Проповедь митрополита Исидора Киевского на праздник Успения Пресвятой Богородицы [отрывок] (Sermo in Dormitionem Beatae Virginis Mariae, 1-10). Перевод осуществлен по изданию PG vol. 139, coll. 118-130)
1. Если кто-либо красоту неба или яркий блеск солнца созерцает, хотя бы и, дивясь сему, не воздаст достойную хвалу величию деяния, все же не сможет удержать язык свой, поэтому, покуда на это смотрит, чудо даже против своей воли превозносит; в таком случае разве не подобает непрестанно создавать гимны в честь Божией Матери, всякой хвалы достойнейшей, хотя бы кто-либо уже не раз старался хоть отчасти исполнить в этом отношении свой долг? Ибо если солнце имеет свою славу, оттого что подает свет и является плодотворным орудием родящей силы, небо же – оттого что изобилует многочисленными и яркими звездами и все прочее по величине намного превышает; какие же хвалы себе во всякое время не требует Та, которая до отдаленнейших концов земли излучает истинный и неугасимый свет, будучи подобна сияющему солнцу, подающему бесконечную жизнь, и, наконец, которая небеса превосходит и пышностью и величиною, поскольку любовь к себе пробудила и в себе содержала Того, Кого ничто не может вместить?
2. Хвала, Ей воздаваемая, самого хвалящего возносит к Богу; ибо также и «небеса славу Божию проповедуют» (Пс 18, 1), и сия слава хвалящего приводит к Богу; ясно, что никакой другой вещью, более чем помощью сей Всепречистой, кто-либо может соединиться с Богом; ибо никто не может найти во всем мире более Богу подобную, более Богу близкую, чем Она; и неразумно тот поступит, кто будет почитать что-либо иное более, чем сия Всенепорочная, достойным беседы, и почитания, и восхваления. Итак, как ангелы, которые большее имеют в себе подобие Богу, ибо лишены материи, поступают, а именно, непрерывными песнями хвалы Ей воспевают, так и мы Ее, которую вторую после Бога чтим, и через которую счастливо нам открылась нам утроба Божественного милосердия, а также и потому, что у нас общая с Ней природа, непрестанными, если это возможно, гимнами чтить и восхвалять должны.
Поскольку многое есть и великое, из чего кто-либо может заимствовать свет, чтобы и ум, и язык побудить к Ее восхвалению, конечно, величайшее и хвалящих Ее к небесам и Божественным вещам от земных возвышающее – это преселение Девы к Богу, празднование коего совершает сие торжественное собрание. Ибо как все, что относится к сей Всепетой, а именно Ее из человеков происхождение, дивное в святейших укрытиях храма пребывание, питание не от плодов земных, но с неба подаваемой пищей, дивное Божественного посланника Гавриила приветствие, новое и неизреченное рождение [Ею Сына], чудесное истечение молока и многое другое, что отчасти, как исполненное чудес дивных, торжественно празднуется, отчасти же пребывает без [подобающего] празднования, поскольку, хоть [оные чудесные события] превосходят выдающиеся дела прочих людей, Ее же более выдающимися дивными делами затмеваются; и дела все эти таковы, что превышают возможности слова, ибо возвышенностью своей устремляются к небесному эфиру и далее превыше небес; и таким же образом и блистательное Девы Богородицы успение относится к величайшим и выдающимся делам Божиим.
3. И хотя никакое слово не может описать тайну того, как Пречистая Дева в сей жизни удостоилась оного величайшего чуда, а именно облечь Господа в рабский зрак, соединив Творца теснейшими и неизреченными узами благоволения с людьми, древле проклятыми и доселе враждебными; взирая на образ Творца и Сына своего, как некая выдающаяся ваятельница, Она старательно желала придать себе форму Их, изваять себя по Их образцу. И воистину, как Творец, в одеяние земное благодаря Ей облачившийся, не отвергся смирения и всего, что соответствует земному состоянию, ибо и «сыном плотника» (Мф 13, 55) слыл, и в доме нероскошном обитал, более того, был беднее лисиц (см. Лк 9, 58), не имел где главу приклонить и не имел отрока, который бы Ему прислуживал, но наоборот, Он Сам прислуживал матери, и всякое [почтение] Ей оказывал, которого не должно упускать оное благочестие, которое побуждало Его к послушанию в ревностнейшей любви родителям, любви, какая бывает у бедного сына к бедным родителям: «Ибо я беден, - говорил Он, - и в трудах от юности Моей» (Пс 87, 16): так и славнейшая оная Матерь Дева, по Его следуя стопам, не являла никакой надменности, не имела ни служанок, ни кого-либо из приживальщиков, как это бывает у господ, но постоянно вела бедную жизнь, сама управляясь с домашним хозяйством, в том же, что касалось неких внешних дел, прибегала к помощи своего превосходнейшего и более всех любимого Господом апостола Иоанна девственника, которого в сыны Всенепорочной, по причине многих других даров, но прежде всего по причине девства, Творец уделил, [приемным] сыном Девы его новым чудом соделав.
