- Отходим! К болоту!
Сергей махнул рукой и повернулся к дороге, прикрывая отступление огнем. Партизаны, отстреливаясь, один за другим скрывались в непролазной чаще.
- Собаки, слышишь? – тяжело дыша, рядом упал Василий, - догонят, всем хана, лейтенант.
- Уходи, я прикрою, - прицелившись, он дал очередь по неосмотрительно выскочившим гитлеровцам, один со стоном рухнул.
- А ты? - партизан резко вскочил и, метнув гранату, рухнул за дерево.
- За меня не беспокойся, - не отрываясь от дороги, прохрипел Сергей, - это приказ, старшина, встретимся у болота. Ждите полчаса, не больше. Если не вернусь – уводи группу. Командиру передай, что попали в засаду, немцы ждали.
- Значит, кто-то предал, - скривился Василий и протянул лейтенанту два магазина, - держи, удачи тебе, командир.
На минуту стрельба прекратилась. Раздавались только отрывистые команды, изредка прерываемые злобным лаем.
«Кто же сдал?», - Сергей осторожно отполз к поваленному дубу, - «свои ведь, только свои знали».
Оглянувшись, он увидел, что его группа благополучно растворилась среди огромных деревьев. Теперь нужно продержаться минут двадцать, не больше, чтобы партизаны успели выйти к болоту. А там уже никакие собаки не страшны. Да и немцы не сунутся.
Размышления лейтенанта были прерваны злобным рычанием: оскалившись, на него неслись две овчарки.
«Вот, значит, как», - Сергей аккуратно прицелился и выстрелил.
В ответ на надрывные вой и скулеж умирающих псов раздалась беспорядочная стрельба.
«Если они решили, что здесь вся группа, то не пойдут, жить всем хочется», - усмехнулся партизан, - «замолчали опять, интересно, что задумали?».
В ответ раздался глухой «пум». Через секунду справа ухнул взрыв.
«Миномет, значит, ошибки нет – ждали и были готовы», - прижавшись к земле, лейтенант стал быстро отползать вглубь леса.
«Пум».
Скатившись в засыпанную хвоей и листьями ямку, Сергей выдохнул: над головой просвистел рой осколков.
«Пум». Это позади.
«Наугад лупят».
«Пум. Пум. Пум».
Взрывы неожиданно прекратились и, повинуясь отрывистым командам, немцы цепью двинулись вперед.
Стараясь не выдать себя, лейтенант перекатился в сторону огромной, посеченной осколками ели. Взяв на мушку гитлеровца, Сергей дал короткую очередь и, перекатившись в сторону, еще одну.
Немцы залегли, поливая градом пуль старую ель и все вокруг: сыпалась сорванная кора, взлетали потревоженные прошлогодние листья, падали срезанные ветки.
«Пум». Слева.
«Пум». Сзади.
«Пум».
Что-то больно ударило в плечо, в голове загудел колокол.
«Пум».
Левый рукав был вспорот и залит кровью.
«Пум».
Со стоном лейтенант рванулся вправо и рухнул в свежую воронку. Казалось, пули и осколки летят сплошной пеленой, сшибая все на своем пути: кусты, тоненькие деревца, потревоженный ягодник и даже прошлогоднюю листву.
«Пум», «пум».
В резко наступившей тишине слышались только собачий лай и крики гитлеровцев. Они приближались.
«Вот и все, отвоевался ты, лейтенант», - усмехнулся Сергей и достал гранату. Осторожно приподняв голову, он тут же спрятался. Метров сто, не больше.
Просвистела очередь. Скорее, не прицельно, а просто так, для собственного спокойствия. Затем вторая, третья, но выстрелы почему-то ушли вправо. Казалось, что гитлеровцы кого-то заметили. И этот кто-то, словно дразня, лихо уворачивался от щедро посылаемой смерти.
«Наши»? - не поверил лейтенант.
- А то, - в воронку с сопением прыгнула девушка.
Улыбнувшись, она подмигнула Сергею:
- Что ж это вы, товарищ лейтенант, прохлаждаетесь, ваша группа давно у болота. Пора уходить.
- Не могу, я ранен, - партизан внимательно посмотрел на неожиданную гостью.
Девушка, лет двадцати, явно из местных. Русые косы, присыпанные землей и ярко-синие смеющиеся глаза.
- Ты кто?
