10. ”Мир делится на две категории людей:
на тех, которые ничего не понимают,
и тех, кто на них работает”
(американская поговорка).
Психологический механизм скользких политических игрищ “заединщиков” расшифровывается без видимых сложностей и с достаточной убедительностью объясняется в публикации “Московских новостей” “Засада гениев”. “Прошлое – настоящее – будущее – пишет её автор М.Золотоносов,– сливаются в единый хронотоп, в котором жизнь вытеснена смертью, человек не выходит из пространства надзора, а издевательство над его природой становится главным предлагаемым обстоятельством”191. Постоянно пребывают в подобном состоянии все без исключения державники , и в сферу их досягаемости втягиваются самые разнообразные материалы, касающиеся тех, кто “не с нами”. Так, например, в исходный перечень проблем, подлежащих неукоснительному пересмотру, включается история присоединения Грузии и других стран к России.
На этот счёт, как известно, имеют место несущественные и обычные в исторической науке расхождения, не влияющие в принципе на положительную оценку содружества двух единоверных государств. Вполне логичная согласованность грузинских и русских учёных в решении этого вопроса не оставила никаких шансов имперскому человеку превратить историческую науку в аренду военных действий. Однако общественно - политические события последних лет в известной мере повлияли на оценку и восприятие русско-грузинских взаимосвязей и державные ритмы внесли в них новые обозначения с целью противопоставления друг другу родственных миров и унизительного пересмотра общеизвестных истин.
Давно установлено, что подавляющее большинство стран “параллельно - одновременно”192 прошло все стадии культурного развития, и утверждения Игоря Шафаревича о том, что “без русских никакого созвездия наций в России не существовало бы”193 , подтверждает ущербность накатанной схемы, и она, выражаясь словами Д. С. Лихачёва,” подчиняется только этикету ситуации”194 – чисто идеологическому по своему происхождению. Подобная точка зрения не просто результат неразумия и невежества. В её основе лежит расистское представление о полноценных и неполноценных народах и в реальной практике выступает как разрушительное начало и не сопрягается с глубинными тенденциями современности. По сути дела, народы, близкие по таким существенным признакам, как образ жизни, бытовые привычки, житейский и исторический опыт, вопреки истине, отлучаются от цивилизованного мира в связи с несовпадением “фактической действительности во времени”195. По формам жизнедеятельности, интеллектуальному потенциалу и прочим нормативным функциям “множество наций”196 располагаются на разных ступенях социальной иерархии. И эта дислокация увязывается не с общими процессами жизни и закономерностями её развития. Концепция универсальной гармонии предполагает решающее влияние “титульной нации”, в нашем случае – русских. Мы готовы согласиться с тем, что “собирание” разных по характеру, типу культур в одном географическом пространстве носило прогрессивный характер и пошло на пользу всем, включая и Россию. Вместе с тем в этой системе оценок имеется такой пункт, который вызывает решительный протест. Необходимость и неизбежность приобщения к культуре и “миру цивилизации”, убеждает нас Игорь Шафаревич, возможны только лишь с помощью России и её содействия. Для имперского сознания не столь важно, что все культуры невоспроизводимы и что ни одна из них, сколь огромен ни был бы её вклад в мировую сокровищницу, не в состоянии дать жизнь другой. Отчётливое и последовательное разграничение народов на менее культурных и более развитых закрепляется и на другом уровне. Игорь Шафаревич устанавливает, что этот процесс “для русских был в течение многих столетий как бы не центральной их исторической задачей”197. Общий дух и строй авторских оценок соотношения “своей” и “чужой” культур насквозь пропитан высокомерием и чванливостью и не выдерживает никакой критики. Потенциальное могущество общей культуры в том и состояло, что в её создании на равных участвовали все народы: “И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык”198.
