5 Беседа об ереси и площадях.
Монастырь. Иноки Шуйский и книгочей. Вечер.
«Горе вам, когда все люди будут
говорить о вас хорошо! ибо так
поступали с лжепророками отцы их».
(Библия. От Луки. Святое
благовествование. Гл. 6, стих 26).
Шуйский:
Апологет при власти, подчас похлеще
Стека ранит, неподготовленных. Ему
К чему волнение скрывать? Наоборот!
Он хочет показать ретивость. Жизнью
Обязан, рвением особым, церковным
Книгам, что заранее предполагают от
Быта отречённость. Взлелеянная правда
На конце пера писца его не утоляет
Голод. Желает аристотелевы книги
Ведать, чтоб восклегтать о них, смысл
Не предосудить, не восприняв умом, как
Подобает. Пожалуй, и сожжёт! Огонь
Залижет раны прошлых лет, заставив
Позабыть научные открытия. Во тьму
И мрак погрузится сознание, пока не
Растеряет облик человек. Людишек
Следует учить, сквозь призму мутную
Невежества и предрассудков. Пускай
Боятся, так как жизнь ничтожна. Пусть
Воспылает ненавистью сердце к
Безбожникам. Антихрист на подходе!
Как же без него! Апокалипсис и геенна
Припрятаны в анналах. Читая житии,
Я поражаюсь, насколько всё искажено.
Как перевёрнут мир! Послушай! А тебе
Не страшно ощущать, что жизнь,
Которую ведём в монастыре, напрасна?
И ересью полны совсем не мы, а те, кто
Заставляет верить! Обман! Я не желаю
Знать про то, что мне не интересно.
Открой глаза! Не зарекайся, инок. Что
Завтра суждено, заранее предрешено.
К познанию ключи сокрыты. К ним
Потайная дверь ведёт. Но кто туда из
Смертных попадает, уже среди живых
Не прозябает. Его судьба иная ждёт. Я
Пью или не пью, тебе то что? Не всё ль
Равно, как время провожу я?
Книгочей:
Уж шёл бы лучше к ложкарю, из липы
Научил тебя он ложки делать. Всё ж
Польза люду.
Шуйский:
Это ты к чему?
Книгочей:
Чем так страдать и пить напропалую!
Не мне читать духовный катехизис.
Не в келии грехом питья стращать. На
Площадях! Иди туда, увидишь. Там
Жизнь кипит. Там кровь мешается с
Огнём. Там шум царит и гам. И люди
Там живые. И жирные бока телят,
Свиней там режут беспощадно. Как
Палачи забойщики стоят, кровавые
Ножи сверкают. Забитый скот коптят,
Готовят в гарных чанах. И чавкают,
Смакуя, едят из мисок и из плошек, и
Оправляются без всякого стеснения в
Канаву. Туда же стекает желчь и кал,
Моча и жир прогорклый. Объедки,
Потроха потом коты и псы охотно
Подъедают. И крысы бегают, кусают,
Кто попадает на пути. Не терпят там
Свою нужду! Попроще поступают.
Тычком дадут под зад. Под глаз
Фингал поставят, для просветления
Ума. Али не знал? Кто трезв, кто пьян,
– Всё перемешано на площадях. Там
Все друг дружку знают и не знают.
Помоями окатят, коль не по нраву.
Помоями залиты все углы. И редко так
Бывает, что чисты они. И дети тут же
Бегают, играют, и грязь мешают.
Потом болеют и чихают. Поймавши
Блох укус, навеки засыпают. Иди на
Площадь, да смотри!
Шуйский:
Слыхал я байку, алармист Косой
Сыскался, холоп в миру, но как-то
Получивший чин. Его признали и
Отринули свои же. Косой язвителен,
За словом не полез в карман, мол, я-
То, апостат ? А на себя-то поглядите!
Скажите, кто из вас посты блюдёт, не
Ест два дня, не пьёт? Меня учити не
Чему! Учёные умы без вас найдутся.
Идите-ка к селянам, сейте, жните, как
Оне, да в поте хлеб, что вырастет
Сбирайте. Тогда и поглядим, кто прав!
