Октябрьский пляж стал малолюден, факт,
и меньше всё курортного народа.
Помолодел – врачи бубнят, – инфаркт,
а я, увы, старею год от года.
Инсульт-привет! – осклабился хохмач,
возясь у «жигулька» с буксирным тросом,
а пиленгасы подались – хоть плачь! –
от крымских берегов к азовским плёсам.
Чего грустить? Осенний строй души
тревожат клинья перелётной птицы;
я фирменные наши беляши
не променяю никогда на пиццу.
Да хоть с грибами!.. Кстати, о грибах,
сезон их очень уважаем нами,
да слух прошёл: в турбазе «Карабах»
туристы траванулися грибами.
Ах, что за бред несёт строка в стихи!
Что шепчет кипарис? – он в полудрёме.
Но осени печальные штрихи
всё явственней, всё чётче в окоёме.
Каштан теряет золото листвы,
родная кошка ждёт вот-вот окота;
вчера дружок звонил мне из Литвы
и говорил о заморозках что-то.
О, в октябре, я помню, выпал снег
у нас однажды, вместо ливней постных,
и Ялту захлестнул весёлый смех,
играющих в снежки детей и взрослых.
Потом растаял, проявляя такт,
напомнил всё же – Ялта не Канары:
октябрьский пляж стал малолюдным, факт,
зато от фруктов ломятся базары.
И ты звонишь: «В Москве почти зима».
Ты не забыла наших дней весёлых…
А во дворе у нас твоя хурма
поспела и свисает с веток голых…