Автор текста: Надежда Сапега.
12.10.14; Издан: февраль, 2019г;
редакция: сентябрь, 2019.
_______________________________
Глава 2. Лика.
Лика не имела собственного жизненного плана. ...От налёта родительской кармы совсем недавно её очистил экстрасенс «взломав буферы, блокирующие сознания» – так он выразился. На приёме у экстрасенса Лика претерпела тяжёлый «энергетический удар от мирового временного континуума», не подозревая, что за собой это повлечёт, пока жуткая истерика не случилась с ней в одну из полночей осенних дней...
Друзьям и родным ночную истерику она преподнесла, как ночной кошмар от переутомления. С экстрасенсом же она говорила об ужасном своём Видении всерьёз... Говорила, что видела две реальности и в них нечто ужасное, пугающее и непонятное! Образ жизни, её натура, мировоззрение не позволяли людям заподозрить в ней девицу с депрессивными сбоями или мистическим настроением, поэтому никто не узнал об экстрасенсе. Лике не хотелось, чтобы её принимали за психованную.
Вполне пионерская юность: школьные пятёрки, противные одноклассники, спорт – занятия греблей, дружба народов в лагере Артек и всё такое... Лика родилась пред самым закатом империи Союза Соц. Республик, «в стране коммунистов – в раю атеистов!» – ухмылялась она. В детстве она боялась только темноты и россказней старух про домовых, но детские страхи забылись, и до экстрасенса ни бог, ни чёрт не касались её сознания.
После сложных перестроечных дрязг в стране, в пору своей юности, Лика сразу нашла себя в «стремлении к красивой жизни». Большеглазая, с чуть вздёрнутым носом, с длинными тяжёлыми прядями «кос до пояса», с энергичным усердием она стала заботится о своей красоте и опрятности – больше, чем о семейных радостях, о тепле в общении и в семье. Всегда готовая вступить в схватку: опровергнуть сплетню, оспорить догму, вставить своё безапелляционное мнение, указать другим, что делать, а чего не следует, стильная, сильная, решительная и даже злая Лика! Никто и никогда не заподозрил бы в ней хоть какую-нибудь тонкость души; но роль «белой овечки» она иногда играла, втираясь в доверие к шефам, сотрудникам, подругам, родне, мужу, соседям – играла плохо и часто «за глаза» получала осуждение окружающих в лживости и льстивости.
Детей у неё не было, был выкидыш на раннем сроке, совсем не расстроивший её. «Может, организм мой ещё не дозрел до родов! Рано мне ещё фигуру портить! Может, я и мужа не люблю, и поменяю?!»
Она жила только заботами о своём превосходстве над другими, но что-то случилось с ней после манипуляций экстрасенса, чего она не смогла объяснить – это дурацкое Видение… Страшно вдруг стало жить! И зачем она придумала себе такое странное развлечение? Хотя, многие же ходят к этим энерго-Чумакам и ничего. А тут вдруг… достаток, горы косметики, походы в фитнесклубы, разъезды по заграницам – всё опротивело. На работе одни болваны, что клиенты, что сотрудники! В подругах пошлость и зависть! И этот дурацкий вопрос в голове засел: «что я тут делаю?» Где бы Лика не появилась раньше, она веселилась от души, а теперь один и тот же вопрос звучал в голове: «что я тут делаю?».
...Вконец она устала. Так страшно стало жить, что строгую атеистку Лику понесло в собор – в главный собор города, что на Центральном рынке. Говорили, что не хороший это собор, что-то неладное в нём с людьми творится. Чего туда пошла? Хотела постоять немного в тишине, подумать, разглядеть там всё, росписи, иконы, но потемнело в глазах, едва своды различала. Вынесло её сразу наружу, она быстро пошла через соборную площадь, боясь упасть, увидела навстречу идущего священника, длинного, худого и не захотела спускаться в подземный переход, его образ словно потянул Лику к себе. Ряса на нём чёрная развевалась балахоном как флаг, словно он и не священник. «Сверху-то рясы тряпичную куртку натянул – беднотой прикидывается»,– подумала девушка. Если б не куртка, вылитый Распятый! Человек в рясе поравнялся и прошёл мимо, и полосы по небу, то тротуарам, по домам какие-то пошли. Что за чёрт?! Теперь точно упаду, подумала девушка.
