Друг

Наумов Владислав Валерьевич
Он подошел ко мне почти вплотную. Его лицо оказалось так близко к моему, что я мог рассмотреть каждую мелочь на нем. Небольшие шрамы от ударов, маленькие порезы от бритвы, следы подросткового акне, его раздраженную кожу на висках и подбородке, губы, улыбку с неправильным прикусом. Я так пристально смотрел на его губы. Мы обнялись.

- Поздравляю, дружище! – он несколько раз похлопал меня ладонью по спине.

- Спасибо! – я улыбнулся и еще раз пристально всмотрелся в его лицо и тут, в этот самый момент, на своей собственной свадьбе я отчетливо внутри себя произнес «Я хочу, чтобы он меня поцеловал». Впервые за несколько лет нашего знакомства я вдруг почувствовал, насколько он мне дорог, близок и симпатичен, я смотрел на него и думал, что он очень красивый парень, с тонкими чертами лицами, аккуратными, аристократичными. Мне казалось, что я должен напугаться этих мыслей, но на самом деле я толком не успел отдать себе отчет в произнесенной фразе. Я прочувствовал нечто, я его словесно зафиксировал, но вот пережить – нет, пережить его я не успел. Олег со своей девушкой отошли от нас куда-то к велком-зоне с шампанским, а их место заняли подруги моей теперь уже жены Насти, мы сфотографировались с ними, они нас поздравили, потом подошли следующие, все происходило так быстро, что мысли об Олеге как-то сами собой ушли на задний план. Тут ведущий уже позвал нас заходить в банкетный зал, я взял улыбающуюся Настю за руку и мы вошли, гости нам аплодировали, играла приятная медленная музыка, мы сели за стол новобрачных. Первое время мне было словно стыдно на нее смотреть, я как-то боялся своего внезапного откровения, но это достаточно быстро прошло, забылось, мы танцевали, целовались, я обнимал ее, прижимал к себе и чувствовал, что очень ее люблю. Пугало меня то, что я то и дело смотрел на Олега и меня странным образом к нему влекло, но я всеми силами отгонял от себя эти мысли, понимая, что неизбежно к ним вернусь.

Банкет закончился ближе к двум часам ночи. Когда мы провожали гостей, я опять обнялся с Олегом, он, как и я, был пьян, поэтому мы стояли в обнимку чуть дольше чем обычно. Настя даже пошутила что-то в духе: «Олег, отпусти моего мужа, я ревную».

Когда все разошлись, мы поднялись в номер гостиницы, которая была при ресторане. Номер для новобрачных был подарком при заказе банкета и мы решили остаться на первую брачную ночь в нем. За саму свадьбу мы так устали, что ни о каком сексе не могло быть и речи. Пока мы сняли костюм и платье и посчитали подаренные деньги, время подошло к трем часам ночи.

Настя почти сразу заснула у меня на плече. Я приобнял ее и старался убедить себя, что эта дурацкая мысль об Олеге – это просто нервное напряжение, алкоголь, следствие нашей дружбы, очень теплого отношения и так далее. Когда я думал о сексе с Настей – я возбуждался, значит, я не гомосексуалист, я люблю женщин, люблю Настю, хочу Настю, это просто какой то бред, через три дня мы вылетим на Кипр в свадебное путешествие, и я искренне хочу этого, она так красива, так эротична. Я словно находился в какой-то панике, нервном возбуждении, долго не мог заставить себя отвлечься и заснуть. Но если быть предельно честным, в первую очередь с собой, то этой своей мысли и этому желанию я не должен удивляться так сильно, очень и очень многое давно готовило меня к чему-то такому. Просто я словно боялся восстановить хронологию событий и признаться себе, хотя раньше я не раз об этом задумывался. Сложно сказать, где залегают корни этой истории, но то, что это возникло не просто так, не на пустом месте – это точно.

***

Не было такого, как в книжках – я не ходил угрюмый по пляжному песку, не сбегал из номера, нет. Но думать об этом я не переставал. Я уже говорил, что это не возникло на пустом месте – и это действительно так. Я много копался в себе. И раньше, и, тем более, сейчас. Мне даже было немного грустно от того, что этими самокопаниями я был вынужден заниматься во время медового месяца, но приказать ходу своих мыслей я не мог и волей не волей вспоминал какие-то обрывочные кадры из прошлого, которые могли бы хоть как-то обосновать то, что произошло со мной в 23 года, через несколько минут после регистрации моего брака с любимой девушкой.