Понятно, что поступки и фразы, образующие грузинофобию, не выходят за пределы шаблона и сужают свободу выбора. Если обратиться к этому идеологическому явлению, то становится очевидным, что оно превратилось в своеобразный код. “При этом,- пишет современный исследователь, - на базе одного кода обычно возникает несколько различных линий “код-значение”, которые имеют тенденцию “к схождению”199, что подтверждает шаблонизацию модели. Не случайно поэтому крайними точками этого процесса стали явная враждебность ко всему грузинскому, глумление над историей и современностью нашей страны. Так, например, тот же И. Шафаревич основной “концепцией русского национализма “ считает конкретные “жизненные цели”200, прочно связанные с устроительными действиями. Имея в виду весь остальной мир, он ставит вопрос об “уникальном характере русского патриотизма” и убеждён, что “умением жить с другими народами”. Россия превосходит всех других, включая главных своих недругов – американцев и немцев. Вообще следует подчеркнуть, что, претендуя на фундаментальную серьёзность своих изысканий, И.Шафаревич сплошь и рядом теряет чувство меры и проводит не слишком корректные аналогии, отмеченные явной “фанфаронадой” (П.Я.Вяземский). Нельзя не обратить внимания на очевидное стремление автора “перетрясти” историю на свой лад. Роль империи в судьбе других народов находилась, как считает автор, в непосредственной зависимости от преимущества вечных духовных ценностей носителей русского сознания. Именно они нормировали и нормируют жизнедеятельность нации и сообщают ей преимущество перед другими этносами. Поэтому он уверенно относит Российскую империю к явлениям более высокого порядка, чем Римская империя, эллинистические государства, индусский и египетский миры. Понятно, что в отличие от грузинского национализма, выросшего из “праздника суверенитетов” и являющего собой особо опасный вид “окраиного национализма” в силу неприкрытой направленности на “разрушение России”, русская идея – это “национальный инстинкт и национальная память” и единственный способ выживания и защиты от “мирового общественного мнения”201.
Когда писатель “видит и располагает вещи по-своему, на свой собственный манер“ (И.В. Гёте)202 и по этой технологии выстраивает драматическую коллизию, то общественно - познавательная ценность подобной процедуры естветственно и логично вписывается в общий план художественного творчества. Другое дело, когда “за барскую щубу, за астму , за желчь”203 неудавшихся дел “водит смычком черноголосым”204 по чужой жизни и истории, “разбрасывая мусор с ледяных высот”205, мрачный романтик и безжалостный опустошитель И. Шафаревич. Политические притязания автора многочисленных сочинений, имеющих целью разработать и защитить русскую национальную идею, от мнимых врагов базируются на неприкрытом расизме. Он без устали и назойливо повторяет одну и ту же “фундаментальную” мысль: Россия - это богоподобное измерение, принадлежит небесной высоте и уже в соответствии с природой, отмеченной необычностью, отличается от ”других.” Даже с учётом “загибающего” момента и грубо сколоченного мифологического контекста концепции И. Шафаревича о выдающейся роли России в мировой цивилизации ни у одного нормального человека не могут вызвать возражения. С другой стороны, не может не вызвать удивления постоянное, или, назовём вещи своими именами, маниакальное стремление “сочинителя” видеть в Грузии иное по сравнению с его страной измерение, явление избыточно ущербное, токсичное.
То, что поправки в старые грузинофобские сюжеты И. Шафаревича практически исключены, видно из статьи “Шестая монархия”. Державный плакальщик и на этот раз не вышел за рамки системы и повёл бой против многочисленных врагов родной отчизны, попутно ссылаясь на пророка Даниила, Навуходоносора, вавилонскую монархию, ленинградскую газету “Смена”, упоминает малоизвестных и известных политиков, наивно вопрошает: “Кто морально отвечает за разжигание духа сепаратизма” и т.д. Где - то в середине работы становится ясным, ради чего разгорелся сыр - бор: И. Шафаревич вступает в полемику с теми, кто выдвинул тезис “ СССР - старая Россия в новом обличье”, и без устали повторяет слова “распад”, “дезинтеграция”, “конец империи”, и пытается доказать: в трудных условиях социально - политической однородности, когда функция государства сводилась к подавлению, Россия по способу бытия не была империей. Ведя идеологический поединок с западными политиками, называющими Россию “колониальной империей”206, И. Шафаревич, как это за ним не раз наблюдалось, достаточно непринуждённо по обычным для него правилам вновь обращается к Грузии, которая давно уже превратилась в своеобразную “эрогенную зону” державного истукана.
