Давно написано это стихотворение великим писателем Николаем Некрасовым, которое наверняка печаталось миллионными тиражами. Ведь оно так метко и точно описывает портрет деревенской крестьянки. Но меня радует, что не исчезли и в наше время такие женщины - крестьянки. У одной из таких хрупких, но шустрых женщин я и моя Раиса Васильевна побывали.
А поводом для визита к ней стал ее юбилей, девяностолетие. Понимаете, юбилей солидный, до которого не каждый человек доживает, честно говоря. А моя землячка до него не дожила, а долетела. При чем, в полном уважении селян, при добром здравии, слава богу, в авторитете и желаемом ей окружении. Она нам об этом рассказывала. И она хвалилась нам как активно и весело проводила она свой день рождения 20 января 2019 года. С большой радостью и гордостью называла фамилии именитых гостей, которые ее дом посетили, показывала чего ей гости подарили, какими пламенными речами поздравляли, какими словами описывали ее заслуги.
- А знаете, в тот день сколько машин к дому моему понаехало? - довольно улыбаясь спрашивает она . - Я даже испугалась, думаю, не беда ли случилась какая...? А они, вот, как и вы, каждый на своей машине подъезжал. Я их подъезд по звуку определила, в окно выглянула, они одна за другой к воротам уже подъезжали и рядком расстанавливались. Мы с Татьяной, со снохой старшей во дворе их встречали. Я кого угадала, Решетова Михаила Алексеевича, а многих не угадала, начальников из Нефтегорска (Зуева Ю. А., председателя районного совета ветеранов, Беляева В. Е. председателя совета ветеранов села Зуевки, Комарову Татьяну..., и др.).
Они меня так все расхваливали, особенно какая-тоженщина. Она мне и письма благодарственные зачитывала. А про одно из них сообщила, што, мол, оно самим президентом Путиным подписано. А я стою перед ними и думаю "Ды чего вы мене так расхваливаете? Как царицу какую. Али я чево особенного в жизни делала? Я жила как все, ту же нужду испытывала, так же работала, наравне со всеми".
Так вот скромно и просто о себе Елизавета Петровна ( Лиса, по уличному ее прозвали, по матери Денисова Николая Петровича (Колюля), родственнице Лизы. Которая была такой же шустрой, работящей. Пешком ходила в районное село Утевку. И доходилась, в пургу зимнюю с дороги сбилась блудила долго, присела, уснула и замерзла) думает. И великий Некрасов в своем стихотворении описывал портрет одной женщины, простой крестьянки, а попал в общую точку. Внимательно вчитайтесь в его строки. Там многое им взято с моей героини. Сравните с ее воспоминаниями, которые я записал..
Стихотворный образ героини
"Стройна и шустра, хоть и ростом низка (моя Лиза)
Во всякой одежде красива, ко всякой работе ловка.
И голод и холод выносит, всегда терпелива, ровна…
Я видывал, как она косит: что взмах — то готова копна!
Лицо величаво, в морщинках, весельем, не гневом горит…
По будням не любит безделья, в праздник без дела не спит
Такого сердечного смеха, песни, и пляски такой
За деньги не купишь. «Утеха!» Твердят мужики меж собой".
P. S. - жирные строчки мной чуть изменены в пользу героини.
НАШИ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
Дом Елизаветы Петровны особо выделяется на всем проулке фронтоном резным, фортками резными, наличниками крашеными, окнами светлыми, двориком обустроенным. Во дворе простора и полный порядок во всем. Снега нет у забора и за забором (это в такую-то зиму), мусора нет, каких-то лишних предметов мы тоже не увидели.
Вошли в дом, обошли три просторные горницы. В них идеальная чистота, порядок, Коечка и диванчик убраны по старинному, на диване и над ним дорогие ковры. На кухне, в котельной, в умывальной и туалетной комнате современная коммуникация,тоже чистота и порядок. На что Раиса Васильевна повидавшая много разных обстановок у многих хозяек подошла к хозяйке этого дома, обняла ее, похвалила
- Лиза, ты большая молодец... . Я такая же домохозяйка, и знаю, как не просто со всем этим хозяйством справляться, на такой большой территории поддерживать такую чистоту и такой порядок. Ты сама это делаешь в таком возрасте!?
- А кто же? - удивилась она. - Я еще, слава богу в силах. Ну помогають мне снохи, када в гости приходють или проведують. Особенно Таня Сашкина. Они живуть близко. Ды, эх, Рая..., ты сама знаешь, к чему мы сызмальства были приучены - к труду и к наведению порядка в доме. А во дворе всегда с делами отцы наши, деды, потом мужья справлялись, теперь внуки и сыновья. И в доме устраивали мои сыновья все эти удобства. Они у меня на все дела мастера, и они у мене тоже вечные работяги. Как Сашка с Сережкой, а такой же и младший сын Юрка . Они все в нас пошли, в родителей. Такой наш род испокон веку был и теперь удачный.
