Воздух был пропитан соленым запахом моря и разгорающегося лета. В Испании стояла невыносимая жара уже с самого утра. Мария сидела на балконе, на самом верхнем этаже пятиэтажки. В ее руках дымился остаток сигареты, пепел которой падал на пеструю хлопковую юбку. Черные густые волосы были собраны в пучок, а глаза опухли от слез. Едва ли сердце познает за всю жизнь столько страданий, сколько разбитое сердце 17-летней девушки.
Взгляд Марии был устремлен вдаль, туда, где провинциальный испанский городок переходил в голубую волну, туда, откуда испанские колонизаторы отправлялись на поиск нового света.
Солнце палило на черепичную крышу домов, а над городом летал детский гам, предвещая начало летних каникул.
Наконец-то дверь квартиры, напротив чьего окна сидела Мария, распахнулась, и вошла Инесс. Увидев Марию, Инесс открыла окно и впустила ее в квартиру:
- Фу, Мария, ты опять куришь этот дешевый табак.
Инесс была женщиной в годах и предпочитала курить сигары, отдавая должное своим кубинским корням. Мария любила Инесс за ее старческую зрелость и интересные истории бурной юности. Она знала, что здесь ее страдания поймут.
- Да… Совсем лица на тебе нет, ты что, язык проглотила? Садись, я приготовлю нам сангрии.
Инесс вернулась после утренней службы, после чего всегда выпивала вместо крови Христа сангрию, а вместо просвирки закуривала. Мария забралась в глубокое голубое кресло в цветочек с ногами, обнимая свои коленки, и ждала, пока Инесс наливала в стакан красное фруктовое вино.
- День сегодня душный – нужно охладиться. - Инесс закрыла шторы, чтобы солнце не нагревало квартиру, и сразу стало прохладно и темно. Мария сделала несколько глотков.
- Ну что, ты пришла молчать? Опять рыдала всю ночь?
- Я… я опять всю ночь вспоминала, что я совершила. Как я могла так ошибиться.
Инесс смотрела на нее своими голубо-серыми глазами и выдыхала густой дым сигары.
Мария глядела на дым, и в ее памяти вырисовывался образ Рауля: смуглая кожа и горящий взгляд выдавали его марокканских предков. Его глаза мгновенно приковали ее к нему с самой первой их встречи, и так как она не смогла оторвать от него взгляда, он увязался за ней и шел прямо до самого дома, держась в метре от нее. Дойдя до подъезда своего дома, она остановилась и стала искать ключи, на себе она чувствовала пожирающий взгляд и когда подняла глаза, он стоял, прислонившись к стене, руки его были в карманах а на лице держалась ухмылка, которая возмутила Марию:
- Это уже совершенно бестактно! - выкрикнула она.
- Согласен, вроде похожа на воспитанную девушку, а кричишь тут на человека за то, что он просто стоит. - Раздался низкий хриплый голос ей в ответ. С лица Рауля не сходила улыбка, а в глазах горел интерес. Марии стало казаться, что от нее ждут ответа, как на экзамене, но она не знала, что сказать. Она покраснела, опустила взгляд и уже собиралась уйти, как увидела, что он подошел к ней ближе, и она почувствовала на своей шее его дыхание. Она знала, что если кто-то из знакомых ее семьи увидит ее сейчас, ей придется несладко, так как ее семья придерживалась строгих католических правил, поэтому Мария училась не в простой школе, а при женском монастыре св. Петра. И единственным мужчиной кроме отца, с которым она часто разговаривала, был отец Патрисио, поэтому она совсем не знала что ответить Раулю и даже просто зайти в дом она не могла, потому что была охвачена робостью, которую ее сверстницы преодолели еще в 14 лет вместе с тайными поцелуями за изгородью школьного спортивного поля.
Она подняла глаза на Рауля и поняла, что они были наполнены слезами, еще немного – и она бы заплакала. Он посмотрел внимательно в ее лицо и сказал:
- Прости меня, если я тебя чем-то напугал. Видимо, я совсем одичал на работах на соляной ферме. Я просто хотел узнать твое имя и пригласить тебя куда-нибудь, потому что я не видел никого столь же прекрасного как тебя.
Мария залилась румянцем и уже смотрела на Рауля исподлобья. Она выдохнула, взвесила свой ответ и сказала:
- Меня зовут Мария, но погулять я смогу с тобой только в воскресенье после дополнительных занятий – это на улице Хорхе, 15, а сейчас, прошу тебя, уходи, меня могут увидеть с тобой и тогда меня точно никуда не пустят. - Она знала что узнав это, ее родители онемели бы от ужаса, но противиться она не могла, так манил ее его взгляд.
- Как прикажете, сеньора. И кстати, меня зовут Рауль. Вдруг тебе станет интересно. - Он подмигнул ей и испарился так быстро, что было похоже на то, что он растаял в воздухе.
Мария зашла домой и ощущала странную радость и легкость в области живота.
А теперь она сидела у Инесс, и сердце ее разрывалось на кусочки, и невозможная боль сковывала тело. Она пришла не затем, что бы ее пожалели, она пришла затем, чтобы ощутить, что кто-то есть с ней рядом. Как в ту ночь, которую она провела с ним, она просто хотела, чтобы он был рядом.
Инесс знала, что помочь девушке с разбитым сердцем не может никто, поэтому она решила не пытать Марию и не мучить нравоучениями, она прекрасно знала, что это бесполезно, так как помнила свою первую любовь даже спустя 70 лет.
