Эдик учился едва на «удовлетворительно». Школу ненавидел. Может, виновата школа, а может, и сам Эдик. Красивый, много болел, был любимчиком в семье. Все душевные силы, оставшиеся у родителей от работы, уходили на сына.
Эдик уже говорил родителям, куда уходит. Другой возраст. Школа позади. Впереди армия.
Армия и Эдик – две вещи несовместимые. Армия – это подчинение, а Эдик подчиняться не умел и не хотел. Нет, армия исключается. Значит, надо положить его в больницу, купить диагноз – хотя бы «шизофрения». Шизофреники от армии уж точно освобождаются.
Мать Эдика куда-то ходила, договаривалась. Это стоило ей больших денег и нервов. Отец, Мясников, работал в НИИ конструктором, часто уезжал в командировки. Вот и сейчас он позвонил из другого города.
- Мама вышла, - сказал сын.
- Ты один?
- С Мишей. Миша – школьный друг. Из хорошей семьи. Всё в порядке.
- Чем занимаетесь? – поинтересовался отец.
- Видик смотрим. А что?
Отец догадался, что смотрят они отнюдь не «Сельскую учительницу», но спрашивать не стал.
- Что нового?
- Ничего, - чуть раздражённо ответил Эдик.
- Ты в больницу ложишься?
- Ага.
- Неужели хочешь туда?
- А что? Мишка лежал, и ничего. Даже интересно.
Отец расстроился, но смолчал. Сумасшедший дом не санаторий. Жаль мальчишку, не понимает, на что идёт.
Мясников любил сына до боли в сердце. Вспомнил, как закрывал глаза на то, что Эдик раньше тайком обшаривал карманы отцовской куртки в коридоре. Клянчил деньги на якобы подарок другу ко дню рождения. «Лучше бы его в армию, - с тоской подумал Мясников. – Там бы его выправили. Мы – то мало били, пусть государство подкорректирует».
Миша уже приготовил всё, что надо. Эдик не умел себе вколоть дозу. Не находил вену. Друг управился быстро и себе вколол. Они откинулись в креслах, стали ждать.
Наконец стены пошатнулись и поплыли. Вожделенный кайф приближался.
Мать Эдика преподаёт сольфеджио в музыкальной школе. Тихая и спокойная, любит всех и верит каждому. Смысл её жизни – самоотречение, служение людям. И Эдик.
В больнице родителям Эдика понравилось. Чисто. И мебель вполне приличная. Больные совершенно не походили на психов и ничем не отличались от посетителей, разве что одеждой. Эдик вышел к ним в импортной пижаме и в отличном настроении. Единственное – сильно расширенные зрачки. От этого глаза казались чёрными.
- Тебе здесь нормально? Чем лечат? – участливо спросил отец.
- Чем-то лечат, - рассеянно сказал Эдик, оборачиваясь на дверь. Он явно кого-то ждал.
В холл вошёл тот самый Миша, друг Эдика. Все замолчали. Родители сразу почувствовали, что сын тяготится их присутствием.
- Мы пойдём, пожалуй. Надо ещё с врачом встретиться, - деликатно заторопился отец.
Врача на месте не оказалось. Мясников остановил в коридоре медсестру.
- Можно вас спросить? – обратился он к ней.
Медсестра посмотрела на него холодно и ничего не ответила.
- Вы не знаете, почему Эдика Мясникова перевели в палату рядом с медпостом?
- Ему принесли запрещённое. Нужен контроль, - неприязненно ответила медсестра.
- Это как? – не понял отец.
- Да вот так. Спиртное и наркотики.
Мясниковы отошли в сторону, ошеломлённые новостью.
- Да не может быть, - возмутилась жена. – Они всё выдумывают!
- Сомневаюсь, - задумчиво пробормотал Мясников.
Эдик лежал на больничной койке, слушал через наушники тяжёлый рок, не замечая ничего вокруг. Музыка звучала напористо, нагло, понемногу заражая и его своей агрессией.
