Как я попал в аварию

 
Мое детство протекало в Ташкенте. С шести лет за мной уже не следила моя мамка и весь город был у меня во владении. Я уходил с ребятами с утра и возвращался только поздно вечером. Практически я ел два раза – утром жиденькую кашу с чаем и вечером суп, который состоял из картошки, крупы и зажарки на постном масле. Но до чего все это было вкусно – теперь трудно мне передать это? Ни о каком мясе или курином бульоне мы и мечтать не могли. Шли трудные послевоенные годы 1946-1951. Я тогда был легче пушинки. Когда мне исполнилось 12 лет, я весил всего 24 килограмма.

С утра детская ватага валила на городской рынок. С близлежащих аулов приезжали узбеки и привозили овощи и фрукты. Узбеки нанимали детвору разгружать яблоки, абрикосы, арбузы, дыни и другие сельскохозяйственные товары. За работу они давали нам немного овощей или фруктов, которые мы тут же съедали. За нашей работой строго следил хозяин товара. Когда он на секунду отворачивался, то мы умудрялись воровать. Особенно хорошо получалось воровство арбузов. Мы из арбузов выстраивали пирамиды. Через весь город шли арыки. Арбузы мы выгружали вдоль арыков. Когда хозяин на секунду отворачивался, то мы скатывали арбуз в арык. Вода в  арыке была проточная. Мы знали, где есть затор. Там мы забирали, наворованные нами, арбузы.

Арбузы привозили все лето, и мы вдоволь наедались арбузов, дынь и других ягод и фруктов. Под конец лета мы уже не могли есть арбузы целиком. Мы вырезали сердцевину, а остальное выбрасывали. Ведь только она в арбузе самая сладкая.

Однажды, в середине августа, ватага ребят из нашего района двинулась в другой район в трех-четырех остановках трамвая от нашего дома. Мне тогда шел двенадцатый год. Что там было интересного, из-за чего мы пошли туда, я уже не помню? Мне запомнилось только, как мы перебегали дорогу. Ребята успели проскочить, а я зазевался и меня сбила автомашина «Победа». Как мне потом рассказывал мой друг Витька, который привел меня после аварии домой, я катился по дороге, как шарик, метров десять.

Все мое тело было ободрано и горело. Когда я очнулся, то увидел женщин, которые меня омывали газированной водой и стирали с лица кровь. Мой мозг не работал. Я ни о чем не думал, а только ощущал физическую боль по всему телу. Витька довел меня домой. Переломов костей не было, я поднялся и водитель «Победы», богатый узбек, уехал восвояси. Он даже не удосужился меня отвезти в больницу, где мне могли оказать медицинскую помощь.

Когда я пришел домой, то мамка принялась во дворе бить меня ремнем. Я сказал ей, что упал, но она не поверила и лупила меня до тех пор, пока я не сказал ей правду. Я так орал, что прибежал стекольщик. Он ходил по дворам со стеклами за спиной.
  - Мать, остановись, что ты делаешь? Ведь он весь ободранный, - пытался урезонить он мою мать.
- А почему он мне врет? – не унималась мать, пытаясь еще раз хлестнуть меня ремнем.
Стекольщик закрыл меня своим телом.

Прошло две недели и все мои раны зажили, но эта авария осталась в моей памяти. Меня постоянно мучил вопрос, почему мамка хлестала меня ремнем, видя, что я и так весь в ссадинах и синяках. Наверное, она от горя и своей тяжкой доли матери-одиночки, так как мой отец погиб на войне, растерялась и не знала что делать. Она чувствовала свое бессилие в воспитании сына. Ведь сына в семье должен растить отец.

С тех прошла целая жизнь. Нет уже моей мамки, которая в тот день так нещадно лупила меня ремнем, нет доброго стекольщика, который заступался за меня, и нет богатого узбека, который сбил меня и уехал, не оказав мне никакой помощи. И вот,  недавно я узнаю, что умер мой друг Витьки, который тогда довел меня домой.

Мне вдруг стало очень грустно, и эта давно забытая история вдруг вспомнилась мне во всех подробностях. Я как будто опять стал 12-летним мальчиком и снова пережил эту аварию.

Удивительное свойство памяти. Чем ближе человек подходит к последней черте, за которой уже нет ничего, и не будет, тем яснее ему вспоминаются прожитые годы.