Систематизация основ Русской Жизни и Типа.
Глава 58
Протопоп Аввакум и его время. Продолжение.
Многие послания Аввакума посвящены «верным» — тем, кто избрал путь подвижничества во имя «старой веры». Рассуждая о принципах существования «верных», протопоп Аввакум прежде всего призывает их осознать себя монолитным союзом. Цементирующим этот союз условием являются нравственные устои общины, как «отечества». А в качестве примеров истинного «старовера» под пером Аввакума возникают образы его сподвижников. Особенно в этом отношении ярок образ боярыни Феодосьи Морозовой. «Сильный Христов воевода противу сатанина полка», — так называет его одно из старообрядческих «Сказаний».
Мысль об избранничестве, особом пути, которым им надлежит идти, — пути страдания и мученичества о собственной «святости», свойственна всем пустозерским узникам. Уже в ранней старообрядческой литературе возникает образ пророка-бойца, подвиги которого во имя правой веры сравниваются с подвигами библейских пророков.
Интересен еще один момент. Пророк-боец, исполнитель пророческой и апостольской миссии на русской земле, напрямую был связан с миром чуда или русской природной мистики. Уже говорилось о некоторых пророческих видениях Аввакума. Но Аввакум разворачивает эти сюжеты и в другой плоскости — он сам становится героем видений, явленных другими людям. Так, в одном из посланий он рассказывает, что в то время, когда его «стригли на Москве» и «ругали в соборной той церкви», образ его в сопровождении ликующих ангелов явился ученикам в далекой ссылке. Таким образом, уже в раннем старообрядчестве формируется неистребимая идея природной святости старообрядцев, как мучеников за русскую веру в противовес инорасовым нововерам. Эта идея отражала суть типологии старообрядчества. Не случайно многие из них, так же как Аввакум, еще при жизни написали собственные жития, как исторические свидетельства мировоззренческой борьбы русского народа за принципы своей природной расовой наднациональной самоиндефикации.
И, наконец, еще одно прочтение смысла «своего отечества» — образ, своего рода, рая. Под пером Аввакума мечта о таком «своем отечестве» приобретает черты прекрасной страны, полной света и благоухания. Прежде всего это мать-пустыня, где «жестокое житие Христа ради» терпели древние праведники и куда, «утекая от соблазнов», бегут современники.
Следует обратить внимание на данное сопоставление: пустыня — рай. Образ «рая» нередко присутствует в произведениях Аввакума. И это не случайно. Обуреваемый жаждой «жизни вечной», протопоп призывает своих сторонников не страшиться и терпеть множественные муки в земной жизни. В награду он обещает истинные райские кущи. При этом христианские понятия и символы приобретают у него материализованное выражение. Так, рай в представлении Аввакума наполнен вполне материальными благами: «жилища и полаты стоят», а в палате — «стоят столы, а на них настлано бело. И блюда с брашнами (т. е. с яствами) стоят...» Поэтому можно сделать вывод, что мировоззрение Аввакума полностью выражает исконное великоруское народное первовосприятие самого христианства, вкупе с прежними великоруски-индоевропейскими природными символами той дохристианской Пракультуры Вед. Здесь Аввакум в своих мировоззренческих взглядах закономерно смыкается с духом проповедей первого русского Митрополита Илариона, с его наставническими для верующего русского народа мировоззренческими положениями о святости дохристианской великоруской Культуры и ее Эстетических Традиций, на которые далее легли христианские принципы Евангелия. Да и в своей челобитной к Царю он указывает, что если его считать еретиком, то тогда еретиками были и все предыдущие поколения русских христиан, включая Преподобного Сергия Радонежского, Дмитрия Донского, Александра Невского, Царя Ивана Грозного и прочие сонмы Русских Праведников. Даже сам стиль произведений протопопа построен на перемежении богословских понятий с народными, иногда очень крепкими, выражениями. Характер Аввакума всегда по великоруски страстен и непримирим, в «уклонениях от истины», от кого бы они не исходили. И в то же время в посланиях к соратникам перед нами совершенно иной человек — добрый, нежный, отдающий всего себя заботе, о ближних своих.
Протопопы Авакум и Даниил после нововведений Никона в 1653 году подали царю Алексею обширную челобитную (прошение), в которой обосновали сущее не соответствие нововведений Патриарха Никона древнему православному благочестию. К челобитной были приложены выписки из древних книг «о сложении перст и о поклонех». Однако царь поддержал Никона и передал ему челобитную на рассмотрение.
