Письмо взрослому сыну

   
    Когда ты вчера с гневом прокричал мне по телефону «а что, собственно, мама, ты для меня сделала?», у меня остановилось сердце, перехватило дыхание и я несколько минут хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная из воды.  Я больше не смогла говорить с тобой, уронила телефонную трубку и зарыдала.
    В эту ночь я так и не смогла уснуть, вспоминала всю нашу жизнь и всё время думала, что же я не сделала для тебя, Павлик?
    Ты родился в 1975 году. Мне было уже 30 лет, и у меня уже была десятилетняя дочка, Светочка, твоя сестричка. Павлуша, если бы ты знал, как мы с ней радовались твоему появлению! Ты родился крепеньким и ладненьким малышом, у тебя были огромные голубые глазоньки с длинными завивающимися чёрными ресничками и ямочки на пухленьких щёчках. Ты был самым чудным ребёнком на свете!
       Я говорила твоей сестричке, вот, Светочка, родился у тебя братик, и ты теперь уже никогда не будешь одна в этом жестоком мире. И вырастет он настоящим мужчиной, и будет нам с тобой  защитой и опорой. Мой муж, а твой биологический отец, через год после твоего рождения спился окончательно, и я его выгнала, так как у меня уже не было сил растить двух детей и тянуть этого нахлебника. Он очень быстро нашёл себе женщину и больше никогда не появлялся в нашей жизни и никогда не интересовался вами.
    Алиментов ждать от него было бесполезно, и я, ещё находясь в декрете, начала подрабатывать почтальоном и уборщицей в соседней школе.
    В то время я была очень интересной и обаятельной женщиной, и за мной ухаживало много мужчин, но у меня и в мыслях не было завести с кем-то роман и выйти ещё раз замуж. Я очень боялась, а вдруг чужой мужчина не полюбит вас и будет обижать, ведь если даже родной отец  к вам равнодушен, то что можно ожидать от чужого мужчины?  Вот так с 31 года я и растила вас одна. В городе у меня не было родственников, и помочь мне с  вами никто не мог.    
      Основное место работы было у меня на заводе железобетонных изделий, лаборантом. На этот завод я устроилась в 18 лет, сразу, как приехала в город из далёкой деревни. Это очень вредное и пыльное производство, но я сознательно пошла туда работать из-за того, что там относительно быстро можно было получить квартиру. И сразу после твоего рождения мне дали двухкомнатную квартиру недалеко от моего завода. Ты был ещё совсем кроха, Павлуша, и, конечно же, не понимал, какое это счастье жить не в общежитии коридорного типа с удобствами на этаже, а в отдельной квартире, со своей кухней, своей ванной и своим туалетом.
      Когда я вернулась на завод из декрета, мне сразу очень повезло, и я нашла ещё одну подработку прямо у себя на работе – мыть лаборатории. К 7 утра я относила тебя в ясли, бежала на работу и мыла лабораторию, с 8 до 17 я работала лаборантом, потом неслась за тобой в ясли, приносила тебя домой, быстро готовила ужин, помогала делать уроки Светочке и в 20 часов бежала мыть полы в школу. Возвращалась около 24 часов, готовила на следующий день завтрак и обед, подготавливала одежду для всей семьи, немного прибиралась в квартире и около 2-3 часов ложилась спать. И так изо дня в день на протяжении многих лет. А ещё каждый год с мая по сентябрь мы с вами на субботу и воскресенье ездили в деревню, где я и Светлана сажали, поливали, удобряли, пололи, окучивали и, наконец, собирали урожай, а потом делали всевозможные заготовки на зиму. Ты же, Павлуша, был тогда ещё очень мал, чтобы нам помогать.
     Я вертелась  как белка в колесе, и у меня не было ни одной минуты, чтобы расслабиться. Хроническая усталость накапливалась, и иногда у меня были срывы, ночами я рыдала в подушку и думала, что всё, я так больше не могу, что нет у меня уже больше физических сил на все подработки, надо учиться жить на одну зарплату лаборанта. Но тут же я вспоминала, что вы со Светочкой подросли и вам уже надо покупать новую одежду на межсезонье и на зиму, вам необходимы белки и витамины, а значит, мясо и фрукты, и вы ещё занимаетесь в кружках, за которые тоже надо платить, и я понимала, что дополнительную работу пока нельзя бросать. От мысли о том, какие вы у меня здоровые, сытые и нарядные, не хуже деток из полных семей, мне становилась легче, и я думала, что потерплю ещё немного, пока вы вырастете и станете мне помощниками, вот тогда и отдохну! И у меня открывалось второе, третье и десятое дыхание, и я опять вкалывала почти круглосуточно.
