Эрунта распорядилась насчет утренней трапезы, пожелав принимать пищу на первом этаже, в приемном зале. Нестус и еще несколько слуг установили небольшой стол на скрещенных ножках посреди вытянутого помещения, предварительно скатав шкуры в пухлые рулоны, и зажгли свечи. Принесли ножи, двузубчатые вилки, тарелки и толстенькую книгу – скорее всего, для удовлетворения капризов правительницы. Подавали запеченное седло оленя, окруженное ягодами можжевельника, копченые заячьи лапки, жареную семгу с гарниром из картофеля, фаршированные яйца, облитые мясным соусом свежемороженые овощи и поднос с горочкой аппетитных синих ягод черники. В качестве напитка предложили ароматное вино, соперничающее над запахом дымящейся, только что приготовленной дичи. На десерт преподнесли сладкий сыр, желтеющий из-под густого одеяла клюквенного варенья. Пиршество под стать искушенной властительницы Мерзлых Земель, которая, впрочем, была польщена необыкновенным меню. Она пробежалась глазами по каждому из блюд, смакуя аромат, после чего, блаженно задрав носик, прижала к голове лохматые уши.
Фрумели и Никель дважды обменялись взглядами, пораженные изысканным разнообразием еды, приготовленным на человеческий лад. Вчерашний вечер был частично восстановлен, но доставлял некоторое смущение, воцарившееся с пробуждением Фрумели. Спутница странным образом не сводила глаз со своего спутника, заставляя несчастного избегать взгляда властительницы, которая, по всей видимости, питалась его замешательством, как пиявки кровью. Вольное поведение Эрунты, ее притягательное чувство такта с нотками фривольности, дали первые всходы приручения коричневой драконицы, проживающей свои дни в постоянном страхе, внушенном вулканическим архипелагом. Несколько случаев, где ей удалось перебороть себя, не шли ни в какое сравнение с длинной петлей томительного времени, с постоянством ощущения необузданной дрожи в теле и на кончиках крыльев. Но теперь она чувствовала себя в безопасности. А что до экзотичного чая… Фрумели догадывалась, что его применение было неслучайным. Помимо эффекта, подтолкнувшего ее к всплеску страстей, напиток выступал особенным видом шпионского оружия, при котором ослабевший разум приказывал языку быть более развязным, свободным. И правительница добилась своего. Никель говорил много. Даже слишком много. Он неустанно бормотал об отце, о его фальшивых военных приготовлениях, о вулкане, ждущем подходящего момента, чтобы залить огнем его обитателей, о напряженных отношениях с континентом и Людскими Землями, о своих друзьях, по которым сильно тосковал… Никель беспечно рассыпался в сожалениях, что не пришел ей на помощь раньше, когда была возможность избежать потери лапы. Фрумели видела, как к уголкам его глаз собираются слезы – самые настоящие, сорванные покрывалом его твердого характера, маскирующего уязвимые точки души. Стоило ли ему об этом рассказывать? Пожалуй, нет. Он разозлится на себя и на Эрунту, без всякого сомнения, слышавшую с витой лестницы все от начала и до конца. А теперь, когда картина близости заслонилась безобидной трапезой, все пошло на лад. Никель немного приободрился сменой обстановки, которой предшествовал не самый обоюдный разговор. Попытка вывести правительницу на чистую воду, вспышки головных болей, едва не лишивших спутника сознания, слова самоутверждения в собственной позиции…
Не так просто приходилось притворяться спящей.
– Нестус, – учтиво поинтересовалась Эрунта, надломив кусочек душистого хлеба, – не окажешь нам честь?
Слуга провел рукой по блестящему в свете подсвечников черепу, словно на мгновение задумавшись. Заманчивое предложение, учитывая присутствие малознакомых ему гостей.
– Покорно благодарю, госпожа, – отвечал он, неспешно набрасывая капюшон на лысую голову, – но я должен проследить за приготовлениями к празднику. Хочу убедиться, что все пройдет как надо.
Никель был одурманен витающими над столом ароматами, но не спешил притрагиваться к еде. Быть может, из-за уважения к хозяйке или, что на порядок хуже, из-за подозрения угодить в очередную ловушку.
– Что за праздник? – спросил железнокрылый. – В той же обстановке, что и вчерашний?