- А мы за этими вопросам и пришли к вам, Елизавета Петровна, чтобы расспросить тебя и записать обо всем, рассказать другим. Ты согласна рассказать об этом? - спрашивал я. Она на меня с какой-то хитринкой посмотрела, ответила:
- А чево мне тебе-то не рассказывать? Человеку нашему. Я вон чужим много чего о себе наговорила. Они тоже о моей жизни любопытствовали.
- Тогда так..., пока Рая тебя наряжает, фотографировать, я за это время запишу вопросы...
- Да, Лизк, тебе надо бы нарядиться. Чтобы на нашей фотографии ты выглядела не хуже королевы, - подтверждала Рая.
- Рай, ды глянь на мене, я вроди наряженая?
- Тогда мы с тобой платок полушалкой заменим.
На этом они договорились, сфотографировались. После этого мы с юбиляршей приступили к освещению моих вопросов, на которые она четко отвечала, удивляя нас своей памятью.
ДЕТСТВО ЛИЗЫ МАЛЬЦЕВОЙ
- Ох, ды чё мы пережили, Иван Яколич, ты усё знаешь, - начала она, сгорюнившись, взмахивая руками, - и не дай бог этого переживать никому. Но мы выжили благодаря родителям, они нас четверых дочерей нарожали, сами работали в поле и дома, но нас растили, учили, приучали к труду. Я родилась третьей, в 1929 году. Первой была Нюрка, за ней шла Анна, потом, в 1931 году родилась наша сестрица Мария. С ней мы и остались от семьи.
Родилась я на поселке Дольный, за Соляным логом, туда и дорога шла соляная(она действовала таковой с 1811 года и по 1824, когда по ней из Соль - Илецка обозами перевозилась соль в центр России) которая у переезда ответвлялась на ту сторону уходила. И там прогоном скота она в наше детство служила, шла к Безгинову саду (зажиточный крестьянин там жил). И шла дорога берегом Ветлянки мимо безгинова колодца, мимо "Круглого озера" в сторону Землянки (ныне Алексеевка). В раздольной степи размещался он, в четырех километрах от Зуевки. Там и проходило мое детство, в этой благоухающей местности. Рядом протекала речка Ветлянка, поворот делала, озеро образовывала. И было еще много озер и прудов. В них мы купались, на солнышке загорали. Скотину за ними пасли, в обеденный перерыв пастухи коров наших к прудам пригоняли, там мы их с матерями и доить пешком ходили.
А жили впроголодь, есть всегда хотели. Хотя у всех своя картошка, молоко, яйца. Хлеба не хватало. Его мы заменяли травами степными. С нашим поселком по соседству Соляной лог проходил, он травами съедобными богатый: луговым чесноком, солодкой, картошкой полевой, кабаржовкой.
И хотя из поселка к началу войны мы переселились, но из детства много чего помню. Дедушкин дом большой помню. Он у него был деревянный, пятистенный, с крышей тесовой. И у них двор просторно. Поэтому дедушка и решился во дворе свой колодец выкопать. Я помню как он начинал его один копать. А когда мой дедушка Борис в землю углубился больше штыка лопаты по вечерам стал ему помогать мой отец. А я за их работой наблюдала.
А примерно в году 1936 меня родители в первый класс школы зуевской отправили. Из одноклассников запомнилась мне почему-то только Шура Гребенкина. Она жила в Зуевке, а за мной и за другими ребятишками с нашего поселка приезжали на лошадке кто-то из родственников и забирал. Но наступала зима, тогда нам приходилось у родственников проживать, им мешать и самим скучать. Учила нас кажется сноха Талдыкина, Александра Михайловна, которую в войну изберуть секретарем партийной ячейки нашего колхоза. И она теперь будеть разъезжаться на племенном жеребце в тарантасе с председателем колхозным, Репиным Серафимом Николаевичем, так как муж учительницы вместе с многими погибнеть на войне отечественной.
И четыре года учебы в школе быстро пролетели. Мать дальше мне учиться советовала. И я посчитала себя девочкой повзрослевшей. Решила помогать маме и старшим сестрам, пошла в колхоз работать. Так как нашего отца в живых уже не было.
- А что с ним произошло? - специально поинтересовался я. Так как наши старожилы о их отце, о Мальцеве Петре Борисовиче много чего загадочного рассказывали. Слышал разное я о нем и от его родственников, как впрочем и о многих мужиках его времени.