Одно время, когда я учился в универе, я увлекся Фрейдом. Он писал, что мальчики в детстве исследуют свое тело и, обычно, каким-то образом стимулируют анальное кольцо, якобы, это доставляет им в детстве немалое удовольствие. И обычно дети не помнят этого в будущем. Не знаю, почему так вышло, но я помнил. Какие-то странные обрывистые воспоминания из детства. Как в детском саду во время сон часа я забегал в туалет и зачем то засовывал себе туда палец. Потом мы запирались там с еще одним мальчиком из моей группы, но я даже не помню его имени. Помню только, что мы стояли друг напротив друга со спущенными штанами, когда в туалет вошла воспитательница. Что она сказала, я не помню, и что было потом – тоже. Даже не могу вспомнить, делали ли мы это еще когда нибудь. Но думая об этом я всегда испытывал чувство стыда перед родителями, ведь воспитательница наверняка им все рассказала, а они ничего не рассказали мне. Очень странное чувство.

Всю свою сознательную разумную жизнь, а таковой я считаю все, что случилось после подросткового периода, я пытался отыскать в учебниках по психологии объяснение, даже не объяснение, а оправдание всем своим странным поступкам. И мне даже казалось, что нашел. Я думал, что все это как-то связано с комплексом неполноценности, потому что я был очень забитым, застенчивым и стеснительным ребенком, всегда боялся подходить к девочкам. Может, я как-то поэтому вбил себе в голову, что я не совсем нормальный мужчина. Но потом это прошло, я повзрослел, с девушками все стало получаться лучше.

Каждую ночь в номере кипрского отеля, после того, как мы с Настей занимались любовью и она засыпала на моем плече, я мысленно плевался от отвращения, но вспоминал, даже не вспоминал, а словно рыбак, который тащит очень большую рыбу, вытягивал из памяти воспоминания, которые могли бы помочь мне разобраться в моей как мне казалось пошатнувшейся сексуальной ориентации.

В начальной школе мы зачем то играли в прятки голыми. Могло ли это стать причиной? Или, когда мы нашли видеокасеты с порнографией у родителей и вместе мастурбировали глядя на записи, может это? Черт его знает. Зачем мы это делали? А кто нибудь еще из тех, кто там присутствовал, сейчас думает о том же, лежа в кровати с обнаженной женщиной. Хоть кто нибудь испытывал что то подобное? Им стыдно вспоминать об этом? Или они ничего не помнят?

Калейдоскоп этих странных воспоминаний и мыслей мучал меня каждую ночь, что мы находились на отдыхе. В какой-то момент Настя даже будто заподозрила что-то странное в моем поведении и часто спрашивала:

- Вань, все хорошо? Ты какой-то странный. Напряженный. – но мне каждый раз удавалось отболтаться и наплести какую-нибудь ерунду про погоду, непереносимость жары, боль в желудке и так далее. Каждой ночью, а иногда утром и днем мы с Настей занимались сексом. Я всегда возбуждался, не было такого, чтобы у меня не получилось, всегда получалось. Мы целовались, я ласкал ее грудь, бедра, делал кунилингус и получал от этого удовольствие. Входил в нее. Смотрел на нее. Мне все нравилось. Но периодически я сам того не хотя во время секса задумывался об Олеге. Не то, чтобы я представлял, словно занимаюсь сексом с ним, просто вспоминал тот случай, ту мою мысль о поцелуе и все такое. И если бы у нормального мужчины такие мысли вызвали бы отвращение и, ну не знаю, эрекция бы явно спала, то я за собой ничего такого не заметил. Все было в порядке. То есть я думал, что испытываю отвращение, но нет, не испытывал, спокойно себе думал, и все. И это очень пугало.

***

Я записался на прием к психологу. Конечно, решился я на это не сразу. Мы прилетели с Кипра. Отпуск кончился, мы вернулись на работу. Было начало сентября. По пути на работу я всегда вглядывался в мужчин, которые попадались мне в метро или просто по дороге на работу или домой. Я пытался заметить в себе то чувство, что возникло на свадьбе, но ничего такого не возникало. На какое-то время я расслабился. Теперь меня мучили только воспоминания. Жутко хотелось поговорить с кем-нибудь, рассказать, обсудить. Но обсуждать это с подругами – не то, они не поймут. Они то испытывали влечение к мужчинам, так какой смысл спрашивать, было у них такое или нет. А вот обсуждать это с друзьями – парнями я бы никогда в жизни не решился. То есть я уверен, у меня есть друзья, которые бы не стали меня осуждать, которые бы выслушали и все такое, но даже если они испытывали бы что-то такое, они никогда бы не сказали:

- Да, дружище, у меня было также! Постоянно думаю, как бы засосать нашего начальника цеха! – бред, просто бред. Не понимаю, почему это случилось именно со мной. Но мысль эта меня не отпускала. Хотя поводов в реальности не было. Я подумал, что все проблемы в моей голове, я просто себе втемяшил в голову что-то и вожусь теперь с этим. Но все таки я решился записаться к психологу. Записался на прием к частнопрактикующему врачу в другом районе, чтобы вдруг не встретить кого и не было бы потом смс-рассылки или еще чего такого. Записался на три часа, отпросился с работы пораньше, чтобы у Насти не возникло вопросов, почему я вернулся домой позже обычного.