Фрумели знала, что Никель был зол на Эрунту, но его негодование проступало в голосе скорее для вида, нежели для выражения подозрения. Никель в гостях, его дом в сотнях миль отсюда, а само путешествие приправлено надеждой, что один из дальних уголков континента приютит и обеспечит работой беглеца. Пут сказал, что владеет в здешних местах кузней, но расхождение путей поколебало веру железнокрылого, что им доведется встретиться. Почему рослый матрос, внушающий уверенность, дружелюбность и природную веселость, решил разминуться под предлогом своей трусливости? Он не хотел привлекать внимания? Шел опасным маршрутом? У него были ненадежные друзья, которым он бы не доверил жизнь наследника властелина Стагана? Причины разные. И останавливаться на одной из них Фрумели не собиралась, потому как Пут по своей натуре был кем угодно, но только не трусом. Он поступил рационально, не тратя время на многочисленные объяснения и эмоциональные стычки.
Эрунта окинула Никеля жалобным взглядом, но откусанный хлеб, вдумчиво прожевываемый, выдал ее игривое настроение.
– Неужели ты никогда меня не простишь? Я только хотела угодить усталым путникам, глупенький. Они растеряли много тепла в дороге.
Никель проворчал себе под нос что-то нечленораздельное и потянулся к рыбе. Он бесцеремонно схватил морскую обитательницу, и она исчезла у него во рту, будто канула в пропасть. Эрунта подмигнула Фрумели, и обратилась к Нестусу, который, по всей видимости, был также впечатлен воистину драконьим аппетитом:
– Ступай. Мы встретимся позже и обсудим кое-какие детали.
Нестус поклонился и исчез за дверями чертога, на короткий миг впустив в помещение сгусток холодного воздуха. Он быстро смешался с обилием горячей среды, в которую попал, но даже этого было достаточно, чтобы понять – на улице стоял дикий холод.
– Итак, дорогая Фрумели, – продолжала Эрунта, подхватывая вилкой и поддерживая сверху ножом заячью ножку. – Я полагаю, что ночь прошла вполне… результативно. Право, я удивлена твоей стойкости, но, похоже, прошлое не настолько разнообразно, чтобы чай овладел тобой в полной мере. Как ты смотришь на то, чтобы найти себе здесь какое-нибудь занятие по душе?
– Я…
– Что? – прервала Эрунта, недоумевающее моргая. Она держала на вилочке кусочек мяса, отрезанного закругленным ножиком. Ее лазурные крылья были разбросаны на полу, как два существующих вне хозяйки предмета. – Никогда не видела, как это делают драконы? Уверяю тебя, милая, для хваленого человеческого этикета нам, драконам, больше трех пальцев не нужно. Это делается вот так. – Правительница повторила фокус с другим кусочком, отделенным от зайца и затем вытянулась, над столом, протягивая Фрумели угощение. – Вот, попробуй.
Фрумели замешкалась. Что думал по этому поводу Никель? Осуждал? Завидовал?
Неужели ревновал?
Тем не менее, она приняла подношение и с каким-то глуповатым видом отметила про себя, что ей понравилось. Нет, не сама еда. Ей нравилась Эрунта. Во всем – в импозантной манере говорить, грациозно совершать каждое движение тела, держаться раскованно, но в тоже время представительно.
Дурацкая вилка… Почему она не отказалась? Фрумели почувствовала, как ее щеки начинают пылать.
– Вкусно, правда? – промурлыкала властительница. – Я знала, что тебе понравится.
Эта фраза… Где-то Фрумели ее слышала. Совсем недавно, на пути в Мерзлые Земли. Постойте… Тарэт! Как она сразу не догадалась? Смущенная, Фрумели перевела взгляд на Никеля, будто извиняясь за свое легкомыслие, но не обнаружила на лице избранника ничего, что могло бы насторожить. Никель продолжал фамильярно поглощать рыбу, капая жиром на стол и себе на грудь. Совпадения ему не мешали утолять голод, как, впрочем, и другие мысли, заглушаемые насыщением желудка. Фрумели пришлось взять все на себя. Ей не хотелось, так сказать, выводить Эрунту на чистую воду, об источнике которого ей не было известно. Лишь приблизиться к ее смышлености. Лишь взять от нее, чем она была богата.
