Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2018/11/17/18
«Последствия – это сладкие или горькие
плоды действий, совершаемых в настоящем».
1.
В тот вечер, когда Локи, наступив на горло собственной гордости, вернулся в дом Ангрбоды, колдунья ни о чём не стала его расспрашивать. Обида, что звенела в ней, словно цвергова сталь, тут же рассыпалась в прах, стоило только её взгляду скользнуть по тёмным, слипшимся от снега волосам и ссутуленным плечам, заглянуть в тёмные, бутылочной зелени усталые глаза. Её уязвленная гордость и тревоги были последним, в чем её принц сейчас нуждался, и она не хотела отягощать этим их и без того непростые отношения.
Пытаясь сохранить остатки своего божественного достоинства, Локи молча стянул с кровати потёртую медвежью шкуру и бросил на пол возле очага, после чего улегся сам, повернувшись ко всем спиной, и тут же уснул. Ну, или весьма талантливо изобразил сон.
* * *
Ангрбода пробудилась, словно от толчка, и резко села на кровати. Еще не рассвело, и комната была погружена в мягкий полумрак, рассеиваемый догорающим в камине огнем. Импровизированное ложе возле очага было пусто. Испугано оглянувшись, колдунья едва сдержала громкий вздох облегчения, увидев принца, сидящего у стола. Глаза его были прикрыты, лоб упирался в сложенные «домиком» ладони. Он был полностью одет, словно для боя – наручи, нагрудник, плащ, перевязь. Услышав шорох, маг поднял голову и посмотрел на девушку чужим безжизненным взглядом, а затем произнес тихим, бесцветным голосом, не предвещавшим ничего хорошего:
– Ну, наконец-то... Выслушай меня. У меня для тебя плохие вести.
А дальше последовал короткий рассказ о вчерашней схватке в лесу, в результате которой погиб Угги.
– Я не собирался убивать его. Прости, – правда, особого раскаяния в его голосе Хозяйка Ярнвида не услышала. – Он первый напал. С моей стороны это была необходимая защита.
Ведунья молча встала, отвернувшись от принца, накинула на плечи шаль и отошла к окну, давя в себе невольную волну гнева. Она стиснула зубы и кулаки, словно пытаясь удержать рвущийся наружу стон. Боль потери была остра. Ангрбода любила своего верного слугу, много лет ревностно оберегавшего её от всех бед и посягательств вождей других кланов. Всю свою жизнь оборотень-одиночка посвятил служению своей госпоже. Он был связан с ней самыми крепкими узами, которые вообще существовали под всеми лунами Йотунхейма, а оттого и чувствовал настроение хозяйки порой лучше её самой. Колдунья предполагала, что Угги мог увидеть в приблудившемся чужестранце угрозу для неё и попытался избавиться от него так, как он делал это много раз с теми, кто покушался на жизнь или честь хозяйки.
В том, что рассказал ей Локи, было зерно истины, но вместе с этим ей чего-то не хватало для полной убедительности. Колдунья повернула голову и через плечо посмотрела на принца.
Вытянув из-за голенища маленький обоюдоострый кинжал, он играл им, прокручивая между пальцами, пытаясь выглядеть беззаботным. Но время от времени подергивающаяся на его шее жилка говорила об обратном. Это не укрылось от внимательного взора Ангрбоды.
– Не нужно смотреть на меня так, словно у меня на лбу выросли оленьи рога, – не прекращая своего занятия, мрачно произнес царевич.
– Занятная вещица, – лесная дева, словно загипнотизированная, смотрела на блестящий клинок, который, несмотря на свой вес, порхал между ловкими пальцами, словно бабочка или лёгкое птичье перо. – Это тот самый нож, которым ты убил Угги? Дай его мне. Я должна убедиться в том, что твой рассказ – правда.