Так тревожно вдруг сделалось и священник в каждой из полос появился, но она прошла мимо этого явления, быстро протиснулась через ограждения, охранявшее пешеходов от проезжей части широкого буйного перекрёстка на проспекте вслед за каким-то прохожим, и побежала следом за ним через дорогу.
Лика увидела мчащееся на неё синее авто, в нём сидела дёрганная, нервная женщина, прохожий впереди успел проскочить и тут время замедлилось, почти остановилось, материя поплыла, фигуры, машины поплыли… Дёрганная женщина в авто пару раз решалась затормозить, вместе с ней колебалась и Лика, то приостанавливаясь, то пускаясь вперёд, их как зацепило друг за друга, но потом водительша поддала газа и вместе с фигурами и машинами поплыла и сама Лика...
Её охватил блаженный покой!.. Такого чистого душевного покоя она не испытывала никогда!.. Она подумала, что если бы она сейчас умерла, то умерла бы счастливой!!! И жаль, что об этом никто бы не узнал! Наверняка жалели бы, что такая красивая и молодая, тридцать лет всего, и детей не успела родить, да и пожить не успела. «Они никогда не узнали бы, как счастлива я сейчас!» И хорошо, что время течёт так медленно! Блаженный покой всё наполнял и наполнял её и мир! Лика посмотрела на небеса – они были так чисты! и так близко!
Тут чей-то испуганный окрик одёрнул Лику. Нервная водительша тоже очнулась и дала по тормозам, толкнув бегущую девушку бампером. Лика припала на левое колено, но тут же выпрямилась в испуге и ринулась дальше. Авто встречной полосы предупредительно притормозило, взлохмаченный парень за рулём повертел пальцем у виска и крикнул в окно: Ду-у-ра! За криком в ушах Лики пронёсся свист…
Лика ступила ногой на бордюр и пошла быстро, как что украла, боясь оглянуться, боясь разборок. Вдруг нервная женщина и тот парень выйдут из машин и кинутся на неё. Она решила купить тест на беременность. «От чего-то же у меня кружилась голова? Или собор, правда, странный? Не надо туда больше ходить». В аптеке у дома она купила тест и, забегая с ним в подъезд, натолкнулась на соседку с пятого этажа, полную, черноволосую, хромающую женщину, с которой никогда не общалась. Женщина увидев её покупку вдруг спросила:
– Ликачка, у тебя глаза круглей обычного?! Ты беременна? Ну, зайди вечерком, – участливо сказала соседка, – поговорим!
Лика не поняла этого странного участия, она спешила сделать тест. Тест беременности не подтвердил, она легла на диван и расслабилась. Лежала долго, бездумно, а потом поняла, что не может встать – стресс довёл её до изнеможения, и она лежала, пока не стало смеркаться на улице и в комнате, лежала и слушала шум осенней листвы. Лежала, когда пришёл муж Илья, бегло поцеловал, ходил по комнатам съёмной двушки, что-то говорил, просил дать поесть, возмущался, что в холодильнике вечно пусто, обиделся, хлопнул дверью, побежал в ночной ларёк, принёс колбасы, нарезал бутербродов, возился с кофеваркой, звал к столу и её. А потом она услышала над собой его грозный голос:
– Тебя опять накрыло? Лика, что накрыло?! Что на этот раз? Ну, давай, давай, молчи.
Лика заснула. Проснулась в темноте и подумала: «Я умерла. Я же там сегодня умерла, на Соборном!»
Эта была самая шокирующая мысль, когда-либо приходившая ей в голову.
