Он сидел на вершине. Его восхождение было пыткой. Но путь его, был путем предков! Отказаться от него он не мог. Его изодранные в кровь ладони покоились на коленях. Они были обращены к восходящему солнцу. Ноги, а точнее ступни, представляли жалкое зрелище. Изодранные в клочья, как и руки, кровоточили. Он уже не замечал боль. Сознание грезило восхождением. Воспоминания были неотъемлемым атрибутом. Он должен был воссоздать весь свой путь и осознать ошибки. Понять и принять все, что делал.
Долина. Простор чарует сознание, и тут ... даже не крик, а скорее колыхание сознания, с мольбой о помощи. Мольба есть, но что он может? Трехлетний ребенок просто шел на зов! Женщина. Она лежала под сосной и корчилась от боли. Руки поднялись сами, они сформировали два зеркала. Он не понимал, что и как, но в его подсознании звучало -Сделай так! Два потока энергии, туда и оттуда просто стали продолжением рук! В ней боролись две сущности, одна ненавидела, вторая мечтала. Причиной раздора было дитя, которое вот вот должно было появиться на свет. И он выбрал путь. Он был еще сам дитя и не мог позволить умереть ребенку. Энергия сквозила и успокаивала, он отдавал свое, ради будущей жизни! Этот ребенок, должен был стать Великим воином и защитником. И судьба его, зависела от него, самого еще ребенка. Он начал отдавать все. Уже обе ладошки струили энергию, наполняя плод и помогая будущей матери. Мать природа доделала все сама. Крик новорожденного и подоспевшая помощь, суета и неразбериха. Ни кого не интересовало, что делал сын шамана возле роженицы. Никто не заметил, как его тело скрутила боль, а его сознание готово было взорваться. Перенапряженные мышцы пытались сломать кости. Дерево. Оно спасло его тогда. Его энергия полилась в тело бьющегося в конвульсиях ребенка. Про него все забыли, да и даже не заметили, в свете родившейся жизни. Все были озабочены роженицей и ее ребенком. Дерево напитало его своей энергией и подарило Осознание. Не будь он потомком шаманов, ни что не позволило бы ему осознать и принять дар и знание. Но он был не обычным ребенком. А потому принял и осознал силу.
Но она, сила, как пришла так и исчезла. Детство оно порой сурово. Особенно когда времена еще не достигли периода осознания. Вся сущность мышления направлена на выживание. Выросло, будет пища. Охота удачна, будет мясо. И дети учились выживать и добывать. Отец пытался научить охоте, но сил для походов по полям и лесам не было. Природа оказалась жестокой, максимум, на что был способен будущий шаман, это доковылять до границ стойбища. Отец злился и заставлял, но слабые ноги не позволяли сделать то, о чем мечтал его отец. Пинки и побои не помогали. Дед, пытался защитить, но и его терпение кончалось. когда ребенок не мог понять того, что он пытался втолковать. Знали бы они, кого пытаются учить. Им не дано было даже увидеть начало. Печальные воспоминания не печалили того, кто пришел к финалу жизни. Он просто должен был вспомнить все и понять, напрасно ли прожил? Воспоминания порой текли легко и непринужденно. Порой их приходилось выискивать в глубине памяти. Но как бы это не было трудно сделать, он просто без них не мог принять то, ради чего пришел на вершину горы и вершину своей жизни.
Первая любовь оказалась последней, и не потому, что шаманы одиноки, а потому, что духи лишают их права любить и жить в счастье. Да они имели детей, но это была лишь дань духам. Ни один шаман не имел полноценной семьи. Их всегда разрушала природа. Понятия дед, мать, отец в их семьях не носили того, что было в обычных семьях. А порой это были абсолютно чужие семьи, которые приютили ущербных.
Так было и с нашим героем. Он был подобран в младенчестве с обмороженными ногами но выжившим на суровом морозе. Мать его, до последнего прижимавшую дитя к своей груди, замерзшую, совсем недалеко от стойбища, обнаружили охотники. Обряд провели по законам племени, мальчонку приютили.
