Не спит, кружит всю ночь Пьеро,
Наверх глядит в смертельном страхе:
Клинок - разящий серп луны
Турецкой саблей с неба блещет.
А.Жиро. Лунный Пьеро
- А клумба-то кому помешала? – ахнула Евдокия Петровна, глядя на остатки уничтоженной новеньким экскаватором роскошной клумбы с многолетниками, настоящего украшения Дворца детского творчества. На этой клумбе росли два дерева – ива Пьеро и чёрная пихта. Пихту пощадили, она одиноко стояла у подпорной стенки, укоризненно покачивая зелёными ветвями, и помалкивала Здесь же, на этой клумбе, вчера ещё рос и кирказон маньчжурский - редчайшая лиана, занесённая в Красную книгу, высаженная педагогом- энтузиастом, который когда-то вёл кружок энтомологии. Он сам привёз кирказон из тайги, чтобы его листьями кормить гусениц бабочки алкиной – прекрасного парусника, тоже, кстати, краснокнижного. Евдокия Петровна вспомнила, сколько ярких гусениц расползались ранней осенью вокруг клумбы и как она вместе со своими учениками их спасала. За долгие годы кирказон разросся метров на двадцать в высоту и закрывал крупными доверчивыми листьями почти всю подпорную стенку. Теперь на месте клумбы будет безжизненно чернеть асфальт.
Что чувствовала Евдокия Петровна? Смятение, растерянность и беспомощность – оттого, что уже ничего нельзя изменить. И ещё личную ответственность за происходящее – ведь это она на занятиях кружка рассказывала о том, как нужно беречь природу, охранять редкие растения… И вот – не уберегла, не сохранила…
Уже потом, когда шла после занятий домой, Евдокия Петровна ни с того ни с сего заплакала. Бесполезные слёзы катились по щекам, а из недавней весны доносились до неё звонкие голоса:
- Ребята, как вы думаете, почему эту иву назвали ивой Пьеро?
- Наверное, потому что Пьеро был всегда грустный и ива тоже грустная.
- У неё листочки длинненькие, как слёзки!
- И веточки вниз плачут.
- А ещё Пьеро любил какую-то девочку, а она его нет. Вот он и грустил.
- Мальвину!
- Не Мальвину, а Коломбину.
- Это всё равно. Главное, она его вообще не любила.
Дома Евдокия Петровна взяла томик Платонова – открыла его наугад и прочла строки из «Юшки»: «Уйдя далеко, где было вовсе безлюдно, Юшка не скрывал более своей любви к живым существам. Он склонялся к земле и целовал цветы, стараясь не дышать на них, чтоб они не испортились от его дыхания, он гладил кору на деревьях и подымал с тропинки бабочек и жуков, которые пали замертво, и долго всматривался в их лица, чувствуя себя без них осиротевшим».
Евдокия Петровна почувствовала, что так же, как Юшка, она, дети, сам Дворец – все они тоже осиротели без этой вот ивы Пьеро, встречавшей каждого у входа взмахом своих длинных листьев-ресниц. Её будет не хватать.
- Не понимаю, в чём проблема? Далось тебе это дерево! – даже рассердился на Евдокию Петровну верный муж Иван Трофимович. – Если из-за каждого срубленного дерева сырость разводить, нервов не хватит. Придумала тоже! Защитница зелёных насаждений!
- Надо же что-то предпринимать! – робко возразила защитница. – Там ещё девятнадцать деревьев срубить собираются.
- Дуняша, ну подумай сама, идёт благоустройство территории . Это ведь хорошо. Дорожки заасфальтируют, ограждение сделают. И будет у вас красота!
- Какая уж тут красота! – махнула рукой Евдокия Петровна. – Сплошной асфальт!
На другой день спилили и горный ясень – он рос на самом склоне, у лестницы, как раз напротив ивы Пьеро.
Евдокия Петровна смотрела на спиленные деревья – их бросили тут же, у лестницы. Она ничем не могла им помочь. Только попросить прощения.
А Ива и Ясень лежали на холодной земле, обнявшись, молитвенно протянув в разные стороны голые ветви – прощаясь друг с другом, с детьми, с Домом – изломанные, искалеченные человеческой неблагодарностью. На ивовых ветках стойко краснели почки – не зная ещё, что им не распуститься весной пушистыми жёлто-зелёными шариками.
Мимо шли дети.