Перед приемом жутко нервничал. Почему то вдруг стало казаться, что все вокруг догадываются, зачем я иду. Глупости, конечно. Но стало как-то не по себе. Когда я дошел до кабинета психолога, я остановился и посмотрел на часы, до назначенного времени было еще двадцать минут. Я сел на лавочку неподалеку и закурил. Мне точно это надо? Что я ей расскажу. Здравствуйте, мне захотелось поцеловать лучшего друга взасос, а в детстве я пихал палец в задницу, что мне делать. Мне было так неуютно и гадко от всего этого. А самое мерзкое в этом было то, что я совершенно не понимал, что со мной происходит, мне это только кажется, или на самом деле что то идет не так. Я выкурил еще одну. Подошло время моего приема, и я вошел в офис.

Психолога звали Анна Николаева Соболь, в ее офисе была прихожая с секретаршей, кофемолкой, рыбками и вешалкой и, собственно, сам кабинет для приема.

- Иван Сергеевич? – спросила секретарша.

- Да, на три часа записывался.

- Да-да, сейчас уточню у Анны Николаевны, раздевайтесь. – молодая секретарша лет двадцати двух ушла в кабинет. Пока она шла я как будто специально окинул ее взглядом, на ней была обтягивающая длинная юбка, которая приятно облегала полные бедра. Нет, все со мной в порядке, херня какая-то.

- Иван Сергеевич, - секретарша вышла из кабинета, - вы можете заходить, вас ожидают.

- Спасибо! – обращаться на вы к девушке, разница в возрасте с которой была всего пару лет – это очень странно. Я вошел к Анне Николаевне. Кабинет был словно из зарубежного кино. Два глубоких кресла друг на против друга, окрашенные в мягкие тона стены, в углу какие-то детские игрушки, видимо, для клиентов с потомством, стеллаж с книгами, журнальный столик, на котором были подготовлены карандаш, ручка и несколько листов бумаги. Я сразу подумал, что меня ждут какие-то дурацкие тесты.

- Здравствуйте!

- Здравствуйте, Иван, присаживайтесь. – она указала мне на кресло. Я сел и немного в нем утонул, до того оно было мягкое.

- Меня зовут Анна, - передо мной сидела женщина около сорока лет на вид, красивая брюнетка с аккуратным каре в белой блузке с небольшим вырезом, на ногах были брюки и туфли на маленьком каблуке. Она закинула ногу на ногу и немного покачивала той, что оказалась в воздухе так, что я помимо своей воли рассматривал ее мелькающий перед глазами педикюр.

Анна задала несколько безобидных, я бы сказал, дежурных вопросов, по типу, расскажите о себе, кем работаете, сколько лет, где учились и так далее. Так сказать, втиралась в доверие, знакомилась, создавала непринужденную обстановку. Я рассказывал, даже весьма подробно, но все равно был слишком напряжен. Наконец, когда я закончил рассказывать про свадьбу и путешествие на Кипр она, словно чувствуя, спросила:

- А с чем вы пришли ко мне? Что вас беспокоит? – и тут я сразу же осекся и захотел сбежать.

Я промычал что-то невнятное. Меня бросило в жар. Мне вроде бы и хотелось как то структурно обо всем рассказать, но я не мог собраться с мыслями.

- Знаете…хм…знаете, у меня проблема, как бы сказать. Интимная, вот.

- Так. Какая проблема? Не бойтесь, вы же поэтому и пришли, чтобы разобраться, избавиться от проблемы. В этом нет ничего стыдного, у всех есть проблемы, но только единицы способны их решить. Вы сами пришли?

- В смысле сам?

- По своей инициативе?

- А, да, да, по своей, да.

- Вы большой молодец. Знаете, мужчины очень редко приходят сами. Вообще мужчины редко приходят с интимными проблемами. Часто жены заставляют идти. А еще чаще мужчины не решают проблемы, а создают такие условия в жизни, когда эти проблемы не проявляются. То, что вы пришли – это очень мужественно, вы смелый человек. Расскажите, что произошло. Это что-то из области сексуального, правильно? У вас проблемы с вашей супругой в этой сфере?

- Нет, нет, с супругой все в порядке, все замечательно…Понимаете, понимаете, - я лихорадочно пытался подобрать слова, но получалось плохо.

- Я еще в детстве заметил за собой странность, но подумал, что просто комплексы, потом прошло, а потом вот снова появилось, и я не могу перестать думать теперь…

- О чем думать? Что заметили? – перебила она меня.

- Э…ну…черт, извините, можно я выйду покурить?