В тот день Мария даже не поняла, что ее сердцем завладела любовь. После их встречи она пришла домой, убрала свой рюкзак в шкаф, как обычно это делает, прошла по белой плитке с красным узором на кухню, достала оттуда холодный суп с морепродуктами. Когда она ела, она ощущала вкус каждого кусочка, и ей казалось, что вкуснее этот суп еще никогда не был. Мария смотрела, как солнце льет сквозь тяжелые деревянные ставни, слушала, как птицы щебечут на деревьях. И ее сердце стало настолько большим и теплым, что ей казалось, что оно вырвется из груди, ей хотелось обнять каждого человека, хотелось разделить с ними радость своей любви.
«Все в мире есть любовь… - вспомнила она слова отца Патрисио. - И я сама есть любовь», - подумала Мария. Она старалась провести вечер как обычно, чтобы родители не заметили ничего в ней. Когда она легла спать, она надеялась, что когда она проснется завтра, будет уже воскресенье. Но прошло целых пять дней, прежде чем воскресенье наступило. Пять дней страданий и любви для Марии. Все пять дней Мария примерно читала библию, внимательно слушала лекции. И допытывала отца Патрисио о том, что такое любовь. Она так надоела ему, что на третий день он сказал ей: «Мария, да откуда я знаю, что такое любовь, я ни разу не любил».
Марии стало необычайно жалко его, и она не понимала, как можно говорить, что все в мире есть любовь, и признаваться, что ни разу не любил, ведь любовь живет вокруг нас и в нас, и не знать ее невозможно.
После разговора с отцом Патрисио Мария пошла к Инесс, которая сказала ей, что не все могут понять, что в их сердце есть любовь, не всем дано ее раскрыть, и это самое страшное.
Мария очень любила Инесс, она увидела ее на службе и не могла понять, как Инесс может совмещать и свою страсть к жизни даже в престарелом возрасте, и свою любовь к Богу. Семья Марии была более строгих правил и не позволяла такое совмещать, поэтому Инесс так повлекла Марию узнать запретное, и, однажды заговорив, они не могли остановиться. Семья Марии знала об их дружбе, они не разделяли любовь Марии, но препятствовать тоже не стали, так как Инесс была стара как мир, и вряд ли могла навлечь на Марию неприятности или пошатнуть ее веру. Все- таки возраст старушки склонял их к уважению. Хочешь - не хочешь, а общепринятым нормам следуешь.
По воскресеньем Антонио и Елена - отец и мать Марии - ходили в гости к своим друзьям, и поэтому после уроков пианино у сеньоры Фобэс Мария бродила по берегу моря, наблюдая за тем, как корабли в соседнем городе уходят в плаванье и с каждой секундой становятся все меньше, пока не растворяются точечкой в океане. Но это воскресенье Мария ждала в радостном беспамятстве и все утро неправильно играла по нотам, чем очень расстроила сеньору Фобэс.
Выбежав на улицу, Мария стала оглядываться по сторонам, пока не увидела, что Рауль смотрел на нее с другой стороны дороги, потом подбежал к ней и сказал:
- Ах Мария, Мария, ты мне не сказала во сколько, так что я тебя уже жду больше двух часов, это стоит вознаградить. И за мои страдания ты проведешь со мной весь день.
Мария засмеялась и одарила его любящим взглядом:
- И правда, прости меня. Я бы с радостью провела с тобой весь день, но смогу только до четырех, пока не вернутся мои родители.
- Эх, везет сегодня явно не мне. Но ладно. С чего начнем?
Они отправились к морю. Мария показывала свои любимые места. Рауль рассказывал ей о своей бродячей жизни, он работал и отправлял деньги маме, чтобы той было на что воспитывать сестру. Отца у него не было, поэтому ему пришлось считать себя опорой матери с самого юного возраста. Они болтали без перерыва, наслаждались друг другом – так проходило их каждое совместное воскресенье на протяжении всей недолгой испанской весны. В распускающихся каштанах и легком шуме прибойной волны. Когда весне подходил конец, и в городе стало достаточно жарко, а ночи начинали быть душными, Мария провела с Раулем ночь, выбравшись через окно своей комнаты и приземлившись сразу к нему в объятия. Она была так обескуражена своей любовью, что не могла заметить, что Рауля был очень грустный взгляд. Этой ночью Мария стала женщиной – она извивалась в объятиях любви. А на следующее утро узнала, что он уезжает и что вряд ли вернётся. Мария была вне себя от ярости. Это был конец.
И вот прошел уже месяц, а она все еще не могла опомниться. Она вспоминала каждую ночь свое падение. Она не говорила об этом Инесс прямо, но знала, что она и так знает, что сделала Мария той ночью. Мария отхлебнула еще сангрии, пьяная сладость ударила ей в голову. Она встала с кресла, обняла и поцеловала Инесс. Сказала ей спасибо и вылезла через окно.
Она стала карабкаться вверх на крышу. «Теперь я знаю, куда я дену свою любовь», - стоя на краю горящей от солнечных лучей крыше, Мария смотрела на город, сливающийся вдали с морем.
Любовь больше не помещалась в ее сердце, любовь не помещалась в ней. Мария пробовала избавиться от нее, но не смогла, она лила слезы, но ее любовь не вылилась вместе с ними. Она разрывала ее. И не выдержав ее, Мария растворилась с легком воздухе разгорающегося испанского лета. Она полетела вместе с ним, даря людям, вдыхавшим его любовь. Даже отец Патрисио, обернувшись к монастырскому саду и вдохнув воздух, который растворил Марию, почувствовал в своем сердце любовь. А Мария полетела дальше за горизонт, прямо в океан, провожать уходящие в плаванье корабли.