- Алеся, - улыбнулась девушка, - вы лежите. Сейчас.
Не обращая внимания на свист пуль и приближающиеся крики, она что-то достала из висевшей на плече сумки.
- Уходи, дуреха.
- Так, что тут у нас, - Алеся склонилась над раной, - ничего, до свадьбы заживет. Или вы женаты?
- Слышишь, уходи, - лейтенант попытался оттолкнуть девушку, но с удивлением почувствовал, что не может пошевелиться.
- Не волнуйтесь, все будет хорошо. А гранату я уберу, она меня отвлекает.
- Немцы идут, слышишь? – сделал последнюю попытку Сергей.
- Пусть идут, – колдуя над раной, невозмутимо ответила Алеся, - лежите спокойно, их встретит отряд Гаюновича.
- Кого? - переспросил Сергей.
Вместо ответа он услышал треск падающих деревьев, крики ужаса и грохот. Земля вздрогнула.
- А вот и они, - улыбнулась девушка.
И, аккуратно накладывая повязку, Алеся повторила:
- Я из отряда Гаюновича, это мой дедушка.
- Никогда не слышал, - удивился лейтенант.
- Значит, плохо слушали, - рассмеялась Алеся, откинув русую косу за спину, - как сейчас, не болит?
Сергей попробовал пошевелить раненой рукой.
- Нет, - он улыбнулся, - ты до войны кем работала?
- Я животных лечила. Они меня любят, я – их.
- Ветеринар, значит, - кивнул Сергей и, прислушавшись, добавил, - что-то замолчали.
- Некому стрелять, - добродушно раздалось сверху, - поднимайтесь.
- Это дедушка, - синие глаза блеснули.
Выбравшись из воронки, лейтенант увидел, как седой дед обнимает прильнувшую к нему девушку.
- Здравствуйте, спасибо вам за помощь, - протянул руку Сергей.
- Доброго здоровья, - ответив крепким пожатием, улыбнулся Гаюнович, - как ты, герой?
- Спасибо, еще повоюю, - улыбнулся партизан, - ваша Алеся просто волшебница, ей после войны обязательно в медицинский надо, будет врачом от Бога.
- Она у меня не только врач, - дед подмигнул внучке, - и на все руки мастерица. Кстати, возьми, трофеи.
Старик протянул часы и планшет:
- Офицер немецкий очень просил тебе передать, так меня уговаривал, на коленях стоял. Возьми, говорит, это для партизанского командира. Специально для него собирал карты и документы. А часы в подарок, настоящие, швейцарские. Клялся и божился, что они ему без надобности. Грех было не уважить.
- Вы его, - начал было партизан.
- Отпустил, конечно, - улыбнулся старик, - молодой, пусть живет. Правда, поседел он чего-то. А уж как бежал, как бежал, только пятки сверкали.
Сергей рассмеялся:
- Умеете вы уговаривать.
- Конечно, - согласилась Алеся, - дедушка все может, и уговорить, и наказать, и…
- Цыц, - беззлобно остановил старик, - ну, хватит молоть языками, идти пора.
Подняв раненого, Гаюнович и Алеся медленно двинулись в сторону болота.
- Давно партизаните?
- С лета сорок первого, - охотно ответил дед, - как немец пришел. Поначалу окруженцев выводили и беженцев, а потом уж и воевать стали. А ты?
- И я с лета, - вздохнул лейтенант, - получил назначение после училища, а до места так и не добрался. Эшелон разбомбили, чудом выжил. Вместе со старшиной, он из отпуска возвращался, вышли к какому-то местечку, а там немцы хозяйничают. Местные нас укрыли, а ночью вывели в лес.
- Значит, опытный, третий год партизанишь, - задумчиво протянул старик, - что же тогда, как дети малые, в засаду попали?
- Предатель есть, - жестко ответил Сергей, - кто-то сдал. Видели, как они минометом прошлись? Знали, что мы придем, и подготовились на совесть. Доберусь до отряда, найдем эту крысу обязательно.
- Не беспокойся, - Гаюнович переглянулся с Алесей, - нет больше предателя, он себе приговор уже подписал.
- А мы его, - начала было девушка, но старик движением руки заставил её замолчать.
Посмотрев на деда с внучкой, лейтенант задал мучивший его вопрос:
- Скажите, а где ваша база?