4. Итак, Она, являющаяся высшей небес или, лучше сказать, намного превосходя серафимов, соблюдала душу свою чуждой всякой помпы и суетной славы и вела жизнь простую и бедную. И как до того как она уверовала в «величие Сильного» (Лк 1, 49), т.е. до того как великий оный и прехвальный вестник Гавриил сообщил ей благую весть, ничто на земле не казалось ей сияющим и ничто не могло привлечь внимание оной Блаженной, но все сие всецело презирала и в душе имела лишь влечение к вещам небесным и в высшей степени горячую любовь к Богу, с Которым Она была неизреченным образом соединена, так и после того как родила Бога Слово и вознесла род человеческий к небесной славе, а Сын Ее и Бог вознесся туда, откуда на самом деле никогда и не сходил, все сие низшее презирала, и ничто из тленных вещей, которыми так гордятся люди, не казалось Деве достойным даже малейшей любви.
Но прежде всего, как мне кажется, после того как Она удостоилась вышенебесной оной и неизреченной благодати, а именно, носить Бога Своего во чреве, сильнейшим образом и больше, чем до этого, Ее чистейшие желания огнем пылающей любви возносились ввысь и к Богу. Также, как дополнительно подтверждает земной образ то, о чем я говорю, как мать единственного сына неодинаковую любовь к порождению своему испытывает – а именно, если сравнить состояние, когда она его еще только ожидает и жадно желает его слышать, и когда она видит его своими глазами; так же совершенно ясно, что большую любовь вызывает ребенок, когда он уже появился на свет и на опыте явил себя сладостным, чем когда он еще не родился; то же самое надо отнести и в большей степени к оной Всенепорочной. И если земная любовь это производит, то что сказать о возвышенном оном и Божественном домостроительстве? И опять же, как тот, кто возжелал Божественное оное омовение, после того как удостоился его, более светлым, конечно же, становится и, благодаря принятию [таинства], более сильную любовь к Богу испытывает, так подобает рассуждать и в сем случае.
5. Когда же к сему и то прибавилось, что Божественный оный и столь возлюбленный Сын от досточтимой Матери надолго удалился, как ты думаешь, какие чувства испытывала таковая Матерь? Никто из людей, никто, говорю, не может изложить словами или умом помыслить, какова была сила Ее любви после вознесения Спасителя на небо, и эта любовь была направлена как на самого Сына, так и на то, что Он любил. Ибо если еще до дивных родов своих от небесного оного архистратига удостоилась сие услышать: «Ты обрела благодать» (Лк 1, 30), т.е. [дар] подобающей любви к Богу и добродетели, или вознаграждение в вине оных новых родов, то тем более подобало, чтобы оная Всенепорочная, возгревшая в себе, как сказано было выше, вызвышенную и дивную любовь к Богу, удостоилась большего и более славного дара. Но этого не случилось, и причину этому легко найти, а именно, ибо в сей жизни ничего нельзя было уже найти более славного, чем то, чего Она уже удостоилась. Итак, поскольку не оставалось чего-то более возвышенного [уготованного для Нее на земле], оставалось ждать, что когда Она взойдет на небо, более ясно, чем можно помыслить, будет услаждаться высшими дарами и великолепием своего Сына и Бога. Ибо когда Спаситель обещал, что будет пить с учениками Своими некое «новое вино в Царстве Отца» (Мк 14, 23), под именем нового вина, как я разумею, означал более отчетливый оный вкус соединения с Богом, коему вину, в то время как им услаждаются праведники, радуется Бог, и само сие, а именно радость, т.е. вино, Бог имеет, а потому и говорит, что будет пить его с возвестителями Евангелия. И для того чтобы любовь к Богу, которой Она прежде пылала, теперь, когда она еще удерживалась во плоти, могла еще более возрасти, чтобы Она смогла обрести неизреченные небесные награды, и вдобавок другим могла приносить пользу [Она была оставлена на земле]; ибо если плод, причем таковой, не был бы сокрыт в Ней, Сын, возносясь на небо, взял бы с Собой и Свою Матерь.