Вот только неловкая ситуация, подгоняющая ритм сердца, обязывала ее поддержать беседу. Что может выдумать Эрунта, если от стыда она не преодолеет этот затянувшийся конфуз?
Впрочем, поздно. Правительница итак получила, что хотела.
– А вы, случайно, не знакомы с Тарэтом? – Предательский голос дрожал, сдавал владелицу скачками между словами. – Мы… разминулись с ним в одном из трактиров.
Эрунта ахнула.
– Тарэт? О да, Тарэт! – Она вдохновлено взмахнула вилкой. – Полный обаяния и таланта дракон! Его игра на лютне великолепна! Он прилетал несколько раз и развлекал народ своими заводными песнями. Мы долго разговаривали, и он показал себя с самой лучшей стороны. Особенно, когда мы остались наедине. – Эрунта говорила свободно, без стеснения. Наколов на вилку очередной кусочек, она искушающее отправила его в рот, не сводя пристальных глаз с несчастной Фрумели. – Вчера, поутру, прилетел один из его друзей и сообщил мне, что сюда направляется наследник Механических Земель…
Никель не выдержал. Ведомый гневом, он перескочил через стол и набросился на Эрунту с оглушительным ревом. Все произошло так быстро, что Фрумели не успела вскрикнуть. Все смешалось воедино – шипение, аромат еды, вой ветра за одним жалким, единственным окном чертога.
Язычки пламени лихо покачнулись на фитилях.
Но силы оказались неравными. Эрунта вынырнула из-под Никеля, как малек, ускользающий промеж пальцев в горной речушке. Она была чуть ли не вдвое меньше нападавшего, размером с какого-нибудь четырехсезонного жеребенка, что и оказалось преимуществом в столкновении перед неповоротливым обидчиком. Прошмыгнув под столом, Эрунта оказалась по другое плечо от Фрумели и, недолго думая, звонко рассмеялась.
– Какой настойчивый! – заливалась она. – Глупый, но настойчивый!
Откуда ни возьмись, из стены распахнулась потаенная дверь, и в зал нахлынули неизвестные. Их было четверо – двое людей с копьями и щитами и два серебряных дракона в золотистых нагрудниках. Вид у них был грозный. Особенно, когда один из крылатых стражников с надорванным ухом вытолкнул из ноздрей едкий дымок.
– Прикажете схватить его? – спросил один из блюстителей порядка. – Бросить в темницу?
Никель, тяжело сопя, повернулся. Какими теперь были его шансы?
Унижен наглой маленькой драконицей.
– Ох, нет-нет! – через смех отозвалась Эрунта. – Тут, скорее всего, бытовая ссора, а не покушение!
– Как будет угодно.
И защитники своей властительницы скрылись за дверью. Фрумели подбежала к своему спутнику. Она раскрыла рот в желании удостовериться, что он в порядке, но вместо этого впервые осудила его за бессмысленную выходку:
– Зачем ты это делаешь? Она нас приютила, накормила, а ты бросаешься на нее с растопыренными когтями! Ты вообще думаешь хоть о ком-нибудь, кроме себя?
– Она опасна! – протестовал Никель. – С тех пор, как ступили на этот проклятый кусок земли, каждый ублюдок хочет выжать из нас все соки! Ты что, ослепла? Посмотри на нее! – Никель ткнул в Эрунту пальцем. – Она только и думает, как нас продать!
Эрунта, как ни в чем не бывало, словно обвинения были для нее первосортной лестью, неторопливо отрезала ножичком мясо от седла оленя. Положив добытое на тарелку, которой Фрумели не успела воспользоваться, она принялась методично делить отщепленный ломтик на маленькие кусочки.
– Никель! – простонала Фрумели. – Нельзя вот так просто набрасываться на каждого, кто тебе не пришелся по душе!
Железнокрылый сдвинул надбровья.
– А тебе она пришлась по душе, так?
Фрумели так и застыла на месте, втянув шею. Что она могла ответить? Он прав, он все видел, он все понял. Никель следил за ней, переполнялся недоверием, злобой. И сейчас его попытка уберечь Фрумели от беды выглядела не более, чем трепет за свое имущество. Да, она обязана жизнью Никелю, но отдавать разум в рабство его воле выглядело ничем не лучше, если бы он оставил ее погибать на берегу лавовой реки. Он не хотел ее слушать, в то время как Фрумели пошла за ним навстречу его судьбе.
