Как гулко отдаются ее шаги по непокрытому ковровой дорожкой паркету. Дом кажется пустым, нежилым. И только одна она, ее тело и душа витают в этом одиноком для нее мире, без него, того кого она любила всю жизнь – ее Сережи. Сорок лет вместе, рядом, всегда и везде вдвоем! Теперь она – одна! Он остался там, на другом конце города, рядом со своими родителями и старшим братом. Она чувствует, как ему там холодно, а она не может укрыть его плечи пледом. Вот только его импортный корсет-протез лежит в коробке. Он просил отдать его в реабилитационный центр военного госпиталя, тому кому он даст шанс на достойную жизнь.
Гремел оркестр у военкомата. Призывники, кто в какой степени опьянения от вина, волнения и в некоторой доли страха перед предстоящей службой, обнимали матерей, прижимали к своей груди невест, требовали клятвы верности и ежедневной переписки, неловко целовали невест, махали руками родителям и друзьям. Автобусы быстро заполнились призывниками, как только прозвучала команда: «По машинам!»
Лена бежала за автобусом, он увозил ее Сережку на целых два года! Хотелось плакать, но вместо этого она была еще под впечатлением от Сережкиных поцелуев. Они встречались уже целый год. Она учится в десятом классе, а Сережа окончил школу в прошлом году, поступил на вечернее отделение юридического факультета в университет, но вот пришло время идти в армию. Жаль, что баллов не добрал на дневное, так бы до окончания учебы его не призвали.
Автобусы уехали и родственники и друзья призывников стали расходиться по домам. Мама Сережи не приветствовала дружбу Сергея и Лены. Считала, что ей рано «невеститься» и сыну рано жениться, впереди - учеба в университете. Искоса, поглядывала Наталья Николаевна на Лену и что, сын в ней нашел? Пигалица! И мать у нее своенравная, горделивая, словом при встрече не обмолвится!
Уже с дороги написал ей Сережа, чтобы ждала его, что лучше и красивее ее нет девчонки. На ее фото ребята смотрят с такой завистью. Даже майор, увидев ее фотку сказал: «Серьезная девушка! Не грусти, парень, такая - дождется!»
Трудные месяцы «учебки» тянулись, как казалось Сергею, вечно. Только письма от Лены, по-детски наивные с рисунками , стихами и словами модных песен, поднимали настроение. Она действительно писала каждый день. Он не всегда отвечал ей и не на все письма – уставал, но Лена все понимала!
И вот он уже механик-водитель БТРа. Завтра они с ребятами разъедутся по воинским частям, получат назначения. Жаль расставаться с ребятами! Вопреки всем слухам о «дедовщине», у них все было спокойно. Утром их подняли, как обычно, позавтракали и к обеду прибыли офицеры за пополнением. Сергей не знал куда его распределили. Только в самолете, в котором вместе с ним летели еще несколько военнослужащих, из их разговоров он понял – Афганистан. Случилось то чего боялась мама – он едет на войну!
Теперь писать Лене о том, где и как он служит, Сергей не имел права. Не писал он и матери. Последние фотографии он выслал им с «учебки»…
Пыльные, опасные, горные дороги Афгана… Днем жара, а ночью холод. Длинные караваны машин с провизией и боеприпасами, которые сопровождали их БТРы, идя впереди и в конце караванов. Ребята с ВДВ на броне. Проход по ущелью узкий. Скалы нависают, как крылья воронов. Дорога каменистая, узкая. Глаза болят от напряжения – не знаешь ведь, где эти упыри мины зарыли, вглядываться приходиться в каждый камень. Сергей почувствовал, как снизу, под броней, что-то загрохотало и он стал подниматься в воздух…
Он не чувствовал боли. Пить, как жутко хотелось пить! С трудом Сергей повернул голову. Рядом с ним лежал Вовка Журяк с половиной лица, залитого черной кровью. На груди лежал его жетон. Видно санитары забирали раненых и «двухсотых», записывали на список их номера. Ноги у Сергея у самых бедер стали чесаться и он приподнял голову, чтобы посмотреть… На месте ног, у самых бедер, были небольшие обрубки, стянутые ремнями! Такого ужаса Сережка не мог увидеть и в страшном сне! А как же теперь Ленка, мать, университет?!!! Кому..., кому он такой нужен?! Мозг работал четко. Сергей снял свой жетон с шеи, бросил на грудь Вовки, а его - надел себе на шею. Вовка был детдомовцем. Его оплакивать некому. Такого, как он, Сергей, сейчас ни мать, ни Ленка никогда не увидят! Лучше пусть считают его погибшим! Теперь он - Вовка Журяк!