А загадочные истории с мужиками когда случались? В революцию, в коллективизацию, в голодные годы 1921 и 1933 годов. Я это по своим дедам сужу и на эту тему приведу примеры. Оба они тоже сгинули в те самые годы.
Петр Павлович Меженин (дедушка по линии отца) работал писарем у крупного землевладельца Неклюдина на том самом поселке Дольный. В коллективизацию попал в список преследуемых. Имел связи на стороне, ехал в Ташкент, женился там удачно, потом жизнь пошла наперекосяк. Запил наш дедушка, тоскуя о былом и по причине перекосов. В итоге, его обнаруживают у забора. По пути с работы он там пристроился и умер. А второй дедушка (по линии матери) Иванов Иван Дементьевич пропал в Омске в 1921 - 22 году, куда он уезжал с семьей, спасая ее от голода. При чем, пропал он там тоже загадочно, с заработками, как и Мальцев Петр.
В 1933 году от голода в Ташкент, город хлебный уезжал отец Елизаветы Петровны со своим отцом, с любимым дедушкой героини этого рассказа. Там они заработали большие деньги, с которыми и пропал Перт Борисович. Рассказывали старожилы зуевские, мол, видели его они в Ташкенте после слухов о его пропажи. Они его окликали, но он не желал с ними видеться, встречаться. Не возвратился отец к семье своей, которая в труднейших условиях тогда находилась, выживала. Выжила, это факт, не требующий разгадок.
Разгадки требуются вообще по интересной родословной Мальцевых, активных революционеров, инициаторов коллективизации, родственников, старшее поколение которых роднились с родителями Елизаветы Петровны. После пропажи отца с ее матерью Дарьей Ильиничной роднился Мальцев Яков Яковлевич (Блинок), его сын Петр Яковлевич. И роднился еще один Мальцев по прозвищу Бутуз (жил на Кулевке), который в конце сороковых совершил самострел из новенького пистолета, который долгие годы хранил. А где он его взял, зачем хранил? Теперь не узнать.
ПУТЬ ВО ВЗРОСЛУЮ ЖИЗНЬ
- И я наравне со взрослыми уже перед самой войной стала работать. Сначала бригадиры-полеводы таким как я доверяли простенькие работы: прополка посевов в поле, разгрузка зерна с комбайнов, сушка и перелопачивание зерна на току и в амбарьях... Потом они стали привлекать нас на сенокос, на скирдование сена и соломы. Но эта работа хотя и трудная, но не так опасная и ответственная, как например быть прицепщицей в тракторном отряде. А меня они и на нее посылали, при чем - ночью, и одну на два сажали быть ответственной за два плуга.
И там не дреми, будь шустрой, сообразительной и осторожной.
А я работала у тракториста тяжелого трактора ЧТЗ -65 Павлова Николая Павлова (Евдокимыч). За трактор прицеплены два плуга, шести корпусных, на каждом плуге железное сиденье. Положен быть на каждом плуге свой прицепщик, меня одну закрепили.
И я на Николая обижаюсь, он ко мне относился без жалости. Особенно на поворотах в конце поля, когда мне приходилось плуга выключать. А почему бы ему тут трактор не вести тише или не остановить? Я же могла и под плуг попасть, а он бы мог меня и запахать... Но бог миловал, как и на той движке тракторной, которой, мы, девченки малолетние копна на поле в большие кучи сдвигали, потом их скирдовали. И не так мы их скирдовали, как теперь. Глаза бы не глядели на их работу, после которой омет после первого дождя промокаеть. Мы свои ометы вывершивали, как старики нас учили. Выглаживали, уплотнялишто вершины ометов так, штобы потом лей дожди на них хоть какие, они не промокнуть ведра и сено не промокнеть. Так мы работали.
- А как отдыхали, где и под чего веселились? На посиделки ходили?
Елизавета Петровна лицом посветлела.
- Находили и на веселье время. Собирались вечерами на посиделки в дом к Нюрки Родиной. Их дом мы облюбовали. Он был с высоким крыльцом, просторный... Игры были: лапта, горелки и третий лишний. Были балалайки, гитары, позднее гармошки. В клуб ходили, но редко, когда кино привезут. Но это потом, када война шла и когда она закончится. Тогда в село кино стали военные привозить. Поглядеть ее у всех была охота, а денег на билет где взять? Их у многих тоже не было.
- О начале войны, о самой войне чего помнишь?