Фрумели опустила взгляд. Ей действительно нечего было ответить. И зачем, когда принятие решения оставалось за ним.
– Я была до последнего уверена, – серьезным голосом заговорила Эрунта, плеснув себе в бокал вина, – что сын властелина Стагана заглянет дальше, чем ему позволяет вспыльчивость. – Она сделала глоток пьянящего напитка. – Но решительный недостаток возобладал над ним, как кукольник над марионеткой.
– Замолчи! – зарычал Никель, сделав шаг вперед.
– Как прикажешь, – пожала плечами Эрунта, поставив бокал на стол. – Стража!
Дверь в стене вновь распахнулась, и оттуда вынырнула уже знакомая четверка служивых защитников. Они выстроились полукругом – копейщики в центре, драконы по краям.
– Подберите для Никеля комнату в темнице, – распорядилась Эрунта, не выпуская чаши из лапы. – Три дня.
– Нет! – в отчаянии вскричала Фрумели, и слезы хлынули из ее глаз. – Прошу вас, не надо!
Никель, оскалившись, поднял лапу в намерении приблизиться к правительнице, попытаться закончить начатое, но его остановил низкий голос серебряного дракона, суровый, как неизбежность закона:
– Без глупостей, крепыш.
– Нет! – рыдала Фрумели. – Пожалуйста, нет!
– Не волнуйся, дорогая, – сказала Эрунта. – С ним будут обходиться мягко.
Фрумели лежала перед правительницей, содрогаясь от бесчисленных всхлипываний. Стража увела Никеля. Дверь громко захлопнулась, передав колебания полу, в мгновение достигших груди коричневой драконицы. Что с ним будет? Что им уготовила судьба? Вечную разлуку? Разобщение? Фрумели роняла слезы, боясь посмотреть в глаза Эрунты. Зачем?! Что у нее на уме? И если Никель прав, то…
Что-то коснулось ее плеча. Эрунта? На что она надеется? На прощение? Как Фрумели была слепа! Радушная встреча, волшебный чай, теплая обстановка… Все это было ложью? Правительница держалась гордо и уверенно, противопоставляя Никелю немыслимую терпимость и понимание. Почему она сдалась? Почему?!
– Посмотри на меня, – донесся тихий голос Эрунты.
Что она, Фрумели, могла сделать? Вызволить Никеля из беды? Нет, ей это не под силу. Она – никто. Нет прошлого, нет будущего, потеряно настоящее… Такие, как она, не достойны жизни.
Проклятый вулкан должен был забрать ее к себе. Должен!
– Нет-нет-нет!
Эрунта… Что она делала? Чего добивалась? Что у нее…
Лапа правительницы коснулась щеки Фрумели и потянула на себя. Их глаза встретились.
Нет, все с самого начала пошло не так! Сумасшедший мир! Сумасшедший край! Проклятые Мерзлые Земли! Зачем они с Никелем пришли сюда? Зачем эта ложь, к чему надежды на избавление?
Горячее дыхание Эрунты охватило несчастную Фрумели. Кокон из тепла. Проклятие нарочитой близости. Традиций белеющая зола.
Ничтожные дюймы отделяли их друг от друга.
Это неправильно! Это не должно было случиться! Здесь все сошли с ума… Все! Все до одного!
А теперь еще и она, Фрумели, – потеряла себя среди царства стеленных на полу шкур.
***
– Физалис?