- Нет, подождите, чего вы боитесь? Вам сложно рассказать?

- Да, простите, я думал, что смогу рассказать, но никак не могу собраться с мыслями, все в кашу, простите, я очень стесняюсь и нервничаю, у меня никогда такого не было, в смысле, не ходил к психологу, но только в школе, и то из-за поведения, - речь у меня была сбивчивая, я чувствовал, как пот стекал по спине, вся рубашка уже была мокрой. Я плотно прижимал руки к бокам, чтобы она вдруг не заметила мои мокрые подмышки, а то стало бы совсем невыносимо. Хотя, куда еще хуже.

- Знаете, давайте вот как поступим. Вы же пришли, значит, вы хотите рассказать, я понимаю, проговаривать может быть сложно. Смотрите. Я сейчас дам вам ручку и листочек, налью чай и выйду из кабинета. Вы постараетесь описать свою проблему и все, что с ней связано, все, что считаете важным, детские наблюдения, о которых вы говорили. Какие-то воспоминания, все, что имеет какое-то отношения, потом я отпущу вас покурить, а сама в это время все прочитаю, и мы с вами поговорим. Хорошо?

- Да. Давайте попробуем, наверное, так будет лучше.

Анна пододвинула ко мне журнальный столик, потом вышла в приемную и через минуту вернулась с кружкой чая.

- Сколько примерно времени вам потребуется?

- Минут двадцать, наверное.

- Хорошо, - она кивнула, приветливо улыбнулась и вышла. Я остался в кабинете один, взял ручку и наклонился над листом бумаги.

«Мне кажется, что я испытываю чувства к мужчине» - нет, херня. Зачеркнул.

«Недавно я заметил, что испытываю влечение к мужчине», - опять херня. Ладно. Как пишется – так пишется. Надо собраться.

«С самого детства мне казалось, что мое сексуальное развитие протекает не так, как должно протекать. Я смутно помню, что еще в детском саду пытался стимулировать анальное отверстие. В младших классах, когда все мои одноклассники начали смотреть порно, я тоже смотрел и испытывал возбуждение. Но вместе с тем я возбуждался, когда…» Я прервался и перестал писать, стало стыдно, пот просто лился по мне, я встал, открыл окно и нервно сделал несколько кругов по комнате, потом снова сел и продолжил «Я возбуждался, когда засовывал себе в анус разные фаллические предметы». Блять, я не верю, что это происходит со мной. Сука. Сука. Как же мерзко.

«Мне всегда нравились девочки, и никогда я не испытывал симпатии к мужчинам. Я заводил отношения с девочками. В подростковом возрасте я лишился девственности и секс доставлял и доставляет сейчас мне большое удовольствие. Но в подростковом возрасте я иногда воображал себя женщиной и представлял сексуальные сцены, и это меня возбуждало. Еще я смотрел порнографию с трансвеститами или гомосексуалистами и тоже возбуждался. Часто, во время просмотра я стимулировал себя, чтобы получить еще больше удовольствия. При этом мужчины мне не нравились, я всегда сопереживал женщинам. Я зарегистрировался на форуме для гомосексуалистов и оставил там свои контакты. Мне начали писать взрослые мужчины с предложением встретится и заняться сексом. Но я вдруг почувствовал, что не хочу этого и удалился с форума. Но через какое-то время я снова зашел. Там размещались предложения о сексе между мужчинами. Они выкладывали туда свои обнаженные фотографии. Там были и мужчины, которые переодевались в женщин. Но все они вызывали у меня отвращение. Ни с кем из них я так и не встретился, хотя воображать себя в пассивной роли я не перестал. Потом я поступил в университет и у меня начались серьезные отношения. Эти мысли почти прошли. Только иногда я вспоминал об этом, но не часто. Я решил, что это было какое-то подростковое расстройство, какие то извращения. Моя сексуальная жизнь с моей девушкой, а теперь женой меня полностью устраивала и устраивает. Но на свадьбе я вдруг почувствовал, что хочу поцеловать своего друга. Я вдруг почувствовал, что не испытываю к нему отвращения, а наоборот, испытываю к нему очень сильное влечение. И мне хочется даже не поцеловать его, а хочется, чтобы он меня поцеловал. Но и свою жену я тоже люблю. Я не охладел к ней. Поэтому я и обратился к вам. Мне кажется, что я люблю одновременно женщину, как мужчина, и мужчину, как женщина, и это меня очень пугает».

Когда я закончил, я хотел было перечитать, начал, но вдруг стало так стыдно, что я закрыл исписанный листок чистым, взял чашку и подошел к окну. Чай уже остыл. Меня словно трясло. Я допил в один глоток, поставил чашку и вышел из кабинета. Анна и секретарша сидели на гостевом диванчике и о чем-то разговаривали.

