Оля возникла в его жизни через два года, когда Борис уже практически забыл и о ней, и о сыне. Он даже не узнал ее голос в телефонной трубке, когда неожиданно раздался звонок с неизвестного ему номера.
- Здравствуй, Борис.
- Здравствуйте…
- Не узнал? Конечно, прошло два года. Это Оля беспокоит.
- Оля? Здравствуй, Оля. Что звонишь?
- Мне нужно поговорить с тобой.
- Слушаю тебя.
- Нет, не по телефону. Я знаю, что ты бываешь в командировках. Я прошу тебя прийти ко мне, когда ты будешь в Москве. А, кстати, когда это будет?
- Я буду в Москве через два дня. Но, знаешь ли, я женился. У меня жена Ирина.
- Я знаю. Димка Журавлев недавно встретил меня и рассказал кое-что о тебе. Он мне и твой номер телефона дал. Не думай, я на тебя не претендую. Мне нужно поговорить с тобой о Владе.
- А кто это?
- Это наш с тобой сын Владислав.
- Понятно. Хорошо, я постараюсь зайти. Это твой новый номер? Можно на него позвонить?
-Да, это мой номер. Я жду твоего приезда к нам.
В трубке раздались гудки отбоя. Озадаченный Борис некоторое время сидел в какой-то прострации. Он убедил себя, что у него есть только Ирина и больше никого. Все в жизни казалось простым и понятным, дальнейшая жизнь понятной на многие годы. И вот снова осложнения. Что нужно Ольге? Не тот она человек, чтобы вмешиваться в их с Иркой жизнь. Он знал Олю как гордую принципиальную девушку и понимал, что только какие-то особенные обстоятельства могли заставить ее позвонить. Но что могло произойти? Гадать было бессмысленно. Звонить Димке тоже не хотелось. Пришлось дожидаться поездки.
Созвонившись с Олей после того, как он разобрался со всеми делами в Москве, он все-таки решил поехать к ней. Когда он подходил к знакомому дому, его все-таки охватило волнение, хотя уже несколько дней он убеждал себя, что все, что связано с Олей и ее сыном, осталось в прошлом. Подходя к подъезду, он обратил внимание на то, что у подъезда не было видно красной «семерки» Михаила Сергеевича. Раньше она стояла рядом с подъездом практически всегда. Леля и Борис часто подшучивали по поводу этой машины. Ведь и мама Лели и ее отец работали практически рядом с домом. Машина использовалась лишь для поездок к родственникам в деревню. И это был целый ритуал. Учитывая, что машина стояла возле подъезда недвижима неделями, хотя она и была накрыта брезентом, все равно на ней скапливалось много пыли. Поэтому перед каждой поездкой отец Лели обязательно мыл автомобиль снаружи и внутри, подкачивал шины, проверял уровень масла и тосола и лишь потом ехал на заправку. И только после этого можно было отправляться в деревню. Леля частенько говорила отцу, что на электричке они бы уже были в деревне за то время, что ушло на подготовку автомобиля к поездке. Михаил Сергеевич лишь махал рукой, мол, ничего-то вы, молодежь, не понимаете. Теперь же машины не было видно. « Может, поменяли, новую купили», - мимолетом подумал Борис, входя в подъезд.
Оля открыла сразу, как только он позвонил, как будто стояла рядом с дверью.
- Здравствуй, Борис. Входи. Спасибо, что приехал.
- Здравствуй, Оля. Это вам.
Борис отдал ей коробку с тортом и пакет с фруктами. Собираясь к Оле, он никак не мог решить, что купить. Идти с пустыми руками было неудобно. Если купить Оле цветы, она могла расценить это как намек на возобновление отношений. Поэтому решил, что гораздо уместнее будет купить торт для Оли и фрукты для малыша.
- Проходи в кухню. Влад пока спит. Когда проснется, я вас познакомлю.
- Я руки помою?
- Да, конечно. Не забыл, где ванная?
Борис, молча, прошел в ванную. И здесь было то, что поразило его еще в коридоре. Идеальная чистота, но вместе с тем, какая-то пустота. Проходя в кухню мимо спальни Олиных родителей, он бросил взгляд в открытую дверь. Здесь тоже произошли изменения, но не в лучшую сторону. Исчез стоявший в спальне Олиных родителей польский гарнитур. Вместо него стоял старенький диван и шифоньер, переселившийся сюда из шестидесятых годов прошлого века. Вместо ковра на полу лежала домотканая дорожка. Войдя в кухню, Борис обнаружил, что исчез и кухонный гарнитур. Вместо него стоял какой-то старенький буфет. Из прежней обстановки кухни остались лишь плита, электрический чайник и холодильник. Здесь тоже было идеально чисто и стало гораздо просторнее. « Идеально чистая нищета»,- мелькнуло в голове Бориса. Но Оле он не сказал ничего. В полутемном коридоре он ее не разглядел. И лишь здесь, в кухне, он взглянул на нее внимательно и поразился. Куда делась его Леля- «пампушка»? Напротив него за столом сидела худенькая девочка – подросток с потухшими глазами. Даже веснушки на ее лице как-то полиняли и были почти незаметны. Оля угощала Бориса чаем с принесенным им тортом. Она не предложила ему пообедать, хотя раньше первым делом тащила его на кухню, чтобы накормить. Они пили чай, и разговор вяло шел о каких-то их однокурсниках. Наконец Борис решился спросить:
- Оля, у вас что-то произошло? Почему все так изменилось?
