Продолжение. Предыдущая глава: http://proza.ru/2019/01/30/2275
3. Рукописи горят
Ни одного стиха! Написанная фраза отливала еле заметным фосфором. И это было всё.
На белых листах играли синеватые тени, местами подкрашенные красным: в камине горели бумажные кипы рукописей и отблески пламени, преломленные гранями графина, слабыми сполохами порхали по бумаге, почему-то собираясь на самом краю, на слове «луне».
Уничтожив на всевозможных сайтах все свои стихи, написанные в разные годы, теперь Олег казнил и последние распечатки.
Чёрное перо лежало на изгибе половинок ноутбука и его волоски, отливая радугой, шевелились, как бы дирижируя бликами на листе с единственным предложением.
Сквозняк из открывшейся двери вспушил стопку бумаг на табурете и отнёс несколько листков подальше от камина, как бы спасая последние стихи от палача.
Шум леса и дождя, вспыхнувший на несколько секунд чуждой для этой комнаты гармонией, так же внезапно исчез, уступив акустическое пространство треску складываемого зонта и голосу вошедшей женщины:
- Ты замёрз? Не заболел? С чего вздумал разжигать камин посреди лета?
Олег лениво отозвался:
- Привет, сестрица. Нет, не замёрз и не болею. Просто сжигаю макулатуру.
Молодая женщина бросилась к камину и выхватила листок. Притушив края, прочла:
- Секунда учтена и не даёт осечки мой метроном, мой старый календарь. Всегда жива, правдива, человечна Россия, армия, зима, январь.
************************************************
Фото из Интернета "komnata-pult-nogi..."
************************************************
Разлаживая обгоревший листок на краешке стола, женщина продолжила по памяти:
- Был тот январь, когда в буржуйке чьей-то последний стул давно сгорел, остыл. Солдат лежал, Он вжался в лёд ничейки, он ждал приказа, но устало выл за монастырской каменной оградой январь голодный… Олег, какая макулатура, это твоё лучшее стихо…
- Оставь, Марина, – начал было Олег, но вдруг схватился за живот.
- Что с тобой?
- Тошнит. Какое сегодня число?
Оказалось, Олег двое суток ничего не ел. Просто забыл про еду…
Пока он насыщался, Марина выговаривала:
- Совсем свихнулся, сидишь голодным при полном холодильнике. А теперь вот стал жечь стихи. Горький ведь писал – «если мужчина в тридцать лет не женат, это неприлично».
Сестра любила ссылаться на Горького, обычно начиная фразой «Великий пролетарский писатель», как бы снижая иронией градус самой темы. Последними словами Марина попыталась возобновить болезненную тему.
Олег, проглотив пищу, парировал:
- Великий пролетарский… говорил, что надо быть голодным.
- Не перевирай. Он говорил, что человек должен вставать из-за стола слегка голодным, а это не одно и то же, что быть голодным.
- Ладно, развела… приехала надолго?
- Привет! Я же работаю. А ты чокнулся, такой стих… – Марина вдруг продолжила декламировать начатое полчаса тому назад – … январь голодный, как облезлый пёс. Солдат лежал, не думал о награде, он просто в лёд ничейки врос и вмёрз… голодный или холодный?.. ой, что это? Какое красивое! К тебе прилетал чёрный лебедь?
Говорившая уже держала в руке заветное чёрное перо.
Олег бросился к сестре со словами:
- Не хватай, кто тебя просит?
Он схватил сестру за руку и попытался отнять свою драгоценность. В руке Марины остался распушенный кончик. Перо сломалось в месте старого изгиба.
- Сумасшедший! – обиделась молодая женщина. – Я бы и сама отдала!
Олег отвернулся и провёл кончиком обломка по тыльной стороне кисти, как это делал раньше.
Инструмент функционировал и след на коже руки был таким же, как и раньше – иссиня-чёрным и слегка светящимся.
Продолжение http://proza.ru/2019/02/06/1149