Маша задремала. Трудно работать в ночные смены. Больные ведь все с такими ранами, кто - без рук, кто - без ног, кто – слепой! Молодые в основном ребята. В сознании – сильные, терпят, а ночью и под снотворным, стонут, кричат, разговаривают! Вот один из них, из ее палаты, симпатичный паренек, а ног по бедра нет - Володя Журяк, как ночь, так и зовет какую-то, Леночку! Плачет, как ребенок у матери прощения просит и все адрес этой, Леночки, повторяет. Никто к нему не приходит. Есть ли сердце у этой Леночки? Хотя, госпиталь-то в Москве, а Леночка в Донецке, в Украине, откуда ей знать-то?!
Не выдержала Маша, жалко, как парня! И написала этой Ленке письмо, что мол, парень ее-герой, без ног тут мается, а она там по танцулькам, наверное, бегает…!
Лена, в который раз заглянула в почтовый ящик… Она не верила в гибель Сережи. Уже и похороны прошли и годовщину отметили. А Лена все ждет весточки! Не верит, не может и думать о том, что нет больше ее Сережки! Наталья Николаевна седая стала, белая вся, никто не скажет, что она – гречанка. Знает теперь Лена, какой цвет волос у беды! Она открыла ключом, почтовый ящик и к ее ногам выпал конверт от незнакомого адресата… Москва, Маша?
Лена зашла в квартиру, села на диван, распечатала письмо. Она ничего не понимала! Кто такой Володя Журяк, почему она его девушка, почему эта Маша пишет ей такое оскорбительное письмо? В комнату вошла Тамара Ивановна:
- Что за письмо, Лена, что с тобой? На тебе лица нет! Да, не молчи же, а то у меня сердце от волнения остановится!
Лена протянула письмо матери:
- Ничего не пойму, мама! Только беспокойно мне! Чувствую я, что непростое это письмо! О Сереже оно, мама, о Сереже!
Мать с тревогой посмотрела на дочь. Да, что же с ней делать? Так и до нервного срыва недалеко! Вот чувствовала она, что этот Сережа не сделает ее дочь счастливой! Она вышла на кухню, налила стакан теплого молока и принесла Лене. Лена сидела за письменным столом и строчила письмо, этой Маше, вложила фотографию Сергея и попросила сравнить, с Володей Журяком. Если на фото и в палате – один и тот же парень, ничего ему не говорить, а ей, Лене, позвонить по такому-то номеру телефона.
Лена бежала по улице, на прочь, позабыв о троллейбусах и автобусах. Вот Сережина квартира! Наталья Николаевна открыла дверь и еле оторвала руку Лены от звонка…
- Жив! Живой он, Наталья Николаевна, живой Сережа…, в Москве, в госпитале…, без ног! Живой…, живой!!! – едва дыша шептала Лена, протягивая письмо.
Они прилетели в Шереметьево втроем – мать и отец Сергея и Лена, ночью. К восьми утра уже были в Подмосковье, в центре реабилитации воинов-афганцев. Трудно описать словами чувства родителей, похоронивших сына год назад и, обретя его снова! Еще два месяца Сережа проходил реабилитацию. Если родителей, он хотел видеть, то Лену прогонял. Говорил, что она не нужна ему, пусть едет домой, что он ее не любит и не хочет. Но, Лена настойчиво приходила каждый день и стояла в проеме двери часами, пока кто-нибудь из врачей, не приказывал ей уйти.
За два дня до выписки, Лена, пришла к Сереже не одна… В белоснежном длинном платье и фате, расшитом перламутровыми блестками и гипюром в сопровождении работника ЗАГСа. Сергей опешил! Что она придумала? Он не знал, что родители помогли Лене, когда она сказала им:
- Наталья Николаевна, Петр Егорович! Я умоляю вас, прошу, помогите! Не смогу без Сережи, он – моя жизнь, не губите нас! Он любит меня, я это чувствую, но еще больше жалеет! Не хочет мне жизнь «ломать» и не понимает, что отказавшись от меня, он убьет меня! Мы любим и будем любить друг друга всю жизнь!
Вот так они стал мужем и женой. Мать Лены не простила своеволия дочери и перестала с ней общаться. Не видела она и своих двоих внуков, до конца жизни оставалась одна.
Сережа и Лена были счастливы. Сережа закончил университет. Стал юристом, потом известным адвокатом. Лена выбрала профессию врача и всегда была опорой своему мужу. Сыновья пошли по стопам отца, вместе открыли адвокатскую контору. За границей Сережа приобрел корсет-протез, который позволял ему передвигаться.
И все же, война достала свою жертву через сорок лет. Маленький осколок мины, которая отобрала у Сергея ноги, дополз до сердца…