Для обретения душевного покоя автор “Шестой монархии” просит общественность обратить внимание на то, что в его стране все люди независимо от национальной принадлежности наделены равными правами и “при поступлении на работу русский не имеет преимуществ перед грузином , армянином или таджиком”207. Другую отличительную черту причастности его соотечественников к мировой цивилизации И. Шафаревич видит в том, что в России “смешанные браки никем не осуждаются”. И действительно, события и действия, наблюдаемые в его стране, подтверждают это положение, хотя следует признать: во всех подобных “положительностях” “при правильном наблюдении фактов” его границы размываются неизбежной избирательностью и возникают “неправильные результаты” (Ю.Н.Тынянов)208. Вряд ли имеет смысл доказывать, что подобное положение отвечает культурным запросам не только россиян, но и других народов, и это в порядке вещей.
Взахлёб повествуя о неком высшем Законе, постоянно функционирующем в России, И. Шафаревич ни словом не обмолвился о тех издержках “производства”, которые напрямую связаны с действиями наших “благодетелей”. Не по интициативе “младших братьев” по “ новой (речь идёт о весне 1978 года – Н.П.) брежневской конституции государственным языком Грузии (и не только Грузии – Н.П.) становился только русский (Г. Жаворонков)209 и кто уберёг нашу страну в те далёкие и нелёгкие времена от очередного мордобоя - хорошо известно. Новое летоисчисление, кстати говоря, не отличалось высокой упорядоченностью и обыкновенным человеческим благополучием, и “уязвимая смертью болезнь”210 неоднократно, “шевеля кандалами”211, угрожала Грузии автономиями, пока мордовороты из хлева, “боящиеся собственного следа” (М.В.Ломоносов)212, к нескрываемому удовольствию “кремлёвских мечтателей” не превратили Абхазию в “петлю, которую Россия набросила на шею Грузии, чтобы удержать её под своим контролем” (Зураб Ачба)213.
И с равноправием, о котором так открыто рассуждает И.Шафаревич, было не всё гладко и нормально. Вот ещё один факт из множества, который также не вписывается в мифологизируемые сказки державника: “нерусских отличников учёбы в академии (речь идёт о воинских учебных заведениях –О.Г., Н.П. ) не оставили ни на каких должностях (адъюнкт, инженер кафедры), в военные НИИ их также не брали” (В.Павленко, полковник в отставке, Москва)214. На этом же полюсе “неуспешных”, но амбициозных действий помещается эпизод, приключившийся в России со всемирно известной шахматисткой Майей Чибурданидзе.
Информация о нём, опубликованная в “Комсомольской правде” (толстушке), заслуживает внимания, и поэтому мы воспроизводим её без изменений: “Королева шахмат , приехавшая в Пензу на турнир гроссмейстеров, была задержана на улице милицейским нарядом (у обаятельного “лица кавказской национальности” не оказалось вида на жительство). К счастью, инцидент имел и приятную сторону: в околотке королева пополнила свою коллекцию эндшпилей удивительными матами”.215 В данном случае решения и действия блюстителей порядка “не прямо соотносятся с добром (злом или умом) и глупостью”216, а обуславливаются состоянием сознания, подверженного антикавказскому психозу. Во всех подобных случаях этническая брезгливость “стягивается в один поворот”217 с отчётливо выраженной провокаторской целью. Кавказец делается не без выгоды для определённых кругов россиян носителем отрицательных свойств и реальным комментарием к слагающейся политической концепции. На этой почве вырастает неприязнь к тем, кто виноват во всех их бедах. Весной 1997 года А. Ваганов расстрелял 14 (!) солдат - миротворцев в Гали – и тут же соответствующий комментарий: “Мало ли какая может быть подоплёка - может, войска там кому - то мешали”218. Подобное переосмысление установленного преступления не в свою пользу связано с “расчётом силы”(Н.С.Лесков)219, которая в естественной потребности миротворческого бытия на территории чужого государства отказывается видеть что - либо противоправное.