Мишу к нему больше не пускали, и Эдик с тоской вспоминал, как они балдели в тёмном углу под лестницей, затягиваясь сладким дымом. А теперь что? В палате - одни старики, о чём с ними говорить?
Старые люди всегда раздражали Эдика. Вообще он считал, что старики не имеют права мозолить глаза окружающим, напоминая им о бренности всего земного. Они должны самоустраняться. Вот он, Эдик, никогда не будет стариком. Он навсегда останется таким же лёгким, молодым, энергичным.
Он любил жизнь. Любил девчонок - одноклассниц. И других, старше него. Хотя… какая там любовь? Родители замечали, как он их меняет, но не встревали, стремясь сохранить хрупкий семейный мирок. Совки. Только и могут делать вид, что ничего не происходит.
Эдика наконец - то выписали из больницы. В кабинете врач сказал Мясникову старшему:
- Ваш сын освобождается от службы в армии. У него обнаружено психическое заболевание. Экспертиза определила диагноз – шизофрения.
- Спасибо, доктор, - невпопад поблагодарил отец.
- Не за что, - усмехнулся врач и продолжил. – Шизофрения, гебоидная симптоматика. Поставили на учёт в ПНД.
- А что это?
- Психоневрологический диспансер.
Мясников слегка забеспокоился, сообразив, что психически неполноценные не водят машину и не ездят за границу.
- А можно не ставить на учёт?
- Тогда – армия.
***
- Надо достать баксы, - сказал Миша.
Эдик не реагировал. Он находился в полёте, испытывая лёгкость и восторг.
- Ты слышишь? – окликнул его Миша.
- Ага.
Вышли из дома.
- Пойдём к бабке. Она тут рядом живёт, - всё ещё находясь в расслабленном состоянии, предложил Эдик.
Свернули на площадь. Там гремела музыка. Выступали какие-то уличные музыканты. Молодёжь скакала, как на шабаше, выкрикивая нечто нечленораздельное. Эдику с Мишей тоже хотелось скакать и кричать. Эдика охватила эйфория – казалось, что если подпрыгнуть повыше, то он воспарит над площадью и над городом.
- Подзарядиться бы ещё, - напомнил Миша.
Бабушка открыла не сразу.
- Ты чего? – слегка удивилась она его приходу.
- Дай денег. Очень нужно. В кино на два билета.
- Хорошо. Иди пока, поешь, - засуетилась бабушка и ушла вглубь комнаты.
- Вот. От пенсии десятка осталась, - протянула она деньги любимому внучку.
- Ты шутишь, ба, это мало. Ты же дачу продала.
- За дачу расчёт ещё не получила, а больше нет.
Хватило на бутылку. Миша бросил в неё пару таблеток. Встряхнул и протянул Эдику.
- Что это? – опасливо поинтересовался Эдик.
- Почём я знаю! Взял у деда. Что-то от трясучки. Не боись, уже испытано, - подбодрил его Миша.
Хлебнули. Не подействовало. Хлебнули ещё.
Эдику показалось, что он летит в космосе. Скорость нарастала, потом что-то щёлкнуло, загудело и взорвалось. Он упал.
Похоронами занимались Мясников и тёща. Жена лежала. От неё не отходил врач. Мясников всматривался в красивое лицо сына и не верил, что он мёртв. Казалось, это дурной сон, и скоро он закончится, и всё будет по - прежнему.
Священник говорил какие - то слова. Мясников заставил себя прислушаться. На всё воля Божия. Так распорядились на небесах. Когда - нибудь все они встретятся в царстве Божием.
Отец ухватился за эту спасительную мысль. Значит, никто не виноват, решил он и стал воспринимать всё происходящее как временное.
Будущая встреча с сыном утешила его.
Валентина Бурмакина «ПОВОРОТЫ СУДЬБЫ»- СБОРНИК РАССКАЗОВ И СТИХОВ.
Клайпеда: Druka, 2011.
ISBN 978-609-404-106-8