Наутро она сказала Илье, что её чуть не сбила машина.
– Что же ты молчала?! Я думал, тебя накрыло?!
– Я пойду в отпуск – я устала, замотали меня в банке. Скажу шефу, за свой счёт...
– Тебя не отпустят в третий раз.
– В какой раз?! – Лика удивилась. – Что-то не припомню предыдущих двух?!
– Провалы в памяти? Лика, а ты не ранена? Ушибы есть? Как там было, тебя ударило? Номер запомнила, как вообще? Надо же в полицию...
Илья кинулся к жене и стал шарить под одеждой и в волосах, ища синяки, Лика оттолкнула его.
– Нет, просто со мной что-то не так,– она посмотрела наконец на Илью. – И с тобой что-то не так. Ты слишком услужлив. Что-то я тебя запустила, сколько ты уже не брился?
– Лика, я это не люблю, бриться. Ты помнишь, какой сегодня день, месяц, год? Может в клинику тебя? Авария, это серьёзно.
– Да иди ты в пень. Не было аварии, бампером задело и всё.
– Да, но надо к врачу.
– Нет! – выкрикнула девушка. Илья отстранился.
Лика ходила в банк, написала заявление, шеф не отпускал:
– Третий раз за полугодие, Лика Витальевна, сколько можно?
Она не помнила предыдущих отпусков, это тревожило, но она молчала, стоя перед шефом, её заботило другое... Чтоб увильнуть от работы пришлось придумать умершую бабушку и оставленное немалое наследство, которое срочно нужно оформить на себя. Шеф смягчился, его смягчало всё, что касалось финансов.
Выйдя из банка, она направилась к Соборной площади. Ей хотелось вернуться на то место, где она ощутила тот завораживающий, Возвышенный душевный Покой! Она подошла туда не со стороны собора, а с той, где перебегала дорогу, и её словно кипятком обдало. На асфальте дороги была меловая разметка лежавшего там некогда человека, почти стёртая, по ней проносились авто. Так обрисовывают трупы погибших! В пяти метрах от этого места стоял газетный ларёк, Лика подошла к нему и спросила у бабуси из ларька:
– Извините, говорят, здесь вчера женщина погибла?
– Не-е, – протянула бабуся, – мужчина, совсем молодой. Перебегают тут, а не положено! Да, он не первый здесь... Парень его сбил, тоже молодой, лохматый, теперь наверное в тюрьму попадёт. Жалко обоих.
«Не может быть, – подумала Лика. – Всё было не так. Прохожий успел... Авто встречной полосы пропустило его; это я – я.. Пропустило кого?! Ой, мамочки!»
Лика стала звонить подруге Рите, хотела выговориться, но как рассказать? Что рассказать? «Понимаешь, Рита, я как бы погибла, но мне это показалось. На самом деле вместо меня погиб кто-то... Чушь какая-то!»
Подруга взяла трубку и почему-то набросилась на неё:
– Знаешь, Ликанька, после того, что ты сделала, ты последняя тварюга! Я тебя презираю! Дружбе конец. Пошла вон, навсегда!
– Что? – переспросила Лика.
– Иди к чёрту! – крикнула в трубку подруга и больше не ответила.
«И что я сделала? Я чуть не погибла вчера, у меня депрессия... Странные все какие-то и вообще, всё странно. Может Ритка думает, что я того человека толкнула... Что за чушь?»