Вообще в том мире, где по той или иной причине обитают лица кавказской национальности, наблюдается решительный отказ от традиционных добрых слов, вещей, поступков, утверждений. В применении к ним появляются знаки и атрибуты неприкрытой антикультуры, осуществляющие движение от добра ко злу. Вот ещё один весьма “колоритный” факт, вносящий “вклад” в нагромождение разного рода антикавказских уродств. В многотиражной “Комсомольской правде” (толстушке) появился сенсационный материал: “У брата Чубайса похитили 44 тысячи долларов”. Продав дом в Подмосковье, Игорь Борисович возвращался на собственной “Ниве” и по дороге “подсадил на переднее кресло голосовавшего мужчину кавказской внешности”. После того как пассажир высадился у станции метро “Сокол”, Чубайс обнаружил, что из “кейса” непостижимым образом исчезли деньги. Пострадавший составил словесный портрет похитителя, но, к удивлению следователей, человек “южных кровей” оказался удивительно похожим на ..... Анатолия Борисовича Чубайса. Главное здесь не то, что “правоохранительные органы сильно сомневаются - а были ли деньги?”220 Важно другое: те, “чужие,” и могли украсть деньги, которых не было, ибо “они” несводимы с их миром, миром добра и неиспорченности.
Не так уж сложно выявить жизненные обстоятельства, которые предопределили “популярность” грузинофобии как идеологической тенденции со своим номенклатурным набором схем в виде сюжетов, персонажей, словесных блоков, в “изделиях” многочисленных “сочинителей”, объединённых “единым мозгом”, “единой волей”221 , пультом управления и, само собой, общим пищевым кодом. Так уж случилось, что несовпадение этого бреда с русскими национальными традициями и стандартами не явилось сдерживающей преградой для развития и расширения. Превратившись в инобытие в “отечественных пенатах” и осуществляясь только лишь на “языке посвященных”, деятельность любителей “обузить и согнуть” (В.Высоцкий)222 непослушных, с одной стороны, может быть объяснена знаменитыми словами этого же автора: “Жираф большой – ему видней”, с другой– тараканьей “скученностью” “буйствующих”223 воителей.
Вся история борьбы “вчерашних” с Грузией со всей наглядностью свидетельствует об одном: “Решаемая задача не терпит последующего подбрасывания идеологических элементов”. Идеология, по справедливому утверждению современного исследователя, “должна сразу быть в теме, двигаться с темой вместе”, но эта технология “ломается”, если нет “сюжетообразующей силы”224 – вот и подоплёка появления грузинофобии в русской кладбищенской антикультуре.
“Раздор между тем, что подвергается действию идей, и тем, что избегает такого воздействия”225, объясняется не только личным пристрастием и , соответственно, выбором компонентов комбинации, но ещё и рамочной структурой более высокого порядка. Свои национальные “готовности” (М. Е. Салтыков - Щедрин) И. Шафаревич и его “заединщики” как высший смысл соотносят с “иным”, чужим, вредоносным, неприемлемым, устанавливают кардинальную непохожесть с ним и,” обогатившись знанием своей отличности” от грузин и евреев как главных виновников всех бед российских, упиваются “своей единственностью и неповторимостью”226. Поэтому поношение грузин , выражаясь словами С. С. Аверинцева, осуществляется не с позиции равного, а другого, над всем окружающим возвышающегося.