- Неподалеку, мы только в пуще, дальше не уходим. Родной лес всегда и поможет, и защитит. Здесь каждый кустик, каждая травинка знакома.
- И нас все знают, - добавила Алеся.
- Я не знаю, - возразил партизан.
- Теперь знаете, - не согласилась девушка, - устали?
- Есть немного.
- Отдохни чуток, - бережно усадив раненого возле сосны, дед отвел внучку в сторону. Остановившись, они , поглядывая искоса на лейтенанта, начали что-то с жаром обсуждать.
Сергей прикрыл глаза, вспоминая этот странный бой. Ему казалось, что он упустил что-то очень важное, что-то такое, что нельзя было упускать.
Стоп! База! Какая база, если здесь нет никого, кроме их отряда. Значит, дед что-то темнит? Только на предателя ни он, ни Алеся не похожи. Но и о Гаюновиче лейтенант слышал впервые. Может, из местных? Все равно непонятно. Сергей партизанил уже третий год, и в пуще знал наизусть все тропинки, проходы и полянки. Никакого отряда не было. И если Гаюнович – командир, то…
- Лейтенант, - кто-то осторожно потряс за плечо, - очнись.
Открыв глаза, Сергей увидел свою группу. Старика и Алеси не было.
- Ты как? - Василий протянул фляжку, - попей.
- Я приказал уходить через болото, - закашлялся лейтенант, - как вы здесь оказались?
- Тут такое дело, - неожиданно смутились партизаны, - заблудились мы.
Командир удивленно посмотрел на группу:
- Шутите. Как заблудились?
- Сам не понимаю, - вздохнул старшина, - дорогу знаю с закрытыми глазами, а тут как пелена упала: шли к болоту, пришли сюда. Еще и Саня пропал. Ничего, дорогу найдет, не маленький.
«…Нет больше предателя …»
- Не найдет он дорогу, и мы его не найдем, никогда, - задумчиво протянул Сергей, - кстати, Гаюнович куда ушел?
- Кто?
- Старик, с ним еще внучка была, Алеся, - объяснил Сергей, - где-то в пуще их база, они меня и вытащили. Отряд Гаюновича, из местных наверное.
Группа, переглянувшись, недоуменно пожала плечами. Василий незаметно постучал пальцем по лбу, остальные согласно кивнули.
- Может, ушли, давай, командир, пора.
Осторожно подняв раненого, партизаны медленно двинулись в сторону болота.
***
- И все-таки, они были. Василий, слышишь? Как я раненый выбрался?
- Мало ли, в бреду, сам не помнишь.
- А немцы?
- Завтра сходим на разведку и проверим, ты не волнуйся, лейтенант, тебе нельзя.
- Часы у меня, откуда, а карты?
- Наш брат и в забытьи немца душит, - рассмеялись партизаны.
- Тьфу на вас, говорю же, были они.
- Были, были, мы верим.
- Сам ты рехнулся, старшина.
- Я этого не говорил.
- Но подумал. Если бы я тебе не знал третий год.
- Знаю, товарищ лейтенант, объявили бы мне трое суток ареста, - и, хмыкнув, Василий добавил, - на базе Гаюновича.
Приглушенный хохот прерывался лишь возмущенным хрипом лейтенанта.
***
- Они не догадались, дедушка?
- Нет, внучка, - старик улыбнулся и погладил русые волосы, - и не нужно. Пойдем.
- Куда?
- Впереди еще много дел, отряд Гаюновича, к бою!
И под звонкий девичий смех две фигуры растворились в лучах заходящего солнца.
Эпилог.
В каждом белорусском лесу есть свой хозяин – Гаюн или Гаевый дед. Старик добрый и покладистый, и как все дедушки, он очень любит своих внучек – Гаевок, которые славятся русыми косами и ослепительной красотой. И лось, и маленькая птичка, если заболеют или поранятся, идут к Гаёвкам за помощью, потому что знают: те залечат раны и выходят.
Проказницы часто нарушают запрет деда, покидая лес. Но горе тому, кто посмеет их обидеть - взбешенный Гаюн завалит деревьями так, что и следа не останется.
Правда, кого-то старик мог и пощадить, в назидание остальным. Предварительно отобрав карты и документы. И дав хорошего пинка, чтобы бежал очень быстро, не оглядываясь. И не останавливаясь. До самого Берлина.
Автор: Андрей Авдей