***
Ночью на холодные городские улицы строго смотрела Луна, в её тощих лучах мир казался зыбким, по ноябрьскому зябким, грустным, как тот клоун, которого когда-то давным –давно Евдокия Петровна встретила на почте. Они стояли в длинной очереди к заветному окошечку - отправляли телеграммы – на носу был какой-то праздник, кажется, Новый год. Болезненно бледный мужчина с большими чёрными глазами, стоявший впереди неё, нетерпеливо вертелся как на иголках – очередь, по его мнению, двигалась очень медленно – а он спешил – и делился своими эмоциями с очередью, а та поддакивала сочувственно. Дуняша с неприязнью смотрела на неуёмно подпрыгивающего перед ней соседа по очереди, а тот вдруг повернулся и сказал ей какой-то комплимент, которому она сразу безоговорочно поверила – вот дурёха-то была! Они заговорили о каких-то смешных пустяках – и она спросила, отчего у него такие грустные глаза. Весёлый, шутит, а глаза грустные!
- Знаете, я ведь клоун. Мы здесь на гастролях. Завтра улетаем. Смешу всех – а самому невесело. От меня жена недавно ушла. Банальная история, да?
Евдокии Петровне в тот день было семнадцать. Она ещё не разбиралась ни в жизни, ни, тем более, в мужчинах и поэтому хотела стать актрисой. Тайно от мамы она подала документы в Институт искусств, готовилась к экзаменам – и все люди искусства казались ей небожителями. Клоун рассказывал ей о Москве, о цирке, жаловался, что его никто не понимает, а она думала:
- Какой счастливый! Закончил цирковое училище! Выступает перед публикой! Я об этом только мечтаю, а Он!..
Они шли по Ленинской вниз, к площади, и беседовали так, будто знали друг друга тысячу лет. Совершенно неожиданно печальный клоун подарил ей букетик цветов, купленный у какой-то миловидной старушки, торговавшей на автобусной остановке, попрощался… Потом она увидела его фотографию на афишах, узнала имя… Клоун умер через год от разрыва сердца. Так писали в газетах.
А она… она не стала актрисой. Не прошла по конкурсу.
И вот сейчас, возвращаясь домой с работы, Евдокия Петровна вспомнила об этой давней встрече… На занятиях Литературного кружка она часто играла с детьми в ассоциации. Но здесь была не игра. Ива - ясень – Алкиной - Юшка - Пьеро – грустный клоун… Какими же тайными нитями связаны мы все: люди - и деревья, цветы, бабочки, гусеницы - все живое… Какое тревожное и завораживающее переплетение судеб, времен, образов! - и жизнь дерева в этой системе координат значит не меньше, чем жизнь человека. А иногда даже больше. Где-то неподалёку неслышно жаловался Автору Пьеро из блоковского «Балаганчика», переживая потерю своей картонной возлюбленной :
И вот, стою я, бледен лицом,
Но вам надо мной смеяться грешно.
Что делать! Она упала ничком...
Мне очень грустно. А вам смешно?
Евдокия Петровна подходила к дому, с трудом выбираясь из неуместных воспоминаний. Одиноко светила Луна, и, прячась от неё, в смертельном страхе кружил среди звёзд Пьеро.
***
- А у нас уже не будет цветов. Знаете? Там только одно дерево осталось, - сказала первоклассница Яна и показала за окно, туда, где раньше была клумба. Сказала – и глаза наполнились слезами. А детский голос задрожал, как от сильного ветра.
- Ты плакала? – спросила Евдокия Петровна. Девочка кивнула головой.
- Я тоже, - честно призналась учительница. И замолчала.
Вокруг было холодно. Всё же конец ноября.
***
Сейчас на том месте, где много лет процветала клумба, лежит свежий асфальт. Пихту огородили бетонными бортиками, оставив вокруг неё жалкий клочок земли, сверху присыпанный глиной. На асфальте победно выстроились машины. Дворец окружили высокими металлическими решётками. Иву и Ясень погрузили в безразличный ко всему самосвал и куда-то увезли. В нижней части парка спилили три амурских бархата. Красота!
