Цветы Хандагая
« В августе да в больницу с пневмонией! Нормально!»- грущу я.
Днем грустить, правда, некогда — только и бегаешь с одной процедуры на другую, да на «завтрак-обед-полдник-ужин». А вечером, дабы отвлечься, «сижу» в телефоне или болтаю с соседкой по палате — Юлией Борисовной.
Ей 71 год, но назвать её «старушкой» просто «язык не поворачивается». Выглядит она хорошо, фигуру сохранила, и в отличие от меня — лентяйки, каждое утро (даже в больничной палате) делает физкультуру. Я, конечно, восхищаюсь, завидую и даже пару раз что-то изображаю, но потом решаю: «Болеть — так болеть!» и нагло пропускаю даже сеансы лечебной физкультуры.
Показываю ей своих внучек на телефоне, а она вдруг бережно достает из небольшой папки фото, аккуратно переснятые со старых пожелтевших фотографий.
Смотрю на большую бурятскую семью. И они "смотрят" на меня из прошлого с серьезными лицами.
- Вот! Какие молодые были! А сейчас… деды, да бабки…. Всё- таки спасибо фотографу, а то что бы осталось на память?- говорит Юлия Борисовна.
Рассказывает про фотографа:
- На костылях ведь был! С фронта вернулся… вместо ног — «деревяшки», но… веселый… вечно с шутками-прибаутками. Собираемся все, наряжаемся. Он простыню натягивает прямо на стену дома, рассаживает всех….
Внимательно смотрит на фото.
— Жаль, старшей сестры на фото нет — умерла в восемнадцать лет….
— А что случилось? — интересуюсь.
— Да от доброты своей! Матери сестра приехала — тетка наша, заохала, что ноги мерзнут. А она – добрая душа, ей свои валенки и отдала. А сама на работу ( она на «ковроткачку» выучилась ) в ботиночках стала бегать. Простыла, потом ноги стали опухать — не придали значения, а потом хватились, да поздно. Слегла… и не стало её…. Ох, как мать потом убивалась, до самой смерти своей сестру не простила, уж такая хорошая была дочь, да самая первая….
Молчим.
— А это я — в галстуке-то пионерском, — улыбается. — Всё в школьной форме фотографироваться любила. С тринадцати лет в коровнике летом работала — на форму да на ботинки себе к школе зарабатывала….
Юлия Борисовна убирает фото. Достает исписанный круглым ровным почерком двойной лист из тетради в «клетку».
— Вот, хочу про отца и мать… в газете, чтобы напечатали, а то памяти никакой не остается….Робко говорит.- Не посмотрите?
Охотно читаю. Говорю с видом знатока (писательница как-никак, хоть и непризнанная):
— Кратко изложено, но для газеты вполне сойдет. Серьезный у вас отец был, судя по всему…
— Еще какой! — смеется. — Дисциплина дома была прямо «военная». Попробуй, приди не вовремя! На гвозде ремень висел! Всё говорил: « Только принесите мне в «подолах»! А я всё думала, откуда в «подолах-то» дети- то берутся? Поверите, даже обниматься, не то, что целоваться с парнями боялась…вдруг «в подоле принесу», — опять смеется.
— А как иначе? — смеемся вместе . — Восемь девчонок! С ума сойти!
— Да уж! А отец наш кто был? Вояка! На Халкин - Голе воевал. Как призвали еще до войны, так и пришел домой только в сорок шестом…. Вернулся! У них ведь с мамой до войны уже четверо ребятишек было. Я-то уж послевоенная, в сорок седьмом родилась…— Задумывается. — Надо же…не вернулся бы отец, меня бы не было и братьев…
— А что такое Хобол- Хандагай? Ваш улус?
— Хобой рядом был — крупнее навроде, а Хандагай — это наш улус!
— И сколько дворов-то там было?
Задумывается.
— Да дворов пятьдесят было…. До чего же место красивое было! Меж гор во впадине дома стояли. А на горах — леса, ягодные поляны. Сколько себя помню, за ягодами-грибами ходила. Сначала со старшими, а потом подросла — сама уже малышню водила. А за одной горой – Байкал, Красота! Я без леса не могу, там прямо силой заряжаюсь. Сейчас вот подлечусь, за брусникой потопаю…
— Одна? — удивляюсь я, потому как сама способна в «трех соснах» потеряться.
— Конечно, — удивляется соседка.- Или с дедом! В этот раз компас возьму, а то раньше никогда не терялась, а прошлый год с дедом ходили за грибами, заплутали маленько, вышли, да не туда. Пришлось потом вдоль дороги топать. Старость, видать…
— Да уж! Все бы старые такими были, — улыбаюсь я. — А мы с мужем за ягодами на рынок! Да и вообще, много не покупаю. Надо— сходил, купил упаковку!