Ледяной ветер проникал под остатки одежд шамана. Он мог вытряхнуть душу из любого смертного, но не из него. Сила с годами крепла, хоть и не проявлялась. Шаман листал страницы жизни как люди листают страницы книги. Его книгой была его жизнь. И ее надо было перечитать до того, как остановится дыхание и умолкнет стук сердца. Гора всегда была свидетелем судеб, она была неприступна и незыблема. И сам факт восхождения, уже говорил о силе тела и духа. Но тело к моменту принятия конца, у шаманов уже было слабо и лишь сила духа давала, истинным шаманам, возможность подняться на вершину. Не один молодой воин, пытался проследить последний путь шаманов, но не смог подняться даже на треть горы.
Любовь, это было страшное и мучительное воспоминание. Едва обретя, сразу потерял. Странные чувства будоражили старое тело и мудрый мозг. Он не сопротивлялся. Это был шанс прожить жизнь заново, пусть быстро, но со всеми эмоциями. Печальная история любви лишь придала сил. Шаману снова казалось, что он молод и способен любить. Но как бы не печально звучало, мгновенья радости всегда коротки, печаль же длится словно век. Переживая трагедию любви он прокусил губы до крови. Тело билось в конвульсиях страсти и потерь, лишь внутренняя сила удерживала тело на вершине. Площадка где восседал шаман, была на столько мала, что попытайся он уснуть, склоны горы сразу превратят его бренное тело в его остатки. Он боролся за нее до конца, но несчастный случай оборвал любовь как тонкую нить. Ее, возлюбленной, не стало в одно мгновение, когда разверзлась земля. Ни предчувствий беды, ни каких либо знаков не было. Землетрясение и сдвиги земной коры раскололи плато в считанные секунды, наполнив разломы кипящей магмой. Беды народа племени заставили трудится. Многих удалось спасти, но не ее. Печаль и гордость боролись в сознании шамана. Вылеченные воины, спасенные женщины и дети. Лишь дерево давало ему силы. Собственных у него еще почти не было. Он сидел прислонившись спиной к тому самому дереву, возле которого ребенком спас мать и молодого вождя племени. Люди считали это причудой, но и не верить в Дух дерева не могли. Особенно когда на их глазах затягивались ожоги, исчезала боль и зарастали раны.
Шли годы, боль утраты так и осталась в его душе. Порой она мешала лечить, а порой подстегивала и давала силы. Расслабляться и отдыхать не приходилось. То воина покалечит зверь на охоте, то ребенок попадет в переделку. Но больше всего забот и проблем подкидывали войны между племенами. Но чем больше он отдавал сил, тем сильнее становился. Порой он неделями не возвращался к дереву. Но возвращался всегда. И оно давало новые силы. Само же постепенно увядало, набирая прежнюю роскошь ранней весной. Даже зимой, когда на ветвях не было ни листика, дерево всегда помогало Шаману. Чувство благодарности возникло в его душе и невидимыми волнами полетело ко всем деревьям мира. Его дерева, уже не было, оно засохло прошлым летом и не смотря на запугивания людей карой Духа дерева, они срубили его и оно последней щепкой согревало их зимой. И он вместе с ним последними силами души пытался согревать их и продолжал лечить.
- Наверно я прожил жизнь зря! - подумал Шаман. - Мне не удалось оставить о себе память. Да, я спасал и лечил людей. Но они строили дома, выращивали урожай, добывали мясо, а я? Я ничего не построил, нет памяти обо мне. Благодарность осталась, в их телах, но не более того.
Сумрак спускался на вершину горы, лишь последние лучи багрового солнца опускающегося за горизонт тревожили его глаза. Шаман засыпал, его мысли становились все тише и тише. Когда последний луч начал исчезать, по нему скользнула яркое пятно — душа Шамана.
В племени был траур. Шаман ушел в последний путь и не оставил после себя никого. Абсолютно все понимали, что племени грозит вымирание. Они еще не знали, что наступившее утро первым лучом коснулось найденного на охоте мальчишки и наделило его Даром.