С этой позиции И Шафревич развивает лобовую атаку против “неблагодарных” и “недостойных” и категорически возражает против “перекачивания десятков миллиардов рублей” “из метрополий” в ненасытные “колонии”, в то время как Россия “обескровлена до нищеты”227. Получается, что страна автора не просто благосклонна к “инородцам” – она фактически содержит нахлебников, которые без постоянных продуктовых или иных вливаний, т. е. унизительных подачек, не в состоянии выжить. Уже одним этим предрешённым суждением И.Шафаревич обретает необходимый для общения со своими соотечественниками исповедальный тон, дабы показать, кто виноват в нарушении русской гармонии и появлении огромного количества “свидетелей”. Именно на этой волне, как мы знаем, работает и В. Г. Распутин, пытающийся создать атмосферу сочувствия и взаимопонимания на антигрузинской почве. Однако последующие события продемонстрировали полнейшую несостоятельность подобной оранжировки сюжета “неподвижного”, как “скелет в могиле” (В. Б. Шкловский)228. Освободившись от всех дотационных республик, как от “невыносимостей”, Россия тем не менее вошла в “большое время” (М. Н. Мамардашвили)229 с теми же проблемами, которые её заботили раньше.
“Общественно - политическая обстановка в стране, которая подкармливает такое большое количество нерусских, - продолжает И. Шафаревич, - не даёт никому оснований считать Россию “последней империей. ” Если же её выталкивают за пределы человеческого мира,то тогда почему же эта санкция не распространяется на такие “колониальные империи”, как Китай или Индия? Но для того чтобы однородное общество носителей враждебных человечеству действий выглядело “достойно” и “представительно”, автор “Шестой монархии” вводит в указанную формулу существенный слагатель: “Почему, - с надрывом причитает, “кровью набухнув венозой” (О. Мандельштам), математик-философ, – не является тогда “колониальной империей .... наконец даже Грузия”?230
В технической осуществлённости державных “трепетаний” никогда не бывает места вольностям и фантазиям и любой элемент словестно - речевого воплощения используется с максимальной пользой. Нисколько не ставя под сомнение образованность И.Шафаревича, напомним: в алфавите буква “г” занимает четвёртую позицию, и поэтому перечисление национальностей, перед которыми в России русские не получают никакого преимущества, видимо, надо было начинать не с грузин, как это зафиксировано у учёного, а с армян, которые по вполне понятной причине вдруг оказались за нашими соотечественниками. То, что нормативность предполагает нетерпимость, резко подчёркивается неравнодушием И. Шафаревича к Грузии.
Перефразируя А.И. Белецкого, смело можно заявить: если по законам грамматики в простом предложении ни под каким предлогом не может быть подлежащего, в сочинениях державников оно непременно возникает, в обличии Грузии. Личным почином автора “Шестой монархии” и его грамматической “беспощадностью” и “бесцеремонностью” объясняется появление в абсолютно неуместном месте несуразной добавки “наконец даже Грузия”. Слово “даже” в достаточно сложной смысловой конструкции о “колониях” ни в коем случае нельзя рассматривать как косноязычие или стилистический огрех. Это вполне осознанный акт привнесения в предложение отдельным словом повышенно брезгливого отношения к целому народу.
Не так уж сложно в писаниях и “полаганиях” И.Шафаревича определить: “является ли ложь только злом, и если она выполняет какуюто существенную функцию, помимо склонности людей обманывать друг друга, то какую?”231 Когда развязались все узлы и распался Союз, усилиями “вчерашних” был сооружён “символ смерти” (М.Н.Мамардашвили) в качестве угрозы по адресу “обречённых умереть”232 – это не только будничная реальность, но и текущие и продолжающиеся события. Переход от того, что было, к тому, что будет, осуществляется с неимоверными трудностями, и промежуточному состоянию не видно конца. И всё сопровождается непрерывным злобным шёпотом тех, кто продолжает копошиться “в густых металлургических лесах, где шёл процесс созданья хлорофилла” (А.Ерёменко)233. Разрыв этих деятелей с ценностными перспективами времени выразился в том, что они, выйдя за пределы психической вменяемости, “эпоху настоящего переворачивают в перспективе, “как если бы” (Б.С.Библер)234 план по расчленению Грузии был бы перевыполнен по всем параметрам и существовал как нечто свершившееся и узаконенное.