— Ой, мы раньше ягоды в бочках хранили, да грибы, да рыбу. Всего впрок готовили…. Щас- то нам немного с дедом надо, просто «душа» просит по лесу походить. Люблю природу, не могу без нее. Всего десять лет назад участок с дедом купили, сами корчевали, домик сейчас меж двух сосен, лес рядом, только там оживаю, могу днями грядками заниматься…
— А отец-то ваш, почитала, больше к технике интерес имел…
— Ой! Это точно! Все к нему, как што надо освоить новое. Не учился ведь специально, а до всего «умом» доходил. Дизельную станцию решили поставить, он и делал. А то к коровам-то по утрам с «керосинкой» бегали. Попробуй, подои коров. А тут стали свет давать с 5 утра до 9, а потом вечером с 5 до 12. Вот радость была! А потом еще мельницу электрическую запускали. Инженеров где взять? Опять к отцу! Ничё, почитал литературу, освоил! Везде брался. Бригаду трактористов возглавлял, трактора эти, комбайны чинил….
— А как это «на тропе» родители ваши познакомились?
— Так прямо на тропе лесной отец маму и встретил. Он-то бурят — Имигеев, а мама — Сыроватская была. Бабушка- бурятка её отца (деда моего) от ссыльного поляка родила. Дед —знатный охотник был. А мама с ним с детства в лес ходила, потом сама на любого зверя, даже на медведя…
— Да ну! — поражаюсь я искренне. — «Были же женщины! Сейчас, интересно, кто пойдет на медведя?»
— Ну вот, в лесу и увидел мой отец красавицу с ружьем! Поженились в тридцать третьем…
Юлия Борисовна молчит, вспоминая что-то своё.
— Нас многому учили, но мама вообще умела всё! И шкурки все выделывать, и шить шубы, ичиги, сапоги, и вязать, готовить … война ведь была , а все дети выжили, и потом… только вот старшая, а так…все остальные выжили, выучились — кто на агронома, кто на учителя, кто шоферит…. Мама хоть неграмотная была, а песни какие пела, пословиц знала много. Самая любимая её пословица была: «Эбтэй айлда альбад орхоё айхима». Это значит « в дружную семью черти боятся зайти»…
— ЗдОрово! Видно, что семья у вас дружная. А внуки, я смотрю, еще «выше взобрались»…
— Ой, што ты! Юристы, экономисты, да эти…с компьютерами… программисты, кого только нет…
— Большая родня — это хорошо! — вздыхаю. — У меня тоже родни много, но родные сестры в Москву перебрались…
— Да наши тоже кто где, но в Иркутске много, я уж и не говорю почти никому, что легла в больницу, а то начнут ходить «табором». С одной сестрой только мы не очень… гаданиями занялась, да всякой ерундой — не нравится мне…. Да вот еще с невесткой не очень лажу…жадная… сына жалко…. Уж терпела- терпела её выходки, а недавно не выдержала, всё ей высказала!
— Бывает! Кто их разберет семейные эти дела…
—Так што? Как думаете? Отправить мне записи свои в газету?
—Обязательно! — отвечаю. — Вам хочется, чтоб знали про вашу семью, и про отца с мамой! Пусть люди почитают. Внукам будет интересно, правнукам…, а хотите я рассказ напишу… ну, про ваше семейство!
— Ой, — смущается она.
— Не обещаю, но попробую, — говорю я, уже мысленно прикидывая в голове сюжет и название .
Я ложусь на кровать и глядя в темное окно ,представляю маленький улус, затерянный в лесах, необъятный Байкал, поляны, усыпанные цветами…. На полянах Хандагая гулять мне не приходилось, но я знаю, что растут там не шикарные розы, не разноцветные тюльпаны, а скромные полевые цветы. Небольшие и неяркие , живучие и «некрикливые», они растут, цветут и наполняют этот мир особой красотой.
« Точно, так и назову рассказ — «Цветы» Хандагая. Вся эта большая бурятская семья, выросшая в улусе, воспитанная строгим отцом- Воином и умной и нежной матерью- Героиней,способной не только родить и воспитать десятерых детей, но и вступить в схватку с диким зверем. Эта семья, с детства сроднившаяся с природой, с уникальным озером,"разлетается" по свету, "прорастает и расцветает" в городах и деревнях, учится, трудится, дружит, помогает друг другу. Кто они, как не эти цветы, которые украшают земли вокруг Священного озера?»
Прошло почти полгода, но я выполнила своё обещание, Юлия Борисовна!