     С 13 лет Светочка начала мне помогать мыть полы в школе. Светочка училась хорошо, но понимая, как мне трудно, после 9-го класса пошла в кулинарное училище. По окончании его Светочка устроилась работать в столовую и одновременно поступила на вечернее отделение в пищевой техникум. Твоя сестра и в училище, и в техникуме училась на «отлично» и ещё успевала по возможности помогать мне на моих «халтурах». Тогда вся дополнительная работа называлась «халтура», но я никогда  не халтурила, а любую работу всегда выполняла на совесть.
     Когда Светочка в 17 лет начала работать, а ты, Павлушенька, пошёл в первый класс, я уволилась из лаборатории, и основной моей работой стало мытьё полов в котельной, и ещё я всё так же подрабатывала мытьём полов в соседней школе. У меня появилось немного свободного времени, чтобы заниматься с тобой и помогать тебе делать уроки. В школе ты учился хорошо и ещё занимался спортом - карате. Ты, Павлик, рос очень послушным и спокойным мальчиком.
     Я очень гордилась вами, деточки, и думала, вот какие замечательные помощники у меня растут!
      Я очень надеялась, что ты закончишь 11 классов и поступишь в институт, и будет у меня сынок с высшим образованием! Но ты, Павлуша, так же, как и Светлана, решил побыстрее стать самостоятельным и после 9-го класса пошёл учиться в автодорожный техникум. Шёл 1989 год, и учёбу по особо востребованным специальностям нужно было уже оплачивать. Ты выбрал специальность «автодело», но она была платной. Я предложила тебе пойти учиться на бесплатную специальность, но ты сказал, что мечта всей твоей жизни - автодело. Я решила не наступать на горло твоей мечте, согласилась оплачивать твою учёбу и устроилась ещё дополнительно  дворником. Я взялась за эту работу не только потому, что надо платить за учёбу, но ещё и потому, что надо было одевать тебя не хуже других. В начале 90-х  хорошую модную молодёжную одежду - джинсы, куртки, толстовки, кроссовки и т.д. - можно было купить только у фарцовщиков (спекулянтов) втридорога, и я зарабатывала для тебя на эту одежду, и ты был одет всегда очень модно.
На семейном совете мы решили, что ты будешь мне помогать дворничать. Но ты учился на дневном отделении и часто задерживался на учёбе допоздна, а потом у тебя была ещё секция карате, а ещё тебе хотелось ходить на дискотеки и встречаться с друзьями. Ты редко мне помогал, в основном только когда я тебя очень просила помочь мне убрать снег после больших снегопадов. Тебе было стыдно работать дворником. Ты очень боялся, что кто-нибудь из твоих друзей увидит тебя за этой грязной, не престижной работой. Но я не обижалась на тебя, дорогой Павлуша, а жалела тебя, так как понимала, что ты ещё молодой и тебе хочется погулять, да и на учёбе ты уставал. Учился ты хорошо, и я очень этому радовалась и думала, ничего, успеет ещё потом наработаться. 
     После окончания техникума ты, как настоящий мужчина, решил служить в армии, хотя закончил техникум с отличием и мог спокойно поступить в институт. Я очень переживала, ведь это был 1993 год, когда велись военные действия в Северной Осетии. Но добрые люди мне подсказали, кому и сколько надо дать «на лапу», чтобы тебя не отправили в горячую точку.  И хотя всю жизнь мы еле сводили концы с концами, у меня было железное правило хоть понемножку, но ежемесячно откладывать на чёрный день: мне ведь в своей жизни рассчитывать на чью-либо помощь не приходилось.
И вот я взяла деньги из той заначки и отнесла кому надо. В результате тебя направили служить в военную часть в соседней области. Как мы с твоей сестрой радовались! И ещё я радовалась, что можно, наконец, отказаться от тяжёлой для меня работы дворника, так как в течение двух лет кормить и одевать тебя будет наше государство.
      Но радость наша была недолгой. Мы со Светой приехали к тебе на принятие присяги и увидели, что у тебя рассечена губа и шишка на лбу. Я спросила, кто же мог тебя обидеть, ведь ты много лет занимался карате. А ты ответил, что против лома нет приёма, и больше ничего не рассказал. Я побежала к твоему офицеру, и он откровенно сказал, что если хотите, чтобы я оказывал услуги по защите вашего сына, то за них надо платить. Я удивилась, как платить? А он нагло говорит, если не можете деньгами, то  я готов принять и продуктами. Но единственное условие, что как только будут заканчиваться продукты, то сразу будут прекращаться и услуги по защите вашего сына. Я не знала куда бежать, кому жаловаться, но больше всего я  боялась навредить тебе, Павлуша, и я не стала искать справедливости, а все два года пока ты служил, с 1993 по 1995 год, каждую неделю возила тебе в часть две огромные сумки с едой. Одну - для твоего офицера, а вторую - для тебя и твоих сослуживцев, так как вас кормили в основном постным супом из гнилой капусты и перловкой без мяса. Офицер сдержал слово, и тебя больше не били, но сколько моего здоровья унесли эти два года твоей службы!