О крестном знамении
(из постановлений Стоглавого Собора 1551 года, все решения коего были Никоном в XVII веке запрещены, изъяты из обращения и вновь обнародованы только после 1905 года)
«Также священные протопопы, священники и диаконы на себе изображали бы крестное знамение крестообразно и по чину. Прежде возлагать на чело, на перси, то есть на сердце, и потом на правое плечо, также на левое плечо. Это истинное изображение крестного знамения. И потом поклоняться душой, телом, умом и всем помышлением пречистому образу и животворящему кресту Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа…
Также подобает и всем правоверным христианам руку устраивать и двумя перстами крестное знамение на лице своем изображать и поклоняться, как прежде сказали.
Если кто двумя перстами не благословляет, как и Христос, или не изображает двумя перстами крестного знамения, да будет проклят, как святые отцы сказали…
Если кто правильно крестит лицо свое этим знамением, то никогда уже не убоится ни дьявола, ни злого (мирского В.М.) супостата, и от Бога мзду примет за то…»
Противостояние Патриаршей и царской воле повлекло незамедлительно жестокие гонения на заступников православия. С этого момента протопоп Аввакум стал самым ярым и непримиримым врагом Никона, защитником древнего русского благочестия. Одним из первых настигла его царская «милость» — ссылка в Сибирь. За ним подверглись репрессиям все, кто поднял голос в защиту исконной христианской веры, кто просто отказался осенять себя «кукишем».
Продержав Аввакума в ссылке полтора года, московские власти вновь доставили его в столицу. Опасен он был и на Мезени, поскольку народ сердцем чувствовал правду. Люди с радостью шли за чистым и пламенным духовным воином Христовым, не желая покоряться нововведениям церковным.
А вот и сам Аввакум в своем «Житие»: -
«И привёзше к Москве, отвезли под начал в Пафнутьев монастырь. И туды присылка была, — тож да тож говорят: «Долго ли тебе мучить нас? соединись с нами, Аввакумушко!» Я отрицаюся, что от бесов, а оне лезут в глаза! Таже, держав десетъ недель в Пафнутьеве на чепи, взяли меня паки на Москву, и в крестовой, стязався власти со мною, ввели меня в соборной храм и стригли по переносе меня и дьякона Феодора, потом и проклинали; а я их проклинал сопротив; зело было мятежно в обедню ту тут. И, подержав на патриархове дворе, повезли нас ночью на Угрешу к Николе в монастырь. И бороду враги Божий отрезали у меня. Чемущ быть? волки то есть, не жалеют овец! оборвали, что собаки, один хохол оставили, что у поляка, на лбу. Везли не дорогою в монастырь — болотами да грязью, чтоб люди не сведали. Сами видят, что дуруют, а отстать от дурна не хотят: омрачил дьявол, — что на них и пенять!»
«Князь Ивана миленькова Хованскова и батожьем били, как Исайю сожгли. А бояроню ту Федосью Морозову и совсем разорили, и сына у нея уморили, и ея мучат; и сестру ея Евдокею, бивше батогами, и от детей отлучили и с мужем розвели, а ево, князь Петра Урусова, на другой-де женили»
«Как привезли меня из монастыря Пафнутьева к Москве, и поставили на подворье, и, волоча многажды в Чюдов, поставили перед вселенских патриархов, и наши все тут же, что лисы, сидели, — от писания с патриархами говорил много; Бог отверз грешные мое уста, и посрамил их Христос! Последнее слово ко мне рекли: - «Что-де ты упрям? вся-де наша Палестина, — и серби, и албанасы, и волохи, и римляне, и ляхи, — все-де трема персты крестятся, один-де ты стоишь во своем упорстве и крестишься пятью персты — так-де не подобает!» И я им о Христе отвещал сице: «Вселенстии учитилие! Рим давно упал и лежит невсклонно, и ляхи с ним же погибли, до конца враги быша християном. А и у вас православие пестро стало от насилия турскаго Магмета, — да и дивить на вас нельзя: немощны есте стали. И впредь приезжайте к нам учитца: - у нас, Божиею благодатию, самодержство. До Никона отступника в нашей России у благочестивых князей и царей все было православие чисто и непорочно и церковь немятежна» Да толкать и бити меня стали; и патриархи сами на меня бросились, человек их с сорок, чаю, было, велико антихристово войско собралося! И я толмачю-архимариту Денису говорить стал: - «Говори патриархам : - апостол Павел пишет: - « Таков нам подобаше архиерей, преподобен, незлоблив», и прочая; а вы, убивше человека, как литоргисать станете?» Так они сели. И я отшел ко дверям да набок повалился: - «Посидите вы, а я полежу».