- Эх, хе-хе, о ней и теперь страшно и вспоминать. Когда нам о ней на сходе объявили, народ помрачнел и молчаливым стал. Куда ево прыть и веселье пропала, былая радость? Мужиков из села стали партиями собирать, на машины или на подводы сажать и к мельнице Сашиновой отвозить. Там все зуевцы слезами заливались, в Утевку их провожая. А как они уезжали, махая нам шапками или фуражками на прощанье. Такую картину я запомнила на всю жизнь.
Это когда наша семья проживала уже в саманном домике, который мы построили с помощью селян в Зуевке. Он от центра села недалеко стоял, и не далеко от нашей красавицы церкви. Которую я и теперь считаю, што не надо бы ее разбирать в 1964 году. Она стояла на своем месте, служила верующим, потом она служила хранилищем хлеба государству. И пускай бы служила до нашего времени. Пригодилась бы теперь.
Да, много нам надо было чего сохранять, все бы пригодилось теперь. В том числе и поселки бы пригодились. Там жили люди, на земле трудились, хлеб растили, скот разводили, себя кормили, города хлебом обеспечивали. На пустом месте как грибы в годы разумных реформ Аркадия Столыпина и ленинской политики НЭП они там вырастали. Недальновидная политика их потом разоряла, а потом доканала их существование и внезапно начавшая война с Германией.
- А я сызмальства росла сильно верующей девочкой. Еще на поселке когда жила, там я бабушкой Мальцевой и дедушкой приучалась к церкви. А потом мне случай школьный запомнился. Урок пения учительница проводила, а я петь ни за што не хотела. Платком себе рот прикрыла, голову к парте опустила и молитву шепотком читаю. Учительница заметила, подошла, платок с головы моей стащила. Но я и после этого так и не запела.
ЮНОСТЬ, ЗАМУЖЕСТВО, СЕМЬЯ
- А с будущим мужем, с Николаем Останковым как вы повстречаетесь, как поженитесь? - спросил я.
- Это произойдеть уже наверно в далеком 1953 году. Он тогда работал трактористом в МТС. Там их работу оплачивали и деньгами, и трудоднями. И он работал получше других.
О нем заметки печатались в районной газете. И на вечерах молодежных Николай Останков от парней отличался. Он хорошо умел играть на гармони. А я девушкой в те годы была боевой, смелой и веселой. Любительницей была на круг выйти и там под его гармонь сплясать или чево-нибудь напеть, частушки, например.
Но судьбу нашу не это решило, а его скорее ево авторитетные сваты: ево брат старший Иван Егорович и их зять из Кинеля, Николай Дробышев. Ево тогда в Зуевке все называли Пушок. Он приезжал к ним часто с Николаевой сестрой Марией и считался в Зуевке большим авторитетом. Вот я ему кода-то на глаза и попалась, чем-то понравилась. Он Николаю меня и порекомендовал, который после этого со мной стал встречаться, провожал домой, ухаживал. Но не долго мы встречались с гармонистом Останковым. Вскоре у нас появляются ево сваты. Я и мои родственники с их предложениями согласились, так мы и поженились, свадьбу скромную сыграли. После сыгранной свадьбы перевел он меня к себе. А в быту моем чево изменилось? Я как жила моей семей в тесной глиняной саманушке, в такую же саманушку жить перешла. Мы живем с любящим мужем у его бабушкой.
Лет пять мы там жили, двоих сыновей я там родила: Сашку и Сережку. Тесновато пятерым стало, решили жильем своим обзаводиться. Он денег в МТСе попросил на строительство собственного дома. Начальство с пониманием его заявление рассмотрело, сумму нужную нам в рассрочку Николаю, мужу моему выделило. Стали сруб подходящий искать. Ездили по разным адресам, по лесным местам, нашли в одном селе подходящий, купили. Оказалось продавец оказался мошенником, сделку с нами провел незаконную. Милиция к нам докапывалась, мы ночью сруб по бревнышкам опять разобрали, увезли его к двум Ветлянкам, там какое-то время его прятали. Потом все вроде бы затихло. Мы одного плотника, Володюшку Горлова наняли, и с ним троих подсобных колхозников нанимаем дом строить. До крыши они его отделали, к нам милиция снова приехала, запретила дальше работу продолжать до их особого распоряжения.
Уехала милиция, а Володюшка (Горлов Владимир Васильевич , участник революции и ВОВ) предлагает нам не подчиняться милиции. Он сказал "Крышу возведем и у них совести не хватит нашу работу разбирать". По ево и вышло... .И вот он теперь стоит наш дом, красавец, который при строительстве и при ево отделки много нервов и сил потратил у меня и у моево Николая Егоровича, ныне покойного (на этих воспоминаниях она замолчала, загоревала, скорбно глядела на нас и молчала. А камера работала в руках Раисы Васильевны, наведенная объективом на нее).