- Вы все? – спросила Анна.

- Да, я закончил.

- Хорошо, тогда покурите, я все прочитаю, и мы побеседуем, ладно?

- Да-да.

Анна ушла в кабинет, а я вышел на крылечко. Пока я курил, я отчетливо понял, что ни о чем беседовать я не хочу. Как-то мне было то ли стыдно, то ли страшно. Единственное, мне было очень некомфортно, я усомнился, что это поможет. Она будет задавать мне вопросы, которые я и сам себе задавал тысячу раз, и если я не ответил на них себе, то чего ради я отвечу ей. В пару затяжек я прикончил сигарету, зашел внутрь, положил на ресепшен три тысячи рублей – чуть больше стоимости приема, за доставленные неудобства, и вышел. Секретарша спросила вслед:

- Подождите, Иван Сергеевич, вы куда?

- Извините, срочно надо, срочно, извините, - промямлил я , буквально выбежал из офиса и направился к метро. Меня словно лихорадило. Все это глупости, просто глупости, внушил себе какую-то херню и сам поверил в нее, все это пройдет, надо перестать концентрироваться на этом и все пройдет. Зазвонил телефон – психолог. Я не стал отвечать, когда звонок прекратился, отправил номер в черный список, не хватало еще, чтобы они трезвонили мне при Насте, нет, спасибо. Все это глупости.

Страшно хотелось напиться. Но это вызвало бы вопросы, и я не стал. Я зашел в какую-то незнакомую кофейню и просидел там до окончания рабочего дня, потом встал и поехал домой. Настя ничего не заметила. Все было нормально. Все это какой то бред. Но может это не плохо? Не надо бояться? Меня лихорадило.

***

Мы с Настей очень хорошо общались с Олегом и его девушкой Сашей. Еще до свадьбы мы часто ходили друг другу в гости или выбирались куда-нибудь вместе. Собственно, после свадьбы ничего не изменилось. В конце сентября в какой-то из выходных мы решили большой компанией пойти и выпить в одном новом уютном баре, там редко бывало людно, а цены еще не кусались так, как в раскрученных заведениях.

Мы с Олегом познакомились два года назад на работе, и как то очень быстро сдружились. Сидя в баре мы вспоминали какие то истории с работы, подкалывали друг друга локальными шутками. В его компании мне было так тепло и уютно. Когда мы выходили покурить, мы говорили про какие-то серьезные вещи. Олег рассказал, что собирается сделать Саше предложение, что часто смотрит на нас с Настей как образец семейности. Что Настя разболтала Саше о том, что мы планируем в скором времени завести ребенка. Я поддерживал разговор как будто ничего и не происходило, но у меня так все разрывало внутри. Так вдруг стало паршиво, особенно при мысли о ребенке. Ведь мы действительно хотели ребенка, думали, что через год-другой после свадьбы, когда закончим оформление ипотеки, сделаем ремонт, Настя уйдет в декрет. Что, если все будет плохо, если это не пройдет. Он родится и когда нибудь начнет спрашивать у Насти, почему они с папой не живут в месте, а она так и ответит, папа, мол, любит мужчин. Так комично и глупо, как будто у Чендлера из «Друзей». Он будет стыдиться этого, а я буду стыдиться себя.

Конечно, ничего и никому я об этом не сказал, а только сильнее напился. Весь вечер я как-то сам того не понимая, не отдавая себе отчет в этом, лез обниматься к Олегу, он, конечно, отвечал взаимностью, потому что я брал его за плечи и то и дело повторял:

- Олежа, я тебя люблю, ты мой лучший друг! - но даже мне в какой-то момент отчетливо показалось, что я перегибаю. Не говоря уже о том, что подумали другие. Было стыдно. Но Настя, она такая умная, такая чуткая, такая хорошая. Конечно, она заметила, конечно, она находила это странным, но ничего не сказала, не упрекнула. Когда мы вернулись домой, она как ни в чем не бывало налила мне горячего сладкого чая, чтобы меня не тошнило, а я рассыпался словами любви в ее адрес, потому что действительно любил ее, безумно, нежно, сильно. Один только раз она подколола меня, спросив:

- Что, даже сильнее, чем Олега? – но она сказала это по-доброму, без злобы и ревности. Но меня этот вопрос словно оглушил, и я начал совершенно серьезно доказывать, что, конечно, сильнее, чем Олега. На что Настя только погладила меня по голове и прошептала:

- Мальчик мой, да ты совсем пьяненький, ложись спать.

