Двигатель отказал, когда яркие искорки городка Вульфборо и темный провал озера Уэнтворт остались позади. События с невероятной быстротой помчались одно за другим.
Самолет ощутимо встряхнуло. Прямо впереди меня раздался громкий удар. Прежде, чем я успел перекрыть топливный кран, из-под капота вырвались светлые языки пламени. Ровный гул мотора превратился в скрежет и лязг, будто двигатель пережевывал сам себя. Наконец лопасти винта резко, с отвратительным хрустом, остановились. Наступила тишина – только крылья с шелестом рассекали воздух.
Наверное, мне стоило бы наброситься на тестя с упреками. Высказать ему все, что думаю о его упрямстве и безрассудстве. Кричать, наброситься с кулаками, трясти за воротник так, чтобы его затылок бился о подголовник. Все это мне очень хотелось сделать – это же тесть убедил, нет, заставил меня поднять в воздух неисправную машину. Но на истерику не было времени.
Я бросил самолет в скольжение и сбил пламя. Теперь из-под капота струились полосы белесого дыма. Отыскал глазами в непроглядном лесу светлое пятно проплешины и толкнул штурвал вперед. Машина помчалась к земле.
Сейчас, когда генератор больше не давал ток, я оценил ручной выпуск закрылков – простую и надежную механическую систему. Я потянул ручку, и стрелка указателя скорости поползла к нулю. Внизу блеснули рельсы железной дороги.
Светлое пятно быстро росло. Я взял штурвал на себя. Самолет перемахнул лес и с грохотом, покачиваясь и разбрасывая в стороны свежий снег, помчался «на брюхе» прямо к лежащему поперек поляны дереву. Сделать я уже ничего не мог. Никак.
Машина врезалась правым крылом в ствол. Пронзительно заскрежетал алюминий. Меня швырнуло вперед. Хрипло вскрикнул тесть. Самолет почти встал на нос и медленно, будто во сне, завалился обратно.
Меня уберегла от травм привычка истребителя застегивать ремни так, что едва можно пошевелиться. Тестю, похоже, досталось сильнее: он уткнулся лицом в приборную доску. На пол стекала струйка крови.
Я отстегнул ремни и попытался открыть единственную входную дверь, но она поддалась лишь на сантиметр. Заклинило. А по капоту мотора уже плясали языки пламени.
Перед глазами возникло почерневшее лицо Мэри, я отчетливо увидел ее ясный, печальный облик и расплывшуюся тушь вокруг заплаканных глаз. Нет, вряд ли она проронит хотя бы слезинку. Я представил, как она идет за гробом, и длинное черное платье колышется в такт ее шагам. А потом моя жена возьмет пистолет, и… Пистолет же!
Я выхватил из ящика для перчаток оружие и несколько раз нажал на спуск. Пули пробили в стекле аккуратные отверстия, от них паутиной расходились трещины. Ногами я высадил триплекс, вытолкал тестя наружу и вывалился сам.
Огонь почти охватил кабину, и я, ощущая спиной жар, потащил тестя прочь от рождественского фейерверка стоимостью двести тысяч долларов. Вдруг полковник дернулся, открыл безумные от боли глаза и хрипло простонал:
- Полегче, приятель! У меня, кажется, нога сломана.
Ничего. Пусть потерпит. Надеюсь, он получил хороший урок: в следующий раз будет слушаться профессионалов.
Только в голливудских фильмах-катастрофах спасатели отдают пострадавшему последнюю рубашку. На самом деле сначала нужно заботиться о себе. Не зря в пассажирских лайнерах пилот сначала надевает кислородную маску сам и лишь потом думает о пассажирах. Поэтому теплая куртка осталась на мне.
Даже многотонные авиалайнеры сгорают до конца всего за несколько минут. «Команч» быстро превратился в груду обломков, которые печально дымились на краю его последнего аэродрома.
- Где сотовый? – спросил я и пояснил: – Аварийный маяк, похоже, превратился в пепел.
- В бардачке… Зато у тебя есть пистолет.
- И три патрона, - мрачно пошутил я. – Один врагу. Второй – мне. Третий – вам.
Мороз понемногу крепчал, на черном небе ярко сверкали звезды и сияла почти полная луна – потепление нам не светит. В любом случае, если мы не выйдем на дорогу, то замерзнем насмерть. Вот она, судьба-злодейка: в самой технологически развитой стране мира мы умудрились застрять где-то в безлюдной пустыне между штатами Мэн и Нью-Хэмпшир! Причем без шансов на помощь – свой сотовый телефон я, разгильдяй, в который раз забыл дома.
Куда идти? Где ближайшее шоссе? Я вспомнил, что перед посадкой я видел железную дорогу. Не обращая внимания на стоны и проклятия тестя, я потащил его к спасительным рельсам. К моему счастью, он вновь потерял сознание, избавив меня от предположений о конце моей карьеры.
У противоположного края поляны, на самой опушке, мелькнула длинная серая тень. В лунном свете блеснули желтые глаза. К нам, похоже, пожаловал волк. Странно, обычно они бегут от огня и запаха дыма прочь, а этот, наоборот, пришел к пахнущему сгоревшим бензином костерку. Что привело его сюда? Голод? Желание полакомиться свежим мясом? Тогда нам крышка. Я не умею бегать со скоростью тридцать миль в час.
Зверь, припадая к снегу, приближался. Я вскочил во весь рост, закричал и замахал руками, надеясь отогнать врага. Бесполезно: мое хриплое карканье вряд ли способно напугать даже бурундука.