- Елизавета Петровна, ты меня извини, - прерываю я ее молчание, - к слову приходится мне этот вопрос задавать. А твой Николай Егорович, по какой причине так рано покинул вашу семью? Причина его тяжелой болезни какая?
- У него признавали заболевание нерва на лице. А как вышло-то? Они с Сашкой строили погребку..., летом дело было, жара стояла несусветная. И они на жаре такой работали.Уморились, распотели, решили отдохнуть. Но отдыхають по разному. Спрятаться куда-нибудь в холодок: в дом уйти или в той же погребки посидеть.
Мой Николай отправляется к емкости куда я только што колодезьной воды налила. Он ледяной водой себя по пояс и окупываеть. Шумела я на нево, ругала, но он не слушался. И Сашка (сын) тоже решался следовать по ево примеру, но я ему путь к воде загородила. Он послухался, не купался. И правильно поступил. А то бы по отцову пути в тот день пошел, простыл. Теперь один бог про то ведаеть.
И я отработалась, мужем становилось с каждым годом все хуже и хуже. У него первые годы зрение портилось, в одном глазу ево почти не стало. Где мы ево только не лечили, ничево не жалели. А лекарства больному не стали помогать, а можеть стали ему вредить. У отца почки перестали работать. На двенадцатом году болезни он скончался, после таких страданий.
Помним мы ево, все ево награды сберегли, грамоты почетные, которых у нево много. За то я с ево болезнью без пенсии чуть не осталась. При оформлении на пенсию мне сказали "У тебе тажа нету". А откуда ему быть? Я за мужем больным двенадцать лет ухаживала, законов не знала, документы на уход не оформляла. Люди добрые подсказали, частично ево пенсию мне начислили. Я ее несколько лет получала потом отказали, свою начислили. Но к ней они мне ветеранские льготы прибавили и надбавку за года военные.
- И теперь тебя пенсия удовлетворяет?- спросил я. - На сельскую жизнь хватает?
- Ды, слава богу, хватаеть, - улыбнулась она и перекрестилась. - Было бы здоровье.
- Дети помогают, или ты им?
- Пока получается взаимно..., - улыбнулась она.
После этого наш разговор с Елизаветой Петровной перешел на закрытую тему, которая касается в основном семей ее детей. Там тоже, как и у всех проблем повседневных хватает. Но они решаемые, не сильно проблемные. Это ее радует, как и радует регулярное посещение в ее доме всех троих сыновей, их жен (снох), внуков и правнуков. Родственное общение есть, а это для нее главное.
Мы юбилярше пожелали здоровья и продолжения жизни.
Она поблагодарила, сообщила нам о ее любимой бабушке, которая прожила в этом мире 96 лет. Так что пример долголетия есть.
ЕСТЬ ЖЕНЩИНЫ В РУССКИХ СЕЛЕНЬЯХ
Давно написано это стихотворение великим писателем Николаем Некрасовым, которое точно описывает портрет деревенской крестьянки. И меня радует, что не исчезли и в наше время такие женщины. У одной из них я и моя Раиса Васильевна недавно побывали.
А поводом для визита стало ее девяностолетие. Юбилей солидный, не каждый человек до него доживает, а моя землячка не дожила до него, а долетела. И в добром здравии, при большом уважении селян, слава богу, в желаемом ей окружении. Хвалилась и нам именинница об окружении в котором проводила она свой день рождения 20 января 2019 года. С гордостью называла запомнившие ей фамилии именитых гостей, которые ее дом в тот день посетили, показывала чего гости подарили, какими пламенными речами ее поздравляли.
- А знаете сколько машин к дому нашему тогда понаехало? - улыбаясь, спрашивала она . - Я даже испугалась, думаю, не беда ли случилась какая...?
Мы их со снохой Татьяной, с сыном старшим, с Дрёмовой Леной (социальный работник) во дворе их встречали. А я ково из них угадала, ково нет... . Решетова Михаила Алексеевича угадала (глава поселения), а начальников из Нефтегорска у нево узнаешь. Сам о них и напишешь (Зуева Ю. А., председатель районного совета ветеранов, Беляева В. Е. председатель совета ветеранов села Зуевки, Комарова Татьяна Петровна..., куратор от районной администрации).
Они меня тут так все расхваливали, особенно женщина, которая мне письма благодарственные зачитывала. А про одно из них сообщила, што, оно, мол, самим Путиным подписано. А я стою перед ними и говорю "Ды чего вы мене так расхваливаете? Как царицу какую. Али я чево особенного в жизни делала? Я жила как все, ту же нужду испытывала, так же работала, наравне со всеми".