Лиссис приблизилась к однокрылой и села рядом. По ее лицу несложно было догадаться, что бессмысленный раздор не принес ей никакого удовлетворения. Напротив, проявленная слабость, этот подростковый вздор как с одной стороны, так и с другой стороны заставил их задуматься над свойственными им недостатками. Физалис осознавала, что ее чрезмерная экспрессия приобретала отнюдь не самые радужные краски, будучи не высвобожденной для пользы ее окружения. Однокрылая способна разряжать обстановку безобидной колкостью своих шуток, но не обращать их в гневные оскорбления. Встреча с Вайзероном, их путешествие в поисках Лавера носило памятный, полный впечатлений характер. Встреча с избранником подвела ее к черте, где малейшее промедление сулило Физалис угрозу потери надежды на их долгожданное воссоединение. А Дэк? Он ни в чем не виноват. Он действовал бескорыстно, как настоящий друг, скрывая местонахождение Лавера. Дэк дорожил дружбой, сопереживал, очевидно, замечая, что пернатому, приходилось тяжело переживать разлуку, боясь услышать ее отказ. Физалис тогда не знала, что Лавера настиг жуткий смерч, и он поплатился за свое решение стать ближе к небу. Неужели он вернулся к ней только потому, что она единственная, кто продолжала нести через пространство и время их чувства здесь, на земле? В это трудно поверить. Чего только стоил этот неуверенный взгляд его смущенных, голубых глаз, когда она, Физалис, подстрекала его ступить на извилистую тропинку откровений. А Лиссис? Она пришла к ней первой, в это раннее утро, после вчерашнего напряженного молчания, порожденного пристальным вниманием властелина Мирдала – старика, некогда резвящегося среди высоких трав, молодого и беззаботного. Несомненно, решающей части живых существ острый слух предназначался для спасения от хищников или предотвращения предательства. Он приносил одностороннюю пользу. Но рассказ Отца континента выходил за рамки предвзятости. Он поступил мудро, оставшись разговаривать с Лавером у открытых дверей чертога. Старик знал, что она, Физалис, должна была его услышать. Но зачем? Он видел в своем окружении преемников и преемниц? Нет! Кто из них достоин стать продолжателем его идеалов? Сдержанный на эмоции, всезнайка Вайзерон? Покалеченный ветром и бесчисленными сомнениями Лавер? Или она, невежественная однокрылая зазноба? Нет. Каждый из них был слишком молод и безответственен. Идти по ошибкам ради опыта? Нет, только не в составе совета. А в мечтах… В мечтах всегда редко виделись изъяны.
– Физалис, я не помешала? – напомнила о своем присутствии Лиссис, исподлобья посматривая на фиолетовую подругу. – Я могу уйти, если ты хочешь.
Физалис вздохнула, закрыв глаза.
– Останься. Я не хочу тебя прогонять.
Лиссис попыталась выжать из себя улыбку, но, судя по всему, остепенилась, думая, что торопит события. Проклятый вулкан был нынче на удивление тихим, а короткие толчки едва ли ощущались хвостом, соприкоснувшимся с черным камнем скалистого берега. Основным источником шума выступала пристань, оживленная предстоящими приготовлениями к отплытию. Жалобный скрип портового крана, обмен матросов лаконичными фразами из разряда «стой!» «левее, левее!» и «какого черта?» подбадривал всеобщую суматоху, из которой несложно было вычленить всеобщее настроение. Наконец-то, мореплаватели покинут это опасное место и вернутся к своим семьям, рассказывая женам и детишкам, каким непростым плаванием пополнился багаж их знаний.
– Ты сердишься на меня? – интересовалась Лиссис, неловко направляя свой высокий голос. – Не знаю, что на меня нашло, но… я хочу исправить свою ошибку.
Физалис-Физалис… Сколько пройдет времени, прежде чем она научится следить за уместностью своих шуток, запирая их в шкафчике на ключ вместе со своей гордостью? Шум морского прибоя, теплый ветерок с юго-запада, запоздалый рассвет, желтым диском врезающийся в гладь необъятного Маира, наполненный заботами порт, отсутствие презрительных глаз пепельных драконов… При ней сейчас были все необходимые средства, чтобы создать атмосферу солидарности и понимания к разрушительности их глупого спора с Лиссис. Но нет, у нее нашлись силы, чтобы съязвить и здесь.
– И как ты это собираешься сделать?
– А вот так.
Физалис ощутила, как что-то теплое и мягкое накрыло ее спину. Перьевое крыло Лиссис. Волна мурашек пробежалась по всему телу, вынудив однокрылую невольно вторить легкой, но, несомненно, приятной дрожью.
– Что… ты делаешь? – спросила Физалис, сама не зная зачем.
– Делюсь с тобой крылом. – Лиссис не побоялась покрепче укутать неуемную подругу. – Что скажешь?
– Тепло.
Лиссис осторожно улыбнулась.
– Утро выдалось холодным, как ни странно.
– Это уж точно.