В 1654 году Патриарх Никон созвал Собор, на котором убедил членов собора внести исправления в Богослужебные книги, якобы по древним греческим и славянским рукописям. Из 35 членов собора «за» высказались 29, несмотря на тщательный подбор участников Собора Патриархом. Очень многие понимали, что необходимость в исправлении книг отсутствовала, что подтверждается многими исследованиями ученых, богословов во времена Никона и в современности. Книги соответствовали Константинопольским рукописям одиннадцатого — пятнадцатого веков. Епископ Коломенский Павел понимал, к чему ведет Никон Русскую Церковь путем введения в действие исправленных книг, поэтому на соборе заявил: - «Мы новой веры не примем».
Патриарх Никон самолично на глазах у всего Собора избил епископа Павла, сорвал с него мантию, самовластно без Соборного суда лишил епископства, сослал в монастырь, где страдалец и умер. В последней четверти двадцатого века господствующая Церковь на своем Соборе признала, что дореформенные книги «истинны и Богоспасительны». Таким образом, пореформенная Церковь еще раз подтвердила, что духовный подвиг протопопа Аввакума и его сподвижников не был напрасен.
Православный люд не принимал никонианских нововведений, сопротивлялся им как мог. Из всего сонма поборников и страдальцев семнадцатого века яркой звездой сияет Юрьевский протоиерей Аввакум Петрович Кондратьев. Он был сожжен в срубе по царскому указу 14 апреля 1682 г. «за великия на царский дом хулы.
Старообрядцами белокриницкого согласия Аввакум почитается священномучеником. 1-я служба Аввакуму (вместе с Коломенским епископом Павлом и другими старообрядцами, пострадавшими за «старую веру») была составлена в нач. XVIII века. Почитание установлено Собором старообрядческой Церкви в 1916 г., тогда же написана служба Аввакуму (с полиелеем). Память Аввакума старообрядческая Церковь празднует в неделю после празднования памяти св. отцов VII Вселенского Собора. В селе Григорове в 1991 г. был установлен памятник протопопу Аввакуму (скульптор В. М. Клыков), в Григорове ежегодно проходит Аввакумовский праздник, на который съезжаются старообрядцы со всей страны. В поселке Б. Мурашкино в 1993 г. освящена старообрядческая церковь во имя протопопа Аввакума.
Аввакумом была написана «Книга бесед», отразившая важнейшие элементы его отношения к современным событиям. Сегодня в условиях открытого наступления зла, когда особенно остро встает необходимость выбора пути («узкого» – к Богу, «широкого» – к дьяволу), человек, несмотря на его двойственную природу, все же способен проявить свою подлинную сущность, предпочтя греховному миру, захваченному антихристом, духовное делание в доме Бога. В старообрядческой среде «беседы» Аввакума объединялись в сборники, но ни один из них не содержит полного текста.
Еще одним крупным произведением, появившимся из-под пера Аввакума в 1673–1676 гг., является «Книга толкований», адресованная его любимому ученику С. И. Крашенинникову (иноку Сергию). Аввакум стремился через ветхозаветные тексты показать современные ему события и тем самым дать им духовную оценку.
Взгляды Аввакума нашли отражение и в его обширном эпистолярном наследии. Особое место в наследии Аввакума занимает «Книга обличений, или Евангелие вечное» (ок. 1679). В «Книге» отразились споры по догматическим вопросам, продолжавшиеся почти десятилетие, в этих спорах приняли участие все пустозерские узники.
Все эти споры получили распространение и поддержку среди части учеников и последователей протопопа. Но вот авторитетный в старообрядческих кругах выговский писатель С. Денисов в своем «Винограде российском» однозначно опровергает принадлежность этих «писаний» перу Аввакума, называя их подлогом новообрядцев и врагов Русского Мiра.