***

То, что именно к Олегу я испытал такие чувства – было совсем не удивительно. За два года мы начали так тесно общаться, что, фактически, он стал моим единственным другом. В школе у меня чаще были подруги, но они сменялись одна другой по мере зарождения и угасания симпатий. С Олегом мы общались всегда, часто виделись. Вместе ходили сначала в плаванье, потом в тренажерный зал. Волей- неволей я обращал внимание не только на его лицо, но и на его тело. Какое-то время мы даже снимали одну квартиру на двоих, правда совсем недолго. И я помню, что с ним жить было как-то очень комфортно. Как бы тупо это не звучало, но мы понимали друг друга с полуслова. Я видел, как он ведет себя в быту, и мне это нравилось. Он всегда был очень ухожен и аккуратен, следил за собой. Я понимал, почему у него никогда не было сложностей в поиске подруг. Все они давались ему легко, он был обаятелен, умен. Работал дизайнером в крутом агентстве, хорошо зарабатывал, при этом не зазнавался, не жадничал. Во многом я на него равнялся, как-то копировал его отношение к каким-то вещам, и тем страннее мне было, что сейчас все поменялось и после нашей свадьбы он стал говорить, что вот мы хотим как и вы, мы смотрим на вас, вот это все казалось таким необычным в наших с ним отношениях. Ну и это лишь малая часть нашей с ним дружбы. Понятно, что главное – это разговоры. Мы могли говорить очень и очень о многом. Грубо говоря, запретных тем между нами не было. Мы настолько близко друг друга знали, что я мог назвать его любимые позы в сексе и определить, глядя на случайную девушку на улице, понравится она ему или нет.

Не знаю, придавал ли он когда нибудь нашему общению такое значение, и мог ли он сказать так же обо мне. Я бы очень этого хотел, но ему в голову не залезешь, а спрашивать так, в лоб, не совсем удобно, не правильно. Стремно как-то. По-бабски.

***

Начался октябрь. Я не смог перестать об этом думать, наоборот, я думал об этом все больше и больше. Однажды перед сном я начал представлять, что занимаюсь с Олегом любовью. Я представлял, что я идеально выбрил свое тело, надел юбку. Лег на бог и оттопырил зад к нему, а он приблизился ко мне, прикоснулся грудью к спине и вошел. А потом бурно в меня закончил. Я возбудился. Настя почувствовала, что у меня эрекция и спросила, о чем я думаю. Я соврал, что о ней. Она спросила, а почему тогда я не говорю ей самой об этом, сказала, мол, разве я когда-нибудь тебе отказывала. Я сказал ей множество ласковых слов, поцеловал, мы занялись любовью, но я не почувствовал того наслаждения, которое чувствовал раньше. Даже наоборот. Когда мы целовались, я закрывал глаза и отчетливо представлял, что наши губы похожи на копошащихся червей. Они словно опарыши в слизи, которые шевелятся и трутся друг об друга. Мы занялись любовью, но что то надломилось во мне.

Мне вдруг хотелось не обладать, а стать объектом обладания. Я бы не смог объяснить Насте, что со мной и почему, поэтому старался подавить это в себе. И обычно, если мы занимались любовью, то делали это несколько раз подряд, то сейчас, закончив, она легла на меня, мы полежали какое-то время и я притворился спящим. Она, как мне тогда показалось, сильно обиделась, но виду не подала. А я как-то явственно понял, что не хочу ее. Что отношения поменялись и она мне кто-угодно, сестра, подруга, но относится к ней как к любимой женщине я больше не могу, и испытывать к ней то же физическое влечение тоже. То есть я возбуждался, у меня вставал, но с тем же успехом можно просто потеребить член достаточно долго, и он все равно встанет, это ничего не значит. Я понял, что ее больше не хочу, а хочу мужчину, и не просто абстрактного, а конкретного.

Потом случилась еще одна более неприятная история. Настя сидела за компом и случайна зашла на мой мейл, а там висело письмо с психологического центра о том, что прием назначен и все такое. Никаких подробностей, понятно, не было, но она спросила, зачем я ходил к психологу. Я начал мямлить что-то в духе: « у меня некоторые проблемы». И вот тут она обиделась всерьез.

- Ты мне не доверяешь? Давай поговорим, Вань, что с тобой происходит? Ты последнее время очень странный.

- Все нормально, правда, я справлюсь, это мелочи.

- С чем справишься, Вань? Что случилось? Я не понимаю.

- Зайка, я все объясню, правда, просто дай мне какое-то время, это ну…, - я уже не знал, что и соврать. А ей пришла в голову самая естественная мысль:

- У тебя другая? Скажи, если это так. Вань. Мы же самые близкие люди, ты же сам много раз говорил это. Я не понимаю, что с тобой, - у нее был настолько убитый голос. Казалось, что она вот вот заплачет.