     Если ты забыл, сынок, что это было за время, то я тебе напомню: в магазинах не было элементарных продуктов, не было работы, а если была работа, то за неё платили со значительным опозданием и чаще всего не деньгами, а всевозможным товаром.  Кому-то платили кастрюлями, кому-то - мукой, кому-то - консервами, кому-то - трубами, кому-то - маслом, кому-то - кирпичами и т.д. И нужно было потратить много времени и энергии, чтобы наменять нужные тебе продукты и вещи. Это была пора повального товарообмена - бартера. И все два года я работала уборщицей в двух организациях и ещё дворником, пахала, как лошадь, а между работами меняла, искала, готовила, стряпала, варила, парила, жарила и каждую неделю тащила две огромные сумки в твою военную часть.
    Спасибо твоей сестре, она помогала мне выменивать продукты и стряпать сотни всевозможных пирожков: с капустой, картошкой, луком и щавелем, чечевицей, грибами,  морковкой, повидлом и т.д. Очень выручали нас (а вернее - тебя) мои садовые запасы и заготовки, для которых, кстати, надо было  всё ещё посадить, вырастить, собрать. И это  делала я одна (так как твоя сестра в это время одновременно работала и училась, и уже не могла помогать мне ещё и в саду). А потом всё это надо было ещё довезти до тебя. До соседнего областного центра я ехала  на поезде всю ночь, потом ещё часа 3 на автобусе до городка, около которого находилась твоя часть, а от городка я иногда на попутках, а чаще пешком шла с тяжеленными сумками 7 километров. И это продолжалась каждую неделю в течение двух лет. Но я не думала тогда о себе, а думала только о том, чтобы тебя не обижали в армии.
    И вот, наконец, ты, сынок, вернулся здоровый и невредимый из армии. Как мы радовались со Светочкой твоему возвращению!
     Ты поступил на вечернее отделение института и начал работать.
     Я подумала, что могу оставить работу дворника, но тут Светочка, которой на тот момент было 30 лет и которая так и не вышла замуж, решила родить ребёнка без мужа. Конечно же, теперь уже она нуждалась в материальной помощи, и я вынуждена  была продолжить мыть полы в двух офисах и работать дворником. Через полгода после рождения дочки Анечки Светочка начала мне помогать, и мы с ней уже попеременно мыли и дворничали: с утра она сидит с ребёнком, а я работаю, а вечером я сижу с Анечкой, а Света работает. Когда Анечке исполнилось 3 года, Света отдала её в садик и сама вышла на работу.
    Мне было 53 года, и я решила, что пора мне уже отказаться от работы дворником, но ты решил жениться. Денег ты ещё не успел скопить, и я опять залезла в свою заначку и купила вам обручальные кольца, наряд твоей невесте, костюм тебе и предложила вам не делать большую свадьбу, а расписаться и съездить в свадебное путешествие на юг. Но родители невесты сказали, что такое событие бывает раз в жизни и его надо как следует отпраздновать. Они наприглашали море родственников, а денег на свадьбу не дали.
     И опять я была вынуждена работать дворником и уборщицей в двух организациях, чтобы пополнить свою заначку на чёрный день.
     Через два года у вас родился первый сыночек, Димочка, и ты стал требовать, чтобы я разменяла нашу двухкомнатную квартиру и отдала тебе «твою долю». Но нашу двушку можно было разменять в лучшем случае на однокомнатную квартиру и комнату в коммуналке. Я не захотела на старости лет опять жить в коммуналке, а ты требовал только отдельную жилплощадь. Мы не смогли договориться по размену квартиры, и ты сказал, что тогда я должна отдать тебе твою долю деньгами, чтобы вы могли купить квартиру в ипотеку. И опять я обнулила заначку и ещё взяла кредит, чтобы ты смог заплатить первый взнос за ипотеку.
     Мне исполнилось 55 лет, и я продолжала мыть два участка, но  дворничать сил уже не было.
     Когда Димочке исполнилось 2 годика, ты сказал, что, так как вы платите ипотеку и очень нуждаетесь в деньгах, то твоей жене придётся выйти на работу досрочно, а в садик Димочку возьмут только в 3 года, поэтому я должна посидеть с ним год дома.
      Я согласилась, уволилась с работы уборщицы и устроилась ночным сторожем и дворником. С 8 утра и до 19 часов я сидела с Димочкой, а потом шла дворничать и на ночное дежурство в школу.
     Через год Димочка стал ходить в садик, а я опять пошла мыть офисы.