- Гоните прочь еретика и отщепенца, -
Был учинён наказ. Феодосий Косой ,
Известный злостным краснобайством,
На площади поклоны клал, но не к
Христу, как принято, взывал, к
Людишкам. Те подошли. И приняли
Пенять. - Итак, жить худо. Чего ты к
Нам пришёл? Уйди отсюда. Что может
Эта рвань сказать? Гони его подале. На
Площади сыскал забаву! Народу сто
Голов. Нам больно надо! С ним до беды
Недалеко! Спаси, господь, безбожника
Совет принять. Свят, свят. Стрельцы
Как налетят. Закрутят в цепи, а потом
Пытать возьмутся. Спалят. И слова
Вставить не дадут. - Раздалось
Повсеместно. Холоп росточком мал и с
Виду неприметный. Откашлялся и речь
Зачал. Обыденность им так живописал,
Что два часа, не колыхнув, стояли
Кряду. И кто пробился первым, не
Желал ступать назад, хоть нижние и
Дюже наседали. Впервые за столетие,
Пожалуй, на площади образовалась
Давка. Когда ещё народ холопу так
Внимал? Тот яро богохульничал и
Бога отрицал, и рёк с душой о
Равенстве и братстве. Священников
Прилюдно принижал за чванство,
Грабежи, нещадные поборы. Рулады
Сладкие на массы изливал. И
Скоренько рутину перебрав, презрев,
Опять же на словах, людское рабство,
Покорность начисто отмёл и призывал
Послушный плебс к восстанию
Публично. В мгновенье ока одобрение
Сыскал, долгонько говорил, народ
Внимал. И не роптал, а рот открыв,
Молчал. На площади люд прибывал,
Косова ереси желая слушать. Толклись
И нищие, но попадались из верхов. Те
Лишь руками разводили. - Да как он
Смел! Да как он мог! - выкрикивали,
Но не уходили. Подобного распутства
В мыслях не допускали. Косова ранее
Людишки не встречали. Заохали,
Заволновались. Дошло и до церквей,
До городских властей. Он громко с
Площади их поносил, и кости хватко
Перемыл. Терпение кончилось. И те
Его схватили. Под белы рученьки, во
Каменный мешок, как водится, Косова
Посадили. Вестимо, долго били, чиня
Допрос, но он упорствовал и ересь не
Признал. - Всё очевидно, - говорил. -
И до простого просто. - Прощения не
Ждал и к состраданию не взывал. Его
Церковники еретиком прозвали, труды
Живёхонько сожгли, а пепел разметали.
Брожением рискуя в головах, чтобы
Другие не прознали и, то, что вольно
Предъявлял, никто не помышлял к
Повтору. У церкви много было дел.
Но это все затмило. Когда еретика с
Пристрастием пытали, людишки вмиг
Прознали, пришли к стенам. И плакали,
И заступались. Однако бесполезно. Что
Стены не видали? Казнят Косова в
Масленичный день.
Книгочей:
Народец площадной немало врёт. А
Еретик Косой, как только пригрозили,
Сбежал, сторонников найдя средь
Протестантов, в Литву. Там ереси
Навалом. Его там видно не хватало.
Он тёплое местечко живо отыскал.
Шуйский:
Но я такое не слыхал. Косой, хоть и
Холоп, полно смутил умов. В стенах
Монастыря, что только не услышишь,
Что не пригрезится ночной порой. Но
Иногда снедает скука, такая, что хоть
Волком вой. И думаю, здесь жизни не
Бывает!
Книгочей:
Здесь храм. Здесь службы отправляют.
Случается, что принимают на постой,
На постриг вдохновляют. Церковные
Дела с мирскими не равняй. И не
Примешивай того, что храм не
Дозволяет. А за стеной народ простой.
Им рынок аки дом родной. А площадь
Грусть и радость заменяет. Там ссоры,
Сплетни, драки, дым горой. Хохочут
Громко, безутешно плачут, хамят без
Повода. И мат там площадной. Там
Неподдельные бушуют страсти.
Казнят и милуют, указ с листа читают,
Кого-то порют, улюлюкают толпой,
Кого-то гонят прочь, кого-то насмерть
Забивают батогами, кого-то жалуют,
Кому-то почесть воздают под посвист
Удалой. Тогда народ ликует, в
Радостном угаре в ладоши дружно бьёт
И аже шапки вверх бросает, хоть и
Зима, ретивое взыграет. От чувств
Проснувшихся орёт во всю народ.