Так вот по простому Елизавета Петровна себя оценивала.
А я внимательно вчитываюсь в строки поэта и нахожу в них много общего с моей героиней.
"Стройна и шустра, хоть и ростом низка
Во всякой одежде красива, ко всякой работе ловка.
И голод и холод выносит, всегда терпелива, ровна…
Я видывал, как она косит: что взмах — то готова копна!
Лицо величаво, в морщинках, весельем, не гневом горит…
По будням не любит безделья, в праздник без дел не спит
Такого сердечного смеха, песни, и пляски такой
За деньги не купишь. «Утеха!» Твердят зуяки меж собой".
P. S. - две строчки мной чуть изменены в ее пользу.
НАШИ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
И дом Елизаветы Останковой выделяется на всем проулке. Фронтоном крашеным, фортками резными, наличниками расписными, окнами светлыми, двориком обустроенным.Который у нее и теперь не пустует, в отличие от других. "Закуты все целые, кормовик, погребица на месте, - хвалица она нам. - А у курятнике я семь курочек содержу и одново петуха".
В нем полный порядок, во дворе снега нет, у ворот и за забором. И это в такую-то зиму.
Вошли в дом, обошли горницы. В них идеальная чистота, порядок. Коечкча по старинному убрана, на диван, на стенах дорогие ковры. На кухне, в котельной, в умывальной и туалетной комнатах современная коммуникация, порядок.
- Лиза, ты молодец..., хвалит ее Раиса Васильевна.- Я тоже домохозяйка, и знаю, как со всем этим управляться, поддерживать такую чистоту. И ты сама все делаешь в таком возрасте!?
- А кто же? - удивилась она. - Я еще в силах. Помогають снохи, в гости када приходють. Особенно Таня Сашкина. Они живуть близко. Ды, эх, Рая..., ты сама знаешь, к чему мы сызмальства приучены? К труду беспросветному и к наведению порядка. Мы всегда у доме хлопотали, а мужики во дворе: мужья, сыновья, а теперь внуки. Мы пошли, в родителей , а они в нас. Таким род наш был испокон веку и таким осталси.
- А мы за этими вопросам и пришли к вам, Елизавета Петровна Расспросить тебя обо всем и на видео камеру записать Ты согласна? - спросил я. А она на меня с хитринкой посмотрела, ответила:
- А чево мне тебе-то не рассказывать? Ты наш человек наш... Я вон тут чужим людям много чего наговорила. Они тоже о моей жизни любопытствовали.
- Тогда наряжайся, мы сфотографируем тебя и приступим к записям.
- Рай, ды глянь на мене, я и так хорошо наряжена...
- Тогда мы твой платок заменим полушалкой и, все...
На этом договорились, сфотографировались с юбиляршей и я стал задавать ей вопросы, на которые она четко отвечала, удивляя своей памятью.
ДЕТСТВО ЛИЗЫ МАЛЬЦЕВОЙ
- Ох, ды чё мы пережили..., Иван Яколич, ты усё это знаешь, - сгорюнилась она, взмахивая руками. - И не дай бог этого переживать никому. Но мы выжили благодаря мамы нашей, Дарьи Ильинишны. Она нас четверых нарожала, а сама дённо и ношно в поле и дома работала. Растили, они нас с отцом сначала: учили, воспитывали,приучали к труду. Я родилась в 1929 году. Первой Нюрка, за ней шла Анна, в 1931 году последняя сестрица Мария на свет появилась.
Родилась я на поселке Дольный, за Соляным логом. Туда дорога шла соляная, которая у переезда разветвлялась, одна уходила за речку и тем берегом в сторону Алексеевки уходила. А наша дорога Зуевку с нашим поселком соединяла и уходила в сторону пруда соляного и Несмияновки.
В раздольной степи проходило мое детство. Наш поселок, в четырех километрах от Зуевки располагался. В благоухающей местности я росла. Рядом протекала речка Ветлянка. И там было много других водоемов: озер и прудов. В них мы купались, к ним пастухи нашу скотину на водопой в обеденный перерыв пригоняли. Мы ходили к прудам коров доить.
Огороды у каждого двора были. Своя картошка, молоко, яйца, а жили впроголодь, есть постоянно хотели. Потому што хлеба не хватало. Но ево мы заменяли травами съедобными. Я уже гостям нашим рассказывала, што с нашим поселком по соседству Соляной лог проходил, он травами разными богатый: луговым чесноком, солодкой, картошкой полевой, каборжовкой. Ими мы свой голод и уталяли.