Декабрь, 2018
Послесловие
Сон Евдокии Петровны
Это была священная роща. Могучий дуб высился в центре, и возле него горел большой костёр. Луна спокойно и величественно взирала на людей, которые бросали в костер ветви и пели песни, похожие на молитвы. В этой роще узнала Евдокия Петровна знакомые деревья – вот уссурийская груша, а дальше – берёзы маньчжурские и бархатная рощица – а вблизи неё родник течёт с чистой водой, прозрачной, как слёзы. Евдокия Петровна хочет пить, пробует зачерпнуть ладонью воду – а воды нет, вместо неё – песок сыплется сквозь пальцы… Она знает, что только эта вода и эти деревья могут излечить все её болезни – и вроде как зубы новые смогут вырасти на месте трёх недавно вырванных – но исчезает вода – и веточки дубовые, брошенные ею в костёр, трещат и искры от них сыплются – значит, не принимает Небо её жертвы. А люди вокруг костра – и не люди вовсе, а деревья срубленные, тихо поют они свою песню-молитву…
Тут Луна обратила свой взор на Евдокию Петровну и люди- деревья взглянули на неё зелёными глазами и стали просить : «Верни нам человеческий облик! Верни…Верни…» И она знала, что для этого нужно сделать – нужно просто обнять каждое дерево, сказать заветные слова… Но Евдокия Петровна испугалась, потому что искры от костра вдруг посыпались прямо на неё, она испугалась – и проснулась…
- Сон нехороший какой-то, к болезни, - подумала Евдокия Петровна. На всякий случай подошла к окну и сказала три раза, как бабушка-покойница учила:
- Куда ночь, туда и сон! Куда ночь, туда и сон! Куда ночь, туда и сон!
А на другой день действительно заболела. Голос пропал, начался кашель - пришлось взять больничный.
Священные рощи друидов
Евдокия Петровна проснулась в три часа ночи. Выпила лекарство. Прополоскала горло. И тихонько, чтобы домашних не разбудить, прокралась к компьютеру. Вчерашний сон никак не выходил из головы. Странные люди-деревья будто просили о защите, о спасении… А что она могла сделать? И опять ассоциации – они, как волшебный клубочек, вели за собой : деревья – лесные люди – друиды - календарь… Почему именно сейчас она вспомнила об этом календаре? С каким-то тревожным предчувствием открыла страничку сайта – и не удивилась, потому что всегда знала это, а сейчас только вспомнила – она родилась 6 сентября, и её знак, её дерево - покровитель – ИВА. И по гороскопу, совершенно случайно открытому, тотемные растения у Евдокии – фиалка и ИВА. Круг замкнулся. Всё совпало и всё стало объяснимым.
Евдокия Петровна открывала страницы сайтов, на которых рассказывалось об истории кельтов, о друидах , об их обрядах… Оказывается, кельты - потомки атлантов… Некоторые учёные считают, что они – предки славян… Друиды, жрецы кельтов, обожествляли природу, верили в бессмертие души… И у них были священные рощи, где они молились и приносили жертвы своим богам. Может быть, маленький парк возле Дворца детского творчества – та «священная роща», которую именно она призвана была охранять… И не смогла. Поэтому так больно, что слёзы наворачиваются...
В природоохранную прокуратуру Евдокия Петровна всё же настрочила обращение, хотя муж, юрист по образованию, трагическим голосом предостерёг :
- Уволят тебя, мать, как пить дать! Тебе два раза уже предлагали уволиться – на третий точно уволят. Ты ведь знаешь, у нас это запросто делается.
- Ничего, переживу как-нибудь, - храбро ответила мать и попросила: Чем пугать, лучше мне горчичники поставь! А то кашель совсем замучил.
От автора
Чем вся эта история с благоустройством территории Дворца детского творчества закончится, я пока не знаю. Евдокия Петровна свято верит в торжество справедливости. А я боюсь за неё. Не стоит ей так сильно нервничать и переживать из-за этих деревьев. Возраст уже не тот. Но ведь если не будет таких, как Евдокия Петровна, человечество действительно может превратиться в заколдованный лес. И некому будет вернуть бывшим людям человеческий облик.
Январь, 2019
Г.Владивосток
Сноска 1
«Ива Пьеро. Salix pierotii Miq.
Дерево 10-18 м высотой, с раскидистой плотной кроной. Вид распространен на юге Дальнего Востока, на северо-востоке Китая, в Корее, рассеянно в Японии. Встречается часто по лугам в широких долинах рек, реже в составе ильмово-ясеневых лесов и смешанных ивняков». (Сайт “oran.botgard.uran.ru “)
Сноска 2
ДРУИДЫ- У древних кельтов: каста жрецов прорицателей, колдунов и целителей,
обожествляющих природу, деревья, хранящих народные поверья и предания.
Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949-1992.