     Через два года у вас родился второй сыночек, Лёшенька. И вот сейчас  Лёшеньке исполнилось два годика, ты позвонил и заявил мне, что пора, наконец, мама, завязывать с работой и полностью посвятить себя внукам. Я сказала, что не могу бросить работу, но ты, не дослушав, закричал, что твоя прямая обязанность, мать, заниматься внуками, а ты всё работаешь и работаешь, но всех денег не заработаешь. Ещё ты кричал, что я не обеспечила вас жильём и поэтому вы вынуждены платить ипотеку, а ты не можешь на одну твою зарплату и ипотеку платить, и семью содержать, поэтому жена должна опять срочно выйти из декрета на работу, а Лёшика в два года в садик не берут. Я заметила, что и ты, и твоя жена давно могли бы уже где-то подрабатывать. Вот ведь твоя сестра Светлана, которая, кстати, тоже потом заочно получила высшее образование, днём работает менеджером в  фирме, а вечером где-то моет полы и денег у меня никогда не просит, хотя одна растит девочку.
    Ты закричал, что на работе сильно устаёшь и поэтому не можешь ещё где-нибудь подрабатывать. Я спросила тебя, сынок, отчего же ты устаёшь, работая менеджером по продаже машин и  ничего тяжелее шариковой ручки не поднимая? Ты ответил, что  на работе устаёшь морально, а это посерьёзнее, чем физическая усталость.
    Я сказала, что никогда не отказывалась и в дальнейшем не отказываюсь сколько надо сидеть с детками, когда вам надо сходить в кино, в гости или по любым другим делам и даже съездить в отпуск,  но бросить совсем работу сейчас не могу, ради вас же и не могу. Ведь я, сынок, и так всю жизнь работаю  и вообще всё в жизни делаю только ради вас.
    Вот тут ты и прокричал: «Да что ты, собственно, сделала для меня, мама?»
И вдогонку ещё добавил: «Мне совсем не нужна твоя работа, мама, а мне надо, чтобы ты сидела с моими детьми. Я если ты сейчас откажешься, то больше внуков не увидишь».
    Я уронила трубку и зарыдала.
    В эту ночь я так и не смогла уснуть, вспоминала всю нашу жизнь, а на утро села писать тебе это письмо.
     Павлик, ты не дал мне объяснить, почему я не могу бросить работу и почему делаю это ради вас. Так вот, сыночек, выслушай меня сейчас. Работаю я уборщицей не потому, что это моё призвание, и я люблю мыть чужие туалеты, а потому, что пенсия у меня всего 9 тысяч рублей, и мне её хватает только на оплату коммунальных услуг и на 1,5 недели очень экономной жизни. А мне нужно ещё на что-то жить оставшиеся 2,5 недели до следующей пенсии. Кроме того, дорогой, напоминаю тебе, что мне 62 года,  и я уже нуждаюсь в лекарствах, так как за многие годы тяжёлой физической работы я заработала себе две грыжи, полиартрит, гипертонию, ишемию, хронический бронхит, и ещё  мне надо лечить и вставлять зубы. И на всё это мне нужны деньги. 
     Тебе, Павлуша, уже 32 года, и  все 12 лет, с тех самых пор, как ты вернулся из армии, ты почти каждый месяц одалживал у меня деньги (это не считая денег на свадьбу и ипотеку) и никогда их мне не возвращал, да я, собственно, и не жду, что ты их когда-нибудь мне вернёшь, и не считаю, сколько я тебе одолжила
     Ты, сынок, никогда меня не спрашивал, как я себя чувствую, и хватает ли мне денег на жизнь. А я у тебя никогда и ничего не просила и сама всегда себя содержала.
      
      Так что же, дорогой мой сын, я для тебя ещё не сделала?
      
     Я вспомнила всю нашу жизнь и с ужасом поняла, что не сделала для тебя самого главного: я не научила тебя самому преодолевать трудности, я не научила тебя ответственности за свои слова и свои поступки, я не научила тебя быть милосердным, заботливым, благодарным, отзывчивым.
     Вот, Павлуша, какая печальная история у нас с тобой получилась: я думала, что родила себе помощника и защитника, а из тебя вырос неблагодарный эгоист и жестокосердный рабовладелец, которому всё мало.
     Ты сказал мне вчера, что я никогда не увижу своих внуков. Ну что же, мне жаль моих внуков, которых я очень люблю, и которые меня любят. Но мои внуки - это, прежде всего, твои дети, и на тебе лежит ответственность за их воспитание.
     Дай Бог тебе сын, не повторить моих ошибок и не вырастить из  своих сыновей ненасытных монстров, которым все должны, а они никому и ничего.
     Прости, сынок, прости свою глупую маму за то, что я не научила тебя любить ближнего так же сильно, как ты любишь самого себя!!!
     Прости меня, сынок, прости, прости!!!