То, что, как мы уже говорили, по причине желания Божественных вещей, оная Всенепорочная вела образ жизни бедный и чуждый любви к почестям, следует хотя бы из такого рассуждения. Ибо если бы по своему характеру с самых ранних лет Она не имела того духа, который явно был Ей присущ, а именно презрения к вещам преходящим, в котором Она всех превосходила, то как бы смогла Она родить Того, о необъятном могуществе Которого Она хорошо знала; и если видела также и Его смиренную жизнь и то, как Он, Который мог иметь слуг, Сам предпочел «служить» (Мф 20, 28) и велел тем, кто желал быть первым, «занимать последнее место» (Мф 20, 26), то как Она могла вести жизнь, отличающуюся от жизни облеченного в смирение Господа? Итак, сей образ жизни, конечно, достойный чести, выше которого ничего нет, всегда любила; и избрала, как выше было сказано, презрение к тленным вещам и жизнь весьма смиренную и лишенную пышности.
6. Когда же Блаженная сия таковую небесную жизнь на земле вела, ангел сообщил ей о ее вознесении на небо. И сей ангел, как сообщает предание, был Гавриил, который сказал ей сии слова: «Всех вещей Творец, Слово Божие, Бог и сын твой, тебя, о Дева, к Себе призывает; уготовано Тебе возвышенное место, которое Тебя, о хвалы всякой достойнейшая, через три дня после сего послания моего примет. Сия же благая весть, о Всенепорочная, также полна радости, и не менее обрадует Тебя, чем оное приветствие [в момент Благовещения]. Ибо как радостнейшая была оная весть, поскольку сообщала Тебе о том, что Ты единая удостоилась Творца, с неба сходящего, в себе носить, так и теперь радуйся, о благословенная, ибо Владыка всех вещей Тебя, восходящую на небо, Сам принимает. Там Ты исполнишься неизреченной радости и будешь услаждаться Божественным общением. Ибо осияет Тебя неугасимое сияние молниеобразного оного света, и, как в некую сверкающую одежду, облачишься в жизнь вечную, которая дарует Тебе неизреченную сладость и радость вечного общения с сыном Твоим и Богом. Итак, радуйся, светлейшее солнце непорочности; радуйся, алавастровый сосуд, ароматов вечно благоухающих преисполненный; радуйся, сад, жизнь рождающий и приносящий плоды бессмертия. Радуйся, ибо Ты облачишься в более сияющий свет, чем те невещественного неба жители, которые Тебе сию благую весть приносят, как я теперь из опыта знаю. И в качестве символа всегда живой и всегда цветущей радости, которой Ты будешь услаждаться, мне велено вручить Тебе эту ветвь финиковой пальмы.
7. Когда сие Богоневеста услышала и приняла ветвь от бестелесного посланника, тотчас приумножилась ее радость, и Она, источая росу благоуханнейшую, сияя счастьем, радостно вздохнула, и вся охваченная дивным блаженством, восторг свой всевозможными являла знаками. И как могло быть иначе, если пред ее очами предстал ангел, таковую живописуя весть, хотя и по другой причине, чем прежде, но не менее дивную, а именно, что Она снова соединится со своим Создателем и Сыном и услышит из его Божественных уст обращенное к ней с сыновней нежностью имя Прекраснейшей.
Поэтому Она отправилась к Масличной горе, чтобы помолиться Владыке и воздать Ему благодарение за то, что Он призывает Ее к Себе. Ибо Она имела обычай приходить, и как с живым беседовать, и приветствовать, и с доверием приступать к возлюбленному своему Сыну и Владыке на той же горе, где и Иисус, по неизреченной любви к нам принявший обличие из праха земного, возносил молитвы к Богу и Отцу.