У меня получилось убедить ее в том, что никого у меня нет. Я умолял ее подождать чуть чуть. Мол, дать мне время разобраться в себе. Она согласилась, но это было очень вымученное, компромиссное согласие. Такой мир, который хуже войны, который хуже всего на свете. Я пообещал, что очень скоро все ей расскажу. Но мне было так гадко врать ей, обманывать ее, потому что я не хотел причинять ей боль. Но теперь все перевернулось так, что это была не любовь мужчины к женщине, а что то другое. Я все также возбуждался от вида ее обнаженного, красивого тела, но это было возбуждение плоти, но не возбуждение души. И она это ощущала, по-женски. Не понимала, но чувствовала.

Олег тоже что-то чувствовал, и начал дистанцироваться от меня, неявно, но видеться мы стали значительно реже, чем раньше. Он также общался со мной, он не говорил со мной на эту тему и вообще во всем вел себя практически в точности так, как раньше, но у него все чаще находились какие-то другие дела, он все чаще не мог позвать меня в гости, все чаще не мог пойти и выпить со мной по кружечке пива. Я находился в отчаянии. Меня все это так выворачивало.

И вот я сидел на скамейке у дома, было уже часов десять. Настя мне обзвонилась, но я не брал трубку. Только сидел, курил одну за одной и пил. И вот в какой-то момент я понял, что должен все ей рассказать и будь что будет. Она действительно была мне самым близким человеком, и от того, что ей больно, что она в растерянности, мне становилось только хуже. Я встал со скамейки и позвонил в домофон.

- Да.

- Это я.

- Где ты был? – по голосу было слышно, что она плакала.

- Я тебе все расскажу. – она открыла дверь. Меня трясло. В лифте я ломал себе пальцы и до крови расцарапал заусенцы. Мне было так страшно. Лифт приехал. Дверь в квартиру была открыта, в проходе стояла Настя. Красивая. И такая трагичная, такая потерянная. Мне так хотелось ее обнять, пожалеть, избавить от всего этого. Мне и себя хотелось избавить от всего этого, но сейчас намного больше, чем себя мне было жаль ее.

- Вань. Вань. Ванечка. Что происходит?

- Пойдем, зайка, я все расскажу. - я вошел в квартиру. Она не могла не понять, что я пьян, но не сказала ни слова. Мы пошли на кухню и сели за стол. Я достал пепельницу, включил вытяжку и закурил.

- Что случилось, Вань? Я ничего не понимаю, пожалуйста, расскажи, я не знаю, что думать, у тебя кто то есть?

- У меня никого нет, родная, никого. Послушай, это покажется странным, но послушай. Мне нужна чья то помощь, я не знаю, как ты можешь помочь, но послушай. – мне казалось, что если она заплачет, то и я заплачу тоже.

- Пообещай меня выслушать и не перебивать, хорошо? И попытаться понять.

- Да что происходит то? – она надрывно вскричала, в голосе прозвучали нотки истерики.

- Я даже не знаю, с чего начать. В общем, ты права, что у меня появились чувства к другому человеку, - на этих словах она как-то закрыла рукой лицо и всхлипнула, - подожди, подожди, не плачь, зайка моя, только не плачь, у меня появились чувства, но это не обычные чувства. Короче, я тебе не рассказывал, но я еще в детстве сомневался в своей…Ну как сказать, в своей ориентации. В общем, стой, не плачь, в общем, мне кажется, что я люблю мужчину.

- Это шутка? – она резко изменилась в лице, потом молча смотрела на меня несколько секунд и продолжила - Вань, это плохая шутка? Ты дурак, Вань? Ты ради этого весь этот цирк устроил? Ты совсем дурак? Ты что? Вань. – она встала и как-то нелепо ударила меня по плечу ладонью, - я ничего не понимаю.

- Сядь. Подожди. Дай я расскажу.

- Что происходит, Вань?

- Настя! Дай мне рассказать! – прикрикнул я. Она замолчала. И я рассказал ей все, с самого начала, со свадьбы, с этого желания, с похода к психологу. Я часто сбивался. Курил. Несколько раз даже почти заплакал. Она тоже. Когда я закончила, она встала и въелась в меня глазами.

- Вань, ты дурак? Смотри, - она сняла футболку и лифчик, - тебе это не нравится? Посмотри, Вань, не нравится? - она подошла так близко, что ее грудь была в нескольких сантиметрах от моего лица. Красивая, полная грудь.

- Нравится, Насть, но ты не слушаешь.

- Вань. Ты наговорил херни, но я тебя люблю. Скажи, что это просто херовая шутка. Вань, - она сняла домашние шорты и осталась в одних трусиках, - тебе и это не нравится, Вань. Потрогай. Потрогай. Возьми меня за грудь. – она взяла мою руку и положила на грудь, - сожми, Вань, не нравится?

Я молчал. Тогда она сняла и трусики и осталась совсем голая.