Они помолчали, наслаждаясь сочным, как мякоть апельсина, восходом, не застеленным дымом вулкана и ушедшей по ночи грозы. Порт галдел, волны точили утес, и обратный путь был не за горами. Ох, это сладкое ожидание! Что-то оставалось позади, а что-то дожидалось впереди, отведенное одним незыблемым отрезком непредсказуемой реальности. Время неумолимо торопилось снабдить каждого неписанной судьбой, сопровождаемой бурными событиями и неповторимыми впечатлениями, составляющей длинный канатный мост скоротечной жизни. И нет ничего, что помешает пройтись по нему, бесстрашно балансируя над пропастью бытия.
На самом деле жизнь требовала лишь самого малого – не смотреть слишком долго вниз и… внести плату за билет.
– Лавер умеет найти выход, – вдруг вытолкнула из себя Физалис.
Пронзительность зеленых, как молодые листья, глаз столкнулась безучастным взглядом Лиссис.
– Что-что?
– Это он надоумил тебя приобнять меня крылом?
– Нет!
Физалис улыбнулась, опустив хохолок.
– А я-то думала, откуда дует этот ветер.
***
Свечи ровно горели на столе, а балки, удерживающие верхние покои Эрунты, умиротворенно поскрипывали в такт завывающему на улице ветру. Пурга разбушевалась с утра пораньше, и вряд ли она собиралась ослабить натиск к ночи. В Мерзлых Землях наступил очередной день, шагающий под привычный ритм, завернутый, как в пеленки, в снега и пробирающий до костей холод.
Фрумели сидела за столом, и обильная еда на столе одним только видом внушала немыслимое отвращение. Никель гнил в темнице, а она была здесь, принимая на себя все несчастья, свалившиеся на их головы за время их странствия по континенту. Внушаемость принесла первые плоды. Привлекший своей поэтичностью Тарэт, Эрунта, перечеркнувшая все защитные барьеры, коих еще стоило поискать… Кому-то из них надлежало сломить Фрумели, обреченной влюбляться в каждого встречного. Предательство, бесчестие, инфантильность. Несколько выводов, тесно умещающихся с мыслями о случившейся близости.
Эрунта лежала на спине, нежась на искристых шкурах, и что-то мечтательно вычерчивала в воздухе, на воображаемом полотне своих грез. Ее прежде гладко вычесанная шерсть была взъерошена на голове и груди, образуя замысловатые возвышения из спутавшихся волосков. Узенькие ноздри жадно всасывали стоялый воздух жаркого помещения.
– Как ты? – полюбопытствовала Эрунта.
– Я… – выжала из себя Фрумели. – Не очень.
– Почему? – Эрунта перекатилась на живот, описав лапами в воздухе по-детски запальчивую дугу. – Разве из нас двоих не я должна стыдиться своих намерений? – Она улыбнулась. – Полагаю, ты права. Все-таки, я была на спине.
– Пожалуйста, прекратите, – умоляюще проговорила Фрумели, отвернувшись. – Во мне что-то вот-вот надорвется.
– Милая, чувства нельзя держать в клетке, – наставляющее ворковала Эрунта. – Если ты хочешь, то просто делаешь. Ждать сезонами удобного момента? Нет! Ни в коем случае! Это разрушает основы души. Открывает дверь для сомнений. Отталкивает при первом же проявлении отрицательных качеств. – Она вздохнула. – Законы Механических Земель жестче, но здесь никто не видит греха в том, чтобы быть друг к другу ближе, не обращая внимания на длительность знакомства.
Фрумели обернулась. Она что угодно отдала бы за мгновение, где ей не приходилось встречаться с блестящими глазами правительницы. Но Никель… Что с ним будет? Как она могла ему помочь? Как ему рассказать о том, что случилось между ней и Эрунтой?
– Я боюсь за Никеля…
– Ах, вот что тебя больше тревожит? – Уши лазурной соблазнительницы встали торчком. – Все не так плохо, как я думала. – Она взялась приглаживать взлохмаченный лоб, но, очевидно, без гребня из этого не выходил толк. – Я понимаю, что ты подразумеваешь под «темницей». Эдакое сколькое сырое помещение с пауками и зловониями от гниющей плесени? Матерь тебя упаси, нет! – в сердцах воскликнула Эрунта. – Это теплая просторная комната, уставленная мебелью, со стенами, увешанными пейзажными гобеленами, и светом масляных ламп. Передо мной не стоит задача усмирять неугодных обидчиков. – Она махнула лапой с кошачьими подушечками. – Я хочу приложить чуть-чуть усилий к его перевоспитанию. Так что он будет крайне удивлен, получив обед не хуже нашего завтрака.
