Хозяин бытия пришел вниз к ней,
Бессмертный ребенок, рожденный в спешащих годах.
В предметах изваянных, в персонах ею задуманных,
Мечтая, она преследует свою идею о нем,
И ловит – здесь облик, там – жест:
В них свои непрестанные рождения он всегда повторяет.
Он есть Творец и мир, который он сделал,
Он есть зрелище, и он – Зритель;
Он сам есть действующий, и он – действие,
Он сам есть знающий и то, что знаемо,
Он сам есть грезящий, и он – греза.
Там – Двое, которые есть Одно и игра во многих мирах;
В Знании и в Неведении разговаривали они и встречались
И свет, и тьма – их глаз взаимообмен;
Наше удовольствие и боль – их борьба и объятия,
Наши дела и надежды сокровенны их повести;
Они сочетаются тайно в нашей мысли и жизни.
Вселенная есть маскарад нескончаемый:
Ибо ничто здесь совершенно не является тем, чем выглядит;
Это – смешивающее грезы и факты видение истины,
Которое ни для чего, кроме грез, не бывает полностью истинным,
Феномен выступает многозначительный
На фоне вечности смутном;
Мы принимаем его облик и упускаем все, что он значит;
Часть, что видна, нами берется за целое.
Так они поставили свой спектакль, с нами для ролей:
Актер и автор с собой как сценой,
Он здесь как Душа движется, как Природа – она.
Здесь, на земле, где мы должны исполнять свои роли,
Мы не знаем, куда побежит драмы курс;
Наши произносимые реплики по их замыслу его вуалируют.
Свой могучий план она прячет от нашего зрения:
Она скрывает свое блаженство и свою славу
И маскирует Любовь и Мудрость в своем сердце;
Изо всех чудес и красот, что ее,
Лишь затемненную малость мы можем почувствовать.
Он тоже несет здесь божество приуменьшенное;
Он оставил свое всемогущество,
Свой покой, что он имел прежде, и бесконечность.
Он знает ее лишь, себя он забыл;
Для нее он покинул все, чтобы ее сделать великой.
Он надеется в ней найти себя заново,
Воплотить, сочетать своей бесконечности мир
с ее созидательной страсти экстазом.
Хотя он – владыка земли и небес,
Он ей оставляет руководство космическое
И за всем наблюдает, ее сцены Свидетель.
Статист на ее сцене,
Не произносит он слов или за крыльями прячется.
Он принимает в ее мире рождение, ждет ее воли,
Угадывает смысл ее жеста загадочного,
Изменчивый случай, что меняет ее настроение,
Исполняет намерение, которого она, похоже, не знает,
И служит ее тайной цели во Времени долгом.
Как тому, кто слишком велик для него, он ей поклоняется;
Он обожает ее как своего регента желания,
Он уступает ей как его воли источнику,
Он жжет свой фимиам своих дней и ночей,
Свою жизнь предлагая, великолепие жертвы.
Восхищенный адвокат для ее любви и ее милости,
Его блаженство в ней – для него весь его мир:
Он растет через нее во всех своего существа силах;
Он ею читает скрытую цель Бога в вещах.
Или, придворный в ее бесчисленной свите,
Довольный уж тем, чтобы быть с нею и ее чувствовать близко,
Он наибольшее из малого, что она дает, делает,
И все, что она делает, своим собственным драпирует восторгом.
Один взгляд весь его день может сделать чудесным,
Слово с ее уст окрылить счастьем часы.
Он опирается на нее во всем, что он есть и что делает:
На ее щедрых дарах он строит свои гордые счастливые дни
И следом тянет украшенную павлиньим плюмажем свою радость жизни
И солнца в славе ее мимолетной улыбки.
Тысячами способов он служит ее царственным нуждам;
Он заставляет часы кружиться вокруг ее воли,
Заставляет все отражать ее прихоти; всё – их игра:
Весь этот широкий мир есть лишь он и она.
Савитри. Шри Ауробиндо.