Лика обернулась на собор, и глядя на него, как на врага, решила проверить, что будет, если она зайдёт туда снова? Она прошла через подземный переход к собору и зашла внутрь. Ничего не произошло. Собор пустовал, только две злобные старушки в балахонах до пят скребли его потрескавшийся гранитный пол плоскими железными лопатками, сдирая с мерзким скрипом капли воска. Аж, по зубам дало! Служки переругивались между собой бранными ругательствами:
– Ты, сестра, такая-то и такая!…
– А ты, сестра, эдакая и вот такая!… «Вот же идиотки!» – прыснула Лика. Она вышла на соборный двор и увидела вчерашнего священника – он больше не множился. «Уже хорошо». Она пошла по городу…
Лика редко снисходила до пеших прогулок по старым улицам Ростова, в этот раз она спустилась по крутому спуску к смотровой площадке в сквере у речного училища, любовалась на молодых матросиков, на еле двигающиеся перегруженные баржи, на левый берег и строящийся там к чемпионату стадион. Потом стала спускаться ещё и ещё ниже, к Дону, на набережную. Все спуски в центре очень крутые, почти пологие, город возвышается высоко над рекой, как неприступная крепость! Высота склонов с девятиэтажку, а то и выше! Высоченные мосты, парящие высоко над водой ведут к городу с левого берега. Старый исторический центр Ростова похож на Питерский, такой же узорный, только каналов нет, и Питер более монолитный, холодный, почти без зелени, лысый; мосты его лежат на непроницаемых холодных водах, что не свойственно парящему в небесах Ростову, южному зелёному и знойному. Река по Ростову виляет лишь одна, Темерник, да и то не заметно.
Вода в Дону в тот день была зелёно-мутная; тяжёлая её масса, казалось, двигалась против течения – это особенность нижнего Дона. При сильном низовом ветре тихая вода реки загоняется обратно в русло водами Азовского залива, и оно переполняется, подтопляя левобережную террасу.
«Понастроили на левом высоток, болваны!» – кипятилась Лика, глядя на «Лев.бер.Дон». «Говорят, если Цимлу* прорвёт, волна пойдёт с девятый вал! Всю область накроет. Ростов может и не затопит, он на холмах, а вот высоточки Батайские и стадиончик новый поплывут! Будут тогда знать! Бабушка говорила, что казаки там никогда дома не ставили, там Тьма Таракань».
Ухоженная безлюдная набережная девушку не успокоила, к тому же обратное течение реки искажало и без того странную реальность, мозгам стало больно. Лику ничего не успокаивало, но она бродила по центру до темноты. Ходила по Садовой, разглядывая обновлённые резные фасады старых купеческих домов, которые соревновались меж собой красотой узоров. Бродила по скверам и паркам, по Пушкинской, меж зеркальных офисных многоэтажек, выросших за спинами старых узорных построек и ей снова казалось, что она видит две реальности. В мешанине архитектурной Ростовской эклектики мелькали и строения с восточными узорами, и амбициозные дома сталинских времён с колоннадами и фресками рабочих и крестьян, и безликие хрущёвки и совсем уже непонятные строения нового века, они изгибали, выворачивали свои фасады в неестественных позах. Лике это надоело, и она подалась домой.
Дома сидел Илья, на диване, с бокалом вина, с дерзким видом перед работающим телевизором, у которого был заглушен звук.
– Побрился. Вот теперь ты похож на моего мужа, – сказала Лика.
– Объясняйся, – потребовал Илья с ходу.
– Объясняться? – переспросила она.
– Рита звонила, я всё знаю, не оправдаешься. Ты лживая, вся до капли. Лгунья! – заорал Илья. – Мерзкая! Лгунь-я!
Лика застыла. Впервые в жизни Илья напугал её. Загорелый, плечистый он грохнул бокал о стену.
– Я что, кого-то убила?– непонимающе спросила Лика. – Как?! Я не помню!
– Убила? Ты! Да! Убила – меня! Ты меня убила, Ли-и-ка! – кричал Илья. – Меня у-би-ла!
– Успокойся, Илья, пожалуйста, мне и так плохо.
– Плохо? Тебе плохо? Таскаешься с Риткиным хреном и тебе плохо? А что ж так? Не удовлетворил?! – Илья сжал кулаки. – Похотливая лгу-унья!
Илья взял ключи от машины, документы и пошёл к выходу.
– Ничего не понимаю,– она развела руками. – Таскаюсь? С кем? С Риткиным хмырём? Да он придурок, мерзкий пижон, всегда раздражал,– кричала она во след Илье. – Я удивлялась, как она за него вышла? Что за чушь! Когда это закончится?