Мгновение – и клинок, описав небольшую дугу, вонзился в деревянный пол рядом с босой ногой колдуньи. Ни один мускул не дрогнул на лице принца. Она усмехнулась, молча наклонилась и легко выдернула нож. В ту же минуту, как рукоять коснулась её пальцев, под подушечками разлилось лёгкое золотисто-зеленоватое сияние, тут же впитавшееся в кожу. Помимо пророческого, Хозяйка Ярнвида обладала даром проникать в прошлое, видеть то, что «видела» вещь, и сейчас, сомневаясь в правдивости услышанного, она захотела испробовать этот путь. Ангрбода прикрыла глаза, и в ту же секунду под веками вспыхнул золотой огонь, а потом всё заволокло тьмой, и контакт состоялся. Всего лишь один фрагмент прошлого, но яркий и невероятно ужасный в своей реалистичности, вспыхнул в её сознании. Она, словно незримая спутница, стояла посреди ночного заснеженного леса, наблюдая, как великан Угги легко трансформируется в огромного белого волка и взвивается в воздух, нацелив принцу в грудь огромные, кривые, острые, как бритва, когти. Как крохотное, блестящее лезвие, блеснув в лунном свете, устремляется навстречу летящему зверю. А затем – мелькнувшая в воздухе чёрная тень Фенрира и тело Локи, распластавшееся на окровавленном снегу. Дыхание йотунки участилось, и, вздрогнув всем телом, она с силой сжала в руке кинжал, точно утопающий, что хватается за соломинку. Вместе с печалью о погибшем друге её вдруг ледяным холодом пронзила мысль о том, что в этой схватке мог погибнуть не оборотень, а сам Локи. Очнувшись, она столкнулась с взглядом принца, который смотрел на неё расширившимися глазами, лихорадочно горящими из ввалившихся глазниц, и этот незнакомый, почти безумный взгляд напугал её. Увиденное ею подтверждало его рассказ неопровержимыми фактами, однако не сулило царевичу ничего хорошего. Липкий страх вдруг навалился ей на плечи: в Железном Лесу были свои законы и традиции, нарушить которые не могла даже сама Хозяйка.
– Прости, что усомнилась в твоих словах, – сказала она тихо, не имея сил даже назвать его по имени.
В ответ Локи ухмыльнулся – странно, неприятно. На миг его взгляд стал изучающим, а затем он, встав, по одному разжал судорожно сжатые пальцы девы, забрал свой кинжал и снова уселся за стол.
– В таком случае будем считать инцидент исчерпанным, – это был не вопрос, а утверждение. – Когда мы приступим к обучению?
Ангрбоде потребовалось несколько секунд для того, чтобы осознать увиденное и понять, что же ей делать дальше.
Сила против силы и удар за удар были житейскими правилами жителей Ярнвида, и убийство одного члена семьи могло повлечь за собой кровную месть всем родственникам убийцы на протяжении многих поколений. Поэтому, став главой над вождями всех Девяти кланов, Мать Волчьего племени в первую очередь ввела правила, регламентирующие сам процесс объявления убийства и преследования убийцы родичами покойного. Условия жизни в Йотунхейме были очень суровы, жизнь йотунов была довольно скудной и тяжелой, и потеря каждого члена клана тяжело сказывалась как на семье погибшего, так и на всём клане. Поэтому колдунья просто не могла позволить кровавой резни среди своих подданных. Она издала закон, регулирующий преступление и наказание. Совершивший убийство должен был сразу же отправиться на двор ближайшей усадьбы и прилюдно объявить об этом, после чего уйти в ссылку на сорок дней и ночей – либо в горы, либо в малонаселённую часть леса. Это делалось для того, чтобы развести убийцу и родичей убитого, дать «остыть» обеим сторонам. Тем временем старейшины клана собирались на тинг, на котором решали, как будет наказан убийца: либо его вина будет смыта кровью, либо он будет должен заплатить выкуп за убитого. Если родственников убитого устраивал размер предложенного выкупа, они отказывались от мести, и тогда убийца мог вернуться с тем, чтобы выплатить виру.
Подойдя почти вплотную к столу, за которым сидел юноша, Ангрбода взволнованно произнесла:
– Ты не понимаешь... Ты не знаешь наших законов. Тебя заставят заплатить за убийство. Возможно, своей кровью.