8. Итак, Она взошла на гору, как уже было сказано, обращая к Творцу молитву, подобающую уходящей [из сей жизни]. И в тот момент можно было увидеть зрелище, дивное для очей, и устрашающее для слуха, достойное лишь оной Блаженной. Она собиралась подняться на гору, как я уже сказал, чтобы помолиться, и когда Она начала подниматься на гору, густые заросли, покрывавшие гору, вели себя обычным образом и не являли ничего из того, что свойственно лишь творениям, наделенным чувствами и разумом. Когда же Всенепорочная, чтобы совершить поклон, простерла руки и коснулась коленями земли, то, о новое чудо! растения все и деревья, как будто наделенные разумом, подобно послушным служанкам, вместе с Госпожой склонились, как бы стыдясь не уподобиться Ей в Ее благочестии, и всякими, какими могли, знаками возвещали, что воистину достойно, чтобы всякое колено склонилось также и перед Всенепорочной по причине великого и возвышенного Ее имени. Итак, оный лес, склонившись вместе с Ней, как был последнее поклонение воздал уходящей и, казалось, прощался с Ней, и скорбел, и рыдал, что дивного оного освящения лишился, которым обыкновенно услаждался через присутствие Девы.
9. Окончив молитву, домой Всепетая возвратилась. Но и там произошло некое необычайное событие. Ибо дом пришел в смятение и весь сотрясался, что до этого с ним никогда не происходило. Был это, как я думаю, как бы издаваемый им печальный вопль, и, вместо стонов, движение сие скорбно из глубины исходящее, вызванное тем, что лишается дом сей насельницы, святостью всех превосходящей и несравненно всех прекраснейшей. И поскольку подобало оной Всенепорочной еще большей славой быть украшенной на земле, поэтому, как я считаю, в тот момент и небо, и земля, и море, и все творения, скорбное нечто по отдельности совершая, должны были прийти в движение и, отшествие Девы оплакивая, слезным голосом стонать; и казалось, что наступает уже последнее потрясение, ужас коего, как мы знаем, и мертвых воздвигнет из праха, так что в воздух, подобно облакам, вознесутся; равно и это возмущение, по причине скорби из-за Девы, представлялось подобным оному. И так как Дева, поскольку стала Богородительницей, удостоилась величайшей чести, не могущей принять большей славы, то оставалось лишь, чтобы некое новое чудо, от земли происходящее, сопровождало ее Божественное успение.
10. После того как дом прекратил сотрясаться, то, поскольку преселение Девы было делом света, причем наиболее яркого, Она тотчас небольшие лучины затеплила, причем столько, сколько было необходимо, чтобы наполнить дом светом и сделать его сияющим. Этим, как мне кажется, она указывала на скорое прибытие ангелов, которые, как служители Бога, уподобляются «огню палящему» (Пс 103, 4) и которым свет в наибольшей степени соответствует; потому что Она не имела ничего иного на земле, чем она могла бы оказать гостеприимство небесным духам, но и прежде всего потому, что и самой Деве, более исполненной света, чем все [творения], свет соответствовал.
Наконец, когда скромное жилище свое прибрала, и досточтимое оное ложе, на котором честному телу своему некий отдых давала, в надлежащий порядок привела, когда и прочее, употребляемое при погребении, приготовила, созвала своих ближайших подруг, живших по соседству. Это были две нищиe вдовы, бедныe в том, что касается условий жизни, но, поскольку они были друзьями Царицы всех, вошли в удел Ее, как будет сказано в дальнейшем, более счастливыми, чем какие-нибудь богатые и благородные женщины. Итак, их она оповестила о приближении своего отшествия, рассказала им о словах ангела, открыв им, что он был посланником Сына Ее и Спасителя, показала им также [пальмовую] ветвь и затем обратила к ним слова приветствия, подобающие при прощании; затем две одежды, которые имела, отдала оным вдовам. Ибо у Всенепорочной оной не было иных сокровищ на земле, но только богатства выдающихся добродетелей и то необходимое, что требовалось для поддержания жизни.