Из раннего детства я многое помню. Дедушки Бориса дом большой запомнился. Он отличался от других, был деревянный, пятистенный, с крышей тесовой. И у них двор просторный, забором плетневым обнесен. На его территории дедушка решил собственный колодец выкопать.Копал сначала один, а когда углубился больше черенка лопаты, землю выбрасывать стало неудобно, ему по вечерам помогал мой отец, который был ево сыном. И когда они ево копали, я за их работой со стороны наблюдала.
А в году 1936-м меня дедушка на лошади в Зуевскую школу привез. Я поступала в первый класс. Из одноклассников запомнилась мне Шура Гребенкина. Она жила в Зуевке, а за мной и за другими ребятишками с нашего поселка приезжали на лошадке родственников, нас забирали. А когда наступала зима, бездорожье, нам приходилось у родственников проживать, им мешать, по дому скучать. Учила нас сноха Талдыкиных, Александра Михайловна, которую в войну изберуть секретарем партийной ячейки местного колхоза. И она будеть разъезжать на племенном жеребце в тарантасе с председателем колхозным, Репиным Серафимом Николаевичем. А муж учительницы погибнеть на войне отечественной.
Четыре года пролетели, мать дальше учиться мне не советовала. И я посчитала себя девочкой повзрослевшей. Решила помогать ей и и старшим сестрам, пошла в колхоз работать. Жилось нам трудно, к тому времени отца в живых не было.
- А что с ним произошло? - поинтересовался я. Хотя от сельских старожилов по их отцу я разное слышал. А загадочные истории с зуевскими мужиками когда случались? В революцию, в коллективизацию, в голодные годы 1921 и 1933 годов. Я это по своим дедам сужу.
Пропал их отец Мальцев Петр Борисович с заработками большими в Ташкенте, в городе хлебном. Там он с заработанными деньгами и пропал. Рассказывали зуевцы, мол, видели его, окликали "Кум!", но он не пожелал с ними видеться.
И возвратился его отец один к семье, которая в труднейших условиях находилась, выживала. Это факт, не требующий разгадок.
ПУТЬ ВО ВЗРОСЛУЮ ЖИЗНЬ
- И я наравне со взрослыми перед войной стала работать. Сначала таким как я доверялись простенькие работы: прополка посевов, сушка и перелопачивание зерна на току, в амбарьях.Потом нам доверили разгружать зерно с комбайнов, привлекать на сенокос, на скирдование сена. Но эта работа трудная, а не опасная, как работа прицепщицей на тракторе. А меня и туда посылали, где ночью не дреми. Если тебе одной за два плуга приходится быть ответственной.
А я работала у тракториста тяжелого трактора ЧТЗ -65 Павлова Николая Евдокимыч.
Я на нево обижаюсь, он ко мне относился без жалости. Поле кончается, надо оба плуга мне выключать, а он трактор не останавливаеть. А почему бы ему трактор не повести тише, или остановить? Я же могла под плуг попасть, и он бы мог меня запахать... Но бог миловал.
- А как вы отдыхали, где и под чего веселились? - спрашиваю я.
Елизавета Петровна лицом сразу посветлела.
- Находили и на веселье время. Собирались вечерами на посиделки в дом к Нюрки Родиной. Их мы облюбовали. Дом с высоким крыльцом, просторный... Игры были: лапта, горелки, третий лишний. Были балалайки, гитары, позднее - гармошки. В клуб ходили, но редко, когда кино привезуть. Поглядеть охота, а денег где взять? Их не было.
- О войне чего помнишь?
- Эх, хе-хе, о ней и теперь страшно вспоминать. Когда нам о ней на сходе объявили, народ помрачнел, не веселым стал. И куда ево прыть пропала, былая радость. Мужиков из села стали партиями собирать, на машины или на подводы сажать и к мельнице Сашиновой отвозить. Там все зуевцы слезами заливались, када в Утевку их увозили. А они уезжали, махая нам шапками или фуражками на прощанье. Такую картину я запомнила на всю жизнь.
Тогда наша семья проживала уже в саманном домике, мы ево построили с помощью селян в Зуевке. Он в центре села стоял, не далеко от церкви. Не надо бы ее на бревна разбирать в 1964 году. Она стояла на своем месте, служила верующим, потом хранилищем хлеба государству. Пригодилась бы теперь.
А я сызмальства верующей росла. На поселке меня бабушка Шура приучала к церкви. И случай школьный запомнился. Урок пения проводили, а я петь не хотела. Платком себе рот прикрыла, голову к парте опустила и молитву шепотом читаю. Учительница заметила, подошла, платок с головы моей стащила. Но я так и не запела.
ЮНОСТЬ, ЗАМУЖЕСТВО, СЕМЬЯ
- А с Николаем Останковым как вы повстречаетесь.