– Заставят, говоришь? – прошипел маг, снова поднимая на неё полубезумный взгляд. – Это будет славная битва! – и он рассмеялся резким неестественным смехом.
Вира являлась довольно заманчивым предложением для жителей Ярнвида, ибо хоть как-то восполняла нанесённый хозяйству урон, вызванный потерей работника и кормильца. И Ангрбода, понимая, что в сражении с оборотнями у Локи нет шансов, надеялась, что именно этот факт позволит избежать ещё больших неприятностей для принца с одной стороны, и соблюсти законность – с другой. Она уже знала, какой именно выкуп может предложить сородичам в обмен на его жизнь.
Узнав, что ему предстоит предстать перед соплеменниками Угги, царевич сжал зубы от злости, чтобы не сказать что-нибудь не слишком приличное. Ну что же, судьба в очередной раз испытывала его. Он, гордый принц Асгарда, повелитель магии остался один на один с враждебными силами этого мира и был сейчас совершенно беззащитен перед ними. Его единственное оружие и способ защитить себя было утеряно. Оставалось надеяться, что удача в очередной раз не отвернётся от него. Локи посмотрел на колдунью холодным змеиным взглядом, от которого её передернуло.
– В таком случае не будем оттягивать этот «приятный» визит, – на лице его появилось выражение какого-то отчаяния, оно как будто ещё больше похудело и осунулось.
Кивнув Фенриру, юноша поднялся и направился к дверям. Ангрбода, быстро обувшись и накинув на плечи подбитый мехом плащ, поманила Уну и шагнула следом.
2.
Над широкой поляной висел разноголосый гомон. На поваленных стволах, на шкурах, грубых циновках и просто на снегу сидели десятки великанов, одетых в волчьи шкуры. Старейшины рода и воины клана Волка сошлись на тинг. Их светящиеся хищной ненавистью глаза были устремлены на черноволосого, хрупкого на вид юношу, объявившего об убийстве одного из лучших воинов клана – оборотня Угги. Локи стоял, замерев, словно изваяние: горделиво вздёрнутый подбородок, неестественно прямая спина, скрещённые за спиной пальцы рук, широко расставленные ноги. Сердце его стучало ровно, дыхание было спокойным. Однако достаточно было заглянуть ему в глаза, чтобы понять, что под покрывалом внешнего спокойствия бушует буря, сродни северным ветрам, спящим в ледяной пустыне, но готовым в любой момент вырваться наружу.
– Зачем ты привела к нам этого чужеземца, Хозяйка, вместо того, чтобы достойно покарать его за содеянное? – осуждающе глядя на стоящую рядом с Локи Ангрбоду, пророкотал сквозь клыкастые, заросшие жёстким волосом губы глава клана, старый Скегги – косматый, невообразимо огромный лесной великан, опирающийся на устрашающего вида секиру. – Хочешь, чтобы мы поверили, что этот хлюпик убил нашего сильнейшего воина в честном бою? Его лживые слова ничего не стоят! Наверняка он воспользовался колдовством или коварно подобрался к Угги, когда он спал.
– Закон одинаков для всех, – холодно подала голос Ангрбода. – От меня невозможно скрыть истину, вам всем это известно. Угги был моим верным слугой и охранником, и я тяжело переживаю его потерю. Однако он вероломно напал на этого чужестранца, нарушив тем самым закон гостеприимства, ибо знал, что он – гость в моём доме. Никто из вас не может упрекнуть меня в предвзятости и лжи. Или ты сомневаешься в правдивости моих слов, Скегги?
Великан что-то недовольно пробурчал себе под нос, но свой гнев поумерил.
– Пусть так, Хозяйка. Но чем может этот парень возместить клану утрату лучшего воина. Он похож на оборванца, у которого за душой ни гроша. Наверняка он вор или убийца, скрывающийся в Йотунхейме от праведного суда в своём мире. Как бы там ни было, чужеземец должен быть наказан. Если каждый волчонок будет кусаться и не получать урок, во что превратится наш лес! И раз уж он такой замечательный боец, пусть в честном двубое докажет свою удаль. Кроме его паршивой жизни с него больше и взять-то нечего, – пренебрежительно закончил старейшина свою обвинительную речь
Великаны одобрительно зашумели, вскакивая со своих мест и размахивая оружием.