Переизбыток чувств не умаляет
Желания. Как раз наоборот. Людишки
Ради них вершат безумства, чинят
Разврат, сходят с ума. На площадях
Гуляют банды, шайки. Немало их! Под
Видом ражих , тороватых мужиков,
Доверие снискав, шалят безудержно,
Явившись в дом чужой, алчно глотают
Влагу и вино, берут, что под руку
Попало, на что глаза глядят и,
Попрошайками зайдя, случается, в
Шелках аль дорогих мехах выходят.
На пальцы примеряют перстни, кольца,
Ковши и ендовы опустошают враз.
При случае, пистолями стращают,
Пихая под дых. Отойти успей! Из сум
Ножи торчат кривые. Их достают али
Кистень, когда опасность чуют. Глаза,
Как огнь печной сверкают. Не
Подходи! Того гляди, что молнией
Прибьёт шальной. В курной избе
Таких людишек не бывает. Но площадь
Манит разбитного рода фрукт. На ней
Разбои затевают, заранее смекая, как
Уйдут. Народец знает, что негодники
Желают, предполагают, что за пазухой
Скрывают от посторонних глаз. Злой
Умысел разбойников коварен.
Особенно ночной порой, бродяги
Скрытно поджидают. Из-за угла
Внезапно появляясь, к прохожим
Пристают. Грабители недолго
Пребывают. Им важно замести следы,
А площадь испариться позволяет.
Попутно поживившись, чем пришлось,
Опасностью пренебрегая, бегут подале.
Иной раз горожане догоняют, и уши
Отрезают, а то и голову долой! Порой
Обман сойдёт за чистую монету. А коль
На площади веселье, да и игра, и случай
Добрый выпадает, воришку схватят,
Под шумок сопровождая, сломают два
Ребра, два зуба вышибут. Эка беда!
Дорога широка, разбойников влечёт
Она, и рыскают они по свету. Где
Сердце города? На площадях! Где
Люд торговый, городской смешались
Пёстрою толпой, где балаган, где
Игрища да пляски, где, забывая обо
Всём, галдят и режут правду-матку.
Их шутки плоски, угловаты их
Повадки. Бесцеремонны, чересчур
Шумны. Зато шатру на площади есть
Место. Где маски кукол страсть таят,
И в дерзких скетчах плебса жёстко
Преломляют. Актёры откровенно
Саркастичны, порой до безобразия
Глупы. Но нравятся. И нравятся
Безмерно. Жизнь города несут в народ
Они. Смотри! Петрушка ряженый на
Сцене появился. В ряднину разодет и
Подпоясан. В пестрядевой рубахе,
Петухом, стоит купец неподалёку.
Расхорохорился и грубо гает рот,
Размахивает пакшами большими, и
Беззастенчиво орёт, и сыплет из
Мошны монеты. Его семья недаром
Проведёт сегодня день. Петрушка
Песенки поёт, куплеты про опасное
Соседство. С чужой женой он как-то
Пьянку учинил, сосед застукал,
Отдубасил и живо выгнал за порог.
Петрушка на базар идёт, но продавцы,
Как будто сговорились! Собрались
Разом все и отлупили. - За что? -
Кричит. - За то, что тать , обидчик,
Неприятель. - Но я не крал! -
Плевать! Ты под руку попался! - С
Базара невесёлым он пришёл, чуть
Оклемался, глядь, сосед нарисовался.
И рассказал, что на базаре были воры.
И продавцы, которых воры обманули,
Решили, что Петрушка тоже вор и
Палками его побили. - Но я не тать! -
Я знаю, что не тать. Но им плевать!
Ты под руку горячую попался. - И я с
Женой твоей не спал! Зачем ты бил? -
Зачем принял? Она к тебе пришла,
Она жена чужая. - Не знаю. - Вот за
Незнание почёт особый. И палкой он
Зовётся строгой. И лупят тут и там, в
Знак назидания тебя. А всё лишь
Потому, что ты дурак. - Несладко
Парню, парень глуповат и вечно он в
Истории влипает и бьют его, хотя и
Понимают, что он не виноват. Вот
Тайна злого москолудства. Показан
Балаган, как в жизни не должно быть.
Но происходит. Всё на потребу. Но
Зато смешно. Развешанная пара
Блёклых флагов, сойдут за стяги.
Жалейки пастуха, чем не рога? И два
Ведра на головы заместо шлемов. И
Вот Петрушку отправляют на войну.
Он храбро бился, там подматерел.
Пришёл домой, жениться захотел. Но
Тут промашка вышла, невеста
Оказалася вдовой, причём того, кто
На войне погиб, стреляя из пищали
Рядом с ним. В того попало. Ранение
Смертельным оказалось. И он погиб.
- Ты рядом был и видел, как убило?
- Расспрашивает командир. - Да,
Дело было так. - Не надо дале
Говорить. К вдове поедешь и
Расскажешь. - Петрушка прибывает
К ней. Стучится в дверь. Заходит. -
Убит? - Убит. Да, дело было так. -
Не надо дале говорить. Его не
Воскресить. Его не стало. Но как
Мне быть? Ведь я теперь вдова. -
Сама же смотрит так игриво, не
Выдержал Петрушка и приник. - Мне
Всё равно, что ты вдова. Люблю тебя!
- Да у тебя поди семья! И семеро по
Лавкам. - Нет. Я один. И я готов
Остаться. - Когда успел ты полюбить?
Ведь мы едва знакомы. - Как увидал.
Люблю тебя! - И вот они в постели. -
Но нараспашку двери, и появляется
Мужик, сердит, нечёсан и не брит, без
Лишних разговоров он лупит так, что
Будь здоров. - Ты кто? - Я этой падшей
Муженёк. Меня тут каждая собака
Знает. - Но она сказала, что ты погиб.
И ты мне не знаком. - Я был в плену.
Чудесным образом спасён. Пришёл в
Свой дом. И ты мне не знаком. А
Должен? - Она сказала, ты сражался,
Где и я. И имя точное назвала. Всё
Совпало. Но тот иной был! Не узнал
Тебя. - Бывает так, что имя совпадает.
Зачем пришёл к моей жене? - Мне
Указали. По имени нашёл. И известил.
Я одиноким был. Она вдова. А значит,
Тоже одинока, как и я. Кто запретит
Любить? Так и сошлись. - Так значит.
Что ж, бывает. Но как поделим мы
Жену? - Не знаю. - Вот и я не знаю.
Быть может, нам она расскажет? - Я
Думаю, никто не виноват. Живите оба,
Раз такой расклад. - А если дети вдруг
Пойдут? - И дети не помеха. Случись
Чего, я обопрусь на одного. Но двое –
Это лучшая утеха. Признаться, жизнь
Моя была скучна, а с вами засияла.
- О чём она? - Пожал вдовец плечами. -
Не знаю. - Вот и я не знаю. Дослушаем,
Что скажет, до конца. - Была вдова, а
Двух мужей приобрела! Пусть говорят
Такого не бывает, но мы втроём,
Ошибочку исправим. - А что? Идея не
Плоха. Я соглашаюсь. - Петрушка
Сходу отвечает. - Да ты никак дурак?
И бог над нами. Луна над головой.
Чужие языки, что наплетут, когда
Прознают? Стыдись, охальник. Это
Грех большой. Тут сраму не бывать.
Иди отсюда прочь, пока живой. И не
Блуди с чужой вдовой! - Петрушка
Хочет оправдаться, но лупит оживший
Вдовец, не дав сказать ни пол словечка.
Петрушка рот пытается открыть, но
Лишь сильней удары получает. Он
Заслонился и побрёл к дверям,
Насупился и там стоял. - Теперь, что
Скажешь, хороша моя расправа? - Ты
Не имеешь права! Едва дышу и на
Ногах стою. В бою такого не бывало.
- Вдова молчит, чтоб тоже не попало.
Склонила голову, как будто ни причём.
- Да разрази вас гром! А ты чего, жена,
Молчала? Я за порог, управилась,
Другого привела! - Но я была вдова! И
Действовала строго по закону. - Забудь
О статусе вдовы. Коль муж живой
Пришёл с войны. - Сюда я больше ни
Ногой! - Ты здесь? Иль мало показалось?
Проваливай к себе домой! - Петрушке
Разве улепётывать осталось. И он бежит
Стрелой, опять кляня себя. Детишки,
Лишь бы повод был, рассеялись горохом,
Докладывать мамашам, тёткам, няням,
Прохожим голосить о представлении. И
Вот уж брошены дела, и все спешат за
Мальчуганом, который пальцем тычет
Прямо на балаган, где орифламма
Развевается умильно. Народ стоит,
Разинув рот. Что хошь ему всучи.
Людишкам всё едино. Вот площади
Известная картина!