– Значит, я могу с ним увидеться? – воодушевилась Фрумели. – Я хочу поговорить с ним.
Эрунта прищелкнула языком. Ее охвостье с перьевой кисточкой, постукивало из стороны в сторону.
– Нет-нет, дорогая, – помахала она пальцем. – Ты испортишь мой подход к этому делу. А если тебе в голову закралась мысль, мол, он нужен мне для воплощения своих планов, то я не стану тебя осуждать. Негоже отрицать правду!
– Но зачем? – Фрумели подалась вперед. – Зачем он вам нужен?
Эрунта расползлась в обворожительной улыбке.
– Для поддержания целостности континента. Помнишь, что я сказала о друге Тарэта? Он принес весть о путешествии наследника Механических Земель и попросил о небольшой услуге. Я была уверена, что для отважного пепельного дракона нет никаких преград, а потому усомнилась, что ему нужна помощь, чтобы… – Эрунта призадумалась. – Как бы это сказать? Ах, да! Помощь, чтобы расчистить путь.
– Расчистить путь? – Фрумели открыла рот. – О чем вы говорите?
Эрунта поднялась и подошла к столу. Он схватила замороженную чернику и ловко, как бы это проделал матерый жонглер, подбросили ее вверх, а затем схватила зубами. Не мешкая, она проглотила ягоду. Фрумели сглотнула. Правительница была здесь, в нескольких шагах! Стыдливость вновь дала о себе знать.
– Думаешь, тот рыцарь в трактире с Тарэтом был единственным, кто вышел на ваш след? – Эрунта провела языком по верхней губе. – Нет, милая моя Фрумели. У вас на хвосте была не одна парочка отшибленных убийц. – Она полакомилась еще несколькими ягодами. – Жаль, что Мирдал не знает, сколько мерзавцев хотят крови пепельных драконов, приглашая их на материк. Вот, смотри.
Эрунта достала книгу, принесенную ей Нестусом для чтения. Фрумели не сводила с глаз с кожаного переплета, потому как этот безобидный томик, похоже, был доставлен не для прямого назначения. Властительница раскрыла источник знаний на серебряной закладке и вытянула оттуда щербатый листок, некогда пораженный парами дешевых кушаний в придорожных трактирах и отпечатками грязных рук. Она вручила его Фрумели, которая тут же принялась жадно читать:
– «Разыскивается живым или мертвым наследник Механических Земель. Имя – Никель. Награда – тысяча золотых».
На горчичном листке было смутное, эскизное изображение дракона, коих можно спутать с сотнями других, проживающих на континенте, если бы не точная, безукоризненная передача проклятого железного протеза, переданная в мельчайших деталях. Фрумели в ужасе подняла глаза. Дыхание прервалось.
– Как видишь, – сказала Эрунта, откладывая книгу, – Никель представляет интерес не только для меня. Но как это скучно – желать вознаграждения за убийство!
Что-то сосало под ложечкой. Похоже, Никель чему-то научил Фрумели, передав ей немного характерной подозрительности. Собрав волю в кулак, она не выстояла перед собой:
– А если вы окажитесь его убийцей?
Эрунта ахнула. Черника выскочила из ее лапы и покатилась по столу.
– Но это бессмысленно и скучно! – ответила она, вздыбив уши. – В Мерзлых Землях открыты два месторождения золотой руды, а ты предлагаешь мне пачкаться из-за тысячи? – Правительница засмеялась. – Звучит как оскорбление!
Фрумели опустила взгляд. В самом деле, кому, как не ей, она могла поверить на слово?
– Простите, я не должна была это говорить.
Эрунта подавила смех, покушаясь на очередную ягоду.
– Ты выглядишь такой милой, когда прячешь от меня свой чудный носик, – сказала она. – Ну что ж, нам пора выйти наружу. Пора встретиться с Нестусом. Я прикажу принести тебе теплую накидку.
– Что? Накидку?
Эрунта покачала головой и встала.
– Прошу, не отказывайся. Как-никак, сегодня в Мерзлых Землях большой праздник, а тебе стоит поберечь тепло. Его не так много в этих снежных пустынях.