- Это произойдеть уже в 1953 году. Он тогда работал трактористом в МТС. Там их работу оплачивали деньгами и трудоднями. И он работал получше других.
О нем заметки печатались в районной газете. Парень он на работе почетный и на вечерах от парней отличался. Он хорошо умел играть на гармони. А я в те годы была боевой, смелой, любила на круг выйти, под его гармонь сплясать или частушки припевать.
Но нашу судьбу не это решило, а ево сваты: брат Иван Егорович и зять из Кинеля, Николай Дробышев. Ево называли "Пушок". Он приезжал к ним и считался в Зуевке авторитетом. Вот я ему кода-то на глаза и попалась, понравилась. Он Николаю меня и порекомендовал, который после этого со мной стал встречаться. Не долго мы встречались,вскоре у нас появляются ево сваты.
А чево изменилось-то? Я как жила в тесной саманушке, в такую саманушку жить и пришла. Мы живем с мужем у его бабушкой. Двоих сыновей я там родила: Сашку и Сережку. Тесновато жить пятерым, решили жильем своим обзаводиться. Он денег в МТСе попросил на строительство дома. Начальство с пониманием его заявление рассмотрело, сумму нужную мужу выделило. Стали сруб искать. Ездили по лесным местам, нашли в одном селе подходящий, купили. Оказался продавец машенником. Милиция к нам докапывалась, мы ночью сруб по бревнышкам разоврали, увезли к двум Ветлянкам, там ево прятали. Потом все затихло. Мы плотника, Володюшку Горлова, и с ним троих подсобных колхозников нанимаем дом строить. До крыши они его отделали, милиция приехала, запретила работу продолжать.
Уехала милиция, а Володюшка (Горлов Владимир Васильевич , участник революции и ВОВ) предлагает нам не подчиняться милиции "Крышу возведем и у них совести не хватит нашу работу разбирать". По ево и вышло... .
На этих воспоминаниях она замолчала, загоревала, скорбно глядя на нас. Видео камера работала в руках Раисы Васильевны.
- Елизавета Петровна, ты меня извини, - прерываю я ее молчание, - к слову приходится... А муж твой Николай Егорович, по какой причине так рано умер?
- У нево признавали заболевание нерва на лице. А как вышло? Они с Сашкой строили погребку летом, жара несусветная. Они распотели, решили отдохнуть. Но отдыхають по разному. Спрятаться куда-нибудь в холодок: в дом уйти или в той же погребки посидеть.
Мой Николай отправляется к емкости куда я только што колодезьной воды налила. Он ледяной водой себя по пояс и окупываеть. Шумела я на нево, ругала, но он не слушался. И Сашка (сын) тоже решался следовать по ево примеру, но я ему путь к воде загородила. Он послухался, не купался. И правильно поступил. А то бы по отцову пути в тот день пошел, простыл. Теперь один бог про то ведаеть.
И я отработалась, мужем становилось с каждым годом все хуже и хуже. У него первые годы зрение портилось, в одном глазу ево почти нестало. Где мы ево только не лечили, ничево не жалели. А лекарства больному не стали помогать, а можеть стали ему вредить. У отца почки перестали работать. На двенадцатом году болезни он скончался, после таких страданий.
Помним мы ево, все ево награды сберегли, грамоты почетные, которых у нево много. За то я с ево болезнью без пенсии чуть не осталась. При оформлении на пенсию мне сказали "У тебе тажа нету". А откуда ему быть? Я за мужем больным двенадцать лет ухаживала, законов не знала, документы на уход не оформляла. Люди добрые подсказали, частично ево пенсию мне начислили. Я ее несколько лет получала потом отказали, свою начислили. Но к ней они мне ветераскии льготы прибавили и надбавку за года военные.
- И теперь тебя пенсия удовлетворяет?- спросил я. - На сельскую жизнь хватает?
- Ды, слава богу, хватает, - улыбулась она и перекрестилась. - Было бы здоровье.
- Дети помогают, или ты им?
- Пока получается взаимно..., - улыбнулась она.
После этого наш разговор с Елизаветой Петровной перешел на закрытую тему, которая касается в основном семей ее детей. Там тоже, как и у всех проблем повседневных хватает. Но они решаемые, не сильно проблемные. Это ее радует, как и радует регулярное посещение в ее доме всех троих сыновей, их жен (снох), внуков и правнуков. Родственное общение есть, а это для нее главное.
Мы юбилярше пожелали здоровья и продолжения жизни.
Она поблагодарила, сообщила нам о ее любимой бабушке Шуре, которая прожила в этом мире 96 лет. Так что пример долголетия есть.