Они считали меня такой маленькой. И что в семь лет, ребёнок все ещё остаётся с незрелым отношением к жизни.
Они —это мои новые родители, родственники родителей, друзья родственников - все до одного ненавистные мне люди, говорившие кругом на чужом языке, те кто окружив заботой, начали усердно и методично выдавливать из меня то, чем я обладала живя в селении посреди гор.
Мою свободу. Они, не знали, да и не могли знать, что я очень стара.
В меня зашла старость не годами жизни, а с верой в Бога.
Это были те, кто начал меня знакомить с окружающим миром, просто живя и не думая о Боге.
Иногда детство бывает очень коротким. Настолько, что может уместится в короткий рассказ. А остальное будет только роман о взрослой жизни.
Когда у новорождённого с появлением на свет сохраняется телесная и ментальная связь с матерью, он ещё долго будет находиться в невидимой оболочке, которая охраняет его от грубого воздействия внешней среды. Познание мира происходить постепенно и не навязчиво для сознания, давая ему возможность брать только то, что нужно именно на данном этапе.
Если же так случается, что новорождённый отрывается из родительской капсулы и его начинает окружать другая энергетика, пусть даже пропитанная любовью, сознание, как губка впитывает в себя все подряд.
Бабушка особо со мной не нянчилась, а просто держа рядом учила тому, как она живет.
Я была, как она.
Мне сшили маленькое, по покрою точно такое, как у взрослых женщин платье, одели на голову чокху- головной убор, скрывающий волосы в туннеле прямого, как труба ткани на голове. Каждое утро, бабушка будила меня на утреннюю молитву, когда за окном все ещё бледнели ночные звёзды.
Утро в горах всегда холодное. Было страшно и непонятно, зачем нужно вставать так рано? Прямо над кроватью, в специально сшитом белом мешочке висела священная книга, которая называлась Коран
Помолившись, растопив печь и выпив калмыцкий чай с молоком, бабушка снимала со стены этот мешочек и молясь вытаскивала из нею святую для неё книгу. Мне в категоричной форме нельзя было ничего трогать руками в это время. Даже мешочек. Только сидеть рядом, слушать и подпевать. Она неспешно садилась на вышитые ею специальные напольные подушки и начинала качаясь из стороны в строну, протяжно, нараспев говорить на незнакомом для меня языке. Это были аяты из сур в Коране.
Наверно, это началось очень рано, но к пяти годам я знала все молитвы необходимые знать мусульманину для намаза при похоронах или в случае болезней. Это настолько умиляло односельчан, что скоро моя репутация девочки, знающей все необходимые аяты из сур в Коране стала очень популярной.
Туда, куда нельзя было пойти женщине, когда нет рядом мужчин, которые смогли бы «почитать» над умершим, посылали меня, с покрытой головой и в длинном свободном платье, покрой которого был обязателен для всех верующих женщин в селе.
Один раз про меня забыли. Оставили одну в комнате с усопшим, зная что для прочтения всех обязательных молитв нужно время. Прикрыли дверь в комнате, а сами все женщины остались в другой. У меня никогда не было страха перед покойниками. Наоборот, при любой возможности я старалась вглядеться в лицо усопшего, словно желая разгадать тайну последнего прощального вздоха.
И вот, однажды, оставшись одна в такой обстановке, я уснула.
Читая и дойдя до середины, не знаю может это был транс или сон, но я услышала пение. Звон голосов схожих с нежным звоном колокольчиков.
Мне очень хотелось взлететь к этому звуку.
Я протягивала руки и просила : « Пожалуйста, заберите меня к себе!»
Не знаю, как долго я оставалась в таком состоянии, но помню, что когда открыла глаза, я уже была в своём доме. Рядом, обнимая меня за шею и уткнувшись лицом в мою грудь словно маленький ребёнок лежала незнакомая для меня женщина. От неё пахло так, будто кто-то кружился в мой голове и мешал думать и понимать кто бы это мог быть рядом.
Увидев, что я пошевелилась и открыла глаза, женщина провела рукой по моему лицу.
— Наконец-то, ты пришла в себя доченька. Как ты нас всех напугала..
Значит вот такая, она- Мама,- устало подумала я, - мне вновь захотелось что бы закружилась голова от её тела, пахнущего молоком и я боясь, что она увидит мою улыбку, уткнувшись в подушку сказала:
— Я хочу кушать.
Оказывается, я проспала несколько суток. Испугавшись, что все это серьёзно, дедушка вызвал маму срочно приехать из города и навестить их. Мама побыв некоторое время со мной и увидев, что я пошла на поправку, опять уехала в город, взяв обещание с её родителей, что они не будут больше подвергать меня взрослой жизни. Я слышала, как она ругаясь со своей мачехой, моей названой бабушкой кричала:
— Я не для того посылаю вам каждый месяц такие деньги, чтобы вы их откладывали на её свадьбу. Об этом я позабочусь сама. Не надо её заставлять молиться. Она же ещё ребёнок ! Пусть играет с детьми, зачем ей знать как печь хлеб в пять лет?! И почему вы всем говорите, что я её бросила ? Мы же договорились, что она будет с вами только до школы, а потом я её заберу к себе в город.
Мама уехала. Почему-то, даже стараясь думать о ней я, все равно очень быстро забыла её лицо. И никогда больше после этого не пила молоко. Мне всегда становится страшно то, отчего молоко так странно пахнет- человеческим телом.
Бабушка испугавшись моей болезни больше не докучала меня с чтением Корана. У меня забрали мои старые платья и заменили на новые, которые привезла мама.
Но было уже поздно. Эти звонкие рифмованные звуки аятов из сур преследовали меня постоянно. Я убегала далеко за село и оставаясь одна в горной местности, где все звуки отдаются эхом по ущельям гор, могла громко и протяжно кричать в небо незнакомые по значению арабские слова.
И небо отвечало мне взаимностью.
Я чувствовала, как свет вливается в мое тело и оно словно взлетая над землёй парит и даёт мне ощущения счастья.
Я не понимала, что это обращение к Богу. Просто мне было хорошо от ощущения силы и счастья внутри себя.
Никогда более молясь на разных языках, примеряя к себе чужие религии, молитвы, медитативные формы общения с высшими силами я не получала столько просветления и чистоты, как в то время будучи ещё ребёнком, когда Бог открыл для меня свои объятия.
Наверное, это и был тот момент избранности, когда встав взрослее и поняв, что я храню в себе силу, которой могу управлять, я направила её к свету.
К тому, который вливаясь в тебя с Неба, даёт возможность исцелять чужие души.
Люди в селении замечали что-то такое во мне непонятное для них и очень тянулись к этой странной внучке Ханзы. Я могла целыми днями гулять по селению, одна или с подружкой, зайти в любой дом, где меня обязательно накормят, дадут какой нибудь подарок в ответ за то, что я раскачиваясь из стороны в стороны в благодарность сама или по просьбе буду петь свои любимые аяты. Я пела с теми, которых слышала сверху, а люди слушавшие меня плакали и смотрели на то, как меняется мое лицо, становясь спокойным и радостным. Казалось от этого дом наполнялся светом и на душе людей уставших от каждодневных сельских забот появлялась надежда, что все будет хорошо.
Мне, иногда кажется, по происшествии вот уже пятидесяти лет, что вся моя жизнь уместилась бы в этот период счастья детства, когда Бог был так близко. Когда, я не зная больших городов, чужих стран и огромного количества народу встретившегося на моем пути, была чиста душой.
Там можно было остаться навсегда.
Но приехала мама и забрала меня к себе в город. Маленькую девочку семи лет со взрослой душой человека, познавшего Бога.