Женька воспринимал церковь, как часть культуры, как что-то родное и близкое, естественное и натуральное. Даже когда они были школьниками и пионерский галстук был привычнее крестика на шее, церковь через дорогу от школы и крестящиеся бабульки не вызывали вопросов. На перемене некоторые сорванцы даже бегали дразнить их и кричали: "Христос - песец!" Бабульки злились и кидались палками. Было весело.
Интересно было, что там внутри, но зайти внутрь и мысли не было. Только потом, после школы, после Горбачева, после того, как оказалось, что почти все с детства были крещеными, и вопрос о том ходишь или ходил ли ты в церковь звучал примерно так же, как в 14 лет, когда тебя спрашивали был ли у тебя секс, только после этого Женька стал бывать и внутри. Зашел как-то раз и понравилось.
Вначале он приходил, как в музей. Но постепенно просто повторяя то, что делали люди вокруг, он стал понимать, когда надо расступаться, когда креститься, когда наклонять голову. Его тоже стали узнавать и кивать, как своему. Видя, как каждую субботу вечером выстраивается очередь на исповедь и священник с каждым о чем-то говорит, Женька тоже захотел попробовать. Он понаблюдал за исповедующимися еще несколько раз, а потом и сам в стал в очередь.
О чем говорить он как-то не задумывался. Казалось, что это просто, но когда рослый отец Константин строго посмотрел на него, Женька вдруг растерялся и неразборчиво ляпнул первое, что пришло в голову:
- Имею грех рукоблудия.
- Что? - неожиданно громко спросил отец Константин.
- Ну... мастурбировал, - сказал Женька тоже почему-то громко и вдруг услышал за спиной смешок. Ему стало ясно, что люди в очереди за ним, а там стояли и молодые женщины, все услышали.
- А какого числа?
"Не все ли равно, какого числа" - удивился Женька про себя, а вслух сказал:
- Я не помню, позавчера вроде.
- То есть вы в четверг подходили к чаше и в этот же день рукоблудили? - Не унимался дотошный священник в то время, как Женькина спина просто чувствовала на себе взгляды стоящих сзади.
"Да млять, какая разница?" Думал Женька и откровенно не знал куда деваться. Он не понимал, что это может иметь значение для священника, но вслух промямлил:
- Ну да.
Отец Константин нахмурился еще сильнее.
- А Вы точно уверены, что рукоблудили в четверг? - спросил он.
Женька хотел ответить, но закашлялся. Он сглотнул и просипел:
- Да.
- А в другие дни?
- Что?
- В другие дни мастурбировали?
- Нет, - соврал Женька. "Ну подрочил человек в четверг. Хули ты привязался?" Думал он. Но тут отец Константин вдруг смягчился.
- Купите в лавочке покаянный канон и три дня почитайте.
Женька уже плохо понимал, что происходит. От мысли, что сзади стояли люди, которые наверняка слышали о чем идет речь, он вспотел. "Отпускай уже грехи, сука" - мысленно кричал он ему. Отец Константин посмотрел на него.
- Знаете, что такое покаянный канон? Это книжечка с особыми молитвами, - начал говорить он, как с маленьким. - Купите ее и три дня читайте. Наклоняйте голову.
- Что?
Видя, что Женька уже ничего не с состоянии воспринимать, священник знаком показал ему наклониться, накрыл епитрахилью и прочитав короткую молитву, почти силой развернул от себя и подтолкнул.
"Кончено" - выдохнул Женька и, стараясь ни с кем не встречаться глазами, выскочил вон из храма. Он читал, какое облегчение испытывают люди после отпущения грехов и сейчас вспомнил об этом. На душе у него действительно было легко. И даже вечером, мастурбируя, он испытал не только удовольствие, но и радость от того, что сделал это совершенно не испытывая чувства вины.