Отгораживая Россию от демократических процессов, И.Шафаревич ни минуты не сомневается в своей уместности на “должности” спасателя страны. Когда идёт речь о людях обычных и не “выставляющихся”, афоризм “Суть не в том, чтобы удовлетворить желания, а в том, чтобы иметь желания” (Лидия Гинзбург) 235 логичен и не вызывает возражений. Но в случае с такими “должностными” “мыслителями”, как И.Шафаревич, функционирующими в жёстких пределах “можно”– “нельзя”, оба этих момента сливаются в одну точку и в качестве мордобойного знака становятся достоянием общественности. Стремясь вовлечь руководителей страны в погребальные ритуалы, он подчёркнутое нежелание президента России понять, что Южная Осетия и Абхазия ”на редкость прорусские народы”236 не в пример Грузии, приравнивает к преступлению перед народом и страной. Постоянно имея в виду незавершённость конфликта грузин с абхазами и осетинами, “сочинитель” “основополагающий и всеобъемлющий модус нахождения - в - мире”237 России без грузинских автономий объявляет погибельным для Отечества, а как всё это отзовётся в остальном общественном мнении, включая Грузию, И. Шафаревича абсоютно не интересует. Важно другое: Россия обязана сделать “смысложизненный выбор”238 в свою пользу. “В мире, где отвинчивается всё” (С.Земляной)239, разграничение между нормальным и умопомрачённым теряет межевые обозначения, и И.Шафаревич по-держимордовски прямолинейно демонстрирует свои представления о “верхе” и “низе”. Если в глобальной системе человеческого бытия Грузия как “колониальная” страна, хоть и на задворках, но всё же милостливо остаётся в пределах цивилизации, то абхазы и осетины по совокупности духовных реалий выпали из времени и, будучи лишены внутренней свободы и тяготея к внешней несвободе, зачисляются в “проимперские народы”, которым забронировано место “ниже уровня земли”. Вечные и необходимые ценности для оказавшихся на обочине мирового развития народов, по убеждению И. Шафаревича, находятся не в Грузии, где много сотен лет проживают абхазы и осетины, а в “светозарной” Империи. В стремлении противопоставить Россию нашей стране автор статьи “Необходимо новое сопротивление” настолько увлекается своей “производственной программой”, что вводит против народов, имеющих многовековую историю и богатейшую культуру, ограничительные и унизительные ограничения:“противоимперские” и “прорусские” сообщества. Традиционная опора на великодержавные интриги направлена на разжигание конфликта между Грузией и её автономиями и использование его в российских интересах.
Можно сказать поэтому, что, настаивая на заинтересованности России расшириться за счёт присоединения к ней Юго - Осетии и Абхазии, И. Шафаревич осуждает всякие попытки правящих кругов его страны вести какие - либо переговоры с Грузией. Любой иной вариант будет означать “как бы участие в их подавлении.” Пространство, окружающее автора, в его сознании уже приобрело новые географические очертания.
Имеет смысл напомнить и “правым”, и “левым”, и тем, кто по той или иной причине потерял ориентацию в пространстве и полагает, что “по линии огурцов всё обстоит благополучно” (Илья Ильф):рассогласованность с Миром определяется “запуганным состоянием” и на этой основе появляющимся бессмысленным желанием служить кому - то, кого боишься, кто внушает или воплощает собою страх”. “Проимперский народ” в той духовной метаморфорзе, которую ему уготовили благодетели из соседнего государства, – это “бытие для другого”, бездумное и беспрекословное подчинение “сильному” и “большому” и сознательное подстраивание или, точнее, встраивание в такую ситуацию, где “не может быть Раба без Господина” и где создаются идеальные условия для превращения народа в “этнический денатурат” (С. Земляной).