- И это не нравится, Вань? Тебе что-то не нравится? Я что-то делаю не так? Скажи, я все исправлю! В сексе что-то не так, скажи, я все сделаю, как тебе нравится, Вань. Пойдем, пойдем в кровать, Вань, пойдем пожалуйста. Вань, я тебя очень люблю. Что ты говоришь, мы же муж и жена, Вань, мы ребенка хотим, что ты вообще говоришь? Вот, смотри – она снова положила мою руку себе на грудь, - разве тебе не нравится?

- Настя, ты очень красивая, мне нравится, но ты меня не слышишь.

- Со мной что-то не в порядке? Что то не так? Что? Что мне сделать? Вань. Мы в браке, да что происходит то? – она плакала.

- С тобой все хорошо. Ты лучшая девушка в мире, но ты меня совсем не услышала. Оденься, прошу тебя, оденься. – Я сходил в зал за пледом, накрыл ее , обнял и продолжил говорить, но тише и на ухо: - я тебя люблю, ты очень хорошая, но я не тот, кем показываюсь. Я всю жизнь не мог себе признаться в этом. А сейчас признался, понимаешь? Мне нужна твоя помощь. Как друга.

Вдруг она резко меня оттолкнула. Слезы исчезли. Она смотрела озлобленно. Так яростно, как никогда до этого не смотрела даже во время самых серьезных ссор.

- Ты ****утый, скажи мне? Что ты несешь вообще? Что ты, блять, несешь? Уходи. Пошел вон от сюда.

- Настя.

- Пошел на *** из дома! Ты просто извращенец. Просто ****ый извращенец. Пошел вон.

- Настя, постой.

- Заткнись и вали.

Я понял, что сейчас говорить о чем-то бесполезно. Я встал и молча пошел в прихожую. Настя укуталась и пошла за мной.

- Уходи, слышишь? Уходи, копайся там в себе сколько хочешь, придурок. Как ты можешь вообще?! Как ты можешь?! – последнюю фразу она прокричала.

Я хотел было обнять ее, но как только повернулся лицом, она сразу отступила назад, вытянула руку и сказала:

- Не подходи ко мне! Уходи! Просто вали от сюда. Вали, понятно. Иди проспись.

Я закончил обуваться и надел куртку.

- Тогда я пойду.

- Иди.

Я взял портфель, открыл дверь и собрался было выходить, но тут Настя снова подошла и обняла меня со спины:

- Вань, скажи, что это шутка. Давай мы сейчас успокоимся, и ты скажешь, что это шутка. Я обещаю, мы все это забудем, я никогда об этом не вспомню, Вань.

- Я никогда не смогу этого забыть, Насть, прости.

- Ва-а-ань, - надрывно проревела она.

- Прости меня пожалуйста…

- Ладно, - она опять резко успокоилась, - иди. Если ты вернешься завтра утром, я все забуду. Я обещаю тебе, я не вспомню этого никогда. Если нет, то это конец, понял?

- Спасибо, что даешь мне шанс. Но, я много об этом думал. Я хочу, чтобы ты была моим другом, но если ты не хочешь, то, - я обреченно пожал плечами, - видимо конец.

- Вань, не делай поспешных выводов.

- Ладно. Я пойду. Правда, лучше пойду.

- Иди.

Я вышел и вызвал лифт. Она не отходила и только молча смотрела на меня. Двери открылись.

- Я люблю тебя, Вань.

- И я тебя, Настя. – двери захлопнулись.

***

Я сидел на той же лавочке, что и два часа назад. Абсолютно трезвый и словно выпотрошенный. Я думал, что Настя позвонит, но она не звонила. Я просидел так минут двадцать. Достал телефон и позвонил Олегу:

- Да, Вань, привет, что случилось? – сказал он сонным голосом.

- Я кажется развожусь с Настей.

- Что? Почему?

- Мы можем встретиться?

- Конечно, да, приезжай.

- Сейчас приеду, спасибо.

- Не вопрос, дружище, давай, жду. – я повесил трубку. Мне предстоял самый сложный разговор в моей жизни. Но не скажи ему я, рассказала бы Настя и было бы еще хуже. К тому же, я уже потерял жену, и сейчас, видимо, потеряю друга. Не думаю, что такое сомнительное удовольствие стоит растягивать. Может, ничего не говорить, а просто поцеловать его? Идиот, просто бред. Это сон. Это точно сон. От злости я потушил сигарету об руку. Нет, не сон. Больно. Я вызвал такси. Может позвонить маме? Еще больший бред. Машину назначили. Я просто попрошу его выслушать и расскажу. Он, конечно, не поймет и выгонит меня. Он же нормальный человек. Водитель будет через три минуты. Конечно, он не поймет. Вернутся к Насте и вспоминать об этом всю жизнь. Не вернуться, и вспоминать всю жизнь. Выбор без выбора. Вас ожидает. Простите. Я сел и поехал к Олегу.