навстречу блеске задорно сияющих глазах; в Ваниных, восхищено заполненном море плеска скрытого мира, в котором можно утонуть и не жалко будет идти хоть на Голгофу, больно  уколоться, стыдно умереть, уйти в небытие, не узнав и сотой доли мира, поглощенного его душой в отражении выплеснувшейся, ожившей, возрожденной души. Без земного сияния восхищения этого мира, мира его света стыдно невежею молить другого бога дать разум и открыть глаза на скрытые истины потустороннего мира смерти и обезличенной бестелесной райской мессией просить дать умиротворения в счастье содеянного. У них этого счастья отражено в избытке, и каким образом донести человеческие чувства до залежало пожухшей души потребителя; в них смешано и чувственно природное и чувственно - возвышенное с какого боку могут раствориться иллюзорное в идее высокой духовности в необходимости потребности трепещущего земного тонкого чувства- с какого! Минуты стояли нетопырями велико мученными мытарями, сознавая не ко двору их явление Христа народу; не с того теста и замеса конца, начала не имеет; разные они и их любовь для отцов в сутанах явление чужеродное, созреть надобно не те звонницы зазвонят в колокола. Если нет, то самое время плодится, размножатся, душу же полагаете спасёт Спаситель; в ней Вы овцами будете молить о спасении души и соблюдении заветов земного тепла в мёртвом царствие заветом. Бог мёртвых червоточиной позыва пойти за ним не прельстили молодых пойти на поводу их умыслов и мы все такие с того равностороннего стремительно уходящего времени. Разве думает о том в момент прихода земной любви и о том когда наступит время бдений Ваня - не думает. Кому, чего, сколько и как отдать зерна, чтобы накормить страждущего,    колеблющегося человека в порыве милосердия из чувства сострадания не спрашивая о возврате долга требовать того о кошельке, нет или да? В порыве полёта души и земного тела, в богатстве природой заполонённых чувств, не замечая распрей, предубеждений, наветов, кривотолков всякой силы, воспитанный на чистоте единства отражением внутренней потребности, отражённого света мира чистотой совести Ваня поднялся выше иллюзорно рисованного, мифически отражённого194 символа. Никто не сможет доказать ему, ЧТО ОН НЕ ЧАСТИЦА ОТРАЖЁННОГО СВЕТА МИРА ПРИРОДЫ-НИКТО. Не познавшим великомучеником, не познавшим и любовь земную, не сможет поведать ипостась великой души замученного тела кривотолками великой идеи о мессии сотворении мира и убиении земной плоти по причине- не прошёл долгой дороги земного натяжения закалкой тела в подготовке души жить в другом прообразе сгустка, пребывать до срока, пока не найдётся родственная велением той же природы преобразованием- вернутся на землю для восполнения рода как ветки возрождения. Сложная процессия ведёт в будущем к познанию тонкой материи, поставит на свои места и бога и миссию и нашу тягу к познанию мира света, непонятное встанет на свои места. Ваня фанатом вгрызается в дебри отражения внутреннего мира, мы выходцами с того времени тоже отражаемся через призму солидарного столетия, кто в одночасье поменяет наши стремления, не коммунисты, но и пойти за другим заведомо не отражённым не сможем и не пытайтесь. 
Вам же, полагаю можно поближе подойти и посмотреть, что из того выйдет; было бы желание заглянуть в закрытые двери других затворок мироощущением понятий своего места, не выдуманной героики и вымышленного полёта души затворенного тела причастности земного сотворения. Сделайте усилие, согласитесь, одно без другого не может быть и не бывает на Земле.
 Пока строим коммунизм и песни вторят волною потоками убывающих в Йошкар- олу новобранцев для прохождения службы в рядах вено-морского и сухопутно артиллерийского, по новому ракетного рода войск в славный город Звёздный республики Казахстан. Ждите степи, горы, Улу-тау, Джезказган, жди площадки в запуск, бой гитарных драм, ждите невоскресшие тиканье часов, ждите чудо техники поиском берёз; ждите неразлучные смятые секретом, мысли в беге драмы, Оля жди ответа.195

Виктор Перфилов 20.06.2018г.