- Да, произошло. Из-за этого я тебе и позвонила. Я еще раз говорю тебе о том, что я не претендую на тебя. Но у нас с тобой сын и он болен. Да, болен, с рождения. У Влада проблемы с сердцем. Все эти два года мы мотались с ним по разным больницам, лечили Влада всеми возможными лекарствами. А многие из них были очень даже недешевы. Но медикаментозное лечение не помогло. Неделю назад мы с Владом прошли обследование в кардиоцентре. Через месяц Владу будут делать операцию, и профессор сказал, что после ее проведения Влад может быть практически здоровым ребенком. Сама операция будет проводиться бесплатно. Но на послеоперационную реабилитацию нужно двести тысяч. Я не знаю, где мне их взять. За два года мы продали все, что можно было. Отец выплачивает два кредита, больше ему не дадут. У мамы зарплата небольшая и ей необходимую сумму не дадут. Я прошу тебя, хочешь, даже на колени встану, дай мне эти деньги, хотя бы в долг!
Из глаз Оли полились слезы.
- Борис, пожалуйста! Я хочу, чтобы наш сын был здоров. Я не могу допустить, чтобы он умер!
Она сползла с табурета на пол и, встав на колени перед Борисом, глядела на него глазами, полными слез.
Борису стало не по себе от этой сцены. « Как-то все слишком уж театрально»,- подумал он. Но, наклонившись, он поднял Олю на ноги и усадил ее снова на табурет, поразившись тому, насколько легким стало Олино тело.
В это время из Олиной спальни раздался какой-то шум.
-Ой, Владик проснулся.
Быстро умыв лицо под краном в кухне, Оля утерлась кухонным полотенцем и пошла в спальню. Борис пошел за ней.
В спальне к удивлению Бориса практически все осталось по-прежнему. Только рядом с Олиным диваном появилась детская кроватка. И сейчас в этой кроватке сидел пухленький мальчуган и тянул ручонки к Оле:
-Мама, мама…
- Солнышко мое. Проснулся, родной мой.
Оля взяла мальчугана на руки и он, обняв пухлыми ручонками ее шею, прижался к маме, глядя исподлобья на незнакомого мужчину.
- Вот, Борис. Это наш сын Владик.
Борис смотрел на малыша, и ему не верилось, что он болен. По виду это был обычный ухоженный и довольно упитанный мальчик. Недоумевающим взглядом Борис смотрел, как Оля усаживает мальчика на горшок, умывает и переодевает его, все время что-то ласково лепеча с ним. Мальчик улыбался и даже смеялся. Потом Оля принесла из кухни кашу с фруктами и стала кормить сына. Накормив Владика, Оля отпустила его на ковер, дав тому машинку. Влад принялся катать ее по ковру, пытаясь изобразить гудение машины. И лишь теперь Борис убедился, что мальчик действительно болен. Прошло минут пятнадцать, и малыш стал дышать учащенно. Оставив машинку, он сел на ковер. Оля снова взяла его на руки, положив на колени, стала успокаивать.
- Борис, я не лгу. Такими вещами не шутят!
- Я вижу. Хорошо, Оля, я попробую тебе помочь. Такой суммы сейчас у меня нет. Но я постараюсь достать эти деньги. Когда нужно заплатить?
- В течение трех недель. Ко времени операции деньги должны быть на счете.
- Хорошо, постараюсь успеть.
- Я буду очень надеяться.
Приехав домой, Борис старался не показать, что у него возникли какие-то проблемы. Но, видимо, Ирка что-то почувствовала, как-то спросив у него:
- Боря, у тебя все в порядке? Какой-то ты дерганый.
- Да, все нормально. На работе запарка, но все решаемо.
Вообще-то сумма в двести тысяч для Бориса была не так уж и велика. Конверт с теми ста тысячами, которые он два года назад пытался отдать Оле, он не вернул отцу. Вернее, сразу после приезда домой, он хотел отдать деньги. Но подумал, что отец будет снова ругать его, воспитывать. И решил денег не возвращать. Николай Петрович был в полной уверенности, что Оля деньги взяла и сделала аборт. Теперь этот припрятанный до лучших времен конверт был как раз кстати. Пятьдесят тысяч у него было припрятано на подарок Ирке ко дню рождения. Но где взять еще пятьдесят? Можно было, конечно, взять в долг. На худой конец, взять небольшой кредит в банке. Но все это могло вызвать вопросы у Ирки, и, хуже того, у отца. И тогда Борис Николаевич решился. При приемке нового дома у одного из застройщиков были найдены кое-какие недоделки. Борис не поставил свою подпись на акте приемки. Конечно, недоделки имели, отнюдь, не принципиальный характер. Но дом не был сдан. И когда глава фирмы предложил ему конвертик, в котором были как раз необходимые ему пятьдесят тысяч, он их взял. Это была первая полученная им взятка. Первое время после ее получения он очень боялся, что у него могут возникнуть проблемы из-за этих денег. Но все было тихо. И Борис Николаевич успокоился.
Теперь у него была вся сумма, и в следующую свою поездку в командировку он отдал деньги Оле. Владу сделали операцию, он выздоровел. Но Борис не смог теперь уже оставаться равнодушным к судьбе сына. Всякий раз, приезжая в Москву, он стал навещать Лелю и сына. Он покупал для сына вещи и игрушки, давал Леле деньги на продукты. Оля первое время даже пыталась отчитываться перед Борисом, на что были потрачены эти деньги. Но Борис сказал, что он верит Оле, что знает, что Оля деньги зря не потратит. Он пробовал дать Оле деньги на то, чтобы она купила что-нибудь для себя. Но в этом вопросе Оля была категорична:
- Борис, я благодарна тебе за Влада. Но ты не мой муж и я не могу принимать от тебя подарки.
Оля продолжала ходить в стареньких латаных джинсах и растянутых майках. Но из полученных от Бориса денег не потратила на себя даже копейки. Так продолжалось около года.