Известному державостроителю, человеку почтенного возраста, напомним: отрицание истории и времени в СССР способствовало тому, что “в течение долгого времени одерживались победы даже и в неправом деле.” Отрешение от национальных традиций и мирочувствования привело к депортации целых народов Северного Кавказа, в которой, дружно взявшись за руки, участвовали все народы великой страны, в том числе и грузины. И нас втянули в войну на своей территории против наших же соотечественников мусульманского вероисповедания. Время с неумолимой логикой и нравственной ясностью вынесла приговор – “и тут история не знает исключений” – все мы “тяжело платим за грехи несправедливости как урок и предостережение” (Л.Сараскина). Однако методика державного перехода от “хорошего” к “лучшему” не учитывает кризисные моменты в общественном устройстве, и логика развития событий органически не приемлет такие политические ценности, как то, что было “вчера”, и то, что будет “завтра”, отдавая предпочтение лишь “сегодня”. И тогда же, в далёком 1992 году, автор вышеприведённых слов с тревогой вопрошала: “Не прислушаться ли нам к голосу Истории?”240 – в воздухе уже пахло грозой и явственно прорисовалась та ситуация, которую прогнозировал Э. А.Шеварднадзе. О возможности наступления “самого стрижинного” (М. Е. Салтыков - Щедрин) времени говорил прекрасный русский поэт Юрий Левитанский: “национал - патриоты” - это очень страшное дело и очень серьёзное”, за которым “ такая кровь может ещё быть, что даже думать об этом страшно”. Более всего писателя беспокоило своеобразная “жизнеспособность” державизма, неизменного в своей сути и подверженного лишь “смене поколений”241.
В полной мере это относится к И. Шафаревичу и ему подобным носителям “политического безумия”, разогнавших, раскрутивших “чёртовую карусель” ( Л. Сараскина)242, способных “волками жить” и попутно “петь в церковном хоре” ( Ю. Щербатых)243– явление обычное вроде кильки в томатном соусе. Всем “этой ночи причастным” (В.Я.Брюсов)244 не составило большого труда, когда началась чеченская бойня, без особого труда разродиться душегубным “Письмом 99”. “Убийство как жанр исторического действия” (С.Королёв)245 обставляется подписанными В.Распутиным, И.Шафаревичем и другими членами “священной дружины”, “сеятелями и хранителями древности” числом почему - то в 99 “единиц”, свирепыми угрозами типа: не отдадим “пяди русской земли, отомстим чеченцам” (Г.Владимиров)246. Кстати говоря, этот поворот, в ходе которого державное разрушительство проявилось, как и в Абхазии, в чистом виде, ничему не научил любителей “культпоходов” по окрестным территориям. Вместо того, чтобы покаяться в собственных неудачах и попытаться признанием вины хоть каким - то образом смягчить конфликт и в вежливой форме восстановить прежние отношения, поносительство - в первую очередь в адрес Грузии – приобрело форму угрозы, и “языконеистовство” (М.Е. Салтыков - Щедрин) 247 переродилось в “заборную” (И.А.Бунин) орфографию” (О.Мартыненко)248. Бряцание на барабанах на этот раз раздаётся с Ларского направления, где несут службу доблестные стражи священных рубежей страны - пограничники. “Защита национальных интересов и безопасности России” от агрессивных колонизаторов грузин требует того, чтобы “пограничники стояли насмерть” и не уступали супостату и “пяди земли”249. Предполагаемое напряжение, нагнетаемое Грузией, может привести к сражению по масштабам, не уступающему Сталинграду, и ради спасения Отечества России, видимо, следует срочно вступить в НАТО!
Для правильного понимания грузинофобии как идеологического явления следует не забывать, что бытие, по убеждению державников, по распределению материальных и духовных ценностей и определению их места в пространстве двоемерно. В соответствии с их принципами существует два способа восприятия и оценки жизнедеятельности. Один, само собой, державный , и лишь за ним, верховновластным, остаётся право на правильное понимание происходящих событий и вмешательство в них, что отвечает высшим интересам. Всё остальное отмечено признаками неподвижности, статики, коснения и , следовательно, противостоит универсальным тенденциям и должно играть подчинительную роль в системе. Нужно ли удивляться после всего этого появлению в литературе чудовищных по своей злобе и вычурных фигур, которые в пронстранстве - времени создают глубоко эшелонируемый блочный массив, отгораживающий нас от цивилизации и делающий нас участниками крайне опасного единоборства с северными благодетелями.