При этих словах Локи судорожно сжал руки в кулаки, а на его худых скулах бешено заходили желваки. Фенрир, напряженно стоявший возле его левой ноги, предупредительно заворчал.
– Уймись, Скегги! – Голос Ангрбоды, усиленный магией, прогремел над поляной, и с окружающих деревьев посыпался снег. – Здесь и без тебя шумно. Ты бы лучше поостерёгся разбрасываться оскорблениями. Мне было видение. Грядёт великое изменение. Из-за пределов нашего мира придет оно, принеся свет и воскрешение. Перед вами не просто чужестранец. Перед вами ни кто иной, как наследник клана Ледяных Великанов – Локи Лафейсон, сын Северных Ветров, похищенный Одином Всеотцом и возвращённый нам милостью норн! И ему есть что предложить вам. Он вернёт в Йотунхейм то, что было утеряно его отцом – Ларец Вечных Зим. И наш мир возродится! Это неизбежно! И я вижу это так же ясно, как тебя, старый ворчун Скегги. Если, разумеется, ты готов принять Ларец в уплату за жизнь Угги.
Все замерли с открытыми ртами. Над поляной воцарилась мёртвая тишина. Йотуны все до одного выглядели потрясёнными услышанным. Да и сам Локи застыл, как ледяное изваяние, и только потемневшие от едва сдерживаемого гнева глаза, устремлённые на колдунью, выдавали овладевшее им бешенство.
– Рехнулась? – прошипел он ей в спину, практически не шевеля губами. – Что ты творишь, будь ты проклята!
– Молчи, – так же тихо, в тон ему ответила Хозяйка леса.
И тут грянул восторженный рёв. Враждебная атмосфера, царившая среди великанов, рассеялась без следа, уступив место безудержной радости. Ошалевший Скегги с непередаваемым выражением на заросшем волосами лице шагнул к царевичу и, хлопнув его по плечу огромной ладонью так, что тот еле удержался на ногах, пафосно произнес:
– Приветствую тебя, сын Лафея, дитя из рода Йотунов, от имени клана Волка и священного сердца Йотунхейма! Добро пожаловать! Мы – твоя семья, и покуда ты будешь жить среди нас, мы будем тебя защищать и помогать тебе. Да будет сын тем, кто вернёт утерянное отцом! И пусть никто из тех, кто слышал меня сейчас, не скажет иначе!
Еще долго не смолкали радостные крики, песни и танцы в Ярнвиде. Весть о неожиданном появлении сына предводителя ледяных великанов, которого все считали погибшим, и о его обещании вернуть в Йотунхейм утраченный Ларец Вечных Зим, быстро облетела Железный лес, вызвав невиданную волну радостного возбуждения и предчувствия грядущих перемен.
Вся суть увиденного и услышанного начала доходить до Локи только через час, когда шок от произошедшего начал сходить на убыль. Однако чем дальше он пытался как-то уложить это всё в уме, тем больше понимал, в каком беспросветном тупике оказался.
– Что ты наделала? Что ещё за новое пророчество? – набросился он на Ангрбоду, когда они вернулись домой. – Как тебе такое в голову пришло? Спаситель Йотунхейма! Сын северных ветров! Это надо же придумать такое! И каким же образом я смогу вернуть вам Ларец?
– Я сделала то единственное, что мне оставалось, – спокойно произнесла колдунья. – Это был лучший способ сохранить тебе жизнь. Пророчество – это всего лишь слова. Норны дают нам семена, а что мы взрастим – дело нас самих. Йотунхейм принял тебя. Надеюсь, и у тебя хватит духу принять ту часть себя, которую ты так боишься и ненавидишь. Без этого тебе не вернуть магии, и я ничем не смогу помочь. Ложись спать, царевич. Утро вечера мудрее.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2019/02/21/2181