Глава 11.
В больничной палате Ляля делала укол небритому, разбитному парню.
Тот нарочно ойкнул…
-- Ещё денёчка два тут поойкаешь и можешь выметаться в
свою Хадеру… --
Небритый с радостью подхватил
-- Би-идьюк! (иврит-точно!)
Выметусь, Лялечка! И не в Хадеру, а немного дальше...
В Калугу, слышала такой город? --
-- Ты что, серьёзно в Россию наладился?! --
-- Более, чем… Между нами, девочками, не выжить Израилю…
Ты глянь, сколько их… И у всех одна мечта, как у Гитлера…
Кому он, Израиль, теперь нужен… --
Небритый как-то испытующе посмотрел на Лялю и вдруг неожиданно предложил
-- А поехали со мной! Я пока тут у вас валялся, всё обдумал...
Мы с тобой уживёмся...
А в Калуге не пропадём!
Квартира осталась, к тому же есть у меня идейка…
А тебя вообще в любой больнице с руками оторвут… --
-- Ну, парень! Видно я тебе не то что-то вколола, бред
начинается… --
-- Ты не торопись… Подумай эти два дня, пока из меня ещё будешь
дуршлаг делать.
Уносить надо ноги отсюда, прелесть моя! –
Неизвестно, как Семёна, но Симу стали уже пугать семейные советы с обсуждением вопроса отъезда ещё одной дочери из дома...
-- А скока ты его знаешь? --
-- Ну, сколько… Месяца три…
Он один сюда ещё подростком по программе приехал, уже лет 10-12,
наверное.
И зарабатывает прилично, и всё равно видно лыжи назад
навострил… --
-- Ой, доча, не знаю, может и прав твой ранетый…
Съезди, посмотри, вернуться завседа сможешь...
А ну, как и вправду затопчут Израиль…
Паразиты!
Тот Израиль на карте-то не найдёшь, а эти везде, где
пальцем не ткни… А им всё мало…
Израиль труженик, а эти бездельники только и знают, что нефть
качать да кальян сосать!
Побросали все Израиль...
Говорят, много людей нынче отсюда улетают… --
Калужский рынок как-то в одночасье стал пупом города...
Базарная экономика, свирепствовавшая в России со времён Большого Передела, безоговорочно загнала на него всякого без относительно его профессии, возраста или менталитета...
Рынок губернского города к такому всплеску деловой активности оказался явно не готов...
Потому как торговые ряды с китайско-турецко-индийским барахлом подобно раковой опухоли сначала выдавились на прилегающие улицы, а затем и вовсе на Театральную площадь перед вдруг ставшим неактуальным областным драмтеатром...
В момент появились и хозяева рынка: некий Паша, а над всеми – Доцент на Лексусе...
В полосатой разборной палатке Небритый торговал каким-то китайским барахлом...
Покупателей не было…
От безделья соседи-коммерсанты кучковались возле одной из палаток, где губастый хозяин в красной шерстяной шапочке время от времени наливал им водки в белые пластиковые стаканчики…
Торгаши дружно цеплялись к редким, забредшим покупательницам, которые, как правило, просто глазели…
-- А чё ты сам-то на рынке паришься?
А бабу для чего завёл?! –
спросил однажды Губастый
-- Она работает, медсестра… --
-- Рабо-отает! Ей хоть на прокладки-то себе хватает?
Скажи лучше, под каблук попал…
Она же у тебя жидовочка, они торговать любят… --
В конце трудового дня, сложив до завтра полосатую турецкую палатку в чехол, а нехитрый товар - в клетчатые сумки, Небритый, покачиваясь и пыхтя, втащил тележку домой...
Неуверенно раздевался в прихожей своей малогабаритки...
-- Ты не зачастил с водкой-то, дружок?! –
Ляля была дома...
-- Не боись, на свои гуляем… От ты на свои
попробуй погулять…
На прокладки не хватает… --
Компания Небритого с жёнами и подругами на «пленэре» в сосновом лесу шашлыком отмечали некое событие...
Мужчины были уже навеселе…
Раскрасневшись от избытка кислорода, они резвились в высоко интеллектуальную забаву, хлопая стоящего спиной по боку, чтобы тот угадал: а кто же это его стукнул?
Запыхавшись, расселись на траву вокруг «стола»…
С готовностью подставляли пластиковые стаканчики…
Худой, прокуренный и язвительный торгаш с большим крестом на толстой, якобы золотой цепи прицепился к Ляле
-- Лялька, а тебе разве можно свинину-то есть?! --
Ляля была спокойна…
-- А почему нет? --
-- Ну, как же, вам же её нельзя употреблять… --
Ляля была очень спокойна…
-- Кому нам? --
Худой понял, что умница Ляля сделала его ответчиком, и оттого начал злиться
-- Да, евреям, кому… Жидам! --
Ляля внешне была спокойна…
-- «Везде одинаков Господень посев,
И врут нам о разнице наций;
Все люди – евреи, и просто не все
Нашли пока смелость признаться…» --
Повисла пауза…
Кажется, слышно было, как зашевелились мозги базарных интеллектуалов…
Наконец, самый, видно, безнадёжный не выдержал
-- Это как это понимать?! --
Ляля убийственно для обидчика засмеялась
-- Это российский поэт Игорь Губерман напоминает всем,
что Иисус Христос был, на всякий случай, еврей… --
Худой крестоносец от парадоксального открытия перестал жевать…
Безнадёжный с первого раза опять недопонял...
-- Ну-ка, ну-ка, как там стишок, выдай ещё раз?! –
Ляля, давно поняла, что злиться на этих ребят не стоит...
-- Зачем ещё раз? У Губермана много стихов интересных…
Вот, например, подходящий:
«Какое счастье – рознь календарей,
И мой диапазон души не узкий;
Я в пятницу пью водку как еврей,
В субботу, после бани, пью как русский» --
Этот стих для общества сразу стал понятен, все примирительно загалдели, норовя чокнуться с Лялей…
Продолжение следует...