Вдруг волк словно засверкал тысячами маленьких блесток: заледеневшая шерсть встала дыбом. До меня донесся низкий рык. Еще секунда, зверь прыгнет и вцепится мне в горло.
Я выхватил пистолет и торопливо нажал на спуск. Пуля выбила фонтанчик снега у головы с высоко поднятыми вверх треугольными ушами. Я промахнулся, но вспышка и треск выстрела заставили навязчивого хищника отступить: он тенью метнулся в лесную чащу. Что, не нравится?
И все же через лес лучше не идти. Несколько минут я растерянно обшаривал глазами поляну и на самом ее краю увидел припорошенное снегом русло замерзшей речки. Ее берега – пусть и ненадежное, но все же укрытие от ненужного внимания.
Я почти сбросил тестя вниз – с раненым, конечно, нужно обращаться поосторожнее, но времени на нежности у меня не было. Незваный гость мог явиться в любую минуту.
Там, где я тащил полковника, темнели полосы обнаженного льда. Наверное, днем, при свете солнца, сквозь прозрачную воду можно было разглядеть дно. Сейчас же мне казалось, что там, внизу, беспросветный мрак преисподней.
Когда я почти дотянул тяжелую ношу до поворота, над которым светлела насыпь железной дороги, на меня уставились два желтых глаза. Проклятый зверь выследил нас.
- Джек… Брось меня. Беги, - полковник очнулся совсем некстати. – Пока он будет занят мной, ты уйдешь. Подумай о Мэри.
- Чуть позже. У меня еще есть…
- Я приказываю!
- Очень приятно. Я отказываю. Командир воздушного судна пока еще я.
Серая тень метнулась на лед, преградив мне путь. Я достал пистолет. Волк не испугался. Напротив, он приоткрыл пасть, оскалил белоснежные, будто вычищенные зубной пастой клыки и зарычал.
Я тщательно прицелился и нажал на спуск. Тишину прорезал вой, от которого мне стало не по себе. Так кричит подстреленный человек.
Волк вытянулся и пополз к нам. Его задние лапы волочились по льду: наверное, пуля перебила позвоночник. Вот же упрямец!
- Есть! – радостно прошептал я, прицелился еще раз и снова выстрелил.
На этот раз пуля попала в голову: отчетливо сверкнули осколки кости. Зверь глухо, низко зарычал, уткнулся носом в лед и затих навсегда. Путь свободен!
Я сунул пустой пистолет в карман и вытащил полковника к насыпи, стараясь не смотреть на кровь, пропитавшую снег вокруг мертвого волка. Но едва я перевел дух, три новых зверя выскочили из-за деревьев. Значит тот, первый, привел сюда стаю. Вот теперь действительно все. Я сел прямо на землю и сжал холодную руку тестя. Он лишь кивнул мне в знак поражения.
Волки кружили вокруг нас, не решаясь нападать в открытую. Но наша гибель была лишь вопросом времени: кольцо постепенно сжималось. Еще немного, и самый храбрый хищник вцепится мне в горло. Вот сейчас…
Внезапно волков словно сдуло ветром. Миг - и серые тени растворились, скрылись за черной стеной деревьев.
- Слышишь? – губы тестя скривились в улыбке. – А?
Далеко в лесу, там, куда уходила железная дорога, послышалось негромкое тарахтение. Блеснула яркая искорка. Шум нарастал с каждой секундой, в чавканье маломощного мотора вплелось металлическое постукивание.
Я выскочил на насыпь и замахал руками, скрещивая их над головой, как сигналист на рулежной дорожке. Мне в лицо ударил свет автомобильной фары, установленной на квадратной металлической коробке с четырьмя маленькими колесиками. Дрезина заскрипела тормозами и остановилась. Из открытой вагонетки выпрыгнул широкоплечий бородач с карабином – наверное, местный егерь. Он обвел нас цепкими, ясными глазами и спросил, указывая на полковника:
- Его можно перевозить или вызовем вертолет?
- Можно…
Вдвоем мы осторожно положили полковника в вагонетку.
- Ральф Мервин Хорн, лесничий, - представился незнакомец, вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. Никто ему не ответил.
Хорн свистнул еще раз, снял с дрезины фару и посветил вокруг. Кровь отхлынула от его сурового лица.
- Джек, - с какой-то безнадежной тоской прошептал он. – Джек…
Но Хорн смотрел не на меня. Его пристальный взгляд был направлен под насыпь. Туда, где в предсмертных судорогах вытянулось бездыханное тело волка.
Лесничий посмотрел мне в лицо и понял все:
- Идем!
Мы спустились вниз.
- Глянь сюда! - коротко приказал Хорн.
Меня затошнило: из разбитого пулей треугольного черепа вытекал мозг.
- Не это! Ниже!
На темно-серой шерсти я разглядел отчетливый след от ошейника.
- Он хотел на нас напасть! – попытался оправдаться я.
- Джек хотел вас спасти. Не подпускал к стае. Я выпустил его, когда увидел ваш самолет и зарево от пожара.
- Огонь по своим, - вздохнул я. – Всего лишь огонь по своим…
- Поехали.
- А он?
- Все потом, - Хорн невесело усмехнулся. - Люди всегда важнее.
Мы забрались в вагонетку. Машинист дал сигнал, и неуклюжая дрезина, постукивая маленькими колесиками, печально поплелась по рельсам.