Приложения:
191.”Московские новости”, 22.XI.1992, № 47.
192.Г.М.Тавризян, О.Шпенглер, И.Хейзинга: две концепции кризиса культуры, М., 1989, стр.21.
193.”Наш современник”, 1993, № 3, стр.154.
194..Д.С.Лихачёв. Поэтика древнерусской литературы, Л., 1967, стр.93.
195.Карл Ясперс. Смысл и назначение истории, М., 1991, стр.9.
196.”Наш современник”, 1993, № 3, стр.154.
197.Там же.
198.А.С.Пушкин. Полн. собр. соч, т.III, М., 1957, стр.373.
199.Сборник статей к 60-летию проф. Ю.М.Лотмана, Таллин, 1982, стр.153.
200.”Наш современник”, 1993, № 3, стр.154.
201.Там же .
202.А.И.Белецкий. В мастерской художника слова, М., 1989, стр.39.
203.Осип Мандельштам. Сочинения в двух томах... т.I, стр.174.
204.Там же, стр.240.
205.Там жестр.150.
206.”Наш современник”, 1990, № 8, стр.134.
207.Там же, стр.142.
208..Лидия Гинзбург. О старом и новом, Л., 1982, стр.351.
209.”Общая газета”, 18-24.XII.97.
210.О.Мандельштам, Собрание сочинений в двух томах..., т.I, стр.207.
211.Там же, стр.168.
212..Лидия Гинзбург...(см. выше), стр.367.
213.”Свободная Грузия”, 24.XII. 97.
214.”Известия”, 25.XII.97.
215.”Комсомольская правда” (толстушка) 14-21.I.97.
216.Е.М.Мелетинский. Историческая поэтика новеллы, М., 1990, стр.80.
217.Там же, стр.81.
218.”Комсомольская правда”, 4.VI.97.
219.Е.Г.Мущенко, В.П.Скобелев, Л.Е.Кройчик. Поэтика сказа Воронеж, 1978.г., стр.105.
220.”Комсомольская правда”, (толстушка), 16-23.V.97.
221.”Сегодня”, 12.X.96.
222.”Новое литературное обозрение”, 1997, № 27, стр.243.
223.”Сегодня”, 12.X.96.
224.”Нева”, 1987, № 12, стр.151.
225.Жиль Делёз. Логика смысла, М., 1995г., стр.20.
226.А.Ф.Лосев. Форма. Стиль. Выражение, М., 1995, стр.35.
227.”Наш современник”, 1990, № 8, стр.142.
228.”Звезда”, 1986, № 4, стр.183.
229.Бахтинский сборник, 1997, стр.251.
230.”Наш современник”, 1990, № 8, стр.142.
231.Ю.М.Лотман. Культура и взрыв, М., 1992, стр 200.
232.Бахтинский сборник-III, М., 1997,стр.251.
233.Михаил Эпштейн. Парадоксы новизны, М., 1988, стр.89.
234.Бахтинский сборник-III... стр.251.
235.”Звезда”, 1986, № 4, стр.137.
236”Завтра”, декабрь, 1997.
237.”Независимая газета”, 27.VI.97.
238.Бахтинский сборник-III... стр.252.
239.”Независимая газета”, 27.VI.97.
240.”Московские новости”, 28.VI. 92.
241.”Литературное обозрение”, 1997, № 6, стр.4.
242.”Октябрь”, 1981, № 7, стр.196.
243.”Книжное обозрение”, 18.XI. 97.
244.Брюсовский сборник. Ставрополь, 1977, стр.80.
245.”Независимая газета”, 27.XI.96.
246.”Известия”, 16.I.98.
247.С.С.Борщевский. Щедрин и Достоевский. М., 1956, стр.251.
248.”Московские новости”, 23-30.III. 97.
249.”Общая газета”, 18-24.IX.97.