Лика звонила Илье весь вечер, он не ответил, ей стало грустно, будто он ушёл навсегда. Впереди возникла неизвестность, она пугала больше, чем ночные кошмары, её окружало множество непонятностей... Её оболгали, настроили мужа против неё, зачем? Они завидуют моей красоте и счастью, моему карьерному успеху? И всё отняли в один миг? Ну, нет, так не будет! Илья вернётся, ему некуда идти, мать его на дальнем востоке. Напьётся где-нибудь в баре, переночует у друга какого-нибудь и вернётся. А Ритка, больная! Да, это розыгрыш, наверное? Она как с придурком Эльвиром связалась, так из неё дурь и прёт. Да они меня разыграли! В такой неподходящий момент! И Илья с ними заодно. Зачем это ему? Может они порчу навели?
Телефон Ильи так и не ответил, Лика заглянула в пустой холодильник. В шкафу нашла пачку печенья, заварила кофе. Она ела при слабом ночнике, отпустив мысли и её на миг охватил тот безумно блаженный покой! но только на миг, чтоб уже больше никогда не повториться. Она снова на миг обрела своё беспричинное счастье и сразу потеряла.
«Всё недолговечно в этой жизни, как и в той... В какой, в той? Они все просто испарились – друзья, муж. Что я сделала? А тот прохожий, я точно помню, он успел перебежать дорогу, и машина встречная передо мной остановилась, почему в реальности всё наоборот? Или это был не мой, а его покой! Его блаженство и счастье? Нет, я тоже... Я как бы взлетела тоже! А человек тот ни при чём. Это я, я уже умирала – просто не знала. Такое уже было, случай один…»
Лика вспомнила. Был случай и даже не один… Однажды резкая боль пронзила её живот прямо в постели, такая резкая, что она боялась дышать и перестала дышать. Одна дома она пролежала недвижимая несколько часов, а боль всё давила – было похоже на аппендицит, но она не шевелилась. Тогда она думала, что может так заснуть с болью, не дыша, и не проснуться. Лишь через время боль стала понемногу стихать. Лика не помнила, спала она или нет, дышала ли? Утром была жива, могла двигаться, боль ушла… Ушла, наверно потому, что и я ушла... Умирать во сне не страшно, но странно.
Некоторые люди говорят о каком-то «переходе» в новое или, в другое… Тоннели там всякие... Ничего не было такого. Вообще, ничего не знаю ни о смерти, ни о жизни. Глупо как-то! Ешь-пей, веселись, не думай ни о чём! А может надо думать, надо готовиться? «Переход» в другое! Надо же! Если бы не этот длинный и худой в рясе, я пошла бы через подземный переход и ничего не случилось бы. Он возник из ниоткуда и прямо на меня! Как Распятый тот, как его, господи – Иисус! Теперь все близкие стали как-то вдруг, как чужие – бессмыслица! Маме тоже не расскажешь, она как все: «Сходи к психологу, Ликанька, это теперь модно».
Может экстрасенс со мной это сделал? Хотя, я и до него странности по жизни улавливала. Я уже умирала! Погибла в автокатастрофе девчонкой. Ехали в набитой машине, отец за рулём, со свадьбы ехали, а у авто тормоза отказали. Отец не успел толком протрезветь, но соображал, что произошло. Он не хотел никого пугать молча накачивал педаль тормоза, но не получалось, чтоб не врезаться во впереди идущее авто, которое стало сбавлять ход, он свернул с высокого дорожного полотна в кювет, так ему показалось безопасней и набитая людьми машина запрыгала по пахоте, чуть не перевернувшись... Или перевернулась?!
Нет. Машина долго прыгала по земляным колтунам, а когда остановилась, все двери разом открылись и родня, спотыкаясь и падая в истерике высыпала на поле, одна я осталась в салоне и смотрела как они борются с пахотой, пытаясь встать на ноги… А они смотрели на меня, а потом тётка Гала закричала: выходи, выходи из машины, чего ты там сидишь! Все они испугались до смерти, а я нет! Я вышла и не видела, ничего страшного? А они решили, что я просто ничего не поняла. Но я чётко помню, как мы ехали в жуткой тесноте и потешались над этим, а потом мать вдруг сказала отцу: Виталь, тормози, мы врежемся. Сейчас же тормози! Она была на седьмом месяце беременности. Отец и без того усердно накачивал педаль тормоза. Воцарилась тишина, он убрал ногу с педали, надавил на газ и спокойно сказал: Тормоза отказали, на встречку не могу, там полно машин, точно врежемся. Будем прыгать, держитесь крепче.
Может я одна тогда погибла, или наоборот, только они? Умираем, не догадываясь, и снова оказываемся собой, но, всё не так уже – продолжается, но не то уже... Много раз происходило это, и жизнь менялась радикально, но я не придавала значения. Вот и сейчас – все просто исчезли… И, что важно, перед такими переменами, или как там, «переходами» вижу обязательно незначительного в моей жизни какого-нибудь малознакомого человека, как символ и точно знаю почему-то, что вижу его в последний раз, а человек не видит меня.
Даже если эти «переходы» существуют, какой в них смысл? Тут умер, тут живёшь дальше? Кому и зачем это надо, богу что ли? Чего этот Бог от нас хочет? Или это мы от него чего-то хотим? А может, мы прячемся от него так, бегаем туда-сюда, вперёд-назад?
Как, однако, просто ушёл Илья… Спихнутый, не разобрался, верит дуракам! Чушь, всё. Да они разыграли меня, никуда он не ушёл.
Лика ждала Илью три дня, он не объявился, она плюнула, отменила отпуск и вышла на работу. Шефу сказала, что наняла человека, он всё сделает для неё, тот обрадовался, расспрашивал, что ей досталось от бабушки и в каком размере? Она врала. Какая разница? Под конец шеф спросил:
– Поговаривают, от вас муж ушёл, Лика? Бывает. Ничего, Лика Витальевна, теперь вы богатая невеста, ещё лучше устроитесь!
Ну, Ритка, ну гадюка! Дурацкая шутка затянулась. Лика весь день названивала подруге, но та только смс прислала: «Пошла к чёрту». Илья совсем не отвечал, зато позвонила мама и спросила, правда ли, что её зять уехал к своей матери на дальний восток насовсем? Оказалось, он предупредил тёщу, что разводится с её дочерью и уезжает на родину, на юге ему стало тошно жить, а развод они оформят потом. Лика не верила своим ушам:
– Мама, что ты такое говоришь? Илья без вещей ушёл. К какой маме он поехал? К чёрту на кулички он поехал. Сидит у друга на хате, пьёт, или рванул с ним на моря, по бабам. Он дразнит меня и тебя, мама!
Лика стала звонить Риткиному придурку, Эльвиру, тот ржал в трубку:
– Мы теперь, Лика-джан, друзья по несчастью. Рита-джан меня тоже бросила, но я куплю ей серёжечки с брилликом и померюсь. А тебе сложно, Илья характерный. Уехал, да?
– Эльвир, это дурацкая шутка? Кто из вас это придумал?! Так нельзя шутить. Скажи им, это дурацкая шутка!
– Как шутка, Лика-джан?! Ты сама хотела это со мной делать! Ха-ха-ха... Я помню твоё податливое тело...
Лика бросила трубку и не звонила больше никому, она тоже обиделась. Да пошло оно, разводы, соборы, переходы, экстрасенсы, всё!.. А интересно, если бы она пошла по подземному переходу, ей не пришлось бы по «невидимому» в другую реальность бежать? А тот человек, интересно, он всё равно бы погиб? Страшно звучит «по невидимому, в